***
Рогозина пребывала в полнейшем изумлении. Давно им в ФЭС не попадались такие странные, запутанные дела. Мертвая девушка с выражением глубочайшего ужаса на лице встречалась ей в первый раз. Что же могло так сильно напугать Карину, от чего она практически рухнула замертво? Загадка да и только. Тяжело вздохнув, Рогозина направилась в морг, чтобы получить ответы хотя бы на часть вопросов. — Ну, что, Валя, — поинтересовалась она, снимая с вешалки халат и набрасывая его себе на плечи. — Что-нибудь удалось выяснить? — Совсем немного, Галина Николаевна, — ответила Антонова, озадаченно глядя на труп девушки. — Если не считать того, что она мертва, с ней все совершенно в порядке. У нее отменное здоровье, нет никаких хронических заболеваний, даже банального гастрита. Знаешь, я все же считаю что это отравление, но пока не могу найти этому хоть какое-то подтверждение. В крови присутствия посторонних примесей не обнаружено, на теле нет следов инъекций или других повреждений, через которые яд мог попасть в организм. В желудке отсутствует хоть какая-то пища, вообще складывается впечатление, что девушка последние сутки ничего не ела. — Значит это не яд? — Не понимаю… — проговорила Антонова, нервно покусывая губы. — Сердце в полном порядке. Да, она явно чего-то сильно испугалась перед смертью, об этом говорит и повышенный адреналин в крови, но смерть произошла явно не от испуга. Внезапно глаза Антоновой расширились, на лице появилось выражение сильнейшего удивления. — Галя, я кажется поняла! — воскликнула Валентина, бросаясь к столу, на котором лежали приборы для сбора анализов. — Надо проверить ее рот, горло и состав слюны. — Есть предположение? — взбудораженно спросила Рогозина, следуя за Антоновой по пятам. — Да, но оно настолько невероятное и безумное, что я сама не верю в это. Тем не менее проверить необходимо. Рогозина больше не стала задавать вопросов, понимая, что Валентине необходимо собраться с мыслями. Галина Николаевна молча наблюдала за тем, как Валя проделывает необходимые манипуляции, а затем торопится к компьютеру, чтобы проверить результаты исследований. — Не может быть, — произнесла Антонова, неверящим взором глядя на мерцающий монитор. Рогозина поправила сползающий с плеча халат и подошла к Валентине. — Да, так и есть. На ее губах и в слюне есть остатки сильнодействующего яда. Он не успел проникнуть в желудок поэтому я его там не обнаружила. Так же во рту сохранились остатки оболочки капсулы, в котором находилось ядовитое вещество. Она не успела полностью раствориться, прилипнув к зубам. Должно быть, несчастной протолкнули капсулу с ядом прямо в рот. Вероятнее всего, это произошло во время поцелуя, так как в слюне я обнаружила мужское ДНК. — Получается, Карину убил поцелуй? — спросила Рогозина, внимательно изучая полученные данные и удрученно качая головой. Выражение ее лица говорило о том, что суровый руководитель ФЭС явно шокирована. — Дикость какая-то. То, что по идее должно дарить радость, стало причиной смерти молодой, привлекательной девушки. — Получается так, — согласно кивнула Валентина. — И ведь еще полчаса и все — я бы никогда не смогла обнаружить это вещество. Капсула бы рассосалась, а яд полностью вывелся из организма. — Ты определила химический состав ядовитого вещества? — Этот яд используют на востоке, — принялась объяснять Антонова. — Он создан из слюны нескольких ядовитых змей, наркотических веществ и еще бог знает чего. В Египте, например, его называли «Слезы Фараона», так как именно этим ядом чаще всего травили тамошних правителей. Яд, попав в рот, вызывает приступ удушения. Горло сжимает сильнейший спазм, из-за