Иногда Карин казалось, что весь этот мир был… фальшивым. Он напоминал ей книгу… или же сериал, в котором всегда происходили какие-либо события, чтобы развлечь зрителя. Ты с интересом наблюдаешь их со стороны, но… будучи непосредственным участником, всё веселье резко пропадало, сменяясь безнадёжным страхом.
О, да, если этот мир действительно был сериалом, то она в нём была далеко не главной героиней. И даже не второстепенной. Статистка, появляющаяся раз в десять серий, чтобы напомнить о том, что у главного героя тоже есть семья.
Старший брат действительно больше походил на главного героя. Он был светлым и добрым, невероятно красивым, умным и уверенным в себе. Его улыбка несла в себе столько тепла, что могла сравнить с солнцем. Его все любили, одноклассники молились на него, учителя прощали всё, а прохожие смотрели вслед. Карин была уверена, что если их мир действильно чей-то сериал — то Ичиго определённо был главным героем. Вот только…
Это был не её брат.
Карин не помнит в какой момент начала понимать это, но озарение пришло внезапно, слишком внезапно для маленькой девочки вроде неё. Человек в теле её брата не был тем Ичиго, которого она знала. Это был кто-то совершенно незнакомый и чужой, со злыми, испуганными глазами, быстро меняющимися на лживые тепло и свет, стоило кому-либо бросить на него взгляд. У этого человека была жестокая, страшная улыбка, и коварство во взгляде. Этого человека Карин не знала, но боялась, как монстра под кроватью.
Она надеялась рассказать об этом, но весь её мир, не тот, что ждал Карин за закрытыми дверями, а её маленький мир, где была лишь она и её семья, уже был разрушен. Сначала пропал отец. До этого… до смерти мамы, это был весёлый, немного забавный и глупый, но ответственный папа, на которого Карин всегда могла положиться. Это был тот человек, что побежит и глубокой ночью холодной осенью в сильный ливень по улицам, потому что дочкам в школу к утру нужны листья. После — это был кто-то холодный и отрешённый, человек, которому не было особого дела до неё, только работа и странные исчезновения по ночам. Карин не хотела думать, куда тот уходил.
Следом младшая близняшка тоже необратимо изменилась. Раньше это была малышка, обожающая поваляться в кровати, которую приходилось вытягивать из-под одеяла силой, любящая понежиться в горячей ванне, а после засесть с ведёрком ягодного мороженного у телевизора в ожидании любимого мультфильма. После — робот-домохозяйка, словно созданная лишь для того, чтобы разбираться со всеми бытовыми проблемами этой семьи. Больше не было ленивой девочки — только жуткая машина, уже с шести утра стоящая на ногах, успевшая убраться, постираться, и к пробуждению остальных приготовившая завтрак. Юдзу не любила готовить. Эта Юдзу словно стала живым сборником по кулинарии. Она никогда не читала чего-то подобного.
Точно! Они были, как НПС в игре, служащие лишь фоном для создания семейной атмосферы главному герою. У отца был секрет, связанный со старшим сыном, Юдзу была той, кто удовлетворяет базовые нужды, дабы главный герой не был занят уборкой во время спасения мира, а она сама… Карин была лишь бунтующим подростком, любящей футбол.
Карин ненавидела футбол. Но ноги сами несли её на чёртову площадку, заставляя играть с другими детьми. Она неплохо училась, но язык словно сам начинал спорить с учителями, чтобы вновь услышать, как те сетуют на то, как сильно она отличается от своего идеального брата!
Словно мир поделился на до и после смерти мамы. До — была семья, были любовь и забота, было солнце, мама и настоящий старший брат с ласковой улыбкой. После — холод, ложь, и почти ежедневная игра в семью за совместными ужинами и завтраками, после конца которых они молча расходились по своим комнатам, более никак не контактируя. После — злой двойник её брата, машина, похожая на её сестру, и равнодушный мужчина, бывший её отцом.
Карин сворачивалась клубочком под одеялом, и тихо плакала в подушку. Ей было больно от одиночества, ведь даже сейчас Юдзу занималась чем-то неизменно полезным. Ей было холодно, ведь даже когда отец слышал её плач, то никогда не обращал внимания. Ей было безумно страшно, ведь за стенкой находился жуткий незнакомец с лицом её брата.
