Наблюдатель

      Тэён понятия не имеет, чего это его с работы понесло на заброшку, но он ни о чём не жалеет. Он также понятия не имеет, зачем накинулся на Тэна с поцелуями, но об этом он жалеет и того меньше. Мысли в голове путаются, сбиваясь в какой-то комок из мишуры, гирлянд и пушистых ниток, ну таких, из которых свитера мягкие вяжут. Какие, к чёрту, свитера и Рождество в разгар осени? Об этом Тэён понятия не имеет тоже, вот только ощущение какого-то праздника не покидает его, пока Тэн не выдыхает в его губы.       — Я так долго ждал тебя...       Тэён сначала не слышит его, потому что слишком занят чужими губами, потом не может понять, потому что губы напротив такие мягкие и податливые, отвечают ему на поцелуй, потом... Стоп. Что? Одно дело: поддаться своему безумному желанию, списывая всё на стресс и долгое воздержание, и совсем другое: понять, что желание вполне осязаемо, воплощено в человеке напротив, с которым работаешь. Нет, не так. В человеке, который работает на тебя. Тэён замирает на секунду, в которую вдруг понимает, что это уже не он целует, а его. И не абы кто, а под-чи-нён-ный. В голове срабатывает триггер, зажигается мигающая красная лампочка и ему чудится, что он слышит сирену: "Ненормально! Ненормально! Ненормально!".       С нормальностью у Тэёна особые отношения. Нормальность впечаталась шрамом в скулу (ну вы помните), нормальность впиталась в каждую его клеточку, звуча голосом отца: "Надо быть нормальным пацаном по жизни и пиздить не будут". Тот хоть и был "нормальным пацаном", но уже четвёртый раз залетал в места не столь отдалённые. Чёртова нормальность вплавилась в его мозг голосом матери: "Школа-институт-работа-жена-дети". Тэёну всегда хотелось закончить эту последовательность: "Собака-внуки-смерть-от-тоски". Не то, что он мечтал о невероятных приключениях и подвигах, просто в фантазиях о будущем, у его "жены" в штанах обнаруживалось то же самое, что и у него. И от этой мысли ему становилось "ненормально". Вот только губы, что плавились в его поцелуе, ощущались как нечто нормальное, само собой разумеющееся.       — Пожалуйста... — шепчет Тэн, а в голове Тэёна сирена превращается в оглушающий сигнал воздушной тревоги. Что именно "пожалуйста", он понимает в тот момент, как Тэн вжимается в него бёдрами и со стоном притирается к его собственному свидетельству обоюдного довольства ситуацией. В этот момент Тэёна перемыкает. Одно дело смотреть на Тэна, другое — целовать, и совершенно другое — чувствовать, что он хочет того же, что и Тэён. Нет-нет-нет! Он с усилием отрывает парня от себя, и неизвестно ещё, для кого это усилие бо́льшее. Тэн стонет в ответ и слепо тянется к нему руками, губами и кажется, всем Тэном сразу, но Тэёну страшно, как никогда не было в жизни. Страшно перешагнуть черту, отделяющую нормальность от того, чего он хочет. Нет, опять не так. От того, кого он хочет. Потому что ему совершенно очевидно: нормального в Тэне нет ни грамма.       — Нет... — голос чуть дрожит, запыхавшись от голодного поцелуя. Тэн наконец открывает глаза и непонимающе на него смотрит. — Нет, — голос выравнивается, а расстояние между ними увеличивается, пока он отступает в сторону от парня. — Нет!       Он разворачивается и сбегает по лестнице вниз, слыша за спиной возмущённо-вопросительное:       — Э-э-э-эй!!!       Квартира встречает его привычной пустотой, стерильностью и одиночеством. Он бросает ключи на полку, но они со звоном падают вниз. Примерно, как его сердце. Тэён игнорирует этот факт и проходит на кухню, наливая себе воды, но стакан выскальзывает из дрожащих рук и с грохотом разбивается. Примерно, как его сердце. Убирать осколки совершенно не хочется, но необходимо, поэтому он идёт за совком и щёткой, сшибая углы.       