мой пленник

Дазай занимался делами. То есть, он сказал так недавно зашедшему Рюро, который поинтересовался, свободен ли он. Но Дазай играл. Он, сидя за столом в кресле с высокой спинкой, повернувшись спиной к входу в кабинет, водил лезвием перочинного ножика по левой руке. Кровь вытекала из-под полоски металла, также окрашенного в красный. Сам Дазай улыбался, глядя на струйку бордово-красной жидкости. Кабинет правой руки главы Портовой Мафии был тускло освещён двумя высокими напольными лампами у входа, накрытыми кусками лёгкой бордовой ткани, и одной лампой с красным абажуром на столе. Дневной свет гасили тяжёлые бордово-красные шторы. Помимо лампы на столе стояла чернильница с пером, лежала ручка и книга. Книга имела красную обложку и интригующее название: "Полное руководство по суициду". На полу расстелен ковёр, в цвет остальным предметам. Дазаю просто нравился цвет крови и его оттенки. Дверь в кабинет открылась. Вошедший не постучал. Или Чуя, или Мори. Вошедший встал на пороге и молчит. Ждёт. Мори. – Что-то случилось, Мори-сан? – забинтовывая руку, спросил Дазай. – Да, мне нужна твоя помощь, – с довольной ухмылкой произнёс Огай. Всё же, какой умный у него воспитанник. Потому и занимает такой высокий пост. Непонятно, как он ещё не сместил Мори. – Ты сильно занят? – Теперь нет. Я всё, – улыбнулся Осаму, держа руку под столом. Потом он быстро надел плащ, раскатав рукава, чтобы не было видно крови. – Замечательно. Непыльная работка. Ты, конечно, помнишь Такаси? Того милого человечка, который неплохо так нам задолжал. – Убить? – в пустых глазах Осаму мелькнула искорка. – Ты забыл? Мы не убиваем должников, это не выгодно. Рюро взял на себя большую часть работы, тебе осталось немногое. Похитить приёмного сына Такаси - Ацуши. До того, как Такаси его приютил, он носил фамилию "Накаджима". Это может быть полезным. Остальное разузнаешь сам. Давай, не задерживайся. Мори ещё раз улыбнулся и вышел, закрыв дверь. Дазай сделал пару звонков, порылся в нескольких бумажках и через каких-то там тринадцать минут располагал немаленькими сведениями. Канроджи Ацуши, урождённый Накаджима Ацуши. 18 лет. Рос в приюте до 15ти лет, потом попал в семью к основателю преступной организации "Унесённые ветрами", Канроджи Такаси. Помимо него в семье Такаси и Сакуры ещё трое - девочка Юи, 9ти лет и сыновья - Санеми, 11ти лет и Шото, 14ти. Последний, впрочем, недолюбливает приёмыша. Это можно использовать. В коридоре Осаму столкнулся с Хироцу. – Уже всё закончили, Рюро-сан? Тогда мне стоит поспешить. Такаси сейчас осторожнее. – Да, вашего объекта не было со всеми. Такаси сейчас на работе, но скоро ему донесут о пропавшей семье. – Учёл, – улыбнулся Дазай и вышел. Предстояло узнать, где же Ацуши. Ацуши сидел в своей комнате и смотрел в окно. Светит солнце, на небе ни облачка, поют птички. Замечательный день, но у юноши нет настроения. Скоро снова идти в заброшенный парк, конечно, можно порисовать, но главная задача - учиться. Учиться управлять своей способностью. В дверь постучали. – Открыто, – вяло сообщил парнишка. В комнату вошла Сакура, приёмная мать Ацуши. Она была добрым и ласковым опекуном, но Ацуши порой уставал от этого. С непривычки, юноша не знал, как реагировать на нежность. А потому любил мать, но прятался чтобы пореветь. Юноша устало обернулся и улыбнулся. – Ацуши-кун, ты идёшь? – спросила она. – Нет, отец сказал, чтобы я учился. Ацуши очень трудно давались слова "отец" и "мать". Опять таки, непривычно. – Ах, это обучение. Оно тебя угробит, – Сакура рассмеялась. – Может быть, – Ацуши снова уставился в окно. – Пока, Ацуши-кун. Не скучай. Мы скоро вернёмся. Я привезу что-нибудь вкусненькое, – женщина вновь улыбнулась. – Пока, - Накаджима вздрогнул. Эти слова обычно предвещали кучу всякой вкусной еды, которую Ацуши в одиночку осилить не мог, а потому они с Юи частенько вылезали через окна на улицу, в сад, чтобы посидеть в домике на дереве и полакомиться. То есть, ела только Юи, Ацуши же смотрел и радовался. Девочка много говорила, о самом разном - о куклах, о цветах, о способностях, о городе. Семья Канроджи жила в пригороде, в одном