Придёт день

Ло Бинхэ стоит на коленях. Он совершенно обнажён. Руки плотно притянуты к телу верёвками и, судя по отсутствию движения ци, это Вервие, связующее бессмертных. Ощущать себя таким слабым непривычно и тревожно. Словно этого мало, глаза закрывает полоска плотной ткани: Ло Бинхэ не знает, ночь сейчас или день. Он напрягает руки, пытаясь расслабить Вервие, освободиться, сорвать проклятую повязку, но позади раздаются шаги — и он замирает. — Кто здесь? — громко спрашивает он. Шаги звучат ближе, но вместо ответа следует прикосновение: лёгкое, едва ощутимое, словно кончиками ногтей — вдоль скулы к подбородку и ниже, по открытому горлу. Ло Бинхэ отшатывается — и едва не падает, теряя равновесие: его лодыжки, очевидно, связаны со скрученными за спиной руками, оставляя очень мало возможности для манёвра. — Кто ты? — снова спрашивает он. Это должно прозвучать повелительно, но голос вдруг срывается. Сверху слышится смешок: человек уже перед Ло Бинхэ; он, князь Севера и Юга, стоит на коленях перед своим похитителем, голый и связанный, совершенно бессильный, полностью зависимый от него… Внизу живота тяжелеет, в паху становится тепло и томно. Ло Бинхэ сглатывает и незаметно прикусывает губу изнутри — до боли, до крови, — пытаясь прогнать зарождающееся возбуждение. — Открой рот. Ло Бинхэ отворачивается. Вернее, пытается — его волосы на затылке тут же сжимают в горсти у самых корней, до боли, дёргают. — Открой рот, сучка. Пальцы грубо зажимают нос. Упрямясь, Ло Бинхэ держится до последнего, пока недостаток кислорода не вынуждает его всё же последовать приказу. Он жадно хватает воздух ртом — и в то же мгновение меж его губ тычется головка члена. — Вот так, — член входит глубже, раздвигая челюсти, скользя по языку. — Если укусишь, останешься без зубов, — предупреждают его. Голос говорящего глубокий, холодноватый, с едва слышной ноткой возбуждения. Ло Бинхэ пытается отпрянуть, упирается — и мужчина вдруг поддается, оттаскивая от себя. Но, не успевает Ло Бинхэ вздохнуть, как щёку обжигает ударом. И ещё одним. И ещё. Он невольно вскрикивает. Собственный член, уже полутвёрдый, дергается и наливается больше, яйца поджимаются. Лицо горит — и от ударов, и от стыда, такого же жгучего. И — от возбуждения тоже. На ресницах копятся слёзы: часть их впитала повязка, но влаги слишком много, и Ло Бинхэ ощущает, как она скользит через край повязки вниз, по щекам к подбородку. Пальцы хватают за челюсть, с силой задирая голову. Шелестит одежда, тепло чужого тела приближается. — Какая же ты шлюха, — зачаровано шепчет низкий голос, тёплое дыхание опаляет не хуже ветра демонической пустыни. Член Ло Бинхэ подпрыгивает, едва не ударяясь о живот. — Если б ты видел себя сейчас, то осознал бы, насколько испорчен, и перестал бы пытаться походить на невинный белый лотос. Ты так течёшь, — пальцы сжимают головку, подушечка большого пальца проходится по, действительно, совершенно мокрому навершию, втирается в сочащуюся влагой щель уретры — и Ло Бинхэ задыхается, скулит, беспомощно подёргивая бедрами. — Так дрожишь, так раздвигаешь ноги — ты уже хочешь, чтобы этот мастер трахнул тебя, не так ли? Подтверждать очевидное вслух нестерпимо стыдно, но мучитель больно давит пальцами по бокам челюсти, размыкая рот: — Отвечай! Всхлипнув, Ло Бинхэ сдаётся — коротко кивнув, выдавливает из себя шёпотом: — Д-да, — и тут же слышит: — Хороший мальчик. Тогда соси. И Ло Бинхэ повинуется: как и подобает шлюхе, широко открывает рот, вытягивая язык в ожидании. Впрочем, долго ждать не приходится: толстый член входит сразу в самую глотку. Ло Бинхэ давится, пытается отстраниться, но мужчина, крепче прихватив его за волосы, начинает толкаться всё глубже. Перед глазами темнеет. Он меня не отпустит, понимает Ло Бинхэ, — и, игнорируя рвотный рефлекс, сознательно расслабляет горло. Сразу становится легче, но воздуха катастрофически не хватает, Ло Бинхэ начинает задыхаться, когда его мучитель вдруг отстраняется, давая вдохнуть. Ло Бинхэ со свистом втягивает в себя воздух, кашляет, снова вдыхает — и тут же вновь оказывается заткнутым толкающимся в глотку членом. Мужчина снова движется быстро