1
— Это ты во всём виновата! — в выкрике Элу Тингола прозвучали визгливые нотки, в ярости он притопнул ногой, одновременно взмахнув сжатой в кулак рукой так, будто в ней был молоток, которым он забивал гвозди. — Разумеется, — холодно ответила Мелиан. — В том, что наша дочь имеет привычку визжать и топать ногами, виновата я. Кто же ещё? — Ты всегда ей во всём потакаешь! — не сдавался супруг. — Чего бы она ни потребовала — сразу ей преподносится на золочёном блюдечке. Носить только синие платья — пожалуйста! Танцевать на лесных полянках — на здоровье! На полянках непременно должен расти болиголов — срочно посадить! Выгнать из дворца моего любимого менестреля — ну, как быть, если он раздражает девочку! Это не ем, это не пью, с этим не разговариваю! Все ходите на цыпочках — девочка музицирует. Теперь вот девочке непременно замуж за нолдо потребовалось! Что будет в следующий раз? — Моя дочь, — холодно отчеканила Мелиан, — должна иметь всё, чего лишена была я. Элу взглянул на неё в некотором недоумении. — А тебе-то чего не хватало? Неужели, тоже без синего платья жить не могла? — спросил он не без яда в голосе. — Или с болиголовом были какие-то проблемы? Уточнять про мужа-нолдо он поостерегся. — Это мелочи, — отрезала Мелиан. — Главное же заключается в том, что я всегда была лишена любви, внимания и заботы. — А я? — осторожно спросил Элу. — Я ведь всегда любил тебя! И заботился… И продолжаю любить. — Ты, конечно, да, — слегка смягчилась Мелиан. — Но до того, как мы встретились, я прожила очень долгую жизнь… Кроме того, — после короткой паузы добавила она, — если мы сейчас выдадим Лютиэн замуж, все следующие ее капризы нас касаться уже не будут — это станет заботой её супруга. — Правильно! — просветлел лицом Тингол. — Я об этом не подумал! Поженим на ней какого-нибудь нолдорского принца, и пусть у него хоть луну с неба требует! А он пусть попробует отказать! — довольный родитель потёр руки. — Но если бы ты знала, — тут его чело снова омрачилось, — как я не хочу обращаться к этим спесивым нолдор! Мелиан невозмутимо пожала плечами и молча вышла. Это означало, что вопрос считается исчерпанным, и дельнейшее его обсуждение — пустая трата времени.2
Аредэль вошла в гостиную и застала выразительную картину: в глубокой оконной нише сидел, скрестив ноги, Фингон и метал кинжал в деревянный переплёт. — Не порти раму! — строго сказала сестра, отбирая у брата кинжал. — Тут вся жизнь испорчена, — меланхолично ответствовал брат, — а ты про какую-то раму! — Так и не сумел уговорить отца? — сочувственно спросила Аредэль, присаживаясь рядом. Фингон покачал головой. — Ты же знаешь нашего папеньку! Феанора и то уговорить было проще, как Майтимо рассказывал. Тот покричит-покричит да и согласится. Главное — не соваться, пока он бушует, дать ему выпустить пар. А наш вроде такой тихий, такой мягкий — а с места не сдвинешь. Особенно в таких случаях, как теперь. Мол, это не личное дело, это в интересах всего народа нолдор! Единственная возможность наладить отношения с Элу Тинголом! Хотя я, по правде говоря, так и не понял, для чего нам нужно налаживать эти самые отношения. Если сильно потребуется пройти через Дориат, Тингола можно и не спрашивать. А больше взять с него нечего. — Ну, а ты отчего так против этой Лютиэн? Говорят, красавица… — А то я красавиц не видел! Дикарка лесная… — Ну не такая уж она и дикая… А если что — подучишь манерам. Даже интересно… — Мне и без того не скучно, — буркнул Фингон. — Нужна она мне очень… Аредэль присмотрелась к нему повнимательнее. — У тебя что — девушка есть? — Нет у меня никого. С чего это ты вдруг об этом заговорила? — Я подумала, что ты так противишься этому браку оттого, что твоё сердце занято. — Оно совершенно свободно, но это ровно ничего не значит. Я не против брака именно с Лютиэн, я против брака вообще. Ну, не хочу я жениться! Ни на ком. Меня моя жизнь устраивает и без женитьбы. — Понятно, — задумчиво проговорила Аредэль, — Ну, что же… Раз не удалось уговорить отца, попробуем зайти с другой стороны. — Это с какой? — Сейчас объясню, — она точно встряхнулась, видимо, приняла какое-то решение. — Тут где-то были письменные принадлежности… — В шкафу. — Достань, пожалуйста. Садись. Пиши. На синдарине: «Высокочтимая леди Лютиэн!..»3
