На ярмарке с идолом.

Верховенский по своей привычке зашёл в кабинет Николая Всеволодовича, и сразу же сел к нему на колени, элегантно поправляя свою прядку волосы и широко улыбаясь. Ставрогин же поставил руку за его спиной так, чтобы тот не упал с его коленей, а сам продолжил писать. — Когда же ты научишься стучать, Пётр?.. — устало проговорил Николай, повернув голову и посмотрев мужчине на лицо. — Когда-нибудь. Николя, пошли на ярмарку? — Пьер обвил его шею своими руками, просто прижимаясь к энтомологу. — Ярмарку? Никуда я с тобой не пойду. Да и не только с тобой, я впрочем никуда не пойду. Пётр Степанович обиженно отвернулся, а Николай грустно выдохнул, зарисовывая бабочку в своём блокноте. — Сидит тут, рисует свою ерунду, а на любимого совсем всё равно. Ставрогин посмотрел на мужчину снова, а потом положил одну руку ему на талию, всё так-же придерживая, чтобы тот не упал. — Не ерунду, а бабочек, между прочим. — Насекомых своих. — тут Пьер тихо захихикал. — Не щекочи, пожалуйста, не щекочи. Николай Всеволодович и правда начал водить ногтем по его боку, словно вырисовывая на нём что-то. И это что-то было контуром бабочки. — Не щекочи, умоляю. — он продолжил хихикать и ёрзать на его коленях. — Николя, пожалуйста, не щекочи!.. Верховенский в отчаянии уткнулся носом в его шею, уже не просто хихикая, а уже полноценно смеясь и чуть ли не хохоча от щекотки. — А Петруша у нас щекотки боится? — игриво спросил Николай, а потом перестал выписывать на его тельце узоры. — Ладно, прости, мой трусливый мальчишка. Пьер обиженно отвернулся, а потом стал щекотать талию Николая. — Я не боюсь щекотки, можешь не пытаться. — Ставрогин сглотнул и шумно задышал. Смех пробирал мужчину насквозь и он весь подрагивал от этого. — Врёшь ведь, боишься щекотки. — Верховенский быстрыми-быстрыми движениями щекотал его рёбра, иногда переходя на талию. И тут Николя расхохотался, когда ноготь Петра Степановича скользнул между его рёбрами. — Всё, всё, хватит, на ярмарку пошли… — Ура, согласился! — Петр перестал щекотать Николая, и крепко обнял его. — А куда ж я от тебя денусь? — Ставрогин нежненько повернул его голову к себе и легонько поцеловал в губы. — Что ты там хочешь? Верховенский весь расслабился от поцелуя. — Погулять хочу, вкуснях купишь мне. — Почему сразу я куплю? А ты сам не можешь? — Я бес, а бесов надо кормить. — Пьер погладил его по щеке. — Но ты же можешь есть другую еду, а не сладкое. — Бесов тянет на сладкое, на тебя же меня потянуло. Ставрогин тихо посмеялся, после чего подхватил на руки, и встав с места, посадил Верховенского на диван, а сам стал переодеваться. — Отвернешься хотя бы? — А ты мне свою одежду отдай. — Вредный. Какой же ты вреднюшка. — протянул ему одежду, которая максимально подошла бы Верховенскому по размеру. — Твоё теперь, одевайся и пошли. — Купишь сладкого, милый? — благодарно взял одежду, встал рядом с Николаем. — Всё что захочешь, поцелуями расплатишься. Ставрогин повернул голову, чтобы посмотреть на Петра рядом, а тот укусил его за нижнюю губу. — Я люблю тебя, Николя. — погладил его по голове. — Меня ты лаской не приручишь, но я тебя тоже люблю. — Приручу. — тот гордо улыбнулся. — Закончим спор, милый.