Возьми мое сердце...

       Трель дверного звонка вырвала из задумчивости и прогнала мысли о Васильеве. Заглушив угрызения совести Алекс пошла открывать, раздумывая, кто может к ней прийти. На пороге стоял Балунов. Он хитро улыбался и тряс белобрысой гривой, стряхивая капли дождя.        - Привет, ребенок. - Девушка грустно улыбнулась и посторонилась, пропуская друга в прихожую. "Ребенок"... как будто привет из прошлого.        - Балу, мне двадцать восемь лет. Ну какой я ребенок?        - Ты всегда будешь моим ребенком, даже когда тебе будет девяносто восемь. С Днем рождения. - И протянул ей букет ирисов темно-зеленого цвета. - Под цвет твоих глаз.        - Я надеюсь, что не доживу до этого счастливого момента. Колись, кто меня сдал? - Балунов сделал вид, что не расслышал и принялся снимать куртку, мурлыкая какую то песенку.        - Скажи мне, как ты тут живешь? Шум, гам, сирены эти, машины... - Он красноречиво скривился и передернул плечами. - Переезжай поближе ко мне. Ты же так любишь океан. - Девушка рассмеялась и повисла на нем, перебирая длинные платиновые пряди.        - Балушечка, если рядом ты, я буду любить даже самую захудалую лужу. - Он просиял и стал похож на чеширского кота.        - Слушай, а давай поженимся. И будем жить вместе. - Глаза Алекс поползли на лоб.        - В смысле поженимся? Зачем?        - А все охуеют.        - Железный аргумент, я согласна. - Он шутил и смотрел на нее хитрыми и лукавыми глазами. Ему так хотелось отвлечь ее от хмурых мыслей и прогнать боль, кажется план удавался. Девушка смеялась и сверкала зелеными глазами, которые начали возвращать свою яркость и ясность.        - А еще у нас будут красивые дети, с нереально зелеными глазами. - Она вздрогнула, почему то ей вспомнилась маленькая девочка из ее сна, у которой так странно менялся цвет глаз.        - Ребенок аууууу. Отвисни.        - Балу, как ты думаешь, а есть какой то другой мир, кроме нашего? - Он внимательно смотрел на нее, пытаясь понять, что она имеет в виду. А Алекс смотрела в пространство, не замечая ничего вокруг, из глаз опять уходила ясность, они утратили яркость, будто она ушла куда то.        - Алекс, ты о чем? - Шутливость и дурашливость слетела с него, как будто сбитая невидимым щелчком. - Ты что задумала?        - Ничего из того, о чем ты подумал. Никаких ослепших магов и прочей нечисти. Просто мне снятся очень реалистичные сны. Я как будто ухожу в какую то другую паралель и вижу там странные вещи.        - Послушай, это всего лишь сны. Чтобы не происходило там, это только отражение подсознания. Тебе снится Миха? - Он мог и не спрашивать, ответ был очевиден.        - Ты скучаешь за ним, мы все скучаем... И нам очень хочется верить, что где то он продолжает жить. Может это и так, но только нам не место в тех мирах. Не уходи туда, пообещай мне. - Балунов крепко прижимал ее к себе, ему вдруг стало безотчетливо страшно, как тогда, когда они не знали выживет ли она и ничего не могли с этим сделать. Сейчас у него было такое же чувство беспомощности. Вдруг Алекс улыбнулась.        - Однажды я уже давала такое обещание. И человек, которому я это пообещала, был точно уверен, что эти миры существуют. И что их создаете вы. Он очень боялся, что я уйду туда с вами и останусь навсегда. - Уловив ошалелый балуновский взгляд, девушка улыбнулась.        - Не бери в голову, это бред, выдаваемый неокрепшей психикой и тонким виденьем Васильева.        - Твой Васильев форменный псих. Срочно сдавай его санитарам, иначе толку от него не будет.        - Псих, или нет... а тот мир существовал. Это была целая Вселенная и мы там были счастливы. - Они сидели на ее кухне и пили вино, вода сплошным потоком стекала по стеклу, непогода разошлась не на шутку.        - Алекс, это был мир созданный фантазией, талантом и любовью, ничего сверхестественного в нем не было. А Горшок, он сам по себе был волшебством и никогда не верил во все это. Он всегда жил реальностью, как и мы все.        - Тяжело быть человеком в этом мире плоском... - Она смотрела в окно на дождь, а Балунов на нее. Что она видела в бесконечной серой пелене? Куда уходила в своих снах? Возможно туда, откуда пришла однажды, с опозданием на много лет? Туда, куда ушел Миха и теперь ждет ее, вырывая у Вселенной несколько минут на встречу, что кажется ей сном? Балу точно знал, что мир, о котором она говорит, существует. Что уход из этой жизни, совсем не конец истории, если не для всех, то для таких, как Горшок точно. Знал и врал ей, врал первый раз в жизни, в отчаянном желании защитить и задержать в этой жизни, насколько это возможно...        В Питере тоже шел дождь. Такая же бесконечная вода стекала по стеклам, заставляя людей остановиться и посмотрев в хмурое угрюмое небо, задуматься - а что же там? В последнее время такие мысли часто посещали Андрея Князева. Подготовка к концерту памяти шла полным ходом. Наблюдая за приготовлениями и репетициями, выбирая песни, он все чаще задумывался, а видит ли Миха все это? Так или иначе, а он продолжал жить. В его снах, мыслях Ягоды о бесконечных гастролях, песнях и историях и любви Алекс. Все случилось так, как он хотел. Его любили и помнили, молодым и безбашеным Горшком. Он ушел, чтобы с хитренькой улыбочкой наблюдать за тем, как уже много лет все происходит по написаному им сценарию. Он все рассчитал правильно, но не учел одного - как отчаянно пусто и больно будет тем, кто его любил и кого любил он.        - Князь, да что с тобой?        - Что?        - Ничего. - Ягода отлип от ноутбука и подошел к окну.        - Куда ты пялишься?        - В небо.        - Что ты пытаешься там увидеть?        - Того, кто может смотреть оттуда. - Горшенев тоже посмотрел в небо и перевел взгляд на Андрея.        - Андрюх, если что то существует после... то скорее всего где то там... - он показал пальцем в пол. - ... сейчас гремит огненная панк-тусовка, а дьявол бегает за пивом. - Князев засмеялся и отошел от окна.        - Да ну тебя. И твои шуточки тоже. - Он внимательно посмотрел на друга.        - Лех, как мы все живем с этим столько лет? Ты, я, пацаны, Алекс... - Ягода пожал плечами.        - А у нас есть выбор? Шоу должно продолжаться. - Шоу, вся их жизнь была сплошным непрекращающимся шоу. Ревущие залы и стадионы. Толпа, которой по большому счету, наплевать, что происходит у тебя внутри. Ты должен петь и улыбаться. И только оставаясь наедине с собой и такими же людьми, можно выпустить боль наружу.        - Мы сами выбрали этот путь и зубами выгрызали право идти по нему. Заканчивай философию, работы полно.        В этот момент дверь в студию открылась и на пороге появились Алекс и Балунов. Они держались за руки, впрочем в этом не было ничего удивительного, когда эти двое оказывались в одном помещении, оторвать их друг от друга было проблематично.        - Нифига себе, янки пожаловали. Балу, а ты тут какими судьбами? Вроде ж через неделю должен был прилететь.        Балунов помог девушке снять куртку и опять взял ее за руку.        - Мы решили прилететь сейчас. И у нас для вас есть новость. - Ягода застыл с чашкой в руках у окна. - Короче, мы подумали и решили, что должны быть вместе, поэтому сразу после концерта мы поженимся.        Раздался звон битого стекла, чашка выскользнула из онемевших пальцев. На побледневшем лице казались совсем черными глаза и резко выделились скулы. Князев молча плюхнулся на диван, ноги как то не держали. В голове не было ни одной мысли, или одновременно сотня... Он переводил взгляд с одного на другого и ничего не мог понять. Алекс прижалась к Балунову и чмокнула его в губы... и не выдержав пырснула смехом, следом заржал Балу.        - Я же говорил, давай поженимся - все охуеют. Видишь, они уже охуели. - Князев засмеялся и сгреб угарающую парочку в обьятья.        - Вы два малолетних придурка, хотя один уже стареющий и довольно потрепаный. - Алекс подняла на Андрея невинный взгляд.        - Это я стареющий и потрепаный? Она подошла к стоящему, как каменное изваяние Горшеневу.        - Привет, Леш. Я вернулась. - Он продолжал молчать, рассматривая ее. Усадив ржущего Балунова на диван, Князев засыпал зерно в кофемашину и краем глаза наблюдая за Ягодой. Шутка была абсолютно дикой, но его реакция... Даже если предположить, что это могло быть правдой, его реакция была до жути странной.        - Леха, ты расхерачил мою чашку, с тебя причитается. - Алекс попыталась убрать осколки, но была остановлена.        - Я сам, поранишься еще. - Они сидели у разбитой чашки, тонкая прохладная ладонь в широкой теплой руке...        - Я рад, что ты вернулась. - Балунов в недоумении посмотрел на Андрея, тот только пожал плечами, он сам мало что понимал. Игра в гляделки затянулась и нужно было спасать ситуацию.        - Так, молодожены, мы вас не ждали, шампанского нет. Кофе? Алекс? - Он поднял ее на ноги и усадил в кресло. Алексей выбросив осколки, устроился рядом на широком подлокотнике.        - Князь, а к кофе ничего нет? - Андрей выгнул бровь.        - Балунов, ты и так похож на разжиревшего кота. - Компания покатилась со смеху, а Алекс достала из рюкзака пакет конфет.        - Держи, котик. - Князев закатил глаза.       - Вы идеальная пара, блядь. Может реально поженитесь?        - Балу говорит, что у нас будут красивые зеленоглазые дети.        - Алекс, от Балу может родиться только котенок, питающийся шоколадом. - Андрей потрепал белобрысую башку и посмотрел на девушку. Она шутила и смеялась, но в глазах была тоска.        У нее и правда могли бы быть красивые дети. У нее и Горшка. И уже наверняка были бы. Дети и дом, как он когда то мечтал. И они пили бы сейчас шампанское в этом теплом доме под звонкий детский смех... И готовились к какому то юбилейному туру, а не памятному концерту в его честь... В камине весело трещали бы дрова и они смеялись бы искренне и счастливые, а не вынуждено и натянуто, осиротевшие и прибитые своей потерей к земле. Кажется только вчера Алекс сидела тут на диване в объятьях Горшка, а рядом Каспер играл на скрипке. Она улыбалась и когда смотрела в карие глаза, во все стороны разлетались радужные искры счастья... Эх, Миха... Как же так? Сильный толчок в плечо выдернул Андрея из раздумий. Он непонимающе посмотрел на Балунова.        - Я задумался...        - Андрей, я спрашивала, или вы уже знаете, где будет концерт. Мне нужно привезти американцев, а им посмотреть зал и рассчитать количество и расположение проекторов.        - Да, концерт будет в Юбилейном... - Он видел, как Алекс побледнела. Именно там почти восемь лет назад они прощались с Михой. И именно там и тогда она чуть не умерла сама. Теперь ей предстоит вернуться туда и взглянуть в глаза призракам прошлого...        Алекс шла по улице, подставляя лицо каплям дождя. Вода стекала по лицу, разбаляя соленую жидкость слез, льющихся из глаз. Она бродила под дождем уже давно, счет времени был потерян. Находиться дома было невыносимо. Князев и Балунов уехали. Пустая студия навевала тоску. Она нигде не могла найти себе места, везде чувствуя себя чужой. Она как будто не жила, а подглядывала за чужой жизнью в окно. Грусть и отчаянье накрыли с головой и она просто вышла на улицу, не замечая ни порывов ветра, ни секущего лицо дождя, как не замечала ее толпа, сквозь которую она шла.        