Жить ради тебя [to exist just for you]

Сэм тяжело дышал, глядя на потерявшего наконец сознание парня, валяющегося на бетонном полу. Уокер лежал неподвижно, на светлых волосах, как и на костюме — прямо на изображённой на груди звезде, — подсыхала кровь. На щеке остался глубокий порез, а рукав был наполовину разорван. Сэм пытался восстановить дыхание, ощущая кровь на языке. Он знал наверняка, что лицо завтра будет сиять всеми оттенками фиолетового, а травмированный копчик будет давать о себе знать ещё несколько дней. И очень надеялся, что запястье всего лишь вывернуто, а не сломано. Баки выглядел более-менее нормально, ну, или очень близко к этому, курсируя по заброшенному складу. Уокер его знатно потрепал, это уж точно, и Сэму казалось, что по его виску сочится кровь, но он жив и, кажется, относительно здоров, а это главное. Щит сиротливо валялся на полу между находящимся в отключке Уокером и Сэмом, заляпанный кровью больше их всех вместе взятых. Сэм почувствовал, как от одного лишь взгляда на щит к горлу поднимается желчь. Так не должно быть. Щит был создан не для убийств. Как и Капитан Америка. Ну, а если так задуматься, в самом деле, какова роль Кэпа во всём этом? Чем же он должен заниматься, если нет необходимости ни с нацистами сражаться, ни с пришельцами? Сэм до сих пор не был до конца уверен, что готов взять на себя эту ответственность, приняв эстафету, и получить ответы на свои вопросы. Эта ноша казалась несоизмеримо тяжёлой, сводя на нет все усилия, которые приложили Сэм и его люди. Кто он такой, чтобы заявить своё право на щит? Кто он такой, чтобы носить звёздно-полосатый костюм и защищать страну, которая была построена на крови его предков? Никто — таков ответ. И всё же, Сэм поднимает щит. Он всё тщательно обдумает, обсудит всё с Сарой и Исайей. Ему просто необходимо немного времени. Но, чёрт его подери, если он позволит Уокеру вновь забрать щит. С суперсилой или без неё, но он не должен обладать щитом. Ни за что на свете. Баки уже успел исследовал большую часть склада, когда Сэм взглянул в его сторону. Тот искал свои жетоны, заглядывая за контейнеры и старое, разваливающееся оборудование. Уокер сорвал их с Баки во время боя, когда тот выбивал из него дерьмо придавив к полу. Сэм едва сдерживался, дабы не начать отчитывать его, что тот не потрудился спрятать жетоны под одежду, но начинать очередную ссору не было ни сил, ни желания. Как же Сэм чертовски устал! Он первым заметил жетоны буквально в паре метров от Уокера. По складу прокатилось эхо тяжёлых шагов, когда Сэм направился в их сторону, чтобы поднять. Взяв их в руку, Сэм удивился, поняв, что те слегка отличаются от его собственных: немного меньше по размеру, немного тоньше, да и алюминий, из которого делают жетоны в 21 веке, отличался по качеству от этого. К тому же шрифт выдавленного текста совсем не был похож на современный. Сэм перевернул жетоны, ожидая прочесть на них «Джеймс Б. Барнс» и четыре строчки с адресом матери Баки в Бруклине. Вот только на них не было указано никаких ближайших родственников. Да и жетоны принадлежали не Баки. Даже при тусклом свете складских ламп на металлических пластинках чётко угадывалось: Стивен Г Роджерс 98765432 О К Господи Иисусе! — Баки, — позвал Сэм. Тот обернулся, бросив взгляд на протянутую Сэмом цепочку. И взгляд Баки, пока тот приближался к Сэму, был наполнен чем-то средним между благодарностью и раздражением. Спустя секунду жетоны бесцеремонно выдернули у него из рук. — Спасибо, — угрюмо буркнул Баки. Возможно, он надеялся, что Сэм не заметил имя на жетонах, или, что более вероятно, просто надеялся, что тот ничего не скажет, замяв тему. Но Сэм когда-то работал консультантом, помогая ветеранам справляться с моральными травмами, к тому же чертовски упрямым малым, поэтому неразбериха в отношениях между Стивом и Баки стала своего рода постоянством в его жизни — задачкой, которую необходимо было решить. — А знаешь, — начал Сэм, — если уж носить жетоны, то, наверное, свои собственные, как думаешь? Баки лишь раздражённо возвёл глаза к потолку, но не сказал ни слова уходя прочь. — Ты серьёзно? — недоверчиво воскликнул Сэм. — Да ладно тебе, Бак. Сперва