День

Ты смотришь на окно, толком не обращая внимание на пейзаж. Лишь через некоторое мгновение ты понимаешь, что наконец-то успокоилась. В голове невообразимо пусто, но сейчас был тот момент, когда лишние мысли только добавят себе дискомфорта. Вместе с ненужными слезами, которыми ты обливалась пару минут назад. За дверью слышно всё больше раздражающих шагов. Материнские тапочки нервировали, особенно при не до конца приглушенной злости. Или скорее детской обиде. И это только разожгло ещё дымящий огонь жалости к себе. Ты нечего не брала. Или банально не помнишь этого. Но она должна... Кому это? Тебе что ли? Силуэта голос не имел, но это никогда не мешало тому вершить благодать и покой. А что, классно остришь. Уж подумала не умеешь. Правда, иногда стоило промолчать. Хотя ты прекрасно знаешь, что такому навыку нас не учили. Ты искренне надеялась, что так лезть в душу ты умела не только к себе, хотя на самом деле думать так было необоснованным поступком. Да, не понять собственной шутки? Похоже не далеко ушла, дорогая. Снова пусто. Покрайней мере, кроме щекочущих жушу порывов ты нечего не ощущала. Утомляющего, горячего и от того не менее метафоричного ветра, что плавно протекает перед глазами. Не дающее покоя. Ты повернулась к двери, к сожалению увидев стоящий на всех поверхностях хлам. Нужный и ненужный, по нервам тот бил одинаково. С ним ты заперта, пока шаги не покинут второй этаж. Ты осталась в комнате на это время. Что ты с радостью тратишь в пустую. И возможно жалобное ожидание, единственная и полноправная твоя стезя. С которой ты и режешь свою жизнь. И будешь продолжать это на долгие годы молодости. Шум стих, хотя в голове мысли метались быстрее ошпаренной кошки. Не спеша, рука дернула дверную ручку. Казалось, что стараясь быть тише, ты только больше нервировала. И это полная правда. Людей раздражает твоё присутствие, хотя они и не догадываются, что их не высказанное мнение раздражает не меньше. По крайней мере чувствуешь как проскальзывает неприятная нота в их голосе. Они сбивают со своего ритма, поскольку ты не попадаешь в их. Смотришь им в спину, и если сменить положение, то они будут торопить и толкать. Слишком нервно. И не смотря на это прямо сейчас в этом доме четверо. И не страдают на пустом месте только трое, что злит четвёртого. Злит, потому что четвёртому некуда идти. Пустое место, каким-то боком оставшееся тебе. Розовые стены кажутся навязчивыми, дома за окнами слишком близкими, а удовлетворение далёким. Обязанности стремятся стать рутиной, но нечего кроме подростковых соплей ей стать не способно. Отражение твоего лица осталось где-то за спиной, но в голове отдаётся обиженный и усталый взгляд. Усталый, потому что кто-то предпочёл видеть себя в таком свете. Обиженный, потому что кто-то умеет понимать, но не любит вникать. Любит винить мать, что она не говорит не о чём, кроме идиотских поручений. Ежедневных поручений, разжижающих мозг уборкой. Ты в курсе семейных обязанностей, но не можешь принять их. Ты не чувствуешь семейного уюта, хотя и не являешься обделенной им. Любит винить отца за незаживший шрам, хотя сама каждый раз срывает корку спёкшейся крови и объедается новой болью. Но тот лишь воспоминание, которое давно похоронено в речи твоего монолога. Однако эти шаги ты слышать снова не хочешь. Даже если прожила это не раз и не два. Даже если кровь снова не прольётся. Любит винить, не обращая внимание на благодарность. Любит ждать, когда изменится. Когда проявится смена обстоятельств. Ты сбежишь от этого в надежде на взросление.