чего невозможно сделать спасительный вдох. Жертва умирает в страшных муках. Яд выводится из организма очень быстро и его трудно обнаружить. Но я в первый раз слышу, чтобы «Слезы Фараона» применяли в наше время. Его формула считается давно утерянной, а кто-то убежден, что это вымысел. — Да, интересно… — задумчиво протянула Рогозина. — Как думаешь, почему формула не сохранилась? Ведь как раз с тех времен до нас дошло очень много рецептов всевозможных ядов и прочих губительных веществ. — Скорее всего это связанно с тем, что капсулу с ядом необходимо раскусить у себя во рту, а затем во время поцелуя влить его в рот жертвы. Очень опасная затея, сама понимаешь, — скептически наморщилась Антонова. — Есть вероятность погибнуть самому, — кивнула Рогозина. — Да, все именно так. Но тот кто отравил девушку продвинулся в науке по изучению ядов очень далеко. Скорее всего, он ввел себе противоядие, которое также крайне тяжело выявляется. Ну или же где-то находится еще один труп, что сомнительно, так как «Слезы Фараона» действуют практически мгновенно. Галя, этот парень настоящий гений. Еще лет десять назад я точно не смогла бы установить причину смерти. Это возможно только благодаря техническому прогрессу. — Да-а, — протянула Рогозина. — А что говорить про древних лекарей, у которых не было даже микроскопа? А этот парень правда умный. Его бы ум да на благо обществу… А теперь ему прямая дорога не в какое-нибудь НИИ, а на зону. Осталось только его найти. — ДНК нет в базе, но я уверена, что вы его быстро отыщите, — ободряюще улыбнулась Антонова. — Да, озадачу оперов, пусть выяснят с кем встречалась Карина.***
Леонид и Степан ехали по направлению к дому. Колеса мерно шуршали по асфальту, мимо проносились огни фонарей, рекламные щитки, прохожие. Леонид ощущал вселенскую усталость, будто не спал неделю, не меньше. Черепушка трещала по швам и разваливалась на куски, на душе погано, нервозность никак не отпускала. День выдался на редкость отвратительным. Дело раскрыли очень быстро, парня, отравившего Карину, нашли в его съемной квартире, так же как и все записи его опытов и экспериментов, но у Лёни после него на душе остался какой-то горький осадок, во рту ощущался привкус желчи. В голове не укладывалось, что парень Карины оказался такой мразью. Игорь Колесников учился на химфаке, изучал яды и противоядия, а в свободное от учебы время пытался воссоздать древние яды. Борджиа* недоделанный, подумал Леонид, закипая от злости. — Лёнь, — осторожно позвал Степан, не отрывая взора от дороги. — Ты чего притих? — Да вот все думаю, как можно быть такой сволочью плешивой. Девчонка ведь… Совсем молодая. И по словам свидетелей она его чуть ли не боготворила. — А он воспользовался ее наивностью и доверчивостью, — вкрадчиво произнес Степан, крепче сжимая руль. — Он относился к ней как к подопытной крысе, — прошипел Леонид, ощущая как ненависть бурным потоком топит его сознание. — Решил испытать на ней свое изобретение. — Теперь он отправится туда, где ему самое место. А все его разработки мы изъяли и передали Рогозиной. Она позаботиться, чтобы формула яда не попала в чьи-то поганые ручонки. Леонид не ответил. Подняв руку, он провел ладонью по лицу, желая смахнуть с себя усталость и напряжение. Тяжело вздохнув, он вновь перевел взор на ночное шоссе. Войдя в квартиру, Субботин прошел в комнату и с тяжким стоном рухнул на кровать. Есть не хотелось, несмотря на то, что в его желудке не было съестного с самого утра. — Вообще слово поцелуй со старославянского означает «Исцелить, сделать здоровым», — произнес Леня, задумчиво разглядывая потолок. — А тут что получается? Смертельный