Он не любил ни Карин, ни Юдзу, ни отца — в чужих глазах всегда был только холодный расчёт, словно и для него Карин была лишь НПС, говорящим одни и те же бессмысленные фразы. А может она действительно была таковой в его глазах. Радовало лишь то, что дома тот человек появлялся редко, в основном заглядывая поесть да поспать, а после вновь исчезая на весь день, а порой и ночь.
И даже зная всё это, девочке приходилось продолжать жить в этом проклятом театральном мире, где в школе она была известна лишь как «непутёвая младшая сестра Ичиго», а дома её ждали равнодушный к детям отец, пустая сестра без индивидуальности, и не её брат. Карин не верила в бога, но впервые решила молиться о спасении. И в этот момент в её комнате появилась настоящая шинигами.
Рукия была… живой. Она грубила ей, давала подзатыльники, когда Карин совершала ошибки, говорила громким и совсем не аристократичным тоном… а потом устало вздыхала и обнимала испуганную девочку, успокаивающе гладя по голове, и приговаривая, что всё точно будет хорошо. Ну, хватит плакать. Карин тогда даже не размышляла о том, чтобы бежать, даже зная, что все люди в этом доме уже не были её семьёй. Просто в глубине души Карин всё ещё надеялась, что когда-нибудь её настоящая семья вернётся…
Карин почти сразу уверилась, что её не-брат был связан с духовным миром. Став временной шинигами, она научилась ощущать реяцу — Рукия, восторженно присвистнув, сообщила, что у неё явный талант — и едва не задохнулась, когда в кухню вошёл Ичиго. От того невыносимо несло металлическим запахом крови. Его реяцу была горячей и злой, забиваясь в глотку, желая лишь убить-убить-убить… но так же несла в себе странный тёмный страх чего-то ей неизвестного. Если бы ей не было так страшно, то, возможно, Карин бы хотела поговорить с этим человеком в теле её брата начистоту. Но она слишком боялась его.
Следом появились Чад и Иноуе, которым, казалось, что единственным в этом мире, не нравился Ичиго. Даже Рукия порой заглядывалась на него, заставляя Карин скрипеть зубами, но не они. Иноуе, как и она сама, боялась его, ведь все её одноклассницы травили бедную девушку за цвет волос, который она, по их лицемерному мнению, скопировала у их кумира. А Ясутора в принципе не сближался ни с кем, относясь к Ичиго как к чему-то недосягаемому, пускай и признавал его привлекательность. Карин на подобные слова каждый раз несильно била его по предплечью — куда могла дотянуться — и заставляла Чада извиняющееся улыбаться.
Странная игрушка-извращенец Кон, панически боящийся Ичиго. Карин всё ещё не понимала, как позволила ему жить у себя, ожидая проблем, но та всегда пряталась в шкафу, дрожа под одеждой, стоило Ичиго оказаться в пределах дома. И модифицированная душа даже не могла объяснить свой страх, словно Кон и сам не понимал, почему так сильно не хочет попадаться на глаза этому человеку. Карин списывала это на сильные инстинкты.
С ними всеми Карин осознала, каково это — быть не просто непутёвой младшей сестрой того самого Ичиго, а полноценной Куросаки Карин. Когда лишь ей Орихиме готовила бенто, которые, пускай и собирались из самых несовместимых ингридиентов, но казались намного вкуснее, чем все обеды Юдзу, подаваемые, словно с картинки. Когда хулиганов, которые выгоняли её с вынужденными друзьями по футболу с площадки, сгонял одним хрустом пальцем Ясутора. Когда Рукия мягко хвалила её за победу над очередным Пустым.
Когда такая же одинокая Иноуе ласково обнимала её, позволяя лечь на свою грудь, нежно перебирая волосы, даря ей то жизненно необходимое семейное тепло, которого Карин давно лишилась не по своей воле. Ей казалось, что она потеряла одних брата с сестрой, чтобы обрести новых.
И вот, стоило её миру, её личному маленькому миру начать постепенно восстанавливаться, как его вновь разрушили, украв у Карин Рукию. Слёзы смешивались с дождём, но даже он не мог перекрыть этот невыносимый запах крови в воздухе. И он исходил не от её раны.
— «Ты же смотришь! Ты же наблюдаешь! — с отчаянием думала Карин, вынужденная наблюдать, как Рукию забирают у неё, как когда-то забрали маму, как украли брата, личность сестры, и любовь отца. — Ты, в теле моего брата, почему ты не вмешаешься?! Почему ты не хочешь спасти её?! Почему ты не хочешь помочь мне?!»