Сама не понимая как, она оказалась на Финском заливе. Над черной водой перекатывались тяжелые темные тучи. Ветер усиливался и гонял высокие волны с белыми гребнями. Камни были скользкими, но Алекс упорно поднималась вверх, игнорируя скользящие ботинки и рискуя сорваться. Она никогда не приходила сюда одна, рядом всегда был Васильев, именно он когда то показал ей это место. Сегодня его не было, не было надежной руки готовой поддержать в любую секунду и не дать упасть. Вот и площадка. Девушка устало опустилась на холодный камень, где то в рюкзаке были сигареты.        Начинало темнеть, но она не думала о том, как будет возвращаться обратно. "Потом не жди и не тоскуй..." Их встреча, когда он впервые привел ее сюда и откровенно рассказал историю этой песни. Тогда она была поражена и не поняла главного, его преимущество было в том, что у него был выбор и он изначально понимал, чем все закончится. Ей выбора не оставили, просто бросив барахтаться в этой жизни, что напоминала черную и холодную воду. Она старалась, очень старалась, но постоянно натыкалась на нерушимые скалы и выхода не было, она просто плыла по течению, стараясь хоть немного оставаться на поверхности. Ничего не получалось, ничего больше не было, даже слез... "Вокруг вода, песок и камни..." Девушка вытянула уставшие ноги и облокотилась об скалу, прикрыв саднящие, то ли от слез, то ли от мелких брызг глаза. Находясь в состоянии полудремы, она думала о том, что хорошо было бы остаться здесь навсегда. Вот так сидеть, прислонившись к скалам, что напоминали ее саму и смотреть на воду. Остаться и освободить дорогих ей людей от необходимости переживать за нее и ежесекундно врать и успокаивать, что все будет хорошо... Они все знали, что не будет... Все хорошо уже было и закончилось. Им было еще хуже, кроме невосполнимой потери, они чувствовали еще и ответственность за нее. А она одним своим существованием напоминала им о той другой жизни, о том времени, когда они все были счастливы... А скалы, скалам все равно... они каменные и холодные, как и она...        Внезапно Алекс потеряла точку опоры, перестав чувствовать телом жесткий выступ, словно повиснув над землей. Ее трясло, но не от холода, который она перестала чувствовать, провалившись в состояние полусна полуобморока. Ее рывком подняли и трясли за плечи, требуя прийти в себя. С трудом разлепив глаза, узнала знакомый силуэт, Васильев.        - Ну же, давай. Открой глаза, черт тебя побери. - В глаза ударил яркий луч света и она поморщилась. Попыталась закрыть глаза рукой, тело словно окаменело и совсем не слушалось.        - Сколько ты здесь просидела?        - Я не знаю. Отпусти меня. - Он ослабил хватку и ноги тут же подкосились.        - Идем отсюда. На улице ночь и холодно. - Она устало посмотрела на него. Зачем он пришел?        - Ты целый день не отвечала на звонки, потом телефон оказался выключеным. Тебя все ищут. Алекс, что с тобой? Ты что то пила? Что ты сделала? - Саша опять принялся трясти ее за плечи. - Только не молчи, поговори со мной. - Она подняла на него глаза и отрицательно помахала головой.        - Я просто устала. Я гуляла и пришла сюда, я не помню... А потом уснула, наверное... - Ей на плечи опустилась мягкая ткань черного пальто.        - Ты сможешь идти? Внизу моя машина. - Очень медленно, короткими и осторожными шагами они спускались вниз. Ноги плохо слушались и скользили по мокрым камням, но сильная рука держала крепко, не давая упасть. Машина стояла с распахнутой дверью и гудела незаглушенным двигателем. Васильев захлопнул дверь и со всей силы саданул кулаком по рулю.        - Скажи мне, чем и о чем ты думала? Сейчас по городу ездят еще три машины и ищут тебя. Черт... - Он выудил из кармана телефон. - Я нашел ее. Пока привезу к себе, потом посмотрим. Приезжайте. - Назвав адрес, нажал на отбой и повернулся к девушке. Она смотрела в окно и вообще ни на что не реагировала.        - Алекс... Поговори со мной. - Она повернула голову и вздохнула.        - О чем? Чем я думала? Ничем. Мне просто захотелось побыть одной. Саш, мне давно не шестнадцать лет. И если я не отвечаю на звонки, то возможно просто не хочу разговаривать. - Руки сжали руль, а голубые глаза блеснули злостью. Алекс вдруг стало не по себе, она никогда не видела Васильева в таком состоянии, он был не просто зол, он был в ярости...        - Расскажи это своим друзьям. Скажи это младшему Горшеневу, который чуть не вынес дверь в твою квартиру. Балунову, который среди ночи поперся на Богословское. Князеву, который дежурит под Юбилейным, вызванивая каких то своих знакомых, пытаясь выяснить или был куплен билет хоть на какой то вид транспорта на твое имя... Запрети людям беспокоиться и переживать о тебе. Запрети любить себя и расскажи им в конце концов правду. - Она зажмурилась, сознание и здравый смысл постепенно возвращались.        - Какую правду, Саш?        - Ты обвиняешь весь мир в своей утрате. Обвиняешь живых в том, что они живы. Ты же караешь себя за то, что осталась жива, а он умер. Восемь лет, Алекс. Восемь гребаных лет... Да твой Горшок, каким бы эгоистичным мудаком он не был, он бы первый дал тебе по шее за все это. Мы все теряем близких людей. Это трудно и больно. Но мы продолжаем жить. Это долбаный закон этой гребаной жизни, блядь. Похоронив маму и бабушку ты осталась чудесной и светлой девочкой, которая любит жизнь, у которой в глазах был целый мир... Куда она пропала?        - Она просто выросла и повзрослела. А вы продолжаете ее искать. Тот мир, в котором она жила, его больше нет и ее больше нет...        Васильев молчал и вглядывался в бледное лицо. Он был прав. Тогда, много лет назад, когда говорил, что она уходит в иные миры, созданые Горшком и компанией. Она действительно ушла и больше не вернется. Нет Горшка и нет группы. Их сказка закончилась, была перевернута последняя страница и книгу поставили на полку. Волшебная зеленоглазая девочка, тонко чувствующая музыку, понимающая стихи и чужую боль не могла выжить в обычном реальном мире... Она могла существовать только в связке с человеком, что создал тот мир. Для нее, или благодаря ей, об этом уже никто и никогда не узнает. Они могли сколько угодно бороться за нее, но вернуть ее мог только тот, кто сам не вернется никогда...        Машина притормозила в уже знакомом дворе. Трое мужчин синхронно повернули головы, услышав хлопок двери и писк сработавшего автомобильного замка. Из темноты парковки вышли Алекс в накинутом на плечи черном пальто и Васильев в одной тонкой рубашке. К Алекс бросился Балунов, он ощупывал ее и заглядывал в лицо, словно не веря, что это она и с ней все в порядке.        - Ребенок, ты что? Пропала куда то, мы все с ума посходили и перевернули город. А тебя нигде нет. - Саша устало опустился на бордюр и закурил, силы закончились. Рядом оказались Князев и Горшенев. Последний присев рядом, протянул руку.        - Алексей. - Васильев поднял глаза и ответил на приветствие.        - Александр. - Знакомство было чисто формальным, теоритически они знали друг друга.        - Где ты ее нашел?        - В прекрасном месте, очень подходящем для ночных прогулок, особенно в такую погоду. На Финском заливе. - На него уставились две пары офигевших глаз, темные и светлые. - Я сам привел ее туда, хрен знает сколько лет тому назад. Она не помнит, как там оказалась. Говорит вышла погулять, телефон оставила дома. Идем, выпьем чего нибудь, я околею скоро. - Князев засмеялся, напряжение отпустило.        - Эх ты, а еще кореной петербуржец. Мы поедем, а ты забирай ее и надавай ей по одному месту. - Уловив офигевший взгляд, Андрей горько усмехнулся.        - Сань, хватит строить баррикады. Война давно закончилась, да и не было войны, как таковой. Горшок ревнивым был без меры и его реакцию можно понять, он любил ее... За всю свою жизнь он любил только ее. Его давно нет, а ты здесь... Иди к ней. - Князев толкнул его плечом, игнорируя прожигающий насквозь и испепеляющий злостью взгляд темных глаз...