Признание смерти

Огонь пожирал платье бывшего правителя Изумрудного Города. Народ, собравшись на площади, со страхом и сочувствием смотрел на казнь. Хотя их чувства не были такими сильными, как у друга того, кого казнили... — Нет! Страшила! Отпустите! — Он вырывался, кричал, слезы катились по железному лицу, оставляя за собой ржавчину. Он звал по имени того, кого любил... Он хотел чтобы казнили или его, или его вместе с Страшилой. Ему было больно смотреть, как тот, которого он любил умирал на костре. — Выпустите! Выпустите! Лучше я с ним умру! Страшила! Страшила! Страшила! — Он чувствовал как ржавеет его лицо, но ему было плевать на это. Железный человек звал по имени его, который сгорел в костре за то, что объявил народу что Элли и ее дядя Чарли Блек уже в Волшебной стране и призывал народ бороться с Урфином. На вопрос "Куда вы его отведете?" дуболомы сказали что в карцер. Шелковое сердце не поверило страже, однако Железный Дровосек отпустил друга с более спокойной душой чем если бы отпустил узнав что его отведут на костер.... Он тогда бы признался что чувствовал к Страшиле с тех пор, как получил сердце, может быть даже поцеловал его... — Отпустите, дубинки! Отпустите! Зачем? Почему? Лучше бы меня казнили! — Шелковое сердце разрывалось на мелкие кусочки, чувствуя острую боль. Огонь уже сжег ноги и принялась за руки и туловище. Однако Страшила не чувствовал боли от огня. Огненная боль была заглушена болью, которые причиняли слова друга. Он видел, как железный юноша пытается вырваться из рук стражи, плача и крича его имя. Зная бы, что он идет на казнь и с другом он больше не увидится, он бы признался в чувствах к своему парню. Обнял бы его, вытер слезы и поцеловал в лоб. Однако он решил дождаться или когда срок истечет и они придут к Урфину в последний раз, чтобы потом умереть или когда их освободят. Если бы их освободили, он бы тогда признался ночью при луне, в беседке. Сначала бы завел разговор, потом спросил в кого влюблен железный юноша а потом признаться в любви. Но его планам было суждено сгореть вместе с ним. И мысль о том, что он не сумеет сказать "Я тебя люблю" Дровосеку, потрогать его, обнять, взять за руку, была невыносимой. — Нет! Страшила! За что?! — Он рыдал, захлебываясь в своих слезах. Из-за этого его левый синий глаз казался еще ярче. Правый был зеленым, и он тоже был ярче из-за слез. Он понимал, что скоро от его друга останется только кучка пепла. И он больше никогда не заглянет в его нарисованные голубые глаза, не прижмет к себе, не сможет спорить об мозгах и сердце... Эта мысль была невыносимой. — Ты мне нравишься! — Это были последние слова, которые услышал Дровосек от своего друга. Последний произнес эти слова за минуту до того как сгореть окончательно. Колени подкосились. Дровосек упал, рыдая. — Я тебя тоже... — прошептал он.