рассвет или тьма?

можно ли увидеть мир с закрытыми глазами? есть ли хоть одна возможность не видеть этот мир? морозная душа мечется под легким шелком белой рубашки. свободный мондштадтский ветер щекочет прохладой и так промерзшую кожу, которая покорно покрывается мурашками. в твердой хватке руки покоится бокал вина. конечно же из одуванчиков. оно немного горчит на кончике языка, когда прогреется под лучами рассветного солнца. кэйя такой же. горчит, когда взгляд ловит алый луч на улицах монда. красная вспышка развивающихся волос, собранных в слегка вьющийся хвост и капитан кавалерии забывает, как прекрасна холодная ночь, но задумывается насколько по уютному тепло ему становится в час рассвета. глаза закрываются. один из них всегда во тьме. чтобы не забывать откуда пришла душа и куда она может вернуться. есть ли шанс забыть те картины, что появляются под сомкнутыми веками? сегодняшний алый рассвет сменился грозовой ночью и льющим ледяной стеной дождем. легче. дышится легче, но едва ли хватает вздохов. окно захлопывается холодными руками. бокал остается на углу стола, когда дверь кабинета тихо отзывается скрипом ключа в замке и звуком отдаляющихся шагов. альберих должно быть сошел с ума, стремительно уходя из штаба и промокая насквозь. кажется, вода пробралась даже под ребра, заставляя захлебываться на каждом шаге. кругом лужи и шум стекающей по каменным стенам воды. всё пропитано холодом: камни, доски, трава. и душа. она то промокла самой первой, а потом застыла хладной глыбой, забирая с собой и жар сердца. кэйе часто кажется, что и по венам давно уже не кровь течет, а лишь слегка подтаявший снег, что режет невидимыми снежинками изнутри. внезапное желание расцарапать смуглую кожу остается фантомными ожогами, когда мерзкий холод стоит на чужом пороге. он стучится. таверна закрыта, но кэйя знает, что именно сегодня дилюк находится в ней ради тщательной уборки. неосознанная надежда на крупицу тепла за закрытой дверью бьется невольной птицей где-то в груди, задерживая дыхание, когда из таверны появляется алый луч. рагнвиндр смотрит в обычно хмурой манере со сведенными бровями и застывшим недовольством на лице. в руках у него безвольно висит тряпка, которой он вечно раздражающе протирает бокалы. альберих ломается в привычной ухмылке, чувствуя себя этой тряпицей и понимая только сейчас, что неспокойная вода под ребрами это его слезы, которые не успели застыть льдами. он падает на колени, погибая под рассветными лучами. насколько сильно нужно зажмурить глаза, чтобы ослепнуть навсегда? он почти не чувствует, как чужие горячие ладони нервно стучат по плечу. дилюк, кажется, совсем не понимает какого черта на пороге его таверны застыл капитан кавалерии. он плачет? — поднимись с колен. — шепот сквозь зубы и беглый взгляд на улицу. жители не должны видеть в таком состоянии рыцаря, что защищает их мирную жизнь. кэйя поднимает взгляд, отмечая взволнованность на чужом лице. снова. снова он переживает о том, что подумают другие. дилюку важна репутация. на лице мелькает грустная полуулыбка. зачем он посмотрел? — прости. — с губ слетает едва слышно и кэйя ломано вскакивает на ноги, будто марионетка. он не считает нужным говорить что-либо еще и потому просто разворачивается, собираясь скрыться в бушующей погоде, но на плечо ложится ладонь, что сжимается едва ощутимо. — сядь и пережди ливень. — бурчит дилюк, отдергивая руку, будто обжегся. смешно, разве огонь может обжечься о лед? он уходит вглубь таверны, оставляя за собой пьянящий запах вина. альберих прикрывает дверь, когда в его лицо летит полотенце. оно теплое и пахнет виноградом. когда-то давно так чувствовался дом. — просушись. — дилюк фыркает напоследок и возвращается к своему предыдущему занятию. бокалы в его руках быстро сменяются, превращаясь в прозрачное сверкающее искусство. в детстве в его руках так же блестел меч. хотя и сейчас мало что изменилось. кэйя смирно сидит за барной стойкой, накинув на волосы данное ему полотенце. к холоду он привык, но вот к возможности наблюдать за своим рассветом на расстоянии вытянутой руки — нет. никогда, вероятно, не привыкнет. — и не спросишь, что я тут забыл? — длинный язык по привычке сбалтывает первую глупость из замерзшей черепушки. — есть ли шанс, что ты ответишь? — алые пряди рассыпаны по плечам, привлекая ледяную бездну глаз. — конечно. — голос в обыденно игривой манере дрожит в полуправде. рагнвиндр молчит какое-то мгновение, хмурясь еще больше. — ты врешь даже себе. — из чужих уст это звучит словно приговор. кэйя вздрагивает, опуская взгляд. ему очень хочется рассказать все то, что накопилось. открыться единственному человеку, что знал его настоящего, но беда в том, что он давно забыл, что прячет под своими льдами и где покоится его настоящая суть. где-то сбоку вздыхает дилюк, ставя бокал с вином напротив кэйи. он молчит все то время, что темно-алая жидкость исчезает в чужих губах. тонет во льду, окрашивая нутро в кровавое зарево. внутри зарождается стойкое желание сжечь что-нибудь близлежащее. ресницы смыкаются, пытаясь унять дрожь пламени внутри. никогда, он больше никогда не направит свой огонь на него. на собственных губах чувствуется мокрый снег, пропитавшийся вином. рагнвиндр распахивает глаза, не до конца понимая, чей это холод. кэйя, едва коснувшись, отстраняется и смотрит загнанно, не веря в то, что сделал. его рука замерла в воздухе, так и не решившись лечь на чужое плечо, а взгляд застывает на чужих губах, которые только что на автомате облизнули. дилюк все еще не осознает, что произошло и альберих в какой-то степени рад. он надеется, что сейчас его по крайней мере выдворят, но не сожгут с удовольствием отмечая, как быстро он растает под огненным светом. дилюк отмирает слишком резко, напрягая все инстинкты рыцаря. следующие мгновенья никто из двоих никогда не вспомнит. оба действовали автоматически, будто в бою. кажется, альберих лишь успел моргнуть, а потом его льды затрещали, покрываясь глубокими трещинами. его целовали, прижимая к себе и обжигая руками. снег внутри стремительно таял, возвращая место алому, пьянящему чувству жизни. он бы забыл, как дышать, не отпусти дилюк его губы из плена огня. — так зачем ты пришел? — спрашивает рагнвиндр полушепотом, прерываясь на легкие поцелуи в чужую шею. он дышит морозной свежестью, понимая, как давно не вдыхал полной грудью. чувствует, как плавно стекает лед под его ладонями. он растирает чужой холод в порошок, смахивая снежную пыль с промерзших ребер. — я пришел, чтобы согреться. — шепчет в ответ кэйя, чувствуя, как с его ресниц сцеловывают таяние снегов. и он понимает, что ради рассвета не страшно закрыть глаза.