Карин бессильно закрывала глаза, будучи уверенной, что умрёт тут, под дождём, на холодном асфальте, но открыла глаза вновь живой, перевязанной и более-менее целой. Её спас знакомо-незнакомый торговец в шляпе с подозрительной улыбкой и жестокостью в серых глазах. Карин уже видела его. Рядом с Ичиго.
— Вы хотите спасти Кучики-сан?
— Да.
— Хорошо.
Её не-брат хотел, чтобы Карин спасла Рукию. Нет, зачем-то этому человеку потребовалось, чтобы она отправилась в Сообщество Душ. Его мотивы были неизвестны ей, как, впрочем, и всегда, но теперь девочка была уверена, что этот незнакомец точно что-то замышлял. Но трудно было сказать, хорошее или плохое.
Юдзу даже не заметила откровенных бинтов по всему телу. Отец не обратил и внимания, скользнув ничего не выражающим взглядом. Ичиго открыл рот, словно желая сказать что-то обеспокоенное, даже уже состроил взволнованное выражение лица, но после молча закрыл его, успокоившись, не видя смысла. Карин и сама не видела в этом смысла. Эти люди давно перестали быть семьёй, хватит с них всех этой отвратительной пародии на заботу. За завтраком и ужином они больше не разговаривали.
— Твой друг сегодня проводил меня до дома, — безэмоционально сообщила Карин, уставившись на свои ладони, когда Юдзу ушла мыть посуду, а отец исчез по своим несомненно важным делам.
— Вот как…
Голос Ичиго, как проигрываемая тысячи раз пластинка, каждая эмоция строго выверена и дозирована, каждая улыбка рассчитана. Карин не хочет не видеть, не слышать его, но вынуждена признать, что всё ещё боится. Уже сейчас она пожалела, что завела этот разговор. Ладони сжались в кулаки.
— Я… скоро уйду на несколько дней.
Карин хочет оговориться о ночёвке с друзьями, подготовке к соревнованиям, но просто замолкает. Эти оправдания не имеют смысла, если другой стороне банально не будет дела до её ухода. Никто в этом доме не станет беспокоиться, если она исчезнет…
— Всё будет хорошо, Карин.
Карин вздрагивает, и резко оборачивается к Ичиго. На секунду, на эту чёртову секунду ей показлось, что это был не тот жуткий незнакомец, а её настоящий брат, настоящий Ичиго! Его голос был наполнен живым, искренним теплом и заботой, по которым она так тосковала и искала в других.
— Что? — севшим голосом переспросила Карин.
— Я сказал, чтобы ты была осторожна по пути, — равнодушно пожал плечами Ичиго, криво улыбаясь, и девочка засомневалась, что слышала именно те слова.
Ичиго резко поднялся, не утратив элегантности, и направился в свою комнату. В дверном проёме он на мгновение остановился. Карин продолжала смотреть ему в спину, не в силах понять, был ли тот родной тёплый голос правдой или же происками измученного сознания, желающего вернуть свою настоящую семью. Ичиго наклонил голову к плечу, размышляя о чём-то, и неожиданно издал ядовитый смешок, заставив напряжённую Карин вздрогнуть.
— Это не подарок. Я даю тебе свою собаку на время твоего путешествия. Пускай крутится рядом, от него будет польза. Ах да, постарайся не дать ему умереть, я подготовил для него кое-что куда более яркое, чем такой жалкий конец…
Голос этого человека был холодным и жестоким, каким Карин его ещё не слышала в свою сторону. Он чуть обернулся, и девочка едва не отшатнулась. В чужих зрачках сгустился мрак, вокруг которого горело охровое безумие. Впервые она видела истинное лицо этого человека, и если раньше ещё оставались сомнения, то теперь девочка была абсолютно уверена: это не её брат. Это был монстр.
— Я немного помогу тебе в конце, но, надеюсь, ты не окажешься слишком бесполезной. Не разочаруй меня, Куросаки Карин.
— Кто ты… такой? — севшим голосом спросила Карин.
Этот человек молчал. Резко на его губах расцвела злая ухмылка.
— О чём ты? Я — Куросаки Ичиго. Доброй ночи, Карин.
Карин понадобилась вся ночь, в течение которой она слишком боялась уснуть, вновь и вновь видя перед собой эти жуткие глаза, чтобы понять, что собакой Ичиго считал Урью. Действительно, она находила в нём схожие черты. Девочка старалась не думать о разговоре прошлым вечером. Она была уверена, что тот человек сказал ей правду, но также она была уверена и в том, что это не был её старший брат… И тот голос…
— Ты снова проводишь меня?
— Ичиго попросил меня приглядеть за тобой, — недовольно отозвался Урью, глядя тоскливым взглядом в окна её дома. — Иначе бы меня здесь не было.
Карин улыбнулась, совсем не злясь на чужое пренебрежение. Зачем человеку злиться на собаку? Пёс всё равно ничего не поймёт, а вот человек от такого сильно деградирует…
Чёрная массивная фигура в комнате Ичиго наблюдала из тени за уходящими временной шинигами и квинси. Алые глаза прищурились, теряя интерес, и вернулись к валяющемуся на кровати юноше, находя его более соблазнительным. Ичиго не удосужился застегнуть свою любимую рубашку, открывая взгляду и Трансляции своё тело с аккуратно вычерченными мускулами, от которого трудно было отвести взгляд. Он лениво щурился, словно заласканный кот, смотря то в окно, то на своего гостя, изысканно куря трубку, изучив каждое движение Кьёки Суйгецу, улыбаясь краешками губ. Это была очень приятная для глаз картина.
— Стоило быть таким откровенным?
— Это же моя сестра. Разве не очевидно, что старший немного предостерегает младших и помогает им?
— Хо… — ухмыльнулась тень, очень недовольно, стоит заметить, но не стала развивать тему дальше, чтобы не ссориться. — Когда же ты отправишься в Готей, Ичиго?
— Где-то через пару дней после неё. Ты ведь откроешь мне путь? Киске абсолютно бесполезен в этом…
— Ты не можешь пострадать, ты должен переждать бурю со мной, — резко, в очередной раз сказала тень, не оставляя сомнений, что это было приказом, а не просьбой, но Ичиго покачал головой с нежной улыбкой.
— Я ведь не хрустальная роза, чтобы стоять в сокровищнице. От меня должна быть польза, кроме очевидной. Да и мои способности будет глупо не использовать.
Глаза с винной радужкой опасно сощурились, но прежде, чем это переросло во что-то более ужасное, юноша изящно протянул свою руку, и тот галантно принял её, помогая подняться. Он знал, что мальчик упрям, и переубедить его не удастся, а вот ссориться не хотелось. Стоило только подумать о том, что Ичиго будет относиться к нему с тем же презрением, как к тому торгашу… Нет, невыносимо.
— А вот ты, не против моих планов на эту семью? Я очень зол на них, но если они нужны тебе… — лицо мальчика наполнилось неудовольствием.
— О, нет, разумеется нет. Твоя очаровательная ненависть по отношению к ним заставляет меня желать скрутить их тонкие шеи, но я помню своё обещание, мой дорогой. Всё будет так, как тебе захочется.
Глаза Ичиго изогнулись полудугами, когда он счастливо улыбнулся. Тень довольно хмыкнула. Ради этой улыбки она могла позволить и сделать гораздо больше, но мальчику это пока не требовалось.
— Мне нужно идти. Если я останусь слишком долго в Мире Живых, то меня засекут. Ещё слишком рано.
— Я понимаю.
— Я приду, когда ты будешь готов к казни.
— Буду ждать вас, Яхве.
Ичиго проводил взглядом мужчину, задерживаясь взглядом на его бордовом индикаторе, пока тот не расстворился в тенях, словно его и не было. Ещё какое-то время он молча смотрел в окно, пока Конни устало не оповестила о конце Трансляции.
— Личность Куросаки Ичиго стала сильнее, — с неудовольствием заметил Ичиго.
Его скрутило почти безумной тоской и любовью, стоило увидеть хрупкую фигурку Карин, испуганно поглядывающую на него, словно маленький загнанный кролик. Это были не его чувства, но эмоции оригинала, которые он побороть не сумел.
— В одном теле не может быть больше одной личности, — деловито пояснила Конни. — А у тебя три. Это не Куросаки Ичиго стал сильнее, а грани между вами начали стираться. Ты ещё не осознал, насколько сильно изменился по сравнению с тем, кем был, когда мы заключили сделку?
— Я больше не я? — задумчиво переспросил Ичиго, впрочем, не в силах испытать что-то негативное.
Устал бояться, наверное. Поэтому, когда понял, что за ним наблюдают чьи-то красные глаза, не стал паниковать, а спокойно принял это. Смертью больше, смертью меньше…
Да и Яхве, к тому же, оказался довольно лояльным к нему. Достаточно было быть более вежливым, спокойным и, самую малость, капризным и непослушным, чтобы мужчина растаял. Впрочем, Ичиго не обманывался. Тот легко мог убить его, просто, в отличие от того же щенка, его флаги смерти были более очевидны. Яхве ненавидел шинигами, и любое проявление тёплых чувств в их сторону могло вызвать мгновенный Game Over.