из особняков. Такаси решил, что так безопаснее. Сакура с детьми постоянно ездила в город, развлекала детей и закупала продукты и вещи. Ацуши не любил просить что-либо, и когда женщина уезжая, спрашивала "что тебе привезти?" Ацуши терялся и не мог ничего сказать. К счастью, Юи прекрасно его понимала и просила всё за него. Малышка, вслед за приёмным братишкой, стала носить офисный стиль. Постоянно бегала в белой рубашке, чёрной юбочке, при галстуке. Ацуши носил рубашку с галстуком, мешковатые брюки и ботинки. Он любил рисовать и неплохо рисовал людей. На это его подсадила Юи, узнавшая, что брат рисует. Она моментально прибежала к нему и тоном, не допускающим возражений попросила её нарисовать. Сперва получалось плохо, но уже через три дня он почти идеально написал портрет сестры. Потом других членов семьи, потом научился рисовать в полный рост. Но не всё было так радужно. Шото не любил Накаджиму. Он всячески пытался сделать жизнь юноши невыносимой. Однажды он своим деревянным кинжалом расцарапал себе щёку на манер следов от когтей и прибежал к Сакуре. – Мама, меня Ацуши поранил! Он превратился в тигра и меня поцарапал! Такаси тогда был дома, и, осмотрев рану, увидел занозу. Он понял, что царапины были нанесены деревянным ножиком. Шото отправился в угол, а Ацуши получил конфету. Которую, впрочем, отдал больному брату - Санеми. Посмотрев на часы, Ацуши встал со стула, взял сумку, сложил туда карандаш, ластик, тетрадь для рисования, книгу, телефон, рамунэ и яблоко. Пока Ацуши шёл, небо подзатянулось тучками. Он не прошёл и половины пути, но уже устал. Дойдя до места, нужно будет отдохнуть. У входа в парк метнулась тень, и Накаджима вздрогнул. Здесь не бывает никого, кроме зайцев и белок. Помотав головой, юноша пошёл дальше. Этот парк забросили уже давно. Здесь было шесть входов, дорожки от них вели к большой круглой площади. По краям площади стояло множество скамеечек, посередине - клумба с огромным дубом. По краям дорожек росли давно забытые сакуры. Около каждой скамейки стоял фонарь, тоже, впрочем, не работающий. Все железные детали здесь насквозь проржавели. От этого парка до ближайшего порта минут шестнадцать ходьбы. До сюда долетал едва заметный запах моря, сейчас смешавшийся с запахом моросящего дождя. Сев на скамейку под самым раскидистым и густым деревом, Ацуши достал рамунэ, открыл и сделал небольшой глоток. Поставил бутылку около скамейки и задумался. Рисовать настроения нет. Тренироваться не хватает сил. Но надо. Накаджима встал, вышел на середину площади. Опёрся о дуб, выдохнул, оттолкнулся, отошёл и тихо, медленно проговорил: – Зверь Лунного Света. Осаму поднял трубку. – Дазай-сама, наш шпион засёк Канроджи. Он в заброшенном парке, недалеко от одного из наших офисов. – Он один? – Да. – Хорошо. Около которого? Через несколько минут Дазай был уже около северного входа с парк. Донёсшийся из глубины парка звериный рык совсем не понравился шатену. Он вспомнил, что не посмотрел способности членов семьи Канроджи. Какая оплошность. Осаму накинул просторный плащ с капюшоном и стремительно направился к центру. На одной из скамеечек сидел милый юноша с белыми волосами и лилово-жёлтыми глазами. Он читал книгу. Наконец он захлопнул чтиво и, сложив книгу в сумку, встал. Он направился к выходу. Дазай тенью последовал за ним. Почти поравнявшись с юношей, Дазай достал тряпочку со снотворным. Сделав пару шагов, довольно громких, Осаму заткнул рот Ацуши тряпочкой, другой рукой обхватив его за талию, прибрав при этом руки. Юноша замычал, очевидно пытаясь закричать. – Тссссс, – улыбаясь прошипел Дазай. Через пару минут Ацуши ослаб и уже не дёргался так сильно. Ещё немного - и в руках Дазая недвижимое тело беловолосого мальчишки. Ацуши открыл глаза. Место было тускло освещено, но видно было хорошо. Потолок, простой белый потолок с красноватым оттенком. Ацуши, ничего не подозревая, сел в кровати и тут же пожалел об этом. На стуле напротив кровати сидел мужчина, скрестив руки на груди и закинув ногу на ногу. Руки и шея его замотаны бинтами, как и глаз. На щеке пластырь. А глаза смотрят даже немного заинтересованно. – Доброе