и глубоко, вынуждая Ло Бинхэ то и дело утыкаться носом в жёсткие паховые волоски. По подбородку стекает слюна, смешанная с предъэякулятом, капает на судорожно вздымающуюся грудь. Ло Бинхэ представляет, как сейчас выглядит его лицо, залитое слюной и слезами, и его скулы вспыхивают. Член снова дёргается: испорченное, грязное тело предаёт его, слишком явно показывая, насколько ему нравится то, что с ним делают. Мужчина коротко смеётся и покровительственно похлопывает по щеке. — Так-то лучше, — хрипло произносит он. Ло Бинхэ полностью согласен. Вскоре воздух снова заканчивается, и цикл повторяется. И снова. И ещё — до тех пор, пока Ло Бинхэ не впадает в некий транс. Он чувствует себя совершенно беспомощным и беззащитным, но это больше не беспокоит. Он смиряется с этим — с членом, то и дело врывающимся в горло, с лёгкими пощёчинами и грубыми потягиваниями за волосы, — с этим мужчиной, грязно трахающим его в рот. Ло Бинхэ принимает это, окончательно отдавая контроль — и его яйца вдруг словно сжимает невидимая ладонь: он кончает, так мощно, что заливает струями семени, кажется, всё — свою грудь, подбородок, колени, и… конечно же, того, кто стоит перед ним. Мужчина ахает и отшатывается, Ло Бинхэ судорожно втягивает воздух — и тут же снова открывает рот, безмолвно приглашая к продолжению. Он — хорошая шлюха. Конечно же, он знает, как служить своему господину. Однако тот не спешит воспользоваться предложением. Снова слышатся шаги, тут же — несколько приглушенных шлепков, словно на пол поочередно бросили что-то мягкое, а потом Ло Бинхэ ощущает, как тонкие пальцы ощупывают узлы на его лодыжках. Натяжение Вервия, связывающего их с руками, ослабевает. Но, не успевает Ло Бинхэ попробовать приподняться, как его тут же вынуждают наклониться, утыкая лицом в… да, это подушка, решает он, поворачивая голову на бок, чтобы не задохнуться. Колени болят: он простоял на них уже около часа, но это ничто в сравнении с болью от наказаний, которые доводилось выдерживать на пике Цинцзин до того, как у учителя приключилось искажение ци и он стал словно другим человеком. Однако… Ягодицу обжигает звонкий удар ладонью. Ло Бинхэ дёргается и скулит: — Ах! Г-господин, за что? — Ты думаешь о другом, — обвинительно произносит мужчина, отвешивая следующий удар. Ло Бинхэ вскрикивает от жгучей боли. Однако, додумывает он, именно тогда я к ней и пристрастился. И кричит уже в голос: удары сыплются один за другим, не то чтобы по-настоящему сильные, но приходящиеся по одному и тому же месту, и это… действительно хорошо. Настолько, что полуопавший член напрягается в считанные мгновения. Мужчина с шипением выдыхает. На ягодицы опускаются ладони: они мнут зад, разводят половинки в стороны до предела, раскрывая взгляду самое нежное и сокровенное, и Ло Бинхэ стонет от мучительного стыда, смешанного с откровенной похотью. Большие пальцы скользят по раскрытой ложбинке, задерживаются на сжатом отверстии, потирают вокруг. Ло Бинхэ подаётся назад в предвкушении. — Да, — бормочет он, не скрывая ни дрожи в голосе, ни текущих по щекам слёз. — Да, пожалуйста. — О чем ты просишь? — притворяется непонимающим мужчина, и Ло Бинхэ хочется разрыдаться всерьёз от того, как он его мучает — от того, как хорошо он знает, что ему нужно. — Трахни меня! Пожалуйста, трахни меня! — умоляет он, ёрзая коленями по полу в попытке раздвинуть их шире, раскрыться больше, чувствуя, как болезненно поджимаются яйца, а его нелепо огромный член касается мокрой головкой живота. — Используй меня, всего, полностью, — лепечет, почти не соображая, что именно говорит: в голове плывёт от нестерпимого желания. Мужчина едва слышно стонет, и толкает внутрь оба больших пальца — прямо так, насухую. Ло Бинхэ взвизгивает — а потом снова скулит, ощущая, как тёплая вязкая влага скользит меж пальцев по тонкой коже. Это… это слюна?.. Он едва успевает осознать эту мысль — и снова кончает, крича и бесстыдно извиваясь в попытке насадиться на растягивающие его пальцы. Позади раздаётся смешок. — Ты снова кончил, — голос мужчины звучит неверяще. — Ты снова кончил без прикосновения. Ты, в самом деле, такая шлюха. Ло Бинхэ прерывисто