блокнот, а теперь и его жетоны? И не думай, что я такой наивный и не узнал некоторые из тех рубашек. Баки резко замер на месте, но вдруг развернулся и прожёг Сэма злобным взглядом, которым вполне мог бы напугать его до смерти. Вот только теперь Сэм знал этого парня, и такими приёмчиками его уже не впечатлить. — Это не твоё грёбаное дело, Уилсон! Сэм в ответ одарил его совершенно безэмоциональным взглядом. — Разве? А мне почему-то кажется, что отчасти моё. — Тебе показалось, — рыкнул Баки сжав челюсти. — И я не хочу говорить об этом. Баки уже собирался вновь развернуться, упрямый придурок, но Сэм всё же добавил: — Ты думаешь, я ни о чём не знаю, так, Баки? С чего вся эта твоя погружённость в себя и мрачная угрюмость? Думаешь, я не понимаю, почему ты всеми силами пытаешься быть занозой в заднице? Ты закрываешься от меня и не хочешь говорить об этом, потому что был влюблён в Стива. Баки молниеносно развернулся на пятках, глядя на него с диким огнём в глазах напрягшись каждой мышцей в теле. Он смотрел на Сэма со страхом и тревогой. И был словно поражён, что Сэму, оказывается, всё известно, будто это какая-то тайна за семью печатями, а не всем известный факт. Сэм глухо рассмеялся. — Да ладно тебе, приятель! Думаешь, я слепой? Это же очевидно. Во взгляде Баки до сих пор читались опаска и напряжённость. — И ещё очевиднее, что меня это совершенно не смущает и не тревожит, — торопливо добавил он, — за исключением того факта, что вы оба — недалёкие идиоты. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что Стиву ты так и не признался. Иначе он был бы сейчас здесь. Баки язвительно фыркнул: — Ну да, ну да! Точно. Расскажи я ему, он сбежал бы ещё быстрее и намного раньше. — Скажи, что ты в это не веришь. — Уже неважно, во что я верю, так ведь? — Судя по всему, да, — тоскливо вздохнул Сэм. Он так и не озвучил, что где-то в глубине души его до сих пор очень тревожит ситуация со Стивом. Стив пытался быть счастливым здесь и сейчас — рядом со своими новыми друзьями и Баки. И слишком уважал Пегги, чтобы решить вдруг откуда ни возьмись возникнуть в её жизни и бесцеремонно вмешаться, зная, что она живёт и двигается дальше. У Сэма до сих пор не укладывалось в голове, почему Стив всё же так поступил, но не стал больше поднимать эту тему. Решил, что просто не должен этого делать. Жетоны громко звякнули друг об друга, когда Баки вновь надел цепочку и спрятал их под воротником. И они с Сэмом вместе направились к брезжущему светом выходу со склада. Баки шёл чуть впереди чеканя шаг, а плотно сжатая челюсть и играющие желваки выдавали всё ещё гнетущее его напряжение. Он волнами излучал смущение, раздражение и некоторую растерянность. — Ты же понимаешь, — проговорил Сэм, — что не будешь носить их вечно. Рано или поздно тебе придётся его отпустить. — Знаю, — быстро отозвался Баки. — Просто Стив… он был всем для меня. Сколько я себя помню, он буквально являлся центром моей Вселенной. Я не знаю, как жить без него. Его слова повисли в воздухе, и, если честно, Сэм не знал, как от них спрятаться. Чувствовал, что для Баки они на все сто процентов правдивы, и что бы он ни сказал сейчас, ничто не сможет изменить эту непреложную истину. — Но ты продолжаешь жить, — произнёс Сэм. — Стив ушёл, и это отстойно. Но ты-то всё ещё здесь, Земля до сих пор крутится, жизнь продолжается. Баки попытался саркастично усмехнуться, но вышло как-то отчаянно и совсем не весело. — Да. И живётся сейчас всем так замечательно! Сэм не сдержался, фыркнув от смеха вслед за ним. И легонько толкнул Баки в плечо. — Ну да, что ж… Мы во всём разберёмся, — Сэм улыбнулся. — Как и всегда, в общем. Улыбка Баки казалась натянутой и едва ли радостной, но он всё же улыбался, поэтому Сэм засчитал это за победу. Не получалось даже представить, чтобы Стив не любил Баки в ответ. Хотя решение, которое тот принял, действительно было совершенно необъяснимо, поэтому Сэм не отважился даже попытаться искать ему оправдание. И когда продолжил замечать жетоны, бряцающие на шее Баки или аккуратно уложенные на полке в доме Сары, Сэм так ничего и не сказал. Щит, может быть, теперь был его, но эта частичка Стива принадлежала лишь Баки.