mon petit pain doux

– Исходя из полученного уравнения, мы можем сделать вывод, что в ходе последующих наших математических решений мы получим... – Учительница по математике, женщина средних лет, слегка полноватая и с кудрявыми волосами, быстро расписывала большое количество цифр, громко стуча мелом по чёрной доске. Это был седьмой по счёту урок, а впереди класс ещё ждали дополнительные занятия по праву и экономике. Хёнджин выглядел напряжённым, стараясь успеть писать под диктовку учителя, то и дело постоянно ошибаясь, а после психованно заштриховывая это ручкой. Феликс сидел рядом с другом за этой же партой, но совсем ничего не писал. Его взгляд медленно скользил от доски к стене, от стены к окну, за которым осенний ветер сметал с деревьев желтеющие листья. Солнце спряталось за небольшими облаками. В окнах жилого дома напротив здания школы были видны разные люди. Дети, играющие в догонялки, старая бабушка, читающая газету, молодые парочки, влюблённо вокрующие на балконе. А когда и картина за окном наскучила, он взглянул на Хёнджина. – Тебе так интересно? – прошептал он, со скукой разглядывая решение сложного уравнения, растянувшееся аж на полторы страницы. – Не то, чтобы очень... Но что-то мне подсказывает, что похожий номер будет в тесте. – Так же тихо произнёс он, не поднимая взгляда от тетради. Но стоило ему взглянуть в тетрадь друга, как он удивлённо произнёс: – А ты чего не пишешь? – Скучно. – Скучно ему, видите ли... А потом чуть ли не на коленях просит помочь с домашкой. – Ой, да ну тебя. В жизни и помимо вашей математики есть множество действительно интересных вещей. – Ну и каких же? – Выжидающе произнёс Хёнджин, мечась взглядом то на доску, то в тетрадь. Не видно, что там на третьей строке... – Например, еда. – С совершенно невозмутимым видом произнёс Феликс, из-за чего Хёнджин еле сдержался, чтобы не прыснуть от смеха. – Почему-то я не удивлён. – Насчёт этого... Сходим после урока в ту пекарню? – Как? У нас же ещё уроки. – Пропустим?.. – Совсем оборзел... – Ну Джин-ни, я такой голодный! К тому же, я вчера весь вечер думал о тех прекрасных булочках с корицей, но так и не смог поесть! – Бессовестный, я полночи готовил презентацию по праву. – Он недовольно посмотрел на друга, который сделал жалобную моську, как у кота из Шрека, в попытках разжалобить друга. – Ну пожалуйста. Хёнджин вздохнул. Как будто у него есть выбор... Чего не сделаешь ради Феликса. Эти два парня всегда казались странноватыми. И никто не мог понять – то ли от того, что они из другой страны, то ли от того, что они всегда таскаются лишь вдвоём. К слову, они вроде и не геи. Но подтвердить этого никто не может. Хёнджин родом из Южной Кореи. Красивый парень, сразу покоривший сердца местных красавиц-парижанок. А Феликс, приехавший из Австралии, сразу стал ему другом, так как был единственным знакомым, хорошо говорящим по-английски. И хоть французский они уже давно выучили и могут свободно на нём разговаривать, эти двое всё ещё продолжали близко общаться. В прошлом году недалеко от школы открылась красивая и уютная пекарня. Естественно, Феликс, как главный любитель булочек, стал там постоянным посетителем. Конечно же, не без лучшего друга. Который, к сожалению, не успел предупредить, что корицу не любит. Собственно, и синнабон тоже. Но расстраивать друга так не хотелось, поэтому он каждый день ел эти противные приторные булочки, лишь для того, чтобы видеть довольно милую мордашку Феликса. Ради него он готов хоть до конца жизни питаться только этими булочками. Ну, так вышло, что Хёнджину нравится Ликс. Очень нравится. То ли это дурманящий парижский воздух, то ли австралийский парень слишком милый. Сам Феликс об этом, естественно, не знает. Потому что Хёнджин слишком боится его отпугнуть. Испортить их крепкую дружбу. Поэтому остаётся довольствоваться лишь поеданием противных комков хлеба с корицей в компании сладкой, милой и просто прекрасной булочки по имени Феликс. Когда урок кончился, они незаметно пробрались в раздевалку, чтобы забрать свои пальто, но словно на зло их заметил классный руководитель, находящийся на другом конце длинного коридора. – Эй, вы, двое! Опять сбегаете!? А ну стойте! – Он начал кричать и побежал уже в их сторону, как Феликс схватил Хёнджина за руку и прошептал: "бежим!". Они выбежали из школы и бежали чуть ли не до самой