дышит и жмурится под повязкой. Стыд, боль, удовольствие — всё смешивается в поистине одуряющий коктейль, и то, что чужие пальцы всё ещё в его заднице, совсем не помогает. Его член только наполовину мягкий, в животе снова сворачивается в клубок вожделение. После некоторой паузы мужчина отпускает его зад — Ло Бинхэ скулит от потери — и делает что-то в стороне. А потом в его задницу снова засовывают пальцы, но в этот раз скользкие от масла, и сразу три, и Ло Бинхэ удовлетворенно стонет, ощущая первые толчки — грубые, чисто механические, призванные просто немного растянуть его и смазать изнутри для удобства. При этой мысли Ло Бинхэ замирает, потом громко сглатывает. В самом деле. Он создан для удовлетворения своего господина. И прямо сейчас его действительно используют по прямому назначению. Его член снова твёрд, как нефритовый жезл. Удобно устроившийся между ног Ло Бинхэ мужчина привстаёт и, с силой сжав его бёдра, таранит смазанную дырку. Толстый ствол насильно раздвигает плотные мышцы, вламывается в нежное нутро… Ло Бинхэ воет и дёргается, пока мужчина, не обращая никакого внимания на крики и мольбы, безостановочно трахает его, то и дело охаживая ладонью по ягодицам. Повязка на глазах Ло Бинхэ почти наполовину скрывает его лицо. Руки связаны за спиной, он лежит грудью на подушке, с задранной в воздух задницей, с раздвинутыми ногами, с до предела растянутой вокруг трахающего его члена, масляно поблескивающей дыркой… Ах, думает Ло Бинхэ, я сейчас даже не шлюха — просто красивая кукла, дырка для удовлетворения похоти моего господина, грелка для его члена. От этой мысли низ живота скручивает жестокой судорогой, яйца поджимаются до предела — и Ло Бинхэ с криком кончает, снова. Терпко пахнет спермой и потом, по лицу текут вперемешку слезы и слюни. Мужчина сдавленно стонет и ускоряет движения. Теперь, когда волны возбуждения спадают, это начинает причинять боль, и Ло Бинхэ, хныча и ёрзая, пытается как можно сильнее обжать внутренними мышцами скользящий в нем туда-сюда член. — Ах, — слышит он, и невольно улыбается. — Да, так, хорошо, м-мфх!.. Внутри становится горячо и полно, и член Ло Бинхэ вдруг снова дёргается, изливаясь скудными каплями, а мышцы живота приятно сжимаются. Он подаётся вперед, наконец-то вытягивая ноги, снова утыкается в подушку и довольно улыбается, ощущая, как мужчина со вздохом опускается на него, утыкаясь носом куда-то между лопаток. После стольких оргазмов тело приятно расслаблено, даже несмотря на всё ещё связывающее Вервие. Тем не менее, вскоре Ло Бинхэ начинает ворочаться. Навалившийся на его спину мужчина поспешно приподнимается. — Тяжело? — интересуется он, в голосе слышится беспокойство. Ло Бинхэ качает головой. — Нет, совсем нет. Однако… у этого смиренного есть просьба. — Какая? — Не мог бы… — Ло Бинхэ запинается. Странное волнение сжимает грудь, он сглатывает и нервно облизывает губы. — Не мог бы почтенный мастер снять… — Вервия? Ло Бинхэ снова качает головой. — Нет. Повязку. Некоторое время царит молчание. Потом мужчина фыркает. — Кто бы сомневался, — со странным весельем выговаривает он, и Ло Бинхэ, почуяв послабление, оживляется. — Пожалуйста, — хнычет он, нарочито раздвигая бёдра, открывая взгляду свою использованную дырку — он чувствует, как из неё выскальзывает струйка семени и течёт по промежности, быстро холодея. — Пожалуйста, развяжи мне глаза! Тонкие пальцы зарываются в его спутанную, потную шевелюру. — Развязать? — задумчиво повторяет глубокий голос. Ло Бинхэ жмурится под повязкой и несколько раз кивает, не обращая внимания на боль от потягивания волос. — Да! Да, пожалуйста, — скулит он. — Умоляю, сними её. Этот ничтожный хочет видеть своего господина. Хочет смотреть. Мужчина мягко смеётся. — Ну что ж, — говорит он. — Пожалуй, ты заслужил. Тонкие пальцы откидывают волосы, теребят плотно затянутый узел. Слышится раздражённый вздох, слабое дуновение ци — и повязка падает с глаз Ло Бинхэ. От яркого света он жмурится — и тут же вспыхивает, понимая, насколько чётко его господин видел всё: выражение лица Ло Бинхэ, когда тот плакал, его раскрытую дырку, каждое пятно от удара... Член