Безучастные призраки безучастных катакомб

      Сколько бы паук ни плёл свою паутину, ему всегда будет мало, и он сплетёт ещё. Так и сколько бы Оперетта ни пела свои навязчивые мелодии и перебирала пальцами клавиши органа, стены катакомб от этого тишиной не наполнятся, и она не почувствует удовлетворения и нужды прекратить. Катакомбы — это место, знакомое Оперетте с детства. Липкое, мрачное и гулкое оно вызывает дрожь каждый раз у всех из тех, сверху, кто осмеливается сунуть сюда свой монстряшный нос.       Хмыкнув, Оперетта проводит ладонью по клавишам и резко останавливается. Паук, свисающий с одной из труб, вздрагивает и теряет равновесие, полетев камнем вниз по своей одиночной нити паутины. Лишь в паре сантиметров от волос Оперетты он замирает и удерживается в воздухе.       — Эти монстры сверху, — рассуждает Оперетта, — совсем тихони.       Она встаёт со стула и дует на свечу, чтобы её потушить.       — И ведь умудряются эти паиньки как-то ввязаться в большое количество приключений, — она задувает ещё одну свечу.       По пустым подземным коридорам пролетает сквозняк, и даже Оперетта ёжится от его цепких когтей. Это необычный сквозняк, очень ей знакомый. Такой, который с собой приносит только настоящий призрак. И именно из-за этого в голове Оперетты вновь начинают вертеться мысли о «тех, что сверху». Скорее всего, Спектра пролетала сквозь стены где-то совсем близко и, если Оперетта прислушается к завываниям сквозняка, она сможет определить её…       — Бу! — ледяные полупрозрачные руки хватают Оперетту за плечи, и холод пробирает её без того холодное тело.       … местоположение.       Оперетта сглатывает и оборачивается, чтобы встретиться с бледным лицом и безжизненными глазами подруги.       — Призраки призраков испугать не могут, — она заявляет с дерзкой ухмылкой.       — А ты и не настоящий призрак, — язвит Спектра в ответ и полностью выходит из стены, в которую она частично погружалась.       Точно, да. Вот почему Оперетта не чувствует себя комфортно ни с «теми, что наверху», ни даже с местными призраками. Быть может, её отец и был Призраком Оперы, однако сама она им не являлась. И иногда ей хотелось, чтобы остальные монстры прекратили напоминать ей об этом. Но на Спектру она не сердилась. Она была одной из немногих, кто мог вот так просто констатировать факты без лишних обид и извинений. Всё-таки она репортёр. По крайней мере, Оперетта рада, что её подруга говорила в этот раз правду, а не распространяла очередные сплетни.       — Я просто прилетела сказать «бу», — Спектра загадочно поднимает руки и шевелит пальцами, делая их ещё прозрачней. — На самом деле, мне надо опубликовать свежие сплетни, пока они ещё не успели разложиться! — она воодушевлённо улыбается, и Оперетта понимает, что у неё нет сил ей возражать.       — Не сомневаюсь, — она отмахивается от подруги и садится обратно за орган. — Я, знаешь ли, здесь тоже занята.       — До скорого… — призрачное эхо отскакивает от стены и звенит по всему коридору. От Спектры уже не остаётся и следа, лишь звон цепей можно уловить с помощью исключительного слуха Оперетты.       Паук над головой Оперетты снова начинает карабкаться вверх, где он и сидел на трубе органа, а сама она ещё пару мгновений смотрит на свои лиловые однотонные кисти рук. Совсем непрозрачные, не способные проходить ни через одну стену во всей Школе Монстров. Оперетта встаёт с места и задувает последнюю свечу. Сегодня ей хочется петь в абсолютной темноте.