sweater weather dramatic violin version
— joel sunny;
agape — nicholas britell
конец эпилога. в песнях всё сказано.
,’ настя до ужаса чопорный и всемогущий человек, умело проводящий опасные замыслы, улизнув из под носа остальных. а костья, знающая её, кажется, с рождения, если не раньше, подставила. бэлла сама не знала, как оказалась посреди двух огней и что забыла в том щедро дорогом кабинете старшей девушки. — купер, так, блять, не делают! — кричала петрова, совсем не замечая зашедшую словетскую. — чтобы было, если бы он не вытянул? кто бы сел? я! — изнемогала настя, придерживаясь пальчиками об поверхность стола, — может, выдержит её нервы, кто знает. фурнитура, как подмечает кузнецова, стóит, наверное, как её почка. — я не виновата, блять! — ещё немного и она откинется прямо здесь от упёртости петрухи. — григорьев сам туда полез, его и отсчитывай, а не меня! заебала, — чувствуя незаконченность своей фразы и уже хотя вставить свои новые грошовые копейки, приоткрыла рот для выброса всех своих возмущений на девушку, с которой, кстати, делили бизнес пополам. но почувствовала грубую хватку в районе кисти. обернувшись, замялась и встретилась с рьяно-лазурными глазами, поблёскивающими от необъятной и роскошной люстры, как и любила петрова — резво-золотого цвета. поправив холенные волосы, переложив их набок, она лишь отодвинулась обратно. сверкнула глазами петрову. ненависти к ссорам девушек у неё хоть отбавляй и лей за края на лужайки, полянки, ещё и задаром останется. теперь все знают о её присутствии и могут спокойно продолжать говорить, не спорить. кузнецова при своём появлении всегда вносила какую-то умиротворённость, а ссориться перед ней было ужасающими последствиями законом во взаимоотношениях костьи и насти. бэлла нравственно села на диванчик, подхватив под локоть пряную подушку шоколадного цвета. петрова никогда не жалела денег на комнатных дизайнеров и не зря. младшая обожала этот строгостью пропитанный кабинет, засыпать в нём, пока настя, что-то мудрила в компьютере или в лихорадочно большом количестве листов, исписанных буквами новоизданных смазывающихся чернил. и плевать ей на то, что четыре огонька глаз с таким презрением смотрят, что вскоре накинуться и съедят друг друга, подавившись молочными косточками рёбер. подкладывает подушку под излюбленное телом местечко — между шеей и ключицей, прикрывает зрелые глаза и откидывается на диван полностью, подминает худые ноги, как бы бронирует под себя всё пространство. чуйка не подводит и приводит всех в чувства: бэллу — в сон, настю и кас — к неловкому молчанию и заботливому страху разбудить заснувшую. костья сдаётся — или, наоборот, побеждает первой, — протягивает руку для примирения и встречается с отчаянно добрым взглядом своей девушки. подтверждают и ловят мысль о способностях феи добра у бэллы. ,’ ещё находясь в отношениях с деловой петровой, позволяющей себе посмеяться только если жизненно необходимо, купер заметила девчонку, работающую по гибкому графику помощницей повара в ресторанчике около их дома. она ярко улыбалась с открытой кухни, когда видела довольные улыбки посетителей. ловко перевязывала бантик на фартуке, если тот начинал развязываться. вальяжно работала с конфорками, добавляя различные продукты на сковороду. ставила готовые блюда на раздачу и отряхивала руки от воды, советуясь с шеф-поваром насчёт следующего заказа. громко смеялась с неслышимых для гостей заведения шуток коллег и сиюминутно переключалась на работу. а потом костья решилась. дождалась конца рабочего дня и поздоровалась у выхода, осторожно оглядываясь по сторонам. — я бэлла, — налегке. протянула руку в псориазных пятнах для подтверждения знакомства. и с тех пор — купер может поклясться — в их отношениях с настей открылось второе измерение. счастливая после длительных прогулок с кузнецовой костья возвращалась домой к ночи и делилась своей панацеей с любимой девушкой. петрова менялась на глазах и теплела в объятиях, приходила воодушевленной со своих поздних