Но в планах Ичиго было исключительно испортить им жизнь, поэтому этот флаг смерти был преодолён достаточно легко. Тем более, Яхве и сам признавал полезность его способностей, которые не использовать стало бы настоящим преступлением, но мужчина с трудом мог преодолеть свои настройки, требующие спрятать своё новое сокровище за семью замками. Ичиго постепенно учился обращаться с ним, чтобы не получить столь печального финала.
— Давно уже… Вряд ли тот Ичиго, которого я вытянула из другого мира, узнал бы в тебе себя.
Ичиго промолчал на это.
— Она поняла, что я не её брат.
— И это проблема. Она почти пробудилась.
— Ты имеешь в виду, что девчонка осознала себя в Трансляции?
— Угу-м. Когда Руководство об этом узнает, то можешь считать свою свободу оконченной.
— Я-то причём?! — разозлился Ичиго.
— Из-за твоих действий она пробудилась. Руководство такого не приемлет.
Ичиго закусил губу. У него оставалось слишком мало времени, прежде чем Руководство вмешается… стоило ускоряться. Глаза вновь загорелись нездоровым пламенем. Его план должен быть приведён в действо, иначе он навсегда застрянет в этом отвратительном мире, будучи вечной игрушкой для всего зла…
Урью ждал его, наверное, едва ли не с самого утра. Ичиго улыбнулся краешком губ, заметив его почти парадную, неизменно белую рубашку, ярко контрастирующую с его собственной чёрной. Его отец, предупреждённый заранее, уже ждал их. За ужином велись бессмысленные разговоры ни о чём, никто не упоминал шинигами или духовный мир, словно все трое хотели насладиться этим вечером. Ичиго взглянул на стол. Множество закусок, как в самом дорогом ресторане. Как богато… О нём заботились, словно он был инвалидом, но Ичиго лишь счастливо улыбался, распыляясь в благодарностях, вызывая на лицах квинси едва заметные улыбки.
— Я принесу вино.
— Отец…
— Вы уже взрослые, мальчики.
Урью закатил глаза. Ичиго наблюдал за этой милой семейной сценкой с улыбкой на лице. Когда Рюукен скрылся в другой комнате, щенок положил ладонь на его руку.
— Прости его.
— Ничего-ничего. Он знает о твоём путешествии?
— Да, пришлось рассказать, — Исида-младший с раздражением цокнул.
— Вот он и хочет проводить тебя. Не злись на него.
Ичиго продолжал тепло улыбаться. Щенок беспомощно покачал головой.
— Верёвки из меня вьёшь… Не могу злиться, когда ты рядом. Да и отец тоже, — Урью неожиданно разоткровеничался. — Раньше у нас с отцом были трудные отношения, но после твоего появления мы смогли стать ближе.
Уголок губ Ичиго дёрнулся. Какая прелесть. Он не сдержал смешка.
— Что-то не так?
— Просто удивлён, — покачал головой рыжеволосый юноша, намеренно впуская в своё выражение немного страха.
— О чём ты? — правильно отреагировал его щенок, нахмурившись.
— Он не был таким добрым, когда пытался убить меня.
Глаза Урью заледенели. Он не заметил, как выражение лица Ичиго стало меняться. Он с едва прикрытым удовлетворением наблюдал за тем, как взгляд собаки становится почти таким же, как в ту ночь, которую Ичиго продолжал видеть в кошмарах. Кьёка Суйгецу зашипела.
— Грубо работаешь! Отступи, слишком напираешь!
— Что?.. — севшим голосом переспросил Урью.
— Что?
— Что ты сказал?
— А. Забудь об этом! — Ичиго старательно состроил взволнованное выражение лица, приправив его бегающими от плохо скрытого страха глазами, и нервно перебирающих пальцев. — Дела давно минувших дней! Лучше ответь, когда вы отправляетесь?
— Через… час.
— О, отлично! Я провожу тебя.
— Не стоит…
— Я провожу тебя.
По возвращению Рюукен ощутил, как изменилась атмосфера. Холод, исходящий от сына, можно было ощутить, но Ичиго улыбался, совсем как в детстве, и старший Исида перестал обращать внимание на него. Урью молчал оставшийся ужин, и даже когда вынужденно поддерживал тост.
