История о сломанных судьбах

Мира Йованович с детства любила привлекать внимание, а потому никто из близких не удивился, когда эта милая девушка внезапно уехала в США в погоне за карьерой актрисы. Несмотря на стереотипное представление о славянских девушках, как об особях с круглым личиком и большими глазами, Мира была астенического телосложения, всегда следила за осанкой и порой сама любовалась на свои острые черты лица, внимательно их рассматривая. Но не только ее привлекало то, что она видела в отражении. Приходя на различные кастинги, ее всегда заваливали комплиментами, даже если на роль не брали, что, безусловно, не могло не поднимать самооценку и без того гордой, но скромной девушке. На одном из таких кастингов Мира встретила начинающего режиссера — Кристиана Ирвис. Как позднее оба из них будут утверждать, их свела сама судьба. То была любовь с первого взгляда: страстная и одновременно чувственная. Они будто растворились друг в друге, возвысились над всем миром и приобрели крылья, дабы покорять киноиндустрию вместе. И действительно, после той встречи они оба стали сбрасывать с себя оковы тяготящего слова «начинающий», поднимаясь по карьерной лестнице медленно и верно. «Только вверх. Только слава и успех» — думала Мира. «Только вперед. Только признание и свобода» — думал Крис. Со временем, почти все, к чему стремилась пара, было достигнуто. Жили они, будто отдельно от всего мира, в своей невидимой сфере, где не было места ссорам и лишним драмам; где не было места чужим наставлениям и указам; где не было места простым человеческим проблемам. Однако в какой-то момент та самая сфера дала первую трещину. Вот уже 5 лет прошло с момента их свадьбы и Кристиану захотелось насладиться полной семейной идиллией. Конечно же речь зашла о детях. Но Мира даже слышать об этом не желала — «Какое потомство? Мне всего 26, да и тебе не 64, чтобы так этого желать. Вот уж не хватает нам забот.». Постепенно на девушку стали давить родственники, знакомые и какие-то совершенно ее не касающиеся, проходящие мимо, молодые и счастливые мамочки. Они ее выводили из душевного равновесия одним лишь своим видом. Конечно, Крис не часто поднимал этот вопрос, все же не в его стиле было давить на людей, и тем не менее, спустя год Мира сдалась. То был далеко не обычный день: за окном шел снег, давая ясно понять, что Рождество и Новый год уже близко; супруги собирались посмотреть недавно вышедший в кинотеатрах фильм, периодически отвлекаясь на вид из окна их небольшой квартиры. Снежные хлопья, крупные и неаккуратные, будто рваные, заполоняли собой все пространство, отчего праздничное настроение только подогревалось. Неожиданно, пока Кристиан надевал джинсы, Мира с привычным ей энтузиазмом и внезапностью сказала лишь одну фразу, от которой муж замер — «Давай имя девочке выберешь ты, а я подберу что-нибудь для мальчика?». Это было не столько вопросом, сколько именно утверждением. Мужчина просто не понимал, правильно ли он ее услышал. Может хочет домашнего питомца завести или что там может твориться в ее голове. Кристиан переспросил ее, верно ли до него донеслась ее речь. Она повторила то, что сказала до этого, добавив, что хочет, чтобы имя начиналось на букву «Н». До 5 октября следующего года супруги не знали, кого им ожидать. Специально попросили врачей не раскрывать подробностей пола ребенка, чтобы это был сюрприз для обоих. Однако имена подобрать успели: если родится девочка, Кристиан даст ей имя Наталина, поскольку оно родом оттуда же, откуда и его супруга, Мира же решила, что мальчика будут звать Ноэль в честь того снежного дня, предвещающего Рождество. За те девять месяцев они успели переехать в другой город в совсем новый коттедж в тихом районе, совсем недалеко от леса, где-то в 350 метрах, а соответственно и вблизи к свежему воздуху, где ребенок будет расти здоровее. Участок, как и сам дом, особо ничем не отличался от тех, что были на улицах в этом районе — незачем выделяться и привлекать лишнее внимание. Простой небольшой светлый двухэтажный дом с верандой выглядел более чем привычно для окружения, в котором находился. Никаких «модернов», «конструктивизмов» или «ренессансов». Как твердил Кристиан — «Счастье и красота в простоте.». Мира была не совсем с этим согласна, ну а впрочем, логику в его словах видела, поэтому и не сопротивлялась. Внутри они ограничились двумя спальнями — «Если вдруг гости и захотят переночевать, мы им разложим диван. Да и вообще, спать дома надо.» — все также рассуждал мужчина. А будущая мать все также не была с ним солидарна, но молчала об этом. Пыталась не дать очередную трещину