пекарни. Остановились лишь у светофора, на котором для них горел красный. – Оторвались? – Тяжело дыша произнёс Ликс, постоянно оглядываясь по сторонам. – Нас убьют... – Потерянно сказал Хёнджин, волнующийся за свою репутацию хорошего ученика. – Да ладно тебе. Пару раз сходили покушать. – Пару раз... Думаю, нас ждут неприятности. – Ну и ладно. – Улыбнулся Феликс, довольный тем, что смог вытащить занудного друга из школы. – Зато сейчас попьём латте... Со сливками... И поедим пряные булочки... – Да... – Соглашаясь протянул Хёнджин, скрывая, что последнее его не особо радует. Дальше они шли уже спокойным шагом. Слишком уж нравится им гулять по людным закоулочкам Парижа. Всемирно известный город любви... Пока что Хёнджин только мучается. Никакой романтики. А рядом идущий Феликс даже не подозревает, что является причиной страданий лучшего друга. Рассматривает плывущие облака, наслаждается музыкой скрипача на площади, смеётся с голубей и довольно подпрыгивает, видя на горизонте ту самую пекарню. А Хёнджин всё это время смотрел лишь на него. Любовался его милыми веснушками, которые он наконец-то перестал замазывать тоналкой. Любовался растрёпанными ветром светлыми волосами, пряди которых постоянно лезли парню в глаза, и он без остановки откидывал их назад. Без внимания не остались и крошки на его пальто, выдающие лгуна, который яро утверждал, что давно не ел булочек. Свои маленькие ручки, с которых Хёнджин постоянно умилялся, Ликс спрятал в карманы, потому что уже не лето, а ветер не жалеет совсем никого. Как же хочется взять их в свои руки и согреть... Целовать каждый миллиметр и никогда не отпускать. Спустя время они уже открывают двери, над которыми красуется большая табличка с названием пекарни – "Etre aux anges". Помещение встречает их резким сладким ароматом свежей выпечки, дружелюбными кондитерами и тихой мелодичной музыкой, звучащей из старого радио. – Здравствуйте, будьте добры, две булочки синнабона и латте с сахаром и сливками. И если вас не затруднит, пожалуйста, положите сахара побольше, на ложечку примерно. – С горящими счастьем глазами произнёс Феликс, словно ребёнок, которому купили игрушку мечты. – Хорошо, конечно. А вам, молодой человек? – Обратилась милая девушка к Хёнджину. – Мне, пожалуй, то же самое. Только сахара поменьше. Они сели на самый дальний столик, находящийся ближе всего к стеклянным дверям пекарни. На полу стояло много горшков с различными цветами, большинство которых разрослось так сильно, что часть пола в углу была покрыта растительностью. В пекарне больше никого не было, что не могло не радовать. Лишних тут не нужно. – Я так рад! Очень люблю это место. Здесь так тепло и уютно... Словно дома. – Хорошо было бы ходить сюда почаще. Но не во время уроков. – Хёнджин бросил осуждающий взгляд на друга. – Фуф, ты можешь хотя бы немного не о школе говорить? – Ну ругать же тебя надо. А то совсем от рук отбился. – Говоришь точь-в-точь, как мой отец... Аж пугает. – Хёнджин усмехнулся, смотря на недовольного, но такого же милого Ликса. – Я хочу в картинную галерею сходить! Слышал, приехал какой-то известный художник. Его так хвалят, нужно посмотреть. – А до какого числа он здесь? – Хм... Не помню. Сейчас, посмотрю. – Он достал телефон из кармана и принялся что-то быстро печатать. А через пару секунд произнёс: – До следующего понедельника. – Можем пойти в воскресенье. – Круто, тогда договорились. Пофоткаешь меня там? – Ну разумеется. Я тебя уже в каждом уголке Парижа фотографировал. Хоть коллекцию собирай. – Посмеялся Хёнджин, вспоминая, что буквально вчера собрал все фотографии с Феликсом и убрал в отдельный альбом. Забавно. – Ну и хорошо. Через пару минут та же самая девушка принесла им их заказы. Феликс засиял ещё сильнее, что не могло не радовать Хёнджина. Пока он наблюдал за счастливым Ликсом, вкус булочек даже не чувствовался. Поэтому он и не заметил, как быстро умял первую булочку. Они разговаривали на разные темы, вспоминали много неловких и смешных ситуаций, попутно кушая. В один момент их громкий смех разразился на всю пекарню, когда Хёнджин решил упомянуть, как Феликс подавился слюной на уроке, а учительница подумала, что ему стало плохо и даже послала за медсестрой. – Прошу, перестань. Я не хочу даже вспоминать об этом, боже, какой позор. – Ликс закрыл лицо руками, пытаясь тем самым спрятаться от