вздрагивает, снова начиная напрягаться. Ло Бинхэ невольно приподнимает бёдра, мужчина смеётся — и Ло Бинхэ, наконец, открывает глаза. Первое что он видит — это алая шёлковая подушка, на которой лежит щекой. Несколько раз моргнув, он пытается обернуться, но Вервие мешает, и вместо плавного движения получаются только неуклюжие, ни к чему не приводящие рывки. Чужие руки обхватывают за плечи и поднимают, помогая утвердиться на коленях, поглаживают по груди и животу, убирают с лица спутавшиеся волосы. Вздохнув с облегчением, Ло Бинхэ оборачивается — и встречается со взволнованным взглядом глубоких зелёных глаз. Мужчина за его спиной моргает, потом улыбается. Тёплая ладонь ложится на щёку, поглаживая большим пальцем скулу — и Ло Бинхэ плывёт. — Учитель, — шепчет он с благоговением, — наконец-то я вижу тебя. Учитель улыбается, мягко и чуть смущённо, подаётся ближе, слегка наклонив голову, его взгляд то и дело стекает к губам Бинхэ. Дыхание перехватывает от счастья и нежности. Ло Бинхэ тянется навстречу, губы зудят от предвкушения... Перед глазами вдруг темнеет. Ло Бинхэ чувствует лёгкое головокружение, словно проваливаясь в водоворот, — и… просыпается. * * * Ло Бинхэ открывает глаза и видит высокий потолок, инкрустированный нефритом. Повернув голову, осматривает стены, украшенные резными панелями красного дерева, переводит взгляд на столик рядом с кроватью, стоящую на нём лампу и лежащую на краю раскрытую книгу… Он в Южном дворце. В собственной комнате. И это был всего лишь сон. Ло Бинхэ выдыхает. Потом задумчиво хмурится и опускает руку вниз — под тонкое одеяло, распуская ленты нижних одежд, к паху, — к напряженному до боли, пульсирующему члену. Сжимает истекающую предъэякулятом горячую головку, толкается в кулак — и громко, несдержанно стонет. Перед глазами проплывают сцены сна. Только теперь он смотрит на них со стороны, чётко видя учителя — и всё, что тот с ним делает. Как шлёпает по лицу. Как толкается в рот, нажимая на затылок, утыкая носом в лобок. Как трахает, толкнув лицом в подушки: вбиваясь по самые яйца, тянет за намотанные на кулак волосы, сжимает бедро до белых пятен под пальцами, то и дело прикладываясь ладонью к покрасневшей ягодице. Член вздрагивает в сжимающей его ладони. Поджавшиеся до предела яйца болят. Ло Бинхэ сбрасывает одеяло, спинывает приспущенные штаны и широко раздвигает ноги, словно приглашая невидимого партнёра. — Да, да, да, — бормочет Ло Бинхэ срывающимся голосом. Он дрочит быстро и грубо, до боли сдвигая крайнюю плоть, едва не разрывая уздечку, слушая пошлые хлюпающие звуки. Окунув пальцы левой руки в лужицу смазки, натёкшей на живот, он заводит руку назад и вставляет в себя сразу три пальца. Мышцы сопротивляются, растяжка жжёт, и от этого так хорошо! — Да, пожалуйста! — шепчет он как в бреду, по щекам стекают невольные слёзы. — Пожалуйста, учитель, ещё, сильнее, трахни меня, так, да, арх-х!.. Мышцы живота напрягаются, яйца сжимаются, и Ло Бинхэ кончает — невероятно легко и быстро, так, как никогда не получается, когда трахает он. Перед глазами на мгновение темнеет, все мышцы сводит последней судорогой — и постепенно отпускает по мере того, как всё больше спермы выплескивается на живот и грудь. Он выпускает начавший смягчаться член, роняет руку на постель и затихает. Пару раз с силой сжимает веки, смаргивая последние слезинки, проводит липкой ладонью по простыне. Если бы это была сперма учителя, лениво думает он, я бы слизал её. Вылизал бы его руку дочиста. Обсосал бы пальцы. А потом… Мысль обрывается. Ло Бинхэ глубоко вздыхает, прикрыв глаза, и улыбается — сыто, удовлетворённо. Он не впервые создаёт для себя такие сны. Но, пока он не стал непревзойдённым сноходцем, они снились ему сами. Придёт день, думает Ло Бинхэ, переворачиваясь на бок и смыкая ресницы, когда это произойдёт в реальности. Учитель уже не против быть сверху. Кажется, ему это нравится даже больше, чем наоборот. Он уже привык шлёпать меня, и давно полюбил тянуть за волосы. Ещё немного, совсем немного ожидания — и всё будет так, как я хочу. Этот день придёт совсем скоро, думает он, погружаясь в сон без сновидений. Может быть, уже завтра.