проблем на работе и чаще приносила пионы, взятые у бабушки в переходе. бэлла была искренней и не совала свой нос в темы, которые каспер выделила маркером сразу. она давала нужную энергию, а её хватало оголодавшей на тот момент насте. с петровой, когда-то неподъемной на слабый характер, стало воздушно. до совместной готовки, ставшей возможной после посиделок с бэллой на её кухне. нашлось время и для страстных ночей, что так не хватало в их обыденной жизни. и купер перещёлкнуло ясным пониманием — влюбилась. но чувства к серьёзной анастасии и не думали исчезать, лишь усиливались. недомолвки сразу стали заметны даже для непроницаемой петровой, которая оценивала ситуацию со своей башни аккуратно, поглаживая плечи со спины тяжелыми ладонями. а потом все хрустнуло с ядерной силой и несравнимо с первыми щелчками. ,’ идея устроить сюрприз бэлле своим неожиданным приходом в её заведение имела изначально плохой, но потом уже хороший финал. кузнецова в свой перекур ворковала с кем-то в очень знакомом пальто медового цвета. и если их встреча не была самой эпичной трагикомедией в этом году, то какой тогда смысл? настя выдыхала дым вместе со смешками от эксцентричной болтовни словетской, которая шумела тем же табачным дымом, когда облизывала пересохшие губы и активно жестикулировала руками, махая сигаретой в разные стороны. с бэллой было всем, как на юге под солнцем, ослепительным и звенящим. костья тогда притормозила около угла. они ведь с петровой в отношениях и живут вместе аккурат у ресторанчика. может, они тоже случайно познакомились? но когда выглянула ещё разок обомлела. друзья целуются в губы? а в засос? а при существующей под боком девушкой? и купер злость глаза запылила, заставив из-за укрытия выскочить и за секунды до них добежать. настя ужаснулась в одночасье и отошла на метра два от — кузнецова? кто это? не знаю таких. и проблема была в самой предъяве: кому вставить чесавшимися кулаками? бэлле, что за нос их обеих воротила? или петровой, которая её чудесным чарам поддалась? или обеим за получившийся сыр-бор? или вообще себе, да насмерть, потому что в этой каше-малаше она не менее весомый ингредиент? кузнецова, бегая взглядом между двумя, хмыкнула, докурила, бросила окурок под кроссовки и затоптала его носком обуви. посмотрела своими глазами неба петербуржского то на костью, что не могла взять себя в руки и хотя бы пискнуть и выдохнуть, то на непонимающую ничего настю, которая глазки вылупила и лихорадочно поправляла кудри за ухо. — у меня перерыв кончился, — бэлла легко посмотрела на наручные часы. — можем обсудить вместе, что и как после смены. я в полседьмого дома буду уже, приходите ко мне, — и ухнула за дверь с колокольчиками по-английски — не попрощавшись. — ты знаешь, где она живет? — спросила петрова, как будто это единственное, к чему можно было прилепиться. — да, а ты? — нет. ,’ разговор, который никогда не вызывал у них ужаса или страха, впервые не клеился. просто прогулка до дома, как в старые добрые ещё в школьный период в новосибе. каспер хоть и хотела отлучится во все тяжкие, передумала, взглянув на настю, у которой из рук валилось всё, даже самоконтроль. помогать ей в сложные времена было привычкой, потому давалось нетрудно. но пить чай вместе за одним столом — пытка. причём обе поняли, что пыткой, преследующей их уже очень-очень давно. стычка с бэллой расставила всё будто на места. показала их со стороны. находиться вместе уже не прикольно, не уютно, и бывшие одноклассники или друзья лишь бы хрюкнули на такое заявление не поверив. всё когда-то заканчивается. — ты любишь меня? — да, — чистосердечно ответила петрова, обволакивая кружку ладонями. — а ты меня? — очень. а её ты любишь? — она мне очень нравится, — настя начала мешать тягучий мёд в чае. — а ты её? — точно также, как и ты — непонятно. настя хмыкнула. — вот и порешали, — усмехнулась петрова. — угу. объятия после чаепития были сродни объятиям мужчины со своей матерью после призыва и отсидки года в армии, ну или в тюрьме. тут