Когда Юнхо впервые видит Уёна в коридорах универа, ему кажется, что само солнце создало человеческое тело и вселилось в него, потому что настолько ярким обычный человек быть не может.
Чон Уён или, как его дружно прозвали все студенты — «RayofHope — лучик надежды» — всегда и везде. В шумных коридорах, при этом сам и являющийся зачинщиком этого шума; в аудиториях, когда его звонкий заражающий позитивом смех громко стучит по стенам, устремляясь прямо в чужие сердца и заставляя сгибаться пополам преподавателей. Во дворе универа, да даже в туалетах. Он абсолютно везде и это, с первого дня, как Юнхо его увидел, не казалось странным. Это
точно нормально. И так точно
должно быть.
Где бы Уён ни был, всюду люди широко улыбаются, обнимаются, смеются и делятся какими-то эмоциями друг с другом, потому что рядом с этим парнем они чувствуют уверенность и комфорт, и, опять же, это выглядит слишком
нормально.
И Юнхо соврёт, если скажет, что не присутствует рядом и, не старается к Уёну быть ближе. Без преувеличений — этого хотят все, а Чон — огромное и целостное
не исключение. Он не тот человек, который по тупому закону жанра был бы тем, кто весь из себя такой замкнутый, холодный, ворчливый, а тут появляется нечто новое, интересное, и сразу сердце тает и хочется больше узнать, больше говорить и всего больше. Нет.
Чон Юнхо — точно такая же яркая звёздочка, как и многие в этом сеульском институте искусств. Креативные, полны рвения творить и создавать шедевры, порой слишком уставшие от всего, но периодически просыпающиеся по утрам с улыбкой на губах и надеждой, что день выдастся отличным и на все сто. У Юнхо много друзей, даже, можно сказать, слишком много, но его нисколько не напрягает, наоборот — это здорово. «Здесь, в своих увлечениях люди очень разные, но зато всех объединяет одна цель — краски.» — однажды сказал Хонджун и, боже, Юнхо обожает своего хёна за странный склад ума, хотя порой старший говорит немного несуразные вещи…
Люди любят краски, а творчество любит людей. Уён же просто — само воплощение всей палитры красок, которая у Юнхо лежит в ящике стола и из которой он хочет сделать что-то эдакое, особенное, но руки не доходят из-за многочисленных долгов по учёбе. Никто не говорил, что это будет легко, а Юнхо и не ожидал чего-то сверх. Но зато он точно понимает, что ему нравится, чем он занимается и с чем хочет связать остаток своей долгой, он уверен, жизни.
Юнхо учится на втором курсе на факультете современных танцев, и он ни разу не пожалел о своём выборе. В его группе он ещё с первого курса познакомился и хорошо сдружился с Саном, который сразу показал себя, как очень талантливого и харизматичного парня, умеющего выгибаться назад на грёбанные девяносто градусов, однако сказал, что это не станет его пределом. Этот человек вызывает внутри у Юнхо немыслимое восхищение! Чон очень гордится тем, что дружит с таким классным парнем, но классным не только в плане талантов, но и в плане характера. Ещё есть Ёсан и Ёнджун, но эти двое не такие общительные, и вечно тусуются вдвоём, практически не отлипая друг от друга. Трудно сказать что-то о них, ведь они по большей части много не говорят и становятся открытыми только в присутствии определённых лиц, в круг которых Юнхо, к сожалению, не входит. Да, они тоже общаются в пределах университета, но за забором Чона встречает холодность Ёнджуна и язвительность Ёсана. Раньше это обижало, но потом Юнхо привык. Но зато с ними как раз сдружился Уён. Хонджун учится на другом факультете — дизайна интерьера и среды, поэтому Юнхо с ним пересекается только после пар, на переменах или на выходных (и то не всех). Есть ещё Минги, но этот парень ушёл в музыку и практически всё своё свободное время пыхтит над учебниками и конспектами, ведь кроме него, его мечту никто не исполнит.
А тут жизнь, можно сказать, обновилась, будто приложение в плэй маркете, когда в институт по обмену перевели нового студента, который мало того, что быстро влился в общий коллектив и стал популярным буквально у всех, так ещё и был тем самым подающим надежды студентом. Конечно, в этом случае надо понимать, что чем лучше ты себя показываешь, тем больше спрос у преподавателей, директора, декана. И это, безусловно, понимают все.
— Какие планы на завтра? — Юнхо подсаживается в столовую рядом с Уёном и толкает его легонько в плечо, привлекая тем самым к себе внимание. Да, Юнхо любит внимание, а внимание Уёна ему особенно необходимо.
— Планирую сдохнуть под машиной, — лениво ковыряясь палочками в рисе и рагу, отвечает как-то слишком грустно младший. — У меня болят мышцы и зад, хотя не должен.
— Оу… — многозначительно выдавливает из себя Юнхо и продолжает пялиться на друга, у которого, по всей видимости, день не задался.
— Я качаю задницу, что ты ещё хочешь услышать? — Уён переводит совсем усталый взгляд на Чона-старшего и дует губы, как часто любит это делать, а потом снова возвращает своё внимание к тарелке. — И сказать, что я заебался ебаться с куратором, значит, не сказать ровно ничего. Ну, ты и сам знаешь. — Отпивает принесённое старшим какао и довольно улыбается, немного сменяясь в настроении. — Боже, обожаю тебя за то, что ты знаешь так много обо мне.
Юнхо молчит. Он знает, что Уён любит разбрасываться комплиментами, поэтому никогда не реагирует на них так, будто здесь что-то не так или в словах содержится затаённый подтекст.
— Ты же знаешь, что можешь отказаться от участия. — У них через неделю намечается конференция в другом институте, и пока есть только печатные списки участвующих, поэтому, так как до внесения имён в электронный список осталось пять дней, то есть шанс подойти к куратору и сказать, что, мол, не получится, нужно готовиться к зачёту, который выпадает именно на день конференции, а никто автоматом его ставить не собирается, и это, блять, хуёво. Участие в конференции не упростит сдачу зачёта и вообще никак не фигурирует, поэтому да, Уёну проще и лучше будет отказаться. Но.
— И бросить тебя на произвол судьбы? Ну уж нет. — Младший не отпустит Юнхо в бог знает какую поебень вилять задом перед бог знает какими людьми. Однажды такое уже случалось, и после Юнхо ходил очень расстроенный практически две недели. Его было некому поддержать и приободрительно хлопнуть по плечу, как это умеет Уён. А сам Уён в те дни уезжал к родителям в другой город и знал всё только по рассказам левых студентов. Кажется, Юнхо тогда не смог идеально исполнить связку, так как был в паре с каким-то парнем, хотя обычно ему в пару ставят именно Уёна. Когда дело касается танцев, они словно инь и янь, а дуэт их в прямом смысле так и прозвали.
— Со мной…всё будет хорошо, — пожимает плечами старший и снова толкает У в плечо. — Да не ссы ты. Я уж пообещаю не помереть от того, что тебя рядом не будет~
— Идите в зад, мистер Юно, — младший всё же полноценно улыбается и тоже пихает друга. Юнхо в любой момент и при любых обстоятельствах может поднимать настроение, и как у него это выходит, для всех остаётся загадкой. Ангел, не иначе.
Когда Уён поступал учиться в этот институт на втором курсе второго семестра, он надеялся, что хоть здесь сможет спокойно учиться, потому что в прошлом месте его изматывали как только можно. По каким причинам его решили перевести в другое учебное заведение по обмену, Чон не знает, но, уже сидя в кабинете директора, он точно понимал, что тут будет тоже самое. Классная руководительница сразу же, прямо с порога, зарекомендовала своего уже бывшего студента, как очень прилежного, самостоятельного, добросовестно выполняющего обязанности перед институтом человека. Вместо Уёна, женщина забрала какого-то смазливого парнишу, лицо которого всё было усыпано милыми веснушками. И нет, Уён ничего не имеет против миловидной внешности, его самого часто таким называли.
Здесь всё было как и там. Уёна гоняли и по-прежнему гоняют по конкурсам, заставляют ходить на внеучебные секции, заставляют, сука, делать растяжку… Это самое ужасное, что может быть на свете, честное слово, даже прививки, которые, между прочим, обязательны, не так бесят, как растяжка… До перевода сюда, Уёна не заставляли делать всю эту хрень, и это теперь единственная причина, из-за которой он скучает по прошлому. Но с другой стороны, он рад, что мучается не один. Юнхо любезно согласился ходить вместе с младшим ещё в тот момент, когда Уëну впервые наказали посещать секции. И есть вот у Чона-младшего догадка, что Юнхо просто сжалился над растерянным лицом.
Уён не думал, что они так быстро подружатся. Но в итоге крупно ошибался.
— Хээээй, Рэээй! Привеет! ~ — Создавая самый шумный шум, к парням подсаживается мега весёлый Сан, который обычно просто весёлый и который, как по секрету сказал однажды Уён, иногда слишком раздражает. Юнхо до сих пор не может понять, почему эти двое не могут нормально общаться, ведь они выглядят как закадычные друзья, но младший упорно шлёт Чхве и игнорит любые его попытки сблизиться. Может быть, Уён общительный и яркий, но он имеет право на личное пространство хоть иногда, а такого же гиперактивного человека рядом, как Сан, ему не нужно. Это тогда вообще вдохнуть не получится.
Чон-младший поднял на Сана скептический взгляд и, не задерживаясь на глазах-полумесяцах, уставился на стену позади Чхве. Тот же просто вздохнул и плюхнулся рядом с Юнхо, решая, что больше не будет доставать сегодня Уёна. Жалко парня, всё-таки.
— Юю, что собираешься делать после пар? — Сан перекинул руку через плечо друга, — Я тут отжал у брата два билета в кино, они ему всё равно не нужны. Пошли со мной?
А Юнхо смотрит на свою тарелку и думает. Краем глаза замечает, как напрягся Уён. Они сегодня должны были после пар снова пойти на секцию и тренироваться. Юнхо обещал. Но и Сан лучший друг, которому трудно отказать и он довольно обидчивый. Уён же скептик по природе своей и просто промолчит, но всё равно в душе затаит обиду, а вернуть доверие от Чона-младшего гораздо сложнее, чем от Чхве, которому купишь тортик — и всё, он завоёван.
Уён же сладкого не ест. Придерживается рациона и соблюдает диету, хоть Юнхо и не понимает, зачем. Идеальный ведь…
Сан смотрит то на старшего, то на младшего и, кажется, понимает всё без объяснений.
— Ладно. Предложу кому-нибудь другому. Удачи~ — и парень, крепко-крепко обняв друга, удаляется в другой конец столовой, доставать, по всей видимости, Хонджуна, который, если Юнхо не подводит зрение, опять что-то рисует на большом скетчбуке. Весь в идеях, заботах — такой трудоголик вряд-ли согласится потратить свободное время на кино. И тем более, потратить его вместе с Саном, потому что фильмом дело не обойдётся. А Киму дорога его психика. И вообще Сан ему тоже не нравится. В этом мнении он солидарен с Уёном, но если Уён, когда его достают, сдержанно игнорит, то вот Хонджун на слова не скупится. Поэтому прямо сейчас Сан с максимально грустным видом возвращается обратно, к своему верному другу и валит раздутую голову ему на плечо, вздыхая беспомощно.
— Меня никто не любит… — Чхве хнычет, а Чон-младший цокает.
— Логично.
— Ты противный, Уён-ши, — Сан показывает парню язык, но стушёвывается и съёживается, когда на него направляется пара злобных глаз.
Но вдруг лицо Уёна смягчается и он улыбается совсем уж для Сана подозрительно и теперь обращается к Юнхо, которому ой как всё это не нравится.
— Ты можешь пойти, я тебя не заставляю со мной няньчиться. — Уён складывает тарелки на поднос и поднимается с места, быстро унося всё на уже заваленную грязной посудой стойку.
Сегодня у Уёна нет настроения и пререкаться с кем-то ему не хочется, и не доставит совершенно никакого удовольствия. Даже странно, что такое случилось, что заставило его сегодня быть мрачнее тучи. Было заметно, как Сан стал вести себя отстранённо. А Юнхо так вообще… Молчал.
Последняя пара прошла как обычно, и сразу после звонка Уён собрал вещи и поспешил в тренировочный зал. По личному расписанию, который ему посоветовали составить, сегодня был небольшой разогрев мышц, два подхода по двадцать отжиманий, и грёбанная растяжка. Сегодня придётся заниматься одному. Впервые, кажется, но ничего страшного. Не всегда же Юнхо таскаться за младшим.
Скинув сумку на пол возле длинной, низкой лавочки возле стены, Уён выдыхает отяжелевший воздух из лёгких. Он не привык оставаться один… Под боком обязательно кто-то должен быть, это почему-то было необходимостью, а Юнхо такой добрый, яркий, солнечный и свежий со своими бирюзовыми волосами, отдающими жёсткостью из-за многочисленных покрасок. Хотя сам Уён не лучше. Буквально два месяца назад атаковал себя неоновым сиреневым, но потом и тот надоел быстро. За два месяца корни отросли, а волосы парень решил осветлить на пару тонов, чтобы не бросалось так в глаза, да и некомфортно оно — спустя две с половиной недели стало тошно смотреть на себя в зеркало. И да, Уён себя любит с худых ног до забитой всякой ерундой головы, но переодически его всё бесит.
Парень отбрасывает несколько матов в разные стороны — никто не узнает — и садится прямо на холодный пол, замечая про себя, что его недавний покрас всё ещё хорошо держится. Ну ничего, это тоже ненадолго. Когда сюда будут чаще наведываться другие студенты, то и в принципе можно будет позабыть о частых покрасках — бюджет тоже не резиновый, а студенты сдавать деньги не будут. Самим бы прожить.
Падает спиной и принимает смешную позу звезды. Не хочется заниматься вообще от слова совсем, но надо. Пересилить себя, собраться с духом, как говорится. Уён-то собран, но были бы силы.
До ушей доноситься гудок и знакомая мелодия, которую Уён специально поставил на одного человека. Сумка далеко, по крайней мере, Чону так кажется, однако он всё равно подползает и выуживает из бокового кармана телефон, снимая блокировку и отвечая:
— Алё. — Вышло как-то слишком устало. Так и есть.
— Юнхо у тебя? — Голос Хонджуна звучит не лучше. Этот парень вечно занят своими идеями и он, конечно, не такой трудяга, как Минки, но всё же. Уён давно хотел познакомиться с Кимом, но когда понял, что тому нет дела до новых друзей и ему вполне хватает Юнхо, то и пытаться не стал. Понятное дело, что не всем интересны знакомства, хоть по Хонджуну и не скажешь, что он бы не хотел. Они с Уёном похожи. Надо кому-то выговориться, надо с кем-то поделиться планами и многим чем, но найти подходящего человека — трудно, практически невозможно. Мало таких людей, которые просто выслушают, просто поддержат, просто побудут рядом, просто молча покивают.
Поэтому Уён и Хонджун, нет, не друзья и не знакомые, они просто друг для друга — психологический диктофон. А ещё у Хонджуна, как и у многих в этом институте, очень интересный склад ума.
Уён для себя выделил немного, но достаточно занятных и приятных личностей. Чанбин с Чаном, также занимающихся музыкой вместе с Минги, хоть сам Сон о них не говорит ничего. Тот самый Джисон с театрального. Они гуляли пару раз, это было весело и смешно. Старший постоянно строит рожицы и шутит, и этим привлекает. Уён многому научился благодаря этому человеку. Настоящее сокровище. Тот же самый Хонджун. Юнхо, который быстро устроился в сердце и занимает почётное место хорошего друга, который ни за что не бросит в беде. И ещё многие другие.
— Нет. Он ушёл с Саном, а что? — Вяло отозвался Чон, подползая обратно к матам и укладываясь на один из них.
— Если бы он был с Саном, то Сан бы сейчас не пускал мне в плечо слёзы, — ворчит на том конце провода Хонджун, но, поняв, что сказал это слишком резко, добавил уже более спокойно, — Поищи его, а. Мне кажется, что у него что-то случилось, хотя он упорно делает вид, что всё в порядке. Я знаю, ты сможешь его разговорить.
До Уёна отдалённо доносится чьё-то тихое «да конечно он сможет» и затем болезненное «ай».
— В общем, Уён, мы на тебя надеемся. — И бросает трубку.
Парень какое-то время тупо пялится в экран, не понимая, какого фига. Почему они сами не пошли искать Юнхо? Почему позвонили Уёну и попросили об этом его? Он что, такой особенный? Нет.
Фыркнув, Чон кидает телефон подальше и принимает сидячее положение. Теперь желание заниматься вовсе отпало. Идиотизм какой-то. И что ему теперь прикажете делать? Тренировку в любом случае пропускать нельзя, это скажется на завтрашнем дне, а дальше только хуже. Тем более, вряд-ли Юнхо пропал или решил бросить Сана и вернуться к Уёну — старший вполне мог срочно уехать по делам. Но он тогда бы написал хоть.
«Пиздец… — Заключает в итоге парень и поднимается на ноги, отряхивая зад. — Так, куда он мог пойти? Учитывая, что обещал Сану сходить в кино, то, скорее всего, мог отойти в магазин купить чего-то вкусного подешевле. — Парень накидывает на одно плечо рюкзак и вновь заглядывает в телефон в надежде, что Хонджун снова написал и сообщил, мол, Юнхо вернулся, всё хорошо, прости, что отвлёк, но ни одного сообщения, знакомого номера, только несколько пропущенных вызовов от неизвестных. Поэтому выходит из зала, захлопывая дверь. Студенты, что тоже остались на внеклассные занятия да секции, и преподаватели снуют туда-сюда: их головы забиты всяческой работой, вообще все как озабоченные стали, стоило только начать готовиться к каким-либо мероприятиям.
И, кажется, Уён понял для чего произошёл тот обмен. Институт, в котором учился Чон, был не таким популярным и бюджетно обеспеченным, как этот. Плюс, именно в этом обучаются будущие танцоры с перспективным будущим. Он был лучшим студентом там, поэтому ему, соответственно, нужно было перейти на более сложный уровень. Лучшим должно прилагаться лучшее. В то же время, другой парень, по всей видимости, обладал такими же танцевальными навыками, что и Уён, поэтому его взяли туда. Директора заключили договор. Своеобразная взаимовыгодная сделка. Что ж, это разумно. В таком случае теперь Уён понимает, для чего были все эти формальности и для чего, кстати говоря, в прошлый институт приезжала комиссия. Они выбирали потенциальных студентов для обмена и, насколько не изменяла Чону память, приглашали в какой-то выделенный специально кабинет для беседы. Только вот странно всё это. Уёна не вызывали в тот день, хотя он чётко слышал своё имя из уст одного из преподавателей.
В итоге всё сложилось так, как сложилось. Уён уже на следующий день поехал со своим куратором для обмена, ничего не понимая и не получая ответы ни на один вопрос. И да, его очень сильно волновало это дерьмо, потому что какого хрена; без единого слова и предупреждения увезти непонятно куда и отдать в руки непонятно кому. Единственное, что сказал куратор во время пути — «наладь со всеми общий язык и будь дружелюбным и сияющим, не подведи нас и меня, понял?» А Чону не оставалось совершенно ничего, кроме как кивнуть. Он противиться всё равно бы не смог.
И дальше всё шло так, как было запланировано. Уён всем улыбался, веселился, хотя буквально в тот же день понял, что и без него здесь очень даже оживлённо и красочно в плане людей и их характеров. Он быстро перезнакомился со всем институтом и когда понял, что Чон Юнхо переступил черту просто приятеля и друга, став лучшим другом, парень понял, что в его присутствии можно снять маску и быть самим собой. Быть тем самым Уёном, которого задолбала учёба, жизнь от кровати и до тренировочного зала, извечная улыбка и фальшивое радостное настроение.
Уён выбегает из института быстрее, чем предполагал, что способен на это, и мчится в сторону ближайшей пекарни, где продаются уёновы любимые булочки с повидлом, которые он иногда позволяет себе купить, когда стресс перевешивает спокойный настрой.
Уён без понятия, почему он идёт именно туда, но что-то ему подсказывает, что Юнхо будет именно там. Они практически каждый день, после занятий, заходят в пекарню, но обычно не чтобы покушать и насладиться пирожными, новыми булочками, потому что пекарь любит экспериментировать, а ради атмосферы, горячего какао с густой пенкой и обычных разговоров. Не об учёбе, сложной студенческой жизни и взаимоотношениях с другими студентами.
Уён подбегает к двери, пытаясь перевести дыхание, и теперь до него доходит, что всё это время он бежал. И в тот самый момент, когда Чон открывает дверь, тут и там обклееную листами с чем попало, та сама поддаётся слишком легко. Парень врезается в кого-то — первое, горячий напиток проливается прямо на спортивную кофту, впитываясь моментально и добираясь до ткани футболки — второе; Уён отпрыгивает, обругивая всех и вся на чём свет стоит — третье; и только потом, с максимально паршивым настроением и недовольным лицом, смотрит на виновника — четвёртое.
— Уён? — это оказывается Юнхо — пятое.
И Чон на время даже забыл, кто он и зачем здесь ошивается. Мозг не особо хочет соображать, переваривать что-то, он словно…удивился? Потому что, как Уён и предполагал…нет, был уверен — старший оказался именно тут и он действительно покупал любимые булочки У и, судя по пряному сладкому запаху, какао.
— Ты почему тут…
— А ты почему никому ничего не сказал? Почему мы должны волноваться за тебя? Почему я должен тебя искать всюду? Нормальные люди предупреждают своих друзей, прежде чем уходить ебать зная куда! И раз уж на то пошло, то почему ты торчишь тут, не пашешь со мной в… — поток слов резко прерывается, когда Юнхо просто крепко обнимает, гремя булочками в пакете, который Уёну чуть по лицу не заряжает, но тот ни слова не говорит.
Ему в душе так обидно. И все озвученные вопросы он сказал не под действием странных эмоций. Ему правда интересно, к чему всё это. К чему было молча уходить, пообещав Сану одно, а в итоге сделав совершенно другое. К чему было идти сюда, прекрасно зная, что об этом месте никто больше не знает и покупать то, что нравится Чону. Выглядит так, будто Юнхо решил променять Сана на какого-то Уёна, которого знает намного меньше. Глупо всё это… Но Чону приятно, пусть сейчас он это и не хочет признавать.
— Я не знаю, что тебе ответить. — Бурчит старший в шею Уёна, заставляя его спину покрыться стайкой мурашек, но тот не придаёт этому особое значение. Всего лишь контраст тёплого дыхания и прохладной погоды.
Младший смотрит на пекарню, знакомого продавца за прилавком, который, заметив его, радостно машет рукой в жёлтой перчатке, широко улыбаясь квадратной улыбкой, и даже с такого расстояния Уён может в голове слышать звонкий заражающий смех.
У нерешительно, но всё же обнимает в ответ и прижимается, пока в мыслях у него сплошное «отойдите друг от друга, а то люди неправильно поймут» или «как в какой-то сопливой дораме», ну или «что за высосанная из пальца истерика и повод поругаться?» И Чон ответил, что правда не знает, почему так отреагировал. Просто ему стало очень сильно обидно. И за Сана, который вообще-то бесит больше всего, и за себя непонятно почему.
— Надо, наверное, сказать, что ты нашёлся, а то как-то… — Отстраняясь, забубнил Уён и принялся рыться в карманах в поисках телефона, но его руки мягко остановил старший, и первый, взглянув на него, впервые так близко увидел волны нежности, плещущиеся свободно в глазах, отчего мимолётно проскальзывает мысль, что Юнхо очень красивый и милый…
— Я уже написал Хонджуну, не беспокойся, — Старший Чон улыбается уголками губ, всё ещё сжимая руки Уёна и смотря на него как-то слишком долго. И становится немного неловко. Уёну.
Парень отходит ещё на шаг назад и снимает рюкзак вместе с испачканной кофтой, опять только сейчас вспоминая, что грудь вообще-то жжёт и ткань больно прилипает к повреждённой коже.
— Ой, чёрт, прости, что я такой растяпа! — Опомнился следом и Юнхо, среагировавший быстро, и теперь помогающий оттереть влажными салфетками коричневое пятно. — У меня даже с собой нет запасной футболки, как назло забыл. — Ворчит, ругая самого себя, а Уён мысленно с ним соглашается, понимая, что сейчас точно обидится. Мало того, что предпочёл кино тренировкам с ним, так ещё и футболку забыл для тренировки, хотя младший ещё вчера вечером напоминал и просил, чтобы Юю срочно принёс, потому как у Уёна всё постирано и мокрое висит на сушилке. Поэтому он молча стоит, выкидывая уже третью салфетку в урну. — Пошли ко мне? — и после поднимает совершенно недоумённый взгляд на старшего. Зачем? Так и свозит в глазах, отчего Юнхо тушуется и нервничает. — Ну, тебе надо новую футболку, там, душ принять, ты липкий, и вещи не будешь же испачканные носить, а я живу здесь, ты знаешь, через две улицы, — тараторит без остановки он, думая, наверное, что выглядит и говорит очень убедительно, но Уён его просто затыкает, без лишних пререканий топая в сторону известного ему дома. Юнхо поджимает губы и даёт себе по лбу за столь глупую оплошность, но всё же быстро догоняет младшего и весь недолгий путь просит прощения, получая в ответ малозначительное «проехали уже, всё нормально».
Но Юнхо всё равно продолжал пытаться разговорить младшего, задавал какие-то вопросы, начиная от нормальных и заканчивая глупыми, однако когда спросил «почему тот так волновался», Уён надулся как воздушный шарик и не обращал на него внимания ровно до тех пор, пока парни не добрались до квартиры старшего.
— Раздевайся и иди в ванную, я тебе принесу что-нибудь сменное, — всё, что говорит Юнхо и быстро скидывает с себя верхнюю одежду, спеша в комнату, дабы найти подходящие вещи. Он по комплекции будет немногим крупнее, чем Уён, поэтому не особо заморачивается с размером, а вот с цветом — уже другой разговор. Младший терпеть не может тёмные оттенки и белый цвет, поэтому предпочитает больше что-то тёплое и нежное, иногда в его гардеробе можно найти ядерные цвета и в этом он похож на Хонджуна, который тоже не может жить без чего-то яркого.
В конечном итоге выбор падает на сиреневую, под цвет волос, футболку с дурацким принтом разрезанного арбуза, а новую кофту пусть сам выберет, потому как в шкафу много свитшотов, а Уён их не жалует из-за того, что замка нет и надевать неудобно. Поэтому сжав в руке одну лишь мятую футболку и ещё сто раз подумав, парень идёт в ванную.
Младший не так часто бывает в квартире у Юнхо, обычно всё как раз наоборот, поэтому это немного волнительно и как бы навязывается вопрос. Почему? И с одной стороны понятно, в чём заключается причина волнения, а с другой нет. Уён, вроде как, всегда нравился Юнхо; в первую очередь, старший единственный, кто смог проникнуться настоящим Чон Уёном и принять его таким, какой он есть; ну а во-вторых… Уён притягательный. Не только характером, талантами, но и внешне, а его родинки в самых странных местах… Боже, об одном только пятнышке на нижней губе младшего Юнхо думал на протяжении нескольких дней, думая, как бы ему так сказать, что это очень очаровательно, но при этом не застать как-то врасплох и не вызвать к себе подозрений. Хотя сам Юнхо уже не знает, что думать о себе, потому что его другая сторона сидит и словно наблюдает, молча бросая уничижительные взгляды.
Открывая дверь в ванную, Юнхо уже почти точно уверен, что в какой-то степени ему действительно нравится Уён, не как друг. Просто интерес к красивому человеку, о котором хочется узнать чуть-чуть побольше, чем тот позволяет. Однако когда он видит его полуголого, в одних свободных спортивках, в которых обычно занимается на тренировках, обтирающегося полотенцем, Юнхо внезапно хочет прижать младшего к раковине.
Но он лишь кусает щёку изнутри и подходит ближе, стараясь не подавать виду, протягивает чистую футболку.
— У тебя в квартире так душно, пиздец, как ты живёшь тут? — Уён бросает короткое «спасибо» и натягивает принесённую вещь, поворачиваясь к умывальнику и наклоняясь, дабы умыть вспотевшее лицо. В квартире неимоверно душно и парень вспотел за считанные секунды. Благо, сейчас он вернётся к себе домой, где градус пониже.
А Юнхо хочет прямо сейчас теперь уже уйти нахрен. Его странные необъяснимые желания толкают на безрассудные поступки, например, бёдрами вжаться в задницу младшего и, что уж тем, потереться. Почему бы, блять, и да? Что его теперь останавливает? Что останавливает от того, чтобы положить ладони на талию, провести осторожно выше, подняться к спине и надавить на позвоночник? Правильно, совесть. Если Юнхо так сделает, он, считай, разрушит всё то, что они с Уёном так долго строили — те доверительные дружеские отношения. А почему разрушит? Потому что, старший уверен, Уёну не нужна дополнительная головная боль в лице парня, или, что хуже, объекта раздражения и ненависти.
Взгляд опускается ниже поясницы, и Юнхо сглатывает. Он уже не первый раз
пожирает изучает подтянутую фигуру друга. Но сначала это казалось совершенно нормальным. Ну смотрит и смотрит, что такого? Красивое тело априори обречено, чтобы на него много смотрели, а Уён, кажется, даже никогда не был против, он наоборот, шутил, мол, «когда-нибудь, ты меня съешь!»
Сейчас это кажется вполне реальной и осуществимой шуткой.
— Красивая? — доносится до ушей вопрос, непонятно кому адресованный, и Юнхо поднимает голову, непонимающе пялясь теперь на отражение лица друга, которого только что, блять, рассматривал в пикантном месте, облегающим в тонкую ткань спортивнок.
— Что?
— Не строй из себя дурака, Юнхо. — Даже не обтерев лицо, с которого теперь капает вода, впитываясь в футболку, младший поворачивается к раннее названному и облокачивается о раковину, скрещивая следом руки на груди. — Ставлю почку: ты завидуешь, что у меня задница лучше, чем у тебя, — он довольно улыбается и легонько бьёт кулаком старшего в грудь, смеясь.
И честное слово, Юнхо не знает, как ему стоит реагировать на всё это… Но надо срочно выкрутиться или подыграть.
— Ну конечно завидую, ты ведь качаешься, на тебя и вешаться девчонки больше будут, — Юн показушно обидчиво отворачивается и уже собирается покинуть ванную, как чужая рука хватает за локоть.
— Ну, вообще-то, я нравлюсь не только девушкам~
К счастью, Уён не увидел, как покраснело чужое лицо.
Вечер, потому что младший решил переночевать у Юнхо дома, прошёл в абсолютной тишине, прерываемой лишь диалогами героев сериала, фоновой музыкой на волнительных моментах и прочищаемым горлом, ведь у Уёна словно комок там застрял, ограничивая тем самым мысли.
Он выпалил, что хочет остаться на ночёвку, слишком неожиданно даже для себя, но потом так покумекал и понял, что ему край пришлось бы это сделать, ведь с завтрашнего дня они начнут готовиться к конференции, где придётся выступить с оригинальным танцем, который будет совмещать в себе сразу пять жанров. И откровенно говоря, Уён без понятия, что такого безумного придумает преподаватель — страшно представить, на самом деле.
Но ещё, когда всё это только начиналось, У сказали, что его вместе с Юнхо поставят в качестве центра, чтобы была уверенность у других танцоров, когда они будут смотреть на них, и у зрителей, чтобы не было сомнений в провале. Как говорится, обычно все смотрят на тех, кто лучше всех, следовательно большинство взглядов будет приковано к центру. Так всегда и было. Это правило практически любого жанра в танцах. Те, кто в центре — ведут остальных, но и затмивают их.
И в плане танцев, Уёну глубоко наплевать на чувства других, как бы эгоистично это не звучало. Единственное, на что он обращает внимание, свои движения, зрители, эмоции, которые пытается передать и Чон Юнхо, которого всегда ставят в пару.
Старший двигается гораздо лучше, хотя он и твердит обратное, постоянно даже перебарщивая с комплиментами. Но не сказать, что Уёну они не приятны. Скорее, очень нравятся, потому что комплименты от Юнхо — это чуть большее, чем просто бездушное «ты молодец, отлично поработал над собой», это — «ты обалденно двигаешься и передаешь эмоции через танец! Ты мой пример для подражания, без возражений!». И они говорят это друг другу постоянно. Однако Уён ждёт похвалы лично от старшего постоянно, с поводом и без.
Парень напряжённо кусает нижнюю губу и совсем немного склоняет голову в сторону, чтобы краем глаза посмотреть на друга. Тот, слава богу, ничего не замечает и продолжает внимать сюжету сериала, но при этом тоже выглядит…напряжённо и явно задумчиво?
Уён, рискуя, полностью оборачивается и уже в открытую рассматривает чужой профиль, со следующей секунды не страшась, что его спалят — Юнхо о чём-то крепко задумался и даже его глаз не дёрнулся, когда тишину заполнил скрип дивана, пока младший менял положение. Ноги на кровать и согнуть в коленях, обняв их, уткнуться губами в пылающую кожу — в квартире всё ещё очень душно, хотя до этого было просто душно. До сознания доплывает мысль, что надо бы снять футболку, но потом парень выкидывает эту дурь из головы почему-то. Нечего ему светить полуголым перед Юнхо.
А что в этом такого? Вы же просто лучшие друзья.
«Только я не уверен в этом.» — смущённый маленький человечек тычет пальчиком здравый смысл и опускает стыдливо взгляд.
Внутри бушует угаран из эмоций. Пальцы сильнее сжимают икры, ногти впиваются в кожу. Уёна разрывают противоречия. По-дружески обнять Юнхо и спросить, чего он такой тихий. Молча сидеть и ничего не делать. Сесть очень близко и продолжать смотреть до тех пор, пора не наберётся смелости поцеловать хотя бы в щёку. Попытаться сконцентрироваться на сериале. Уёну нравится только один вариант из всех перечисленных.
Но он выбирает второй и последний по вполне понятным причинам. И как назло, не получается сконцентрироваться на событиях, характерах и мире, который передаёт картинкой режиссёр, хотя обычно младший любит анализировать происходящее и критиковать. Чаще всего парень смотрит ужастики и фантастику, там интересный сюжет…
— Уён.
…хоть и герои часто туповатые.
— М? — мычит названный и прячет лицо в сгибе локтя, не желая сейчас смотреть на старшего. Страшно становится от того, что ему могут сказать, а сказать можно много чего, к сожалению.
— Что ты думаешь обо мне? — Звучит вопрос, который Уён не хотел услышать больше всего, потому что ну не знает он, что ответить. Ему бы со своими тараканами в голове разобраться, а потом уже думать о делах, касающихся других людей. Относительно Юнхо — очень важных людей. — Только не молчи. Сморозь хоть глупость.
Юнхо всё это время — ровно час и двадцать три минуты — ни разу не посмотрел в монитор ноутбука, его взгляд был направлен немного в бок, но чтобы выглядело так, будто он внимательно смотрит. На самом же деле парень думал. Об Уёне, о своих чувствах к друзьям и насколько они отличаются, когда речь заходит о человеке, которого всегда ставят в пару на танцах и на которого невозможно не смотреть, когда он поглощён любимым делом. Юнхо ровно на девяносто девять и девять процентов уверен, что в младшего втюрилась добрая половина института, потому что в каком бы углу он ни оказался, всюду «ты видела сегодня Уён-и? Он даже весь потный и уставший выглядит так круто! Хочу завоевать его сердечко!», или «этот Чон Уён чертовски хорош в своём деле, мне его не превзойти даже если буду пахать как проклятый в зале», однако у всего хорошего есть и обратная сторона медали. Но Юнхо предпочитает о ней не думать слишком много. Он просто хочет врезать всем тем людям, которые оскорбляют его Чон Уёна.
Юнхо хочет, чтобы младший стал его. Но он ничего не будет делать, если поймёт, что его глупые чувства не нужны.
— Я тебя обожаю. — Отвечает, как есть на самом деле, слегка резко, на грани оборванного голоса. Будучи честным и с собой, и с вряд-ли теперь уже другом. О друге нельзя думать в романтическом плане, нельзя представлять, как бы он обнимал, прижимая к себе и…целовал там, где хочет. Нельзя. Нельзя. Нельзя. Однако Уён всё равно думает и ему, чёрт возьми, не стыдно за это.
Он хочет всё, о чём думает. И он
не задумывается о том, с чего вдруг, потому как странно будет искать причину. Ему всегда нравился Юнхо и к нему всегда тянуло, в первую очередь, только с ним можно было ощутить комфорт и почувствовать себя настоящим.
— Ты уже говорил мне это сегодня. — Немного грустно замечает Юнхо, всё не решаясь взглянуть на младшего. Он думает, что сейчас столкнётся с какими-то непонятными эмоциями на чужом лице и сам не сможет справиться с ними. Поддастся непонятном порыву, натворит дел. Никому тут проблемы не нужны.
— Скажу ещё раз. — Уён поднимает голову и серьёзно смотрит на старшего. Если не сейчас, то больше никогда. Смелости хватит только на один раз. — И ещё много раз.
— Это не то… — Юнхо отрицательно машет головой и пялится в ноги, когда краем глаза замечает, что на него смотрят, причём, не отрываясь. Становится ещё более неловко и парень даже жалеет, что начал этот разговор.
— Что ты хочешь от меня услышать?
И Юнхо поджимает губы, сипло выдыхая. Что он хочет услышать? Что он в принципе хочет?
Взаимности?
Дышать становится трудно, мозг кипит, слова застряли в горле, а температура в комнате, кажется, резко повышается, когда до ушей доносится скрип дивана. Уён сам нервничает, может даже похлеще.
Юнхо поддаётся нерешительному прикосновению, поворачивая голову в сторону младшего; взгляд тут же натыкается на дрожащие губы, милую родинку на нижней. Уён прислоняется лбом о чужой, и борется остатками сил, которые в нём имеются. Побеждает та сторона, на поводу которой он сейчас идёт. И слов никаких не нужно, чтобы догадаться. Поэтому Юнхо стал огромным
не исключением.
— Что мне сказать? Что ты мне нравишься? Нравился всегда, но то, что это особенное чувство, я понял буквально сегодня? Это смешно звучит… — младший замолкает, обдумывая, что сказать следом. Гладит чужие пылающие щёки, скорее, пытаясь успокоить больше себя. — Ты…
Но успокаивает и Юнхо тоже, потому что в следующую секунду он поднимает голову и целует губы, о которых слишком давно грезил. Пробует на вкус гигиеничку, которой всегда пользуется Уён. Пробует всё и не встречает никакого сопротивления. Давит языком меж губ и рот податливо приоткрывается, чем грех не воспользоваться.
Уён обнимает крепкую шею, позволяя искушению взять его в свои загребущие руки, он не против совсем. Пусть делает, что хочет и так долго, как посчитает нужным.
Слабый стон вылетает из горла, благополучно уходя в поцелуй, и Уён чётко понимает, что Юнхо понравилось. Судя по судорожному выдоху через нос и тому, как ладони, каким-то образом оказавшиеся на бёдрах, сильно сжали ляжки. Младший улыбается, падая спиной на просторный диван, посмеивается, сталкиваясь в поцелуе зубами и когда Юн выругивается этому нелепому настрою, но, к сожалению, Уён не может взять себя в руки. И в конечном итоге старший отстраняется, резко неожиданно сжимая зубами кожу шеи, отчего другой простанывает, выгибая спину.
Юнхо на этом моменте заканчивается как человек, ощущая первую волну возбуждения, прокатившуюся по телу и прямой наводкой ударившей ниже пояса. Парень приподнимается зачем-то и сразу же сглатывает скопившуюся под языком слюну.
— Не надо там… — Уён лежит под ним с покрасневшими глазами и лицом, будто вот-вот заплачет, закрывающим рот рукой, видимо, испугавшийся своей же реакции на укус. Такой милый…
Юнхо ждёт, когда У успокоится, и поэтому просто смотрит на него. Это положение, ситуация — не позволяют обращать внимания на что-то другое, а следовательно, старший пользуется всеми возможностями, пока восседает сверху.
И пока Уён сгорает с дикого стыда, но пытается выровнять дыхание. Жарко стало до такой степени, что уже невыносимо, парень чувствует, как адски горит его тело, в особенности шея, где недавно побывали чужие зубы, и где было неожиданно очень приятно… Мазохист…
— Поцелуй меня. — Просит открыто Уён и сам тянет руки к шее, притягивая к себе, захватывая губы в плен нового сладкого прикосновения. К чёрту всё, к чёрту всех. Юнхо
слишком правильно ощущается — лежащий сверху и придавливающий к дивану весом, вылизывающий пошло рот и потирающийся пахом о бедро… Это возбуждает сильнее, чем Уён мог себе представить, хотя он, вроде как и не удивлён. Юнхо никогда не прекращает быть сексуальным, особенно, когда танцует.
Одежда, элемент за элементом, летит на пол. Комната наполняется тяжёлым дыханием, ласкающим ушные перепонки обоих, будоражащие скрипом дивана и причмокиваниями — и вся эта симфония звуков складывается в одно слово и одно желание.
Уён дрожит и отзывчиво постанывает на каждое влажное прикосновение губ, скользящих по шее и к груди, захватывающих затвердевшие чувствительные соски; зубов, покусывающих нежную кожу следом и не позволяющих насладиться лишь нежностью; языка, добавляющего остроты ощущениям, но отчего Уён выгибается красивой и изящной дугой, сгибая ноги в коленях.
И Юнхо от этого сносит крышу одним мощным толчком. Смысл теперь торопить и сдерживать себя, когда буквально всеми возможными способами сказали, что да, бери, это твоё, я весь твой, поэтому делай, что хочешь. И конечно же Юнхо возьмёт.
Поцелуями спускается ниже, обводя губами каждую линию пробивающегося пресса, которого младший упорно добивается, ловит ушами томительные смущённые стоны и чувствует пальцы, сильно сжимающие волосы, но эта боль лишь подливает масла в огонь. Юнхо уже знает, что Уён ему скажет совсем скоро, и поэтому не будет испытывать дальше. Сплёвывает на пальцы и возвращается с глубоким поцелуем к губам, встречая полную открытость.
Уёну кажется, что он не будет идеальным, хоть и понимает, что в первый раз никто таковым не является. Однако для Юнхо Чон Уён был идеальным тогда: на сцене, в парах, на улице, в столовой, и остаётся идеальным сейчас: зажмурившийся и прикусивший губу старшего от проникновения первого пальца.
Младшему не больно, но непривычно и страшно и он, вроде бы знает, какие должны быть ощущения, и пока всё идёт так, как он и предполагал. Шея атакуется успокаивающими поцелуями, правая нога внезапно оказывается закинута на спинку дивана. В мыслях Уёна — бардак. Он не может выбросить из головы тот факт, чем занимается сейчас с бывшим лучшим другом и в какой позе лежит перед ним. Так хочется закрыть лицо руками, но вместо этого парень может сделать всего несколько вещей: перестать сжиматься вокруг пальца, чтобы позволить пройти дальше, и уткнуться лицом в плечо, дабы скрыть смущение.
— Всё хорошо? — обеспокоенно спрашивает Юнхо и хочет было отстраниться, чтобы взглянуть на младшего, но тот сильнее стискивает в объятиях.
— Молчи, ничего не говори. И просто…просто продолжай. — Уже будто умоляет, что, в принципе, недалеко от правды. Уён смущённо охает и мычит, когда Юнхо добавляет второй палец и шепчет расслабиться. Как тут расслабиться вообще, если такое творится? Как расслабиться, когда шею бесконечно целуют и облизывают, возбуждённо-тяжело дышат в ухо, а горячим и истекающий смазкой членом потираются о бедро?
Это даже сложнее… Кто бы только знал, как сильно Юнхо хочет войти и вбиваться до упора, вырывая из горла младшего вскрики и задушенные стоны магмой растекающегося удовольствия. Парень добавляет третий и на этом последний палец, отстраняет от своего плеча младшего и ловит ртом его протест с мягким дрожащим стоном.
Кажется, не так больно.
— Я готов, хватит, — между поцелуями проговаривает Уён, спустя ещё несколько минут движений кистью внизу. Он со свистом выдыхает, когда старший вытаскивает пальцы, и немного елозит на диване, чтобы расшевелить затёкшие конечности. Уже очень скоро тело будет неимоверно болеть, в особенности ноги.
Юнхо гладит правую ногу, закинутую на спинку дивана, и перенаправляет её осторожно себе через поясницу, опять умиляясь со сверх-милого Уёна, в очередной раз смущающегося от такого обыкновенного действия. Но сказать что-то вроде «успокойся, всё хорошо», старший не в силах себя заставить, потому что ему нравится такой Уён. Съёживающийся от прикосновений, сжимающийся, краснеющий даже от поцелуев и укусов.
Но приоткрывающий рот в призыве поцеловать, и закидывающий вторую ногу на поясницу. С такими переменам и не скажешь, каков этот человек на самом деле. А, возможно, дело касается исключительно одного… В прочем, об этом Юнхо подумает потом. А пока.
Старший склоняет голову, вместе с тем собирая с живота У скопившуюся смазку, успевшую выделиться, смазывает себя, приставляя головку к пульсирующей дырочке, и медленно входит. Движения языками прекращаются, оба сдавленно дышат друг другу в рты: Уён — из-за лёгкой отрезвляющей боли и необычного растягивающего чувства, Юнхо — из-за обволакивающих его узости и жара. Вены на шее напрягаются, зубы крепко стиснуты, пока бёдра сантиметр за сантиметром двигаются вперёд. Но ноги на пояснице давят и член скользит до основания, отчего мычит уже старший, отстраняясь и замирая следом.
Уён выглядит как самый настоящий порок. С затуманенными полуприкрытыми глазами, розовыми щеками, закушенной пошло губой и глубоко дышащий. То, о чём даже думать было запрещено, хоть переодически Юнхо себе и позволял. Но теперь это явственно можно ощутить каждой клеточкой тела, каждой пульсирующей веной.
Юнхо берёт подушку в углу и укладывает её под спину младшего, на что тот благодарно улыбается, но следом выдыхает поток воздуха из лёгких с первым толчком. Позвоночник словно простреливает электричеством, а старший будто специально вдавливается пахом в зад, стараясь войти глубже. Но всё далеко не так.
Уён хватается за плечи, крепче сцепляя лодыжки на спине и на этом моменте сталкивается в прямом смысле с сокрушительными толчками, выбивающими весь воздух из лёгких, заставляющими все внутренности дрожать, а стонам неконтролируемо вырываться из горла, заполняя собой всё накалённое до предела пространство. Юнхо практически сразу же срывается на быстрые толчки, заполняя собой всё и даже больше. Он, сжимая до побелевших костяшек обивку дивана, слушая буквально под ухом непрекращающиеся стоны и вскрики, толкаясь в прекрасно принимающее его нутро, с ясной головой понимает, каким был дураком.
Стоило раньше признаться и, может быть, не было бы всё так запутано, как сейчас.
Уёна в очередной раз красиво выгибает с хриплым стоном, а Юнхо впечатывается губами в губы напротив, не желая, чтобы стоны этого человека уходили в пустоту пространства. Лучше поглотит сам.
Движения ускоряются, глаза закатываются, Уёну кажется, что он сейчас умрёт. Эмоции так распирают и так приятно ощущается скольжение внутри, что хочется кричать о том, как ему нравится.
Младший разрывает поцелуй, двигает одними губами «быстрее», но после давится стоном, откидывая голову. Перед глазами фейерверки, лёгкие несчадно горят, оргазм настиг крайне неожиданно, но очень ярко.
Юнхо, сжимаемый тугими и влажными стенками, совершает ещё несколько толчков и выходит, обхватывая член в кольцо из пальцев и надрачивая себе. И вскоре кончая с приглушённым стоном, забрызгивая упавшие обессиленно бёдра Уёна вязким семенем.
***
Ёсан сидит с открытым ртом, пока вглядывается в недавно отправленные ему фото от Уёна и не верит своим глазам. Растрёпанный и раскрасневшийся Юнхо, засосы на ногах младшего, и его смайлики огня…
— Ты представляешь, они потрахались. — Заключает Кан и, отправив другу пару язвительных по типу «теперь ты поднялся на ещё одну ступень опытности, осталось научиться сосать», откладывает телефон подальше.
— Не удивительно. Сколько можно пожирать друг друга взглядами. Даже мы их шипперить начали, — Цыкает Ёнджун и садится рядом с Ёсаном, крепко обнимая его и оставляя лёгкий поцелуй на шее.
— Не приставай, иначе получишь по жопе. — Ворчит Кан, отталкивая парня подальше от себя, но тот был непреклонен.
— Ну и хорошо, я согласен~