Раньше ему казалось, что Ичиго был практически частью его семьи. «Практически» он планировал убрать в будущем. С самого детства они были вместе, и Урью был уверен, что так и будет дальше. Всегда. Вместе. Он был уверен, что и отец того же мнения, видя, как тот заботится об Ичиго, как сам юноша ласково называл его дядей, периодически интересуясь чужой жизнью, но…
Тот пытался убить его Ичиго? Урью видел чужое выражение лица, и был абсолютно уверен, что Ичиго, как бы не отнекивался, всё ещё в глубине души боялся Рюукена, видимо, из-за того же страха оговорившись перед самим Урью. Конечно, ведь он всегда доверял Урью, но не мог полностью принять из-за Рюукена! Озарение, как вспышка пронеслось в разуме квинси, заставляя его ощутить то же странное, ядовитое чувство в груди, как когда-то при взгляде на одну неприятную девчонку, которая посмела прятать от него Ичиго.
Он ни на мгновение не сомневался в словах Ичиго. Ведь… он никогда бы ему не солгал.
— Показатели ненависти зашкаливают, — вздохнула Конни. — Если бы не твоё присутствие — Урью бы уже сделал что-то ужасное.
— Собака есть собака. Она никогда не станет умнее человека.
— Почему сейчас не свершишь месть?
— Не будет интереса. Пускай мальчишка поварится в соку из ненависти и подозрений, — улыбнулся Ичиго. — А когда вернётся, этот ядовитый коктейль убьёт не только Рюукена, но и самого Урью.
Конни вздохнула.
— Только если Зрителям придётся по душе твой план…
— Пошли они к чёрту.
— Тогда старайся успеть к тому моменту, как Руководство прознает о пробудившейся, и вмешается. Иначе тебя остановят.
Карин знала, что это будет тяжело. Знала, что Готей так просто не отдаст им Рукию. Что придётся прорываться с боем. Но всё это было слишком для неё.
Исида и Чад с Иноуе напоминали две стороны, находящиеся в холодной войне. Карин и самой было холодно просто стоять между ними. Но собака Ичиго действительно оправдывала слова того человека о полезности. Урью был сильным, целеустремлённым… и умел убивать. В отличие от них, он никого на своём пути не щадил, а Карин не могла его остановить: собака подчинялась лишь одному хозяину, и им была не она. Поэтому она могла лишь молча закрыть глаза.
К тому же, Урью словно срывался на встречных шинигами, выпуская свой гнев, или же… изучая реальный бой, готовясь к чему-то более серьёзному. Карин иногда посматривала в его глаза, где плескалась лишь чёрная липкая ненависть, но ничего не ощущала. По сравнению с тем человеком, даже Пустой покажется кроткой овечкой, что говорить о бешеной собаке…
Капитаны, офицеры, Кенпачи, Бьякуя, Кеораку — все они были на планке «слишком» для маленькой девочки вроде неё. Хотелось просто сбежать. Но вспоминались злые, безумные глаза, ждущие её дома — и вновь появлялась мотивация взять в руки свой зампакто, и продолжать путь. Этого человека она боялась значительно больше, чем весь Готей вместе взятый.
— Карин, что ты здесь делаешь?!
Лицо Рукии испуганное, с дрожащими от страха губами, и блестящими непролитыми слёзами, полными ужаса фиалковыми глазами. Шинигами боится не за себя, со своей смертью она давно примирилась, но за хрупкую смертную малышку перед ней, что неожиданно храбро ворвалась в Сейретей, прямо на холм Сокёку, чтобы только спасти её! Рукии хочется ругать её, ругать и плакать от страха за эту дурочку, но всё, что она может — это смотреть на её маленькую спинку, стоящую между ней и огненной птицей.
Карин тоже страшно. Она уверена, что не сможет выдержать натиск Сокёку. Она ведь не главная героиня. Ичиго бы смог, если бы он тут был. Она — нет. Но у Карин нет возможности отступить и сбежать. За ней Рукия, вокруг куча капитанов, впереди огненная птица…
Этот человек обещал прийти. Он обещал ей вмешаться в конце. Это ли не конец?! Прямо сейчас она была готова позорно закричать его имя, моля о помощи. Почти наяву девочка видела разочарованный взгляд и ядовитый смех… Карин вздрогнула, когда над ней раздался сильный треск, резко подняв голову. Из раскрытой гарганты высунулся змееподобный Пустой со странными алыми глазами, заставив шинигами вокруг вновь замереть.
Серьёзно, сначала смертная, следом Пустой, что за наглость?!
— Раз…дра…жа…ет… — Пустой повернулся в её сторону. — Он… пере…дал… чтобы… вы… свалили… или…
Карин не нужно было дослушивать до конца. Она подхватила Рукию, не позволяя себе смотреть по сторонам, и в сюнпо отскочила как можно дальше. Несколько капитанов проводили её взглядами, кто удивлёнными, кто откровенно злыми, а кто-то даже облегчёнными, но никто не стал преследовать их. Карин в замешательстве бросила взгляд через плечо, и едва не запнулась.
Из гарганты выходили Пустые. Слишком много Пустых, она никогда не видела такого безумного количества. Это всё был низший уровень, но сейчас был тот случай, когда количество легко пересиливало качество. Змееподобный Пустой уже скрылся. Карин попыталась найти взглядом этого человека, но тот слишком хорошо спрятался.
— Это проблема, — выплюнул Кеораку.
— Ты так думаешь? — подозрительно ухмыльнулся Ичимару.
— О чём ты?..
С непередаваемо громким треском небо вновь разрушилось. Раскрывающаяся гарганта была в несколько раз больше. Карин тихо выдохнула: из разорванного пространства виднелись огромные белые маски Меносов Гранде.
— Ч-что за безумие?.. — прошептала Рукия. — Карин, что происходит?
— Этот человек…
Он был настолько силён? Карин боялась его, но не могла и представить, на что тот был способен. Чудовище с лицом её брата стало пугать её ещё больше.
— Ичиго, что происходит?! — голос Конни звучил непонимающе и испуганно.
— Акт перед прекрасным финалом…
— Что-то не так, Ичиго-кун?
— Всё хорошо, Айзен-сан.
Мужчина улыбнулся ему с жестокой лаской. Ичиго стоял рядом, слишком близко по правилам приличия, едва не положив голову на чужое плечо, довольно осматриваясь. Алый дым, исходящий из чаши кисэру, стелился по земле, устремляясь в эпицентр битвы, незаметно окутывая собой не только Пустых, но и шинигами.
— Хозяин…
Хуже всего было Кьёке Суйгецу. Она не узнавала своего хозяина в этом человеке, звала его, и беспомощно всхлипывала. Ичиго малодушно закрыл глаза на это. У него не было времени на то, чтобы успокаивать зампакто, такой же искусственный, как и весь этот мир.
— Сейчас мне нужно идти, но в будущем я обязательно приглашу тебя на чай, — вздохнул Соске с явным нежеланием. — И, разумеется, я не забуду о твоём любимом шоколаде.
— Айзен-сан, пожалуйста, хотя бы сделайте вид, что что-то не знаете обо мне! Это неловко!
Соске нежно погладил юношу перед собой по щеке, испытывая удовлетворение, когда тот довольно прикрыл глаза, подстраиваясь под его движения. Когда мужчина убрал руку, тот потянулся вслед за ней.
— Тебе нравится, что я всё знаю о тебе, так что не капризничай.
Ичиго показал кончик языка, тут же скрываясь в сюнпо. Айзен покачал головой, впрочем, не испытывая гнева, лишь веселье. Мальчик хорошо знал его, и он почти с нетерпением ждал времени, когда тот всегда будет находиться рядом с ним. Но до этого прекрасного момента следовало хорошо поработать…
— Я запуталась, — простонала Конни. — Ладно Яхве… Когда вы с Айзеном Соске успели познакомиться?! И как я это пропустила?!
— Пока ты занималась своими делами, и отключала Трансляцию, — ухмыльнулся Ичиго.
— Зрители будут недовольны… они не любят такие пропуски в сюжете.
— Сама виновата.
— Но мне-то хоть расскажи! — взмолилась Система. — Я лишь видела, как вы с Айзеном встретились, но сразу же заобщались так, словно знакомы уже не один год! Как это случилось?!
Ичиго закатил глаза.
— Обучение.
— Что?..
Поздравляем с прохождением Обучения!
Достигнутые цели:
«Друг детства» — Исида Урью — 100%
«Антагонист» — Неизвестен — 52%
«Гений» — Урахара Киске — 51%
. . .
— Неизвестный мне «Антагонист». Кто-то, кто наблюдал за мной в течение всего периода Обучения, кого я не знал, и ни разу не встречал. Неимоверно гениальная личность Айзена Соске. Я сделал ставку и она сыграла.
— Всё ещё не понимаю.
— После того, как Кьёка Суйгецу принялась за моё обучение, все мои чувства стали намного острее, — терпеливо разъяснил Ичиго, наблюдая за прекрасной картиной, как Пустые погибали от зампакто, но безумное количество не позволяло закончить битву без потерь. Если бы кто-то присмотрелся, то заметил, как из полостей тел минусов стекает алый туман. Если бы кто-то оказался ещё более внимательным, то увидел, что из многих шинигами исходит аналогичный едва заметный красный дым. — То пристальное внимание, что я ощущал, принадлежало не только Урью и Урахаре.
— Яхве и Айзен!
— Именно. Так я понял, что за мной наблюдает кто-то ещё. Выцепить Яхве было достаточно легко, тот сам хотел, чтобы его заметили, а дальше можно было догадаться логически. Хотя, должен признать, на мгновение я подумал, что «Антагонист» — это и есть Яхве. А Айзен не может терпеть быть на вторых ролях, поэтому, стоило мне оказаться в Готее, он первым перехватил меня. Как он был счастлив понять, что я в курсе о его существовании…
— Откуда ты знаешь?..
Ичиго широко ухмыльнулся. Он находился в редком хорошем настроении, наблюдая за разворачивающейся картиной пред собой. Шинигами, считавшие себя истинными богами смерти, были вынуждены отступать под натиском таких жалких и слабых Пустых. Силы были на абсолютно разных уровнях, но количество минусов никак не сокращалось. Впрочем, Ичиго не рассчитывал на уничтожение Готея. Как только он покинет Общество душ, Сора остановит орду.
Честно сказать особой ненависти к Готею у Ичиго не было. Изначально. Сейчас он мог видеть несколько десятков индикаторов над головами шинигами, которые привели его в состояние близкому к бешенству. Они такие же. Такие же сумасшедшие ублюдки и его возможные убийцы. А значит ему следовало избавиться от них раньше, чем они успеют испытать к нему хоть что-то… и, желательно, как можно мучительнее.
— В этом мире, я уверен, не найдётся никого, кто бы знал Айзена Соске лучше меня. Только встретившись с ним, я уже знал, кто он, и как мне надо себя вести. И, поверь, никто не знает Куросаки Ичиго лучше, чем он.
Конни молчала. Её голос стал до странного безэмоциональным.
— Ты никогда не называешь себя Куросаки Ичиго. Ты никогда бы не признал себя Куросаки…
— Хах, а ты умнеешь на глазах! — Ичиго склонил голову к плечу, довольно щуря горящие охрой глаза. — Айзен знает всё о Куросаки Ичиго. Но я — не он. Я — это химера из оригинального Ичиго, депрессивного Ичиго из мира вечной трагедии и самого Айзена! Поэтому, каким бы гениальным не был этот человек, он не способен предсказать меня, оттого и будет играть по моим правилам.
— Теперь я поняла… Всех их ты ненавидишь, верно? — тихо спросила Система. — Никто не стал особенным.
Ичиго расхохотался, не в силах сдержать свои чувства под контролем.
— Конни, ты… хах… какая же ты наивная дурочка. Ха-ха! Все эти ублюдки наблюдали каждую секунду за мной, и ни разу не вмешались! Ха-ха! Сколько раз я умер? Ты считала?! Сколько раз это можно было предотвратить? Хоть кто-нибудь вмешался?
— Ичиго…
— Хоть кто-нибудь?! — Ичиго перешёл на рык.
— Н-нет…
— Вот видишь, — так же резко, как разозлился, успокоился юноша, вдыхая дым из кисэру. — Ты и сама это поняла. Они все, и Айзен, и Яхве, и Киске, и Урью, и все эти шинигами — все они заслуживают смерти. Ты ведь согласна? Разумеется. Всё, идём. Я выполнил обещания, мы возвращаемся в Мир Живых. Карин тут разберётся, а мне нужно готовиться к грандиозному финалу!
Если бы Ичиго мог видеть выражение мордочки Конни, то поразился бы, насколько же искреннюю печаль и боль выражали глазки-пуговки. Тот, кого она видела перед собой, больше не был тем, кого она когда-то успокаивала шоколадкой из Системного магазина. Больше не было испуганного мальчика, тихо плачущего под одеялом. Более не существовало юноши, которому требовалась её поддержка после очередной смерти. Действительно… теперь это была ужасающая химера, вобравшая в себя не только три личности, но и всё зло, грязь и даже безумие этого мира…
Создана новая точка сохранения!