в их сфере? Или же просто разом своей тишиной наносила сразу несколько трещин? Или же она просто устала быть беременной? Несмотря на то, что она как была аристократичной стройности, так и не сильно от нее отдалилась, ей казалось, что она стала огромной и непривлекательной бабкой. Она стала обходить зеркала стороной, чтобы не смотреть в глаза, под которыми находились темные мешки от недосыпа и ночных рыданий. Ей также было неприятно постоянное чувство голода, смешанное с тошнотой. И при этом никто будто не замечал ее состояния, все лишь думали о будущем ребенке, которого она начала понемногу ненавидеть. Наступило 5 октября, а вместе с ним и крайне неожиданный сюрприз: вместо одного ребенка на свет появились близняшки. Та что была старше на 13 минут была крайне небольшого веса и казалась болезненной. Младшая же наоборот была довольно упитанной и здоровой, будто бы все питательные вещества отбирала у старшей. К счастью, обе девочки были в порядке, за исключением брадикардии у старшей. Когда пришло время давать имена девочкам, супруги встали перед кроватками, рассматривая девочек. Крис был безумно рад, ему никогда не было важно, чтобы у него родился «наследник», он просто хотел создать образец «прекрасной семьи», что бы это ни значило в его понимании. Мира же была будто в трансе. Она смотрела на новорожденных и не признавала их, думая про себя: «И это мои дети.? Но они вообще на меня не похожи. Почему вместо моих светлых волос, у обеих темные? Черты лица тоже совсем не мои. Что же это за наказание, ради этого я терпела?». И никто даже в дальнейшем не мог ей объяснить, что лицо будет формироваться еще долго, ровно так же, как и цвет волос за первые полгода вполне возможно сменится. И никто так и не мог допроситься до нее, почему же ей так не нравилась мысль о том, что дети похожи на отца. Появился вопрос касательно имен, девочек ведь две. Мира лишь равнодушно сказала, что Крис может выбрать девочку и дать ей то имя, которое хочет. Так младшая и стала Наталиной. Старшую она назвала Ноэль, как и придумала изначально, несмотря на недоумение мужа — «Но так ведь обычно зовут мальчиков, может другое имя, милая?». В ответ было короткое и холодное «нет». Так же безэмоционально она развернулась и пошла к кушетке, чтобы хоть каким-то образом создать иллюзию уединения. Кажется, их сфера все больше трещала по швам и никакие дальнейшие попытки залатать дыры со стороны Кристиана не могли помочь, время ушло. Спустя примерно два года Мира молча собрала вещи в чемодан и вышла из дома. Конечно, даже работая над новым сценарием, Крис слышал шум, с которым по лестнице тащили огромный чемодан, явно почти такой же по весу, как и его обладательница. — Мира, что происходит, ты куда? — обеспокоенный мужчина 30 лет заспешил за супругой, но та успела скрыться за входной дверью. Он ломанулся за ней, попутно крикнув их няне Джоанне, что скоро будет. Когда он вышел на террасу, он видел девушку в коричневом пальто идущую на каблуках по дорожке к выходу за участок. Казалось, что осанка ее была нездорово прямой. Она как будто пыталась показать, что ей совсем не тяжело. — Мира, прошу тебя, давай поговорим. — Что же ты хочешь от меня услышать, м? — она вызывающе подняла солнечные очки, которые совсем не под стать хмурой и пасмурной погоде, из-под них на Криса грозно и резко взглянули янтарно-карие, безумно красивые, глаза. Они будто впились в лицо мужчины на пару секунд, пока она не заметила, как он рассматривает ее синяки под глазами. Тогда она спустила очки назад, его же взгляд опустился на скулы, которые выпирали еще сильнее, чем при их первой встрече. — Мира, пожалуйста, объясни, что происходит. — Этим отчаянным тоном ты пытаешься меня на жалость развести? Как уже однажды развел на этих поганых детей? — девушка явно была не в себе. Нельзя сказать, что это стало внезапностью, но к ее апатичности и амебности за эти три года Кристиан привыкнуть успел, хоть и пытался всеми силами вытащить ее из этого состояния. А вот к безумствию в голосе и вспыльчивости он готов не был. — Что? Что ты так смотришь? Эти несколько лет ты меня будто вообще не замечал, а теперь внезапно стало тревожно, куда же я направляюсь? Катился бы ты к черту, придурок. — Мира, начнем с того, что я не понимаю, при чем тут бедные дети. Тебе даже с ними сидеть не приходится, мы сразу же наняли няню, которая почти каждый день с ними проводит. Что же в них такого погано. — он не успел закончить предложение, как взрывной крик его прервал. — Что в них поганого?! Все: я изначально их не хотела, они совсем не похожи на меня, из-за них моя карьера теперь под