уж от ситуации. а когда они в полной тишине прилобунились на какой-то фильм с телика в гостиной и пришли, держась за руки, к металлической двери, за которой их встретила радушная кузнецова, ничего не поменялось. бэлла похлопотала на кухне, крикнув, что она закончит с минуты на минуту, а купер смущалась, что знает каким полотенцем вытереть руки в ванной и где находится санузел. — я не знаю, поговорили ли вы, но судя по тому, как вы шарахаетесь друг от друга и меня, то нет, — словетская забросила коричневое вафельное кухонное полотенце на плечо, откусив нарезанную редиску. — так что, давайте говорить, — на центр круглого стола тяжко булькнула бутылка вина. — ты знала, что мы в отношениях? — не-а. вы обе сказали, что ни при каких обстоятельствах не обсуждать эту тему с вами. я лишь провела параллель, мол, слово в слово прямо сказали, и забила, — алкоголь безупречно раскрепощал забитый горем альянс двух девушек и союзницы. — а как ты поняла, что мы вместе, когда мы встретились? — прищурила каспер глаза и разрезала кусок отменной говядины. что, что, а готовила бэлла превосходно. — да по взглядам. всё очевидно стало, — она отмахнулась, явно показав своё безразличие к вопросу. — ты встречалась с нами двумя, хоть и порознь. тебя саму не глушит? — петрова смешно копировала мимику своей девушки. — я не моногамна и моим бывшим было похер. хотела позже обсудить с вами, но думаю сейчас, что хер бы вы меня поняли в таком щепетильном вопросе, — кас лишь хрюкнула, ведь с наполненным ртом не разгуляешься, а настя подавила улыбку — не поняли бы. — ты любишь нас? — шёпотом спросила костья, запивая горечь во рту вином. петрова устремила взгляд на готовившуюся к ответу собеседницу. — я не люблю «вас», — сипло. — вы мне нравитесь порознь и прошу заметить одинаково. — и что нам.. — но я хотела бы любить вас и быть его частью, — нагло перебила бэлла и совершенно спокойно продолжила есть свой картофель. купер и настя застыли на минуты две, меланхолично разрезая на куски пищу в тарелках и прогрессивно думая. — ты полиаморная? — хер знает. я не люблю воспринимать всё в штыки и ярлыки. вы нравитесь мне обе, и я совсем не вижу в этом проблемы, — сняла губами с вилки копну морского салата. — но если что, подобное у меня было единожды и недолго. — расскажи, — в унисон подтолкнули её девушки и, переглянувшись, улыбнулись друг другу. — пошлите на кровать, — с такой же мягкой улыбкой лёгкости. ,’ и каспер потом осенило в один из домашних вечером чётко и ясно. она любит их обеих. задорную кузнецову и строгую настю. о д и н а к о в о. пускай, они с бэллой встречались от силы три месяцы, а та с петрухой меньше октября, который на дворе; что с настей они хуеву тучу лет рука об руку. плевать. на всё плевать. именно этим правилом воспользовалась в сердцах заблудшая купер, когда перебила разговор ни о чём своей «любовницы» и девушки, поцеловав первую в губы. настя же переплела свои и бэллины пальцы в замок. и потом всё как-то слилось к сексу, когда раздели в четыре руки, ласкали два языка и целовали две пары губ. всё было как в быстро заварном кофе — ядовито, но зато насыщенно, много и пиздецки горячо. и они не шли в атаку всем. шли бок о бок, помогая бэлле упаковать вещи в три чемодана и переехать к ним. кузнецова до конца смущалась от этой идеи, а потом её просто-напросто послали на чей-нибудь там хер и сложили одежду первой необходимости. словетской было объективно легче. она уделяла внимание обеим в одинаковой мере. поворачивалась макушкой к более высокой насте, дабы та чмокнула в темя, и лицом к костье, ведь обожала целовать в линию челюсти и была с ней одного роста. танцевала с настей на кухне под джаз, пока запекалась курица, и бесилась под панк-рок с кас по воскресным утрам. девушки же с остротой воспринимали любое «не так», чем оно подразумевалось, знала только каждая в своей маринованной голове. бэлла быстро смекнула нараставшее и бежавшее как по маслу, напряжение, поэтому один раз просто вторглась в просмотр какого-то