поцелуй? Смерть несущий? — Отравный поцелуй? — предложил Степан, снимая с себя рубашку и вешая ее на плечики в шкафу. — Точно, — хмыкнул Лёня. — Отравный. — Откуда ты столько знаешь про поцелуи? — спросил Степан, разглядывая напряженное тело старлея и мечтая прижать его к себе. За весь день они так и не выкроили время даже на то, чтобы просто обнять друг друга. — Если ты не заметил, я вообще умен не по годам, — подколол Леонид, скривив губы в издевательской усмешке. — А какими еще бывают поцелуи? — спросил Данилов, ощущая жар, сочившийся по венам. Леонид всегда на него действовал таким образом, что из головы выветривались все мысли и оставалось древнее, как сам мир желание. Желание обладать. Мощное, неукротимое, напрочь выбивающее дух. Внизу живота сконцентрировалась пульсирующая, тугая спираль, болезненно сжимающаяся. Степан навис над Леонидом хищником и легонько чмокнул его в висок, втягивая в себя его непередаваемый аромат. — Ммм, — промурлыкал Леонид, обхватывая Стёпу поперек тела. — А твои поцелуи всегда действуют на меня целительным образом. — Это как? — голос Данилова немного охрип от охватившего его сильного возбуждения. — Потому что даже если я смертельно устал, стоит тебе прикоснуться ко мне губами и я тут же вновь готов на великие свершения, подвиги и открытия. — Правда? Я безмерно счастлив… А еще какими бывают поцелуи? Он оттянул ворот водолазки, срывающий от его жадного взора кусочек кожи, и припал губами к синей жилке, в которой пульсировала жизнь. — Блаженные, — ответил Лёня, тяжело, надсадно дыша. — Опьяняющие. Степан пробрался руками под край водолазки, подцепил ее пальцами и нетерпеливо потянул наверх. Обнаженная грудь Леонида резко поднималась и опадала, его дыхание опаляло лицо капитана, будоража кровь, разжигая неукротимое пламя желание. Теперь губы Степана отыскали твердый сосок и нежно коснулись его, от чего Леонид рвано шикнул и прикусил губу. — А теперь твой поцелуй… умопомрачительный, сводящий с ума. Я дурею от того, что ты со мной делаешь. — Я только начал, старлей, — промурлыкал Степан, исследуя губами каждый миллиметр обнаженной кожи столь любимого тела. Горячая кожа Лёни покрылась мелкими мурашками — верный признак того, что он находится в блаженной нирване. Степан довольно хмыкнул, оглаживая литые мышцы груди, сжимая, чуть царапая их, не в силах сопротивляться обуявшей его страсти. Восторг бушевал внутри стихийным бедствием, и Степан мелко вздрагивал от нетерпения и невыносимого животного желания. Губы накрыли пупочную впадину, и Леонид весь прогнулся и протяжно застонал. — А теперь? — тяжело дыша выдавил из себя Степан. Он словно изводил Леонида, доводя до исступления и безумия, мучил, терзал. — Что ты чувствуешь, малыш? Говори, прошу тебя. Я хочу слышать твой голос. — Я чувствую… Ас-с, — шипел старлей, пробираясь пальцами в волосы Степана, — Чувствую невероятное наслаждение, кайф. Мне безумно хорошо, Стёпа. Ты сводишь меня с ума. — Так значит, поцелуи бывают крышесносящие? — довольно произнес Степан, подцепив пальцами ремень, мешавший стащить с Леонида чертовы джинсы. — О, да! — всхлипнул Леонид, приподнимая бедра и позволяя любимому капитану избавить его от остатков одежды. — Твои поцелуи горячие, страстные, нежные, волнующие. Возбуждающие, — выстонал он, когда губы Степана накрыли его возбужденную плоть. — Невыносимые, жгучие, дурманящие. Да-а! Боже, да! Леонид все еще пытался выискивать в голове эпитеты к слову «поцелуй», но уже через мгновение все мысли покинули его голову, а по телу разлилось ни с чем не передаваемое блаженство. А разве могло быть иначе, когда рядом находится любимый человек?