вопросом, они — вина тому, что я выгляжу так безобразно. Меня ни в один фильм сниматься не возьмут, только если там не будет роли больной каким-нибудь раком женщины! Посмотри на меня, у меня синяки под глазами, кожа мертвеца, выпадающие волосы. — она даже отпустила ручку чемодана, чтобы на пальцах все перебирать, словно после выдаст ему полный отчет обо всем. На секунду она взяла паузу то ли чтобы отдышаться, то ли будто вспомнила что-то важное. — А знаешь, ты прав. Дети тут ни при чем. Единственный виновник тут — это ты. Ты всему вина, Крис! — Мира, я все это время видел твое состояние и, если ты хоть на секунду попытаешься вспомнить, я ни раз тебе пытался помочь. Я всегда был рядом, а ты меня отвергала. Не помнишь, как я предлагал тебе обратиться к психотерапевту? Конечно нет, тебе не выгодно это помнить. — Все ясно, я еще и чокнутая здесь! — Милая, не только чокнутые ходят на психотерапию. Я тебя такой, ни в коем случае, не считаю. — Ложь, уже считал. Даже не столько чокнутой, сколько недалекой. И как он раньше не замечал? — Не хочу и слышать ничего. Держу в курсе, я уже написала заявление о разводе, встретимся в суде. Только попробуй не подписать его, сам пожалеешь. Я скажу, что ты все это время морил меня голодом, не пускал на улицу и регулярно избивал. — Она внезапно стала говорить быстро, не повышая голос. — Но ничего из этого не было, кто тебе поверит? — фыркнул мужчина. — Я буду убедительна, будь уверен, будто мне так сложно упасть хоть сейчас и придавить себя чемоданом. Кому будут верить — такому мужлану, как ты, — она бросила взгляд на Криса, будто в последний раз запоминая его высокий рост, довольно сильные руки и каштановую бороду — или все же хрупкой бедной девушке? — Ты больше никогда не увидишь дочерей. — процедил он, стоя со скрещенными руками. — И слава богу! — громко сказала Мира, беря чемодан за ручку. — Я только этого и добиваюсь. Тебе они были нужны — ты и возись. — сказала она уже тише, идя в обратную от него сторону. В этот момент и без того невидимая и разрушающаяся сфера окончательно развалилась и растворилась в сыром воздухе. Он еще постоял, провожая ее взглядом и надеясь, что не увидит ее до суда. Когда он пошел обратно к калитке, ведущей на участок, он понял, что за всей этой сценой следил их сосед, который всегда очень не вовремя начинал что-то делать со своим газоном. Этот раз не был исключением. Только вместо обыденного приветствия, один смотрел с жалостью и пониманием, а другой с отчуждением от всего происходящего. Обменявшись взглядами, каждый пошел дальше по своим делам. Зайдя в дом, он не верил в то, что только что произошло. В себя его привела резкая смена температур. Только сейчас он понял, что все это время на улице был лишь в домашних тапочках, спортивках и свитшоте. Сходив в душ, где он не понимал, почему вода внезапно соленая, он привел себя в относительный порядок, а затем пошел в детскую, где с детьми мирно сидела Джоанна. Заметив его, она несколько встрепенулась. — О, Кристиан, мы как раз через 10 минут с девочками займемся логопедией, — Женщина привыкла уже каждый раз отчитываться о том, чем занимаются близняшки и, что будут делать далее. — а сейчас. — Джоанна, можешь сейчас не отчитываться, лучше возьми перерыв минут в тридцать-сорок. Я пока сам посижу с дочками. — он все пытался принять на себя новую роль отца одиночки. — Спасибо большое, если понадоблюсь раньше — я всегда на связи. — она сначала помахала ему радионяней, привлекая внимание, а потом ловко попала ровно ему в руки. Они улыбнулись друг другу и та вышла. Да, меткости этой женщине не занимать даже несмотря на то, что ей уже было около 50 лет. Его всегда удивляло, как она держит себя в такой хорошей форме и понемногу завидовал, ведь у него уже спина болела почти ежедневно, а это даже не все проблемы. Вообще, тему с радионянями придумала она сама. Говорит, что не хочет отвлекаться от работы на телефон. Да и девочек она полюбила, словно это ее родные внучки, поэтому работала очень добросовестно. Крис присел на мягкий оранжевый ковер рядом с девочками. Удивительно, как они переменились, когда няня ушла. Сразу стали болтливыми и требовательными к вниманию, особенно Натали, которая отличалась большей общительностью и людимостью, нежели Ноэль. Они пока плохо говорили, но в общих чертах их можно было понять. Натали, смотря на него своими зелеными глазками, так сильно схожими с его, начала щебетать что-то про башенки, которые строила из тканевых кубиков. А Ноэль лишь на секунду оторвалась от рисования, чтобы спросить крайне лаконично, подняв свои янтарно-карие глаза, — «Мама?»..