Тэн из разряда "блядский" переходит в разряд "чёртов". Потому что одно дело — хотеть его, а другое — бояться, что из-за него пойдёт крахом вся размеренная жизнь Тэёна. Телефон чирикает уведомлением, и Тэён, опасаясь, что это может быть Тэн, не берёт его. Он пока не готов. Сообщения приходят одно за одним, и Тэён теперь уверен: это Тэн. Он сидит на полу, вцепившись в волосы, смотря на осколки стакана, разбросанные по кухне.       Тэёну кажется, что он сходит с ума.       Телефон оживает трелью, и это настолько отличается от повторяющихся звуков уведомлений, что он не глядя поднимает трубку, о чём тут же жалеет.       — Почему ты убежал? — мурлычет Тэн.       — Потому, что я — твой начальник, а влюбляться в подчинённого — в топе моих личных позорных достижений, — он устало трёт глаза, а Тэн молчит в трубку.       — Можем попробовать не влюбляться... — Тэён не знает, что ответить, поэтому Тэн продолжает, — можем просто потрахаться, в конце концов.       Тэён давится и заходится в кашле, отставляя трубку в сторону. Горло дерёт удушающее ощущение, но ещё больше его душит то, что он только что услышал. Тэён не может попробовать не влюбляться, он уже. Из глаз текут слёзы, когда спустя полминуты он возвращается к телефону.       — Что, прости?       — Потрахаться, — Тэн снова бьёт под дых, но на этот раз Тэён готов и лишь задирает брови от удивления. Хорошо, что собеседник его сейчас не видит, — Ну или я могу тебе отсосать, — Тэён всё молчит просто потому, что боится сейчас согласиться. — Тебе ведь нравилось смотреть, как я делал это с Ёнхо... — у Тэёна перед глазами алая пелена, в сердце ревнивая ненависть, а в руках зажатый осколок от стакана.       — Заткнись...       — Ты всегда можешь заткнуть меня своим членом...       Тэён не выдерживает и швыряет телефон об стену: на полу осколки не только от стакана, но и от его телефона и сердца. Он не может позволить себе влюбиться в подчинённого, но... Только для Тэна он, кажется, ещё один парень, с которым можно развлечься, добавить в свою коллекцию: Ёнхо, Чон, Вон, неизвестный парень из бара, а о скольких ещё он не знает? Ему больно от мысли, что он — всего лишь очередной член. Тэёну уже разбивали сердце отказом, если его разобьют изменой, он не переживёт, а жить-то хочется. Он поднимает руки к лицу, внезапно понимая, что изрезал ладонь острым стёклышком.       — Блять... — он только теперь чувствует боль. — Блять...       Тэн становится его персональным кошмаром.       Вот только Тэёну невдомёк, что в эту самую минуту, пока он промывает ладонь под ярким светом в своей ванной, Тэн одиноко сидит, прислонившись спиной к стене на заброшке. У него целые ладони, вот только сердце — в клочки. На губах до сих пор табачный привкус, только теперь от него не заводит, а воротит. Тэна впервые отвергают вообще, а ещё его впервые отвергает тот, кого он посчитал достойным его любви. Тэну от того больнее, что он позволил себе думать, что Тэён — его Принц, которого он так долго ждал и для которого хранил себя. Ему невыносимо хочется напиться-забыться-потрахаться наконец, но маленькая Принцесса в его душе упирается ручками и топает ножками: "Я хочу Тэёо-о-она!!".       Тэн смотрит в пустоту зияющего проёма, за которым шумит лес, вздыхает, поднимает с пола зажигалку, выпавшую из чужого кармана, и хмыкает:       — Всё равно ты будешь моим...