утро, – улыбнулся мужчина. Но улыбка не похожа на улыбку Сакуры или Такаси. Скорее на улыбку кицунэ. – К-кто вы? Где я?! – Ты находишься в подвале моего дома. Ну а кто я, тебе знать не обязательно. Я лишь тебе могу сказать что я "приятель" твоего отца, который мне знатно задолжал. Кстати, где он сейчас находится? – В подвале?! Да кто вы вообще?! Нет, нет! Это просто сон! Ацуши с головой накрылся одеялом. Дазай, вздохнув, подошёл к кровати, рывком содрал одеяло с парнишки, прижал его за горло к стене. Опёрся коленом в кровать. – Я задал тебе вопрос, – грубо отчеканил он. – Я... я не знаю, где отец. Наверное, на работе... пожалуйста... По щеке юноши потекла слеза, Ацуши дрожал, как в лихорадке, внезапно перед глазами всё поплыло и тигрёнок провалился в тьму. Дазай то ли говорил слишком грубо, то ли сжал горло парнишки слишком сильно. Накаджима вздрогнул, закрыл глаза и перестал дрожать. Осел и выдохнул. – Очнись, ты ещё не всё мне сказал, – Дазай встряхнул парнишку. Тот раскрыл глаза и заплакал. То есть слёзы текли, но он не издавал никаких звуков. Только мелко дрожал и рвано дышал. – Говори, – приказал Осаму. – Я... отец... он... я... Ацуши трясло и было видно, что ничего адекватного он не скажет. Но Дазай умел раскалывать людей. – Не дави на жалость! Я не испытываю её ни к кому, тем более к пленным! Накаджима зажмурился и выпалил: – Мама! Она знает, где работает отец! И разрыдался, уткнувшись носом в колени. Дазай улыбнулся, на этот раз улыбка немного отдавала благодарностью. – Ну и зачем надо было сопротивляться? Видишь, как всё просто. До встречи, – Осаму бесшумно выскользнул из комнаты. Зайдя в темницу Портовой Мафии, Дазай подошёл к женщине с пышными чёрными волосами. Она посмотрела на посетителя и стала сыпать вопросами: – Кто вы? Зачем вы здесь? Где мои дети? Зачем я вам? – Вопросы здесь задаю Я, – прошептал Дазай. – А ваша задача сказать, где ваш муж. И тогда я скажу вам, где ваши дети. Сакура сомневалась. Дети всегда были для неё всем. А муж... он давно не говорил ей ласковых слов, он весь в работе и долгах. И на детей ему плевать. Но прямо выдавать его женщина не собиралась. – Он сейчас в Токио. Зайдёте в любой банк и скажете: "Меня принёс ветер". Вас проведут. – Итак, ваши дети в соседней темнице. И девочка, и оба мальчика. Всего хорошего. – Ацуши! Где он? – Сакура искренне надеялась, что Мафия (а это несомненно была она) не знает про тигрёнка и сейчас этот страшный человек просто спросит " Какой Ацуши?". Но нет. Он повернулся и с хищной улыбкой объяснил: – Он, Сакура-сан, как единственный член вашей семьи с боевой способностью, в подвале моего дома под моим полным контролем. И если вы вздумаете дурить он первый, кто умрёт на ваших глазах. Ацуши проводил взглядом шатена и, когда дверь захлопнулась, быстро встал с кровати. Он подошёл к столу, на котором лежала его сумка. Всё было на месте, даже телефон. Но сеть здесь не ловила. Тогда Ацуши подбежал к железной двери и стал в неё тарабанить. – Откройте! Помогите! Пожалуйста, спасите! Дверь открылась и на пороге стоял невысокий мужчина в шляпе. Он сердито блеснул лазурью глаз и прошипел: – Так и знал, что ты будешь страдать фигнёй. Этот идиот что, не сказал, где ты находишься? В подвале, блин, – Мужчина зашёл в комнату, закрыв за собой дверь. – Меня зовут Чуя. Как зовут тебя я знаю. Там туалет, – Чуя кивнул на неприметную дверцу. – захочешь есть, скажешь. Всё. И не беси меня, Ацуши-кун, это плохо кончится. Чуя вышел, а Ацуши отошёл к стене, сполз по ней на пол и заплакал. Заплакал от страха, от беспокойства и беспомощности. И боялся он не за себя - за Сакуру и братишек с сестрёнкой. Как они там без него? А вдруг их тоже похитили? Нужно рискнуть и спросить этого Чую. Подойдя к двери, Ацуши ударил по ней ладонью и негромко спросил: – Мама, Шото, Санеми, Юи, где они? Где они, скажите, Чуя-сама. Он назвал так того человека не из лести. Просто Чуя умеет внушать уважение. Щёлкнул замок, дверь открылась и Накаджима отошёл на пару шагов. – Где где. В темнице, – Накахара подал плечами. – Знаешь, а я думал, что я открою дверь, а ты рванёшь из комнаты. Пришлось бы использовать способность. Но ты умнее. Молодец. Дазай скоро вернётся, поэтому я сваливаю. Дверь закрылась. На тигрёнка снова накатила волна страха и беспокойства, он кинулся на кровать и разрыдался, иногда крича в подушку. Из-за этого он и не заметил, как в комнату кто-то вошёл. Ещё на лестнице Дазай услышал едва уловимые странные звуки. Он начал спускаться быстрее и через каких-то несколько секунд был уже в тёмном коридорчике. Он подошёл к двери, из-за которой доносились приглушённые стоны, крики и всхлипы. Достав ключ, Осаму несколько раз провернул его в замке и открыл дверь. Накаджима лежал на кровати, уткнувшись лицом в подушку и ныл. От очередного крика - крика безнадёжности и ужаса, боли и страдания - у Дазая кольнуло в груди. Он нахмурился и громко сказал, чтобы перебить вопли юноши: – Не ори, какого дьявола ты тут оперу устроил? Ацуши резко поднял голову и в его глазах читался такой ужас, что Дазай поневоле задумался, не перейти ли на более осторожное и нежное общение. – Чего уставился? Вот что, отпускать тебя пока нельзя. Но и нянчиться с тобой я НЕ собираюсь. Есть идеи, куда тебя впихнуть? Ацуши всхлипнул и произнёс только: – Санеми... – Что "Санеми"? Он то тут причём? – Он болен, он не выживет в темнице! – Тебе бы о себе подумать, – Дазай впился взглядом в глаза парнишки. И не смог оторвать взгляда. Лилово-жёлтые глаза, большие и честные, наполненные слезами, смотрели на Осаму с испугом и интересом. Словно он хотел узнать побольше о своём похитителе, но боялся этого. – Ты хочешь о чём-то меня спросить? Спра~ашивай, – Дазай сел на стул, откинулся на спинку и скрестил руки на груди. Ацуши поколебался и выпалил: – Как вас зовут? – Кто как, – загадочно улыбнулся Дазай, не отрывая взгляда от Накаджимы. Странно, но тот не отводил глаза, а смотрел прямо в глаза Дазаю. – Вообще-то моё имя Дазай. Кто-то зовёт меня "господин", кто-то - "скумбрия", кто-то - "бессердечный пёс Портовой Мафии". А ты? Как будешь меня называть? Дазай пытливо отлавливал глаза Ацуши, который теперь отвёл взгляд и смотрел то на потолок, то на пол, то на кровать. Тигрёнок сидел на кровати лицом к собеседнику, разведя колени в разные стороны, сомкнув стопы вместе и держал руки на них. В похожей позе сидят кошки, мысленно отметил Дазай. – Не знаю, – прошелестел Ацуши, остановив взгляд на своих руках. Потом перевёл его на руки Дазая. – Что... – он вздрогнул и закрыл рот рукой. – М? – Что с вашими руками? Осаму рассмеялся и едва не упал со стула. Он встал, подошёл к кровати и сел на краешек. – Я резал вены, – заговорщическим тоном прошипел Дазай. Тигрёнок тихо вскрикнул и с ещё большим интересом спросил: – Зачем? Дазай снова засмеялся. Юноша с неуловимым недовольством посмотрел на шатена и произнёс – Я серьёзно. – Я не буду отвечать, – спокойным голосом ответил Осаму. – Не хочу. А я придумал, кто будет с тобой сидеть. Ему не впервой нянчиться с сиротками. Всё, пойду позвоню ему, а ты сиди. Дазай уже открыл дверь, как вдруг услышал тихое: – Дазай-сама... Он обернулся. – Что? – М? А, я решил как буду вас называть. Хорошо? – Хорошо. Дазай вышел из дома и собрался набрать Одасаку. В конце концов, у него может быть много работы, но он не откажется от услуги другу. Тем более от такой. Но уже занеся палец, чтобы нажать на кнопку вызова, Дазай вдруг передумал. Он повернулся и пошёл вниз. – Да, он занят, придётся мне тут торчать. Сколько от тебя проблем, – затараторил Осаму, входя в комнату и садясь на стул. И только сев, он заметил, что Накаджима спит, сжавшись клубочком, приоткрыв рот и тихонько посапывая. Иногда он дёргался и хмурился, иногда улыбался. Дазай хочет уйти, но не может. Что-то держит его. Может быть, вид этого беззащитного маленького мальчика, который пробудил в неполноценном что-то вроде нежности. Дазай подошёл к кровати, сел и осторожно погладил тигрёнка по голове. Тот вздрогнул и распахнул глаза. – Ч-что вы... делаете? – прошептал он, следя за рукой, которая мерно поглаживала его голову. У шатена не получалось достаточно нежно, и иногда он слишком резко опускал руку. – Спи. Ты такой милый, когда спишь. Даже не хочется тебя убивать, – Дазай усмехнулся. – Но придётся. Когда-нибудь. Ацуши лишь вздохнул. А потом вдруг сказал: – А вы быстро меня убьёте? Или будете медленно резать меня на куски? Дазай вздрогнул. Но сильнее вздрогнуло его сердце. Юноша сказал это таким безразличным голосом, с таким пустым взглядом... – Ты не будешь пытаться спастись? – А смысл? Дазай не удержался. Он наклонился к лицу парня и прошептал в ухо: – Выжить. Вот в чём смысл. Против всех ожиданий, Накаджима не испугался. Он сильнее сжал одеяло и прошептал: – Я не хочу. После чего уткнулся носом в подушку. Осаму, мягко говоря, был в замешательстве. Он не хочет выжить? Ацуши испугался, как бы этот страшный человек не заметил, как трясутся плечи от едва сдерживаемых слёз. Жить не хотелось, и если бы Дазай ушёл, Ацуши повесился бы на своём ремне. Ацуши вспомнил о способности. Дазай не выглядит физически сильным, а если у него нет боевой способности, то он вообще ничто против него. Накаджима приподнялся на локтях и прошептал: – Зверь Лунного Света. Почувствовав руку на своей спине, Ацуши приготовился ударить Дазая, но ничего не произошло. Превратиться в тигра не удалось, но... что случилось? – Нет, малыш, способностью ты меня не возьмёшь. Потому что моя способность нейтрализует все остальные. Ацуши в ужасе упал на подушку, зажмурившись. Сейчас Дазай его ударит и, возможно, не один раз. Но ничего не было. Тогда, набравшись смелости, Накаджима повернулся на спину. Дазай улыбался. – Испугался? Как смешно. Ты настолько смешной, что я уже устал смеяться. Сколько тебе лет? – Дазай наклонил голову в сторону. – Восемнадцать, – слабо проговорил Ацуши. – Ммм, – Дазай улыбнулся шире. – Мне двадцать два. Ацуши пересилил себя и улыбнулся. Дазаю это, кажется, не понравилось. Он сначала нахмурился потом помотал головой. – Какого дьявола ты улыбаешься? Что тебе так вдруг весело стало? Ацуши, не прекращая улыбаться, собирался сказать что-нибудь милое, но вместо этого сорвалось: – Вы красивый. Дазай недоумённо уставился на Ацуши. – Ап... чего? Тигрёнок, поняв, что сморозил глупость, покраснел и неловко улыбнулся. – Ты серьёзно? – жёстко спросил Дазай. Ацуши кивнул. Он снова зажмурился, этот человек не пробуждал в душе юноши ничего, кроме страха. Но над головой Накаджимы нависла тишина. Послышался шорох, после чего Ацуши почувствовал что-то горячее на щеке. Когда он открыл глаза, он увидел лишь мелькнувшую полу плаща. – Готовься к худшему, Ацуши-кун. Твоя мать мало того, что надула нас, она попыталась сбежать. Идём. Дазай взял юношу за воротник рубашки и сдёрнул с кровати. Надев на парнишку наручники, он пихнул его в спину. – Иди. Ацуши пошёл по лестнице наверх, у самого выхода Осаму остановил юношу и завязал ему глаза. Дазай слишком сильно дёрнул повязку и Ацуши тихо вскрикнул. Завязав глаза пленнику, Дазай не выдержал и шепнул: – Не бойся. Ты увидишь семью. – Перед смертью, – прошептал Ацуши. У Осаму вновь кольнуло сердце. Он не хочет, не хочет его убивать! Он убьёт девочку, старшего сына, саму женщину, но не тигрёнка! Дазай затолкнул Ацуши в багажник большой чёрной машины. – Не пытайся сбежать. Бессмысленно. Сам шатен сел в салон на заднее сиденье и тихо сказал: – Едем. На месте Осаму вытащил тигра из багажника и затащил в темницу. Там на стуле сидела привязанная цепями Сакура. – Ацуши-кун! Накаджима рванулся на крик Сакуры и тут же получил по ноге. – Отпусти его, изверг! – зарычала женщина. – Я тебя предупреждал - будешь дурить, я его убью. Кто мешал тебе спокойно сидеть? – Материнский инстинкт, – горько усмехнулась женщина. – Ацуши-кун, иди сюда! Развяжите ему глаза, пожалуйста! Ацуши снова дёрнулся и незамедлительно получил кулаком по позвоночнику. Он тихо застонал и упал на колени. Дазай резко сорвал с глаз юноши повязку. Накаджима посмотрел на мать. "Пожалуйста, кто-нибудь, убейте его вместо меня, я не хочу этого..." – Ну, так ты скажешь, где находится твой муж на самом деле? Сакура отрицательно помотала головой, о чём тут же пожалела. Потому что Дазай достал из под плаща длинный тонкий кинжал и вонзил его в плечо Ацуши. Последний взвыл от боли. Как и душа Осаму, который тщетно пытался