— Ну что? — тревожно спросил Тингол у Мелиан, вышедшей из покоев дочери. — Лежит, — коротко ответила супруга. Безутешный отец заломил руки: — Третий день уже! И то молчит, как камень, то безудержно рыдает. Чем уж этот… как его… Фингон… так её зацепил? Ну, не сложилось с ним, так свет же клином не сошёлся, можно и кого-то другого посватать. Этих нолдор много понаехало… — Она сказала, что вообще не выйдет замуж за эльда, — объяснила Мелиан. — Ни за нолдо, ни за синду, ни за кого-то ещё. Никогда! — Новое дело! А это вдруг с чего? Ты не спрашивала? — Не спрашивала. Но догадываюсь. Мелиан извлекла из широкого рукава сильно измятый, но аккуратно свёрнутый листок. — Я нашла это на полу в её спальне. Возьми, прочти. Элу поспешно развернул бумагу. — «Высокочтимая леди Лютиэн!» — начал он, однако тут же споткнулся. — Но, Мелиан! Это же личное письмо! — Письма, которые считают личными, хранят в укромных местах, а не разбрасывают по всему замку. Читай, тебе говорю. Тингол неуверенно посмотрел на жену и вернулся к прерванному занятию: «Высокочтимая леди Лютиэн! Природная честность и врождённая доброта вынуждают меня обратиться к тебе с этим посланием и предостеречь от величайшей ошибки, которую ты едва не совершила, дав согласие на брак с нолдо. Дело в том, что все мы, мужчины нолдо, сплошь домашние тираны и мучители своих жён. Такова наша природа, и ничего поделать с ней мы не можем. Мой дядя Феанаро, старший брат отца, заставил свою супругу родить ему ни много, ни мало семерых детей. Мой дядя Арафинвэ, младший брат отца, не смог смириться с мыслью, что жена избавилась от его ига, и повернул из Исхода обратно, даже рискуя навлечь на себя гнев валар. Даже самый лучший из нолдор, мой отец, обращался с супругою своею, моей добрейшей матерью, таким образом, что она, вопреки обычаям, не осмелилась дать нам, своим детям, материнские имена. А когда был объявлен Исход, предпочла остаться в Валиноре под тем смехотворным предлогом, будто не хочет расставаться со своею подругой, леди Эарвен. Но так ведь и леди Эарвен ещё раньше отказалась идти вслед за дядей Арафинвэ! И многие, многие жены нолдор поступили подобным образом, найдя в этом способ избавиться от тиранства мужей. Ты сама можешь легко убедиться: редко кто из нолдор прибыл в сопровождении супруги. А жена моего брата Тургона вовсе бросилась в полынью и ушла в Мандос — настолько ей стало невмоготу дальнейшее существование вблизи мужа. И ведь это не первый случай, когда нолдиэ прячется от супруга в Мандосе. Именно так поступила первая жена лорда Финвэ, бывшего правителя народа нолдор, основателя нашего рода. Он не успокоился на этом и решил жениться во второй раз. Однако, невзирая на возможность стать королевой, ни одна нолдиэ не пошла за него, поэтому он женился на ваниа. Бедняжка не знала нолдорской сущности и поплатилась за это. Впоследствие он ее попросту бросил. Кстати, и дядя Арафинвэ вынужден был жениться на деве из другого народа. Нолдорские дамы наотрез отказывались от такой чести, тогда-то он и выбрал себе жену из тэлери, вашу родственницу. И сам я, честно признаюсь, после того, как мне была оказана высокая честь стать твоим женихом, не раз предвкушал, с каким наслаждением увижу слёзы на твоих прекрасных глазах, слёзы, причиною которых стану я! Природная честность не позволила мне скрывать от тебя правду, а сердце сжимается от жалости к тебе, к твоей дальнейшей незавидной участи. Но тебе не следует рассчитывать на эти мои качества. Они руководят мною, пока ты далеко. Едва мы окажемся вместе, как та, другая сторона моей натуры, возьмёт верх, и я стану таким же тираном и деспотом, как прочие мои сородичи. Пока ещё не произнесены брачные обеты, у тебя есть возможность избежать столь горестного для тебя шага. С глубочайшим почтением, Фингон Нолофивион».