сериала и чётко сказала, что её волнует. за открытым рассказом потянулась вереница забыток насти и каспер. кузнецова любила внимание к своей персоне, купалась в лучах славы сказать иначе. и видеть, как оба дорогих для неё человека бьются за её же похвалу, стало кошмаром, который периодически доводит её до слёз по ночам, пока костья мчится на кухню за успокоительным и стаканом с водой, а настя предварительно успокаивает, сжимая в объятиях. со временем свыклось, прикипелось. домашний быт, нажившийся петрухой и кас, пополнился початками бэллы в виде двух пахнущих гибискусов на кухне и розовой ванды в спальне, поэтому курили теперь все исключительно на балконе. кузнецова научила поливать, подкармливать и ухаживать в целом за своими же пожитками. кровать не нуждалась в замене, ведь и до этого с лихвой вмещала двух девушек. прибавление посередине бэллы, поначалу канючившей, что не может заснуть между ними из-за жары, поэтому каждую ночь они менялись, никак не отразилось на удобстве. в квартире чаще оживал запах вкусной еды, и непривыкшие к домашней или сдобной еде костья с настей приваливались к обеденному столу по первому звоночку кухонной плиты. воздух постепенно цвёл ароматом из керамических горшков и парфюмом кузнецовой, которым дом только пропитывался. стало важно закупаться в магазинах больше и таскать пакеты до машины в шесть рук, потому что словетская спиздила какой-то охуенный рецепт у шеф-повара и просто обязана приготовить утку по нему. больше стоять у полок в чайном отделе, выбирая появляющийся раз в год в магазине чёрный нури с «магией бергамота» в синей упаковке, специальную арабику в вытянутом пакете и молоко к нему с соответствующим сроком годности, и в довесок ко всему определённое какао, всегда затолканное консультантами-продавцами в самую жопу полок. и хер тебя кто впустит в дом при отсутствии хоть одного нужного товара. необходимо — делить стаканчик с зубными щётками на трёх и почаще мыться чужими гелями для душа, смешивая их в гущу на ладони, словно на палитре, чтобы пахнуть любимыми. делить змеевик на три цветных махровых полотенца. спотыкаться об оставленные на пороге кухни тапки бэллы, которая бежит на работу в ресторан раньше всех, но заботливо оставляет завтраки и перекусы на работы, ведь её любимые не умеют готовить и часто пренебрегают этим. что уж мелочиться — секс вдвоём стал неполноценным. они пробовали, менялись, но безуспешно приходили к общему знаменателю: втроём. друзья видели в кузнецовой соседку по квартире у своих встречающихся подруг и новую душу компании. костья видела в ней нескрываемую улыбку и почти всегда звала солнцем, настя оставалась более приземлённым, но не менее обворожительным юпитером. петрова восхищалась амбициозностью малой и несомненной любовью, вспоминая теми же гадкими ночами с плохими снами бэллы, как они с купер придурошно выглядели, и жалела, что так лоханулись, доведя своё созвездие до временных истерик. в их альянсе, только гибискусы не разбираются в излюбленной астрономии, и то, все уверены, что и горшки зацветут только в полнолуние или созвездие северной короны. и зажить по-семейному им помог люк, ака самый важный подарок на день рождения бэллы. тогда костья с настей проснулись по бокам от кузнецовой, которая сопела ничком в подушку, и побежали к шкафу с одеждой босиком. потом чмокнули в лоб проснувшуюся от копошения словетскую, пока она тёрла лицо руками и, завернувшись в шёлковый халат с цветочками, щёлкнула по их просьбе дверным замком. кот был длинношёрстным с переливающейся на солнце бурой шерстью и уже полугодовалым зелёноглазкой. он ластился в руках и цеплялся коготками за топ бэллы, которая пищала от радости фальцетом и целовала в две пары щёк, подставленных под раздачу. счастье любит исключительно тишину и этих четверых. кузнецова той же ночью побежала на балкон, показывая сокращённому от «люцифера» люку звёздное небо. а её любимые лежали в слаженных объятиях, изредка целуясь, но больше наблюдая за щебечущей что-то коту бэллой.