убедить себя в том, что ему это нравится. Дверь открылась и по ступенькам скатилась маленькая девочка с завязанным ртом. Она, увидев мать, бросилась к ней, но Дазай, сняв со стены шокер, быстро предотвратил эту попытку. Девочка замычала, из глаз брызнули слёзы. Накаджима снова рванулся, но Дазай ударил его по голове. – Сидеть. Хороший тигр, – маньячно улыбнулся он, глядя, как Ацуши оседает обратно. – Хватит, прошу вас, они всего лишь дети! Они ни в чём не виноваты! – взмолилась Сакура. – Лучше убейте меня! Девочка заревела громче и Дазай, подойдя к ней, взял её за руку. Осаму дёрнул крошку на себя и оттащил её к брату. – Нет, ты знала, что будет. Так что всё. Кого первого? Шатен искренне надеялся, что убивать парнишку не придётся. Один только вид его слёз заставлял Осаму страдать. Действительно страдать. – Пожалуйста... умоляю... нет... Глаза женщины наполнились слезами. Она смотрела не на Дазая, а на детей. – Я спрашиваю, кого сначала, а кто второй? – грубо спросил Осаму. – Я не могу... я не хочу... Юи, отпустите Юи. Прошу. Прости, Ацуши. Передо мной бы извинилась, подумал Дазай, приставив пистолет к голове тигрёнка. – У тебя последний шанс. Где. Твой. Муж? Осаму взвёл курок. Сакура вздрогнула и вскрикнула. Ацуши зажмурился, почувствовав холод стали на затылке, после чего услышав тихий щелчок. Мать вскрикнула и задрожала – Ацуши-кун... малыш... прости... – зашептала она. – Прощай, – послышался ледяной голос мужчины, потом грянул оглушающий выстрел. Сакура вдруг завопила: – Он работает в одном из офисов Мафии! В заброшенном! Ацуши открыл глаза. Пуля пролетела мимо. Накаджима не знал, почему его не убили, и не хотел знать. Он хотел лишь обнять мать, по лицу которой текли слёзы, сестру, которая ревела навзрыд. Ацуши с ужасом заметил на её плече тёмное пятно. Оно расползалось по всей рубашке. Она ранена, подумал Ацуши. Его внезапно дёрнуло вверх. – Хорошая девочка, – "ласково" протянул Дазай. – Пусть полежит тут. А его, с вашего позволения, мадам, я заберу с собой. – Нет! Что вы натворили?! Я же сказала вам! – Завопила женщина. Но Дазай уже выходил, таща за собой тигрёнка в полуобморочном состоянии. Отвратительно было на душе у неполноценного бессердечного человека. Ацуши лежал в подвале его дома, бережно накрытый мягким, пухлым одеялом, сам Дазай сидел в своём кабинете. Сестра Накаджимы умерла от болевого шока. Мать переживает шок. Но юный тигр этого точно не переживёт. Скоро нужно идти допрашивать доставленного Такаси, а настроиться не получается. Дазай рывками размотал бинты на левой руке и уже занёс лезвие, но тут в дверь кабинета постучали. – Входите, – негромко произнёс Осаму, заматывая руку обратно. В дверь вошёл подручный Дазая, который утром получил особое задание - оставаться у него дома вместе с тремя охранниками, и, если что, сразу доложить. – Что-то случилось? – Шеф, пленник пытается вскрыть себе вены, – сказал гонец. – Вы вчера забыли на столе в подвальной комнате складной нож. Башка дырявая, мысленно отругал себя Осаму, вставая. – Поехали. Проснувшись, Ацуши не помнил ровным счётом ничего. Он посмотрел на часы - уезжали они с Дазаем вечером, сейчас уже утро. Ацуши встал с кровати и направился к столу. На нём лежала его сумка, складной ножик(наверное, Дазай оставил) и стоял стакан воды. Он достал из сумки яблоко, откусил, но есть не хотелось. Просто тигрёнок вспомнил. Рана Юи не смертельна, но она - хрупкий ребёнок. Может быть, она умерла от кровопотери, или ещё чёрт знает, от чего. Ацуши сделал глоток воды и взял ножик. Он поднёс его к запястью левой руки и, надавив, повёл лезвие вниз, к локтю. Острая боль стекала вместе с кровью. Накаджима вздрогнул, когда отставил нож и снова поставил его на запястье. Первая рана саднила, но очень быстро заживала. Ацуши стал быстрее наносить красные полосы на свою руку. почти весь стол и пол под ним залиты кровью и слезами. Накаджима плакал не от боли в руке, а от боли в душе. Юи мертва, возможно, Санеми тоже - он итак доживал последние годы, а в темнице... мать не перенесёт этого удара. Шото... тигр уже не узнает, как там Шото. Раны заживают, на их место ложатся новые, рука Ацуши исправно полосует другую. Внезапно в комнату вошёл Дазай. Он явно был не в лучшем расположении духа. Ацуши пустым взглядом посмотрел на него и, как ни в чём не бывало, продолжил резать себя. – Блять, какого чёрта? – немного раздражённо спросил Осаму, вырывая нож из рук Ацуши. Тот не сопротивлялся. Он просто продолжал смотреть в пустоту. Дазай отвёл его наверх, в ванную. Там он промыл раны, но лечить не пришлось - они уже зажили. Дазай облегчённо выдохнул и оттащил безвольное тело тигрёнка в комнату. – Какого чёрта, я спрашиваю? – прорычал Дазай. Он положил юношу на кровать и сел рядом. – Нахрена? – Юи... что... что с ней? – еле-еле пролепетал Ацуши. Он итак чуть не убился, говори ему ещё, что сестра мертва. А ещё средний, этот, Санеми. Тоже туда же. – Мертва, – холодно ответил Осаму. Ацуши кивнул. По его лицу потекли слёзы. Сердце Дазая готово выпрыгнуть из груди. Он наклонился к Ацуши и поцеловал его в щеку. Тигрёнок вздрогнул и недоумённо уставился на Дазая. Зачем? Почему этот страшный, жестокий человек сейчас так нежно прикоснулся губами к его щеке? Почему так ласково прошептал: "всё будет хорошо"? А Осаму прислонился холодной щекой ко лбу Накаджимы. Дазай не выдержал, отодвинулся от лба юноши и нежно прихватил губами его губу. Ацуши дёрнулся, промычал что-то невнятное и поднял руку, чтобы оттолкнуть мужчину. Тот перехватил руку юноши и положил её себе на шею, проделав то же самое с другой рукой. В результате Ацуши на кровати уже сидел, обхватив руками шею Дазая. Дазай, воспользовавшись испугом Накаджимы, аккуратно проник языком в чужой рот. Парень испуганно вскрикнул. Осаму кинул тигрёнка на кровать, навис над ним. – Ч-что вы... делаете? – Не бойся, – улыбнулся Дазай. Горели губы, Ацуши всё ещё не мог выйти из состояния полёта. А Дазай уже кинул его на кровать, что будет дальше? Дальше было лучше. Шатен наклонился к лицу юноши и прошептал: – Спать. Сладких сновидений, – после чего снова поцеловал, уже нежнее, хотя и первый раз был ласковым. Дазай встал. – Но я... – начал Накаджима – М? Ацуши запнулся. Спать совсем не хотелось, а расспросить Осаму про остальных, пока он... добрый... – Я не могу спать, – соврал Ацуши. – Почему? – Шото. Как он? Где он? А Санеми? А мама? Дазай улыбнулся. – Ну, Санеми умер. Мать твоя в шоке. А Шото, он то что? Он так радовался, когда узнал, что ты ранен. А когда услышал про смерть сестры, винил во всём тебя. Ацуши не мог сдерживать слёз. Это было слишком. Дазай удивился, потом нахмурился. – Э~эй, не реви. Скажи спасибо, что перед твоим отцом мы будем мучить Шото, а не тебя! – Почему? – сквозь слёзы спросил Ацуши. – Я так хочу, – улыбнулся Дазай. – Тебе что-то не нравится? – Нет... нет, я... не убивайте их! – Спи, – тихо сказал Осаму и вышел из комнаты. Ацуши спать не стал. Он внимательно разглядывал окровавленный ножик, лежащий под столом. Он так соблазнительно посверкивал в тени, что тигрёнок стал подумывать о второй попытке. В этих раздумьях он не заметил, как уснул. Дазай который раз за всю эту историю приехал в место, которое обычные люди назвали бы адом. А он называет это развлечением и работой. Внутри стояло три стула. На одном из них сидел Такаси собственной персоной, напротив - Сакура и Шото. Для полноты картины не хватает лишь Ацуши, но при мысли о том, что его будут пытать, у Дазая сжималось сердце. Это была не жалость, не умиление, лишь паутина, цепи, клетка, называемая любовью. Он влюбился в эти честные большие глаза, порою смотрящие с недоверием, порою с каким-то неведомым шатену выражением. На него никто ещё так не смотрел. – Д-дазай-сан? О боже, только не это! – простонал Такаси. – Умоляю, отпустите нас! Я всё верну в ближайшее время! Дазай думал не о нём, и не о деньгах. Мысли занимал только милый беловолосый юноша, у которого он так бессовестно своровал первый поцелуй. – Который раз ты мне это говоришь? Сотый? Или уже на тысячу пошло? Осаму подошёл к пульту управления электрическим стулом, на котором сидел Шото. – Твой сын любит электричество, Такаси-кун? Если да, то позвольте... Дазай немного крутанул ручку на пульте и по венам юноши заструился ток. Он закричал, а мужчина, несколько раз рванувшись, опустил голову. – Но это бесполезно, Дазай-сан. Я сейчас никак не могу... все деньги я держу на счету. Берите, сколько хотите. Он назвал номер счёта и Осаму улыбнулся. – Разве нельзя было сделать это до того, как ты потерял двоих детей? – Дазай-сан, где Ацуши? Я хочу его видеть. – Не в твоём положении претензии предъявлять, – Дазай обернулся. – он у меня в подвале. Его никто не обижает, у него всё замечательно. Но учти - малейший косяк, и он в лучшем случае с простреленной башкой. Понял? Канроджи кивнул. – Уводите их, – махнул рукой Дазай, поднимаясь наверх. Там его встретило солнце, ярко освещающее море. Шатен вздохнул и спешно направился домой. Вся эта канитель заняла не больше шести минут, а между прочим Дазай забыл вытащить из комнаты Ацуши всякие острые предметы. А ну как не выдержит? Но, открыв дверь, Осаму увидел лишь лежащего на кровати парнишку. Волосы растрёпаны по подушке, ротик приоткрыт, он лежит, сжавшись в комочек. Похоже, это его любимая поза для сна, подумал Дазай. Он порыскал вокруг стола и наконец нашёл ножик. Он забрал его, потом повернулся и подошёл к кровати. Ацуши открыл глаза. – Дазай-сама? Вы же... куда-то уезжать собирались..? Дазай улыбнулся, а Ацуши приводил мысли в порядок. Сколько же он проспал? Почему он снова читает в глазах красивого шатена только нежность и что-то вроде влюблённости? Дазай, не прекращая улыбаться, сел на кровать и погладил тигрёнка по голове. – Я уже приехал. Нет, ну надо же. Твой отец так легко отдал нам деньги, когда я пустил электрический ток по телу его сыночка, – Дазай рассмеялся, но Накаджима его веселья не разделял. У него снова вытекла слеза. – Ну не плачь, – Дазай вытер слезу и подвинулся ближе к тигрёнку. – Вы... они... – Они живы, – Дазай обнял парнишку. Тот вздрогнул, не понимая, почему. Человек, который сначала был жесток и внушал ужас, теперь так осторожно обнимает его, словно боится спугнуть или сломать. Гладит по голове и успокаивающе шепчет: "я рядом, они живы, всё будет хорошо". Внезапно зазвонил телефон. Дазай отодвинулся, достал телефон и, ответив, вышел из комнаты. Его не было всего ничего, а юноша едва не уснул. Но когда Осаму вернулся, Накаджима увидел, что он обескуражен, но обрадован. – Оп, а у меня новость. Ты отцу не нужен, ведь теперь он не сможет тебя прокормить. Ему сейчас и своих много. Так что путь у тебя один - на улицу. Если только... – Дазай улыбнулся. – Я не соглашусь... остаться с вами? – Ааах, какой умный, – наигранно вздохнул Осаму, вновь садясь на кровать. – Ну так что, – он ведёт рукой по щеке юноши. – Я... вы знаете, я... – Накаджима пытается сказать, что влюблён, но слова образуют в горле ком и не идут дальше. В конце концов Ацуши выдавливает из себя: – Я люблю вас, и... и хочу всегда... я всегда буду рядом с вами... Дазай рассмеялся и Ацуши решил, что он сказал что-то не так. Он нахмурился, но Дазай вдруг садится перед тигрёнком и сажает его себе на колени. Ацуши немного покраснел и отвёл взгляд. – Мммм, я тоже тебя люблю. Ну чего же ты, – усмехнулся шатен, наблюдая, как юноша всё больше и больше краснеет. – Не стесняйся, давай, поцелуй меня. От этой требовательной фразы Накаджима краснеет ещё сильнее, поднимает голову и неумело прислоняется к губам Осаму. Тот отвечает, перехватывая инициативу. Он наклонился вперёд, тем самым подмяв юношу под себя и лёг на него. – Не страшно? – Немного, – тихо прошептал блондин, улыбаясь. Дазай расстегнул две пуговицы на рубашке тигрёнка и начал ласкать его в области ключиц. Парнишка застонал. Ночь обещала быть весёлой. Ацуши спит, накрывшись одеялом, из-под которого       так мило выглядывают худые плечи. Он улыбается во сне, сжавшись колобочком. Он полночи так проспал. Похоже, ему и вправду так удобнее. Его одежда разбросана по комнате вокруг постели. Дазай собрал её, сложил на стул, а стул поставил около кровати. Нужно было идти и Осаму, уже одевшись, пошёл наверх, приводить себя в порядок. Шатен ещё не решил, оставить юношу там, выделив ему свою комнату, или поселить его наверху, в своей комнате. Им ещё многое предстоит решить.