стыда. – Уж поверь, это невозможно забыть. – Уже сгинаясь пополам от смеха сказал Хёнджин. – Это было так давно, а ты продолжаешь упоминать это... Нравится издеваться? – Ну разумеется. – Он слегка ухмыльнулся. После двадцатиминутной истерики они успокоились и решили поговорить о музыкальном концерте, на который ходили, как только познакомились. Это было года четыре назад, в большом театре. Они тогда знали друг друга всего пару дней. – Ты помнишь, в какой день мы ходили? Серьёзно? – Кажется, это был вторник... Да, точно вторник. – Вот это у тебя память... Я бы в жизни не вспомнил. – Ну, так вышло. "Так вышло" на самом деле подразумевает собой помеченный в календаре день. Уже тогда Хёнджин впервые почувствовал что-то к Феликсу. Когда они уже доели и допили, пришло время собираться уходить. – Действительно место ангелов*... Здесь невероятно спокойно и красиво. Еще и еда вкусная. – Говорил Феликс, кладя на стол деньги вместе с чаевыми. "Место ангелов потому, что я необычайно счастлив, проводя здесь с тобой время." – Пронеслось в голове Хёнджина. Они уже встали и хотели уйти, как Хёнджин заметил, что на верхней губе Феликса осталось немного крема от булочки. – Ликс... У тебя тут... – Он показал пальцем на лицо, пытаясь объяснить, где протереть. – Тут? Или тут? – Он тыкал туда-сюда, но всё мимо. Поэтому Хёнджин не сдержался. – Ай, давай я сам. Не понятно, как такое произошло, но вместо того, чтобы протереть пальцем его губу, он подался вперёд и неосознанно накрыл его губы... Своими губами. Этот несчастный крем запачкал и губы Хёнджина, который вдруг осознал, что натворил. Он резко отдернулся назад, слизывая крем со своих губ. В голове уже начала бить сирена со словами: "Что ты наделал!". Он страшно запаниковал, что Феликс испугался, поэтому растерянно смотрел на лицо друга. Он был... Мягко говоря, в шоке. Они стояли пару секунд в полном ступоре, не зная, что сказать, и что вообще стоит говорить в такой ситуации. – Джин-ни... – Начал было Феликс, но его резко перебил паникующий Хёнджин. – Я не специально! Не знаю, как так получилось, я правда не хотел. Извини, если ты не так понял, я просто... – Затараторил он, не зная, какие слова подобрать, но внезапно Ликс продолжил. – Стой. Успокойся. Всё нормально. Хёнджин замер. Нормально? Что нормально? Где нормально?? – Нормально? – Да, чего ты так напугался? Думаю, тебе стоит наконец раскрыть мне свои секреты, друг. – Он специально выделил это слово "друг" и пошел к выходу. Растерянный Хёнджин побежал за ним. – Что ты хотел этим сказать? – Думаешь, я не понимаю? Не вижу, как ты смотришь на меня? Думаю, даже слепой заметил бы. Тот смайлик с глазами-сердечками идеально тебя описывает. – Он усмехнулся. – Прости... Не стоило мне скрывать. Ты злишься? – Нет, с чего бы? – Они шли по улице, окруженные толпами людей, но ни одного человека они не заметили. Слишком заняты были друг другом. Ведь это важный разговор, черт возьми! – Я давно понял, что не безразличен тебе. – Почему ты молчал? – А что я должен говорить, когда меня любит человек, которого люблю я? Хёнджин остановился, пытаясь переварить сказанное Феликсом. Однако вместе с осознанием пришел и шок. – Что?.. – Ты тоже нравишься мне, дурень! И кстати, я знаю, что ты не любишь синнабон. Меня забавляло то, как ты старательно жевал их, пытаясь не выплюнуть. Это мило. – Ты... Ты изверг! Ты хоть знаешь, как я мучился! На это Феликс лишь пожал плечами, хитро ухмыляясь. Дальше они шли молча. Каждый думал о своём. – Мы типо... Парочка теперь? – Спросил Хёнджин, с весельем наблюдая, как Феликс заливается краской. – Сам решай. Честно говоря, мне действительно было приятно, что ты ради меня терпел то, что тебе не нравится. – Я старался. Они продолжали идти, разговаривая обо всём, словно ничего и не поменялось. Лишь каждый теперь был искренен и уже не скрывал чувств. И Феликс, и Хёнджин были по-настоящему счастливы, что могут полностью открыться и уже не бояться показывать настоящие эмоции. – Знаешь... Хоть я и не так люблю сладости, но ты всегда ассоциировался у меня с булочками. – Ха-ха, серьёзно? Почему? – Не знаю... Ты как сладкие булочки. Такой же мягкий и милый. – Если ты продолжишь так говорить, я умру от смущения.... – Ну хорошо, я больше не буду, моя сладкая булочка~. – Издеваясь протянул Хёнджин, тут же громко засмеявшись. Всё-таки, любовь есть?