Папочка 2

— У меня для вас есть один экземпляр, правда, от этого мальчика отказались уже пара родителей, — директор детского дома показала фотографию на которой был изображён симпатичный подросток с милым личиком и необычной кудрявой шевелюрой. Я взял фотографию в руки и оценивающе осмотрел мальчика. На вид ему было шестнадцать. Он стоял, улыбался. Его зелёные глаза были способны влюбить в себя с первого взгляда. У меня в голове сразу же возник вопрос: «Почему же от него отказались прошлые родители?» Я внимательно осматривал фото, искал изъян. Хотя, это наверное, было бесполезно. Этот мальчик был идеален. — Из-за чего от него отказались прошлые родители? — спросил я, подняв глаза на директора. По выражению лица женщины было видно, что ей не особо хочется говорить на данную тему. — Он… Немного отстал в развитии, — сказала она, — Роберт родился уже подростком… Вы наверняка думаете, что ему лет шестнадцать-семнадцать, но на самом деле ему всего семь лет. В это сложно поверить, но это так… Мы сами были в шоке, узнав, что под телом подростка скрывается ребёнок. Я ойкнул. Эта история была одна из тех самых жутких, которые я слышал по телевизