Drugs or violence?

Прошел день. Два. Три. А может неделя? Или даже месяц? Он… Не помнит. Кажется, он потерял счет времени, которое провел здесь. На острове, названия которого он даже не знает. Или, опять же, не помнит. Постарался забыть?.. Ну и хер с ним. Этот жалкий клочок земли, плавающий в море, не заслуживает иметь своего имени. За это время Томми умудрился потерять все то, что делало его им: оптимизм, которого он придерживался в любой ситуации; чувство юмора, которым с рождения его явно не обделили; эмоции. Самые простые человеческие эмоции, такие как радость, грусть или гнев… Он лишился их. А на смену им пришла пустота. Всепоглощающая пустота, которая, казалось, поселилась в его груди, голове, охватила весь остров, заставляя испытывать апатию и полное безразличие ко всему. Ему стало абсолютно все равно, что с ним сделают, да и в общем он не уверен, доживет ли до следующего дня. Жизнерадостный ранее мальчик стал прозрачной тенью самого себя. Из-за него. Того мудака, который приходит к нему раз в несколько дней, потом бьет, унижает и оскорбляет, растаптывая все то, что юноша пытался восстановить за то время, что его не было. А потом преспокойно уходит, надевая на свое лицо надоевшую улыбающуюся маску, называя себя его другом, после чего кидая под ноги мешок с небольшим количеством еды, что Томми приходилось растягивать до того дня, в который Дриму снова захочется прийти к нему. И вот он тут, снова дожидается его. В этот раз привязан к дереву по рукам и ногам, чтобы наверняка не сбежал. И так на несколько дней. Похоже, Дриму совершенно наплевать на страдания парня. «Ноги затекли», — думает Томми, решая расслабить мышцы, «повиснув» на веревках. Толстые, жесткие нити, из которых они были сделаны, неприятно царапают кожу даже через футболку, — «черт, больно». Ему осталось ждать совсем недолго. Совсем скоро придет он. Томми уже чувствует. Пока еще слабое чувство волнения в груди становится больше с каждой минутой, что он смотрит на солнце, понимая, что скоро закат. Дрим всегда приходит с закатами. Забавно: когда Томми понял это, то он стал ненавидеть их, но совсем по чуть-чуть, с течением времени, которое он проводил здесь, ему стало наплевать. Он больше ничего не чувствует. Похоже, что если он когда-нибудь и выберется отсюда, а потом и из цепких лап Дрима, которые, в чем парень уверен, дотянутся до куда угодно, то ему понадобится неплохая такая психологическая помощь. — Привет! — из раздумий его вырывает уже давно до тошноты знакомый голос, доносящийся сзади, и по телу парня резко пробегает волна паники, а в горле образовывается ком, не дающий вдохнуть. Томми медленно поворачивает голову в сторону, уже зная, что он увидит там. Рядом с ним, облокотившись на то же дерево, к которому парнишка был привязан, стоит он. Томми не видит лица под столь противной для него маской, но уверен: Дрим ухмыляется. Наверняка рад застать парня таким слабым и беспомощным, — Скучал по мне? Томми молчит, сверля его взглядом. Дрим терпеливо ждет. Когда молчание между ними затягивается, то масочник на удивление спокойно и медленно достает что-то из-за спины, и Томми вздрагивает. «Что это может быть?», — он приглядывается. Что-то блестящее. Это… Это меч. В его голове сразу рождается не самая хорошая догадка, — «Он... хочет убить меня?», — парень сглатывает, чувствуя, как у него подкашиваются колени. Он закрывает глаза. А потом веревки на груди ослабевают. Затем на руках, ногах, шее, и на ослабшие за время длительного неиспользования конечности в одно мгновение свалился вес всего его тела. Томми упал, едва успев вытянуть перед собой руку, локтем другой закрывая лицо. Больно. Дрим подошел сбоку, и рядом с головой на одно мгновение пронесся легкий ветерок. Он протягивает ему руку, желая помочь встать? «Прости, мудак, у меня нет сил даже для того, чтобы поднять голову», — хочет сказать Томми, но из губ вылетает лишь нечленораздельный хрип, как последствие долгого отсутствия речи. Дрим, наконец-таки поняв, что парнишка не в состоянии встать даже так, решает сам усадить его перед собой. Он поднимает его с земли, усаживая на место рядом с деревом. — Выглядишь… Хреново, — подмечает он, рассматривая лицо парня перед собой, держа того за подбородок. «Я, блять, не могу выглядеть нормально, после всего того, что ты со мной сделал», — думает Томми, припоминая Дриму все его грехи. В этот момент он понимает, что если начнет пересчитывать всё это, то ему не хватит пальцев. Хотя… Хватило бы, будь у него их десять, а не девять, после того, как он нахамил масочнику в первый же день своего пребывания на острове. Еще один повод ненавидеть эту сволочь. Дома все наверняка уже думают, что мальчишка умер. — Ага, — Дрим довольно хмыкает чему-то своему, снова привлекая внимание Томми. Он берет в руки мешок, который притащил с собой чуть ранее, и залезает в него рукой. Это заинтересовывает парня еще больше. Масочник никогда не доставал еду, принесенную с собой, при нем. Это что-то важное, такое, что должен показать он сам?.. Или он хочет унизить его еще больше, заставив есть еду с его рук? Тогда, пожалуй, он предпочтет смерть. Но его ожидания не оправдываются: Дрим достает совсем не еду, а прозрачный пузырек, наполненный непонятной, немного бурлящей розовой жидкостью. Томми никогда не видел таких. Дрим немного взбалтывает пузырек с содержимым в руке, а потом открывает его и резко приближает к лицу парня, снова схватив того за подбородок, пытаясь открыть рот. Томми пытается сопротивляться, дергая головой, сжимая до боли зубы, пытаясь вырваться из, как казалось, мертвой хватки — бесполезно. Дрим всегда был сильнее, чем он. А сейчас парень еще и ослаб, так что у масочника появилось двойное преимущество. В конце концов, он открыл рот парня, вынуждая того прервать попытки сопротивления, вливая розовую жидкость. Она была немного вязкой, и когда потекла по горлу парня, немного обжигая его, то вызвала у Томми рвотный рефлекс. Он, задыхаясь, пытался наклонить голову вниз, откашляться, но рука Дрима на его подбородке, крепко державшая его, не давала ему этого сделать. Он непроизвольно схватил еë, пытаясь отцепить от себя, а после сделал несколько глотков, стараясь хоть как-то очистить горло от жгучей жидкости. И лишь тогда, когда парень начал синеть и перестал вырываться, масочник отпустил его. Томми облокотился на дерево позади него спиной, немного поджав к себе ноги, и тяжело хватал воздух, пытаясь отдышаться и прочистить горло. Он закрыл глаза, сосредотачиваясь лишь на собственных ощущениях, глубоко вдыхая, представляя, что мудака в маске рядом нет, и с ужасом ощутил, что в паху появилось странное чувство, а по его телу прокатился жар вперемешку с холодком. Он резко открыл глаза, устремив свой взгляд на вечно улыбающуюся маску потенциального собеседника. Он нашел в себе силы, чтобы заговорить. — Ч-что, — он резко подался вперед, крича на собеседника охрипшим голосом, — что ты, блять, сделал со мной?! Дрим молчал. Пропускал мимо ушей крики парня. Ждал. «Несколько минут, верно?», — думал он, сверяясь с часами, которые всегда носил с собой. — Да, ты, сучар-, — когда подошло время, он резко закрыл рот парня своей ладонью, другой рукой забираясь под тонкую ткань футболки, проводя холодными пальцами по худому телу,— мгх! Парень начал вырываться еще сильнее, чем прежде, а потому зеленоглазый правильно отметил — чувствительное место. Вдоль позвоночника и ниже под ребрами. Дрим решил дать парнишке несколько минут отдыха, прежде чем он продолжит, а заодно и связать его, чтобы тот не вырывался, мешая ему. А потому масочник отодвинулся, освобождая красного от гнева (и не только) Томми из своих «объятий», тянусь руками к веревкам, которые оставил рядом после того, как освободил парня. Через несколько мгновений он повернулся обратно, держа в руках веревки, встречаясь лицом к лицу с юношей, готовый связать его. Томми тяжело дышал, но, как заметил Дрим, уже не от гнева. «Сработало», — подумал он, скользя взглядом по телу дрожащего парня, в конце концов натыкаясь на бугорок среди его поджатых к себе ног, — «похоже, это не понадобится», — зеленоглазый не глядя бросил веревки на прежнее место. Он положил правую руку парню на колено. — Раздвинь, — приказал Дрим. Томми ослушался, сжимая ноги еще сильнее. Из глаз мальчишки текли слёзы, оставляя после себя на красных щеках мокрые дорожки, и он прикрывал рот рукой, сдерживая стоны. И это, блять, не могло не выглядеть горячо. Зеленоглазый, более не сдерживаясь, одним движением раздвинул ноги парня, устраиваясь поудобнее между ними, легко закидывая его голени себе на плечи. Он немного приподнял его, несмотря на все слабые возмущения, и стянул штаны, делая бугорок между ног мальчишки еще более заметным. Томми запротестовал, не подумав, пытаясь снова прижать к себе ноги, согнув их в коленях, но этим лишь придвинул к себе Дрима, теперь ясно ощущая его вставший член между собственных ног. Зелье, похоже, в этот момент достигло пика своего действия, член парня встал еще больше, набухнув, и Томми издал протяжный стон, не успев закрыть рот рукой. Дрим принял это как приглашение. Он, не церемонясь, одним движением спустил трусы парнишки вниз, открывая вид на его пенис. Резинка боксеров при этом зацепила орган, и парень, не сумев сдержаться, издал еще несколько протяжных стонов. Дрим наблюдал, не скрывая своего восторга. Это было... Завораживающе? То, как Томми прикрывал свой половой орган, в сочетании с его оголенным торсом, красным лицом и умопомрачительными стонами, просто сводило Дрима с ума. — Ты пиздецки горячий, — он еще раз осмотрел его с головы до того места, где они соприкасались, — Томми. Он быстро расстегнул свою ширинку, немного приспуская джинсы вниз, на этот раз показывая уже собственный член. Томми невольно сравнил их. У Дрима был... Больше. Да, гораздо больше. «Он хочет вставить мне?», — настолько трезво, насколько он мог думать в таком состоянии, оценив обстановку, заключил парень, — «Черт, он ведь порвет меня». Томми ощутил, как по его телу прошла волна липкого страха, смешанного с возбуждением, когда Дрим дотронулся до его сфинктера двумя пальцами. Парень сжался. — Ч-ш-ш, — прошипел масочник, снова закрывая ему ладонью рот, — если не будешь вырываться, я постараюсь сделать это приятнее. Хер он ему поверит. Сначала бил, унижал, потом прижал и напоил непонятной жижей, от которой он теперь чувствует себя странно, а теперь еще и хочет трахнуть его так, чтобы это не выглядело как изнасилование?.. Ну нет. Томми кивает, всё же соглашаясь. Дрим одобрительно хмыкает. Он смазывает пальцы своей слюной, а потом аккуратно вводит один палец в тугое отверстие, заставляя парня вздрогнуть. «Ясно», — понимает он по его реакции, улыбаясь, — «первый раз». Он медленно присоединяет к первому пальцу второй, а после по чуть-чуть раздвигает их в форме ножниц. «Это... Ахренеть, как смущающе», — думает Томми, закрывая лицо руками, одновременно с этим пытаясь сдержать стоны и всхлипы. Получается не очень. Он старается не вырываться, иначе знает — будет больно. Дрим внимательно наблюдает за его реакцией, будто отмечая для себя что-то. Видимо, решив, что парень готов, он добавляет третий палец. Вот теперь больно. Больно, но приятно. У Томми из глаз продолжают течь слезы. Дрима, похоже, это совершенно не волнует. Он продолжает растягивать его, иногда проводя свободной рукой по телу, вынуждая парнишку под ним дрожать. И стонать. — Убери, — наконец говорит он, убирая руки Томми с его лица, — не нужно закрывать себя. Томми слушается. Он убирает руки за спину, позволяя делать Дриму все, что он хочет. Он потом наверняка пожалеет об этом. Но это будет потом. Сейчас ему слишком хорошо, чтобы он мог сопротивляться. Масочник случайно задевает член, в очередной раз проводя по телу парня, и тот выгинается, издавая протяжный стон. «Воу», — удивленно, и одновременно с восхищением думает Дрим, — «почему я не взял этого парня раньше?...». Томми готов умереть от стыда. Но одновременно с этим ему так горячо... И так приятно. Хочется раствориться в этом чувстве, забыв все то, что было до этого. Голова немного ноет, а фокус зрения расплывается, но это кажется такой несущественной проблемой. «Так вот», — думает он, закрывая глаза, — «как работают наркотики...». Он чувствует, что скоро кончит, а потому нужно поторопить его. Будет еще более стыдно, если он сделает это только от подготовки. Он открывает глаза, одной рукой хватаясь за Дрима, сминая под пальцами его толстовку, а ребро другой руки немного «прикусывает», пытаясь сдержать всхлипы. — Д-дрим, — он готов умолять, — давай уже. Дрим смотрит на него так, будто не понимает, о чем идет речь. Томми слишком возбужден и рассеян, чтобы не поддаваться на это. — Что? Используй слова. — Б-блять, — он выпускает руку изо рта, тяжело выдыхая, сжимая пальцами собственную футболку, — трахни м-меня уже... — Пожалуйста, — дополняет Дрим. — П-пожалуйста. Дрим немного приподнимает его, усаживаясь поудобнее. Одной рукой он направляет свой член, пока другой поглаживает Томми, успокаивая его. Головка члена медленно входит. — Готов? — спрашивает Дрим у Томми скорее риторически, но тот отвечает. — Д-да, — он еле сдерживает стоны, — черт, Дрим, да, я готов... Услышав своё имя Дрим больше не мог терпеть. Этот мальчишка слишком ахренительный. У него прекрасные стоны, дерзкий характер, и он так ужасно хорошо сжимает его изнутри, что масочник не уверен, сможет ли отпустить его хоть когда-нибудь. Он одним резким движением бедер вводит член наполовину, сразу начиная двигаться, что вырывает из парня новые и новые стоны. Ему уже не больно, чувство экстаза гораздо сильнее, а возбуждение перекрывает даже самые маленькие всплески боли. Он кричит его имя, продолжает стонать, а в перерывах умоляет не останавливаться. «Он прекрасен», — думает Дрим, переводя взгляд с его лица на их половые органы, — «везде». Зеленоглазый и не думает останавливаться, на этот раз войдя во всю длину, сразу задевая простату парня под ним. И, боже, он готов поклясться: он никогда в своей жизни не слышал стонов лучше, чем у него. Им однозначно нужно чаще делать это. Масочник ускоряет темп, и они оба близки к концу: Томми так вообще почти с самого начала. А потому он кончает первым, заливая потоками спермы свой живот и футболку. Сделав несколько последних толчков, вынимая свой член, туда же кончает и Дрим, в который раз мысленно отмечая то, насколько этот парень ахрененен. Он решает это исправить, сказав об этом вслух. — Слушай, Томми, — он пытается отдышаться, — ты действительно... Ахуенный. Нам определенно нужно будет... повторить это. Томми ничего не говорит, лишь лежит на прогретой земле с закрытыми глазами, тяжело дыша. Устал. Дрим застегивает ширинку, поднимаясь, и ещё раз смотрит на парня, после чего неспешно уходит, предварительно положив рядом с ним мешок с едой. Дрим больше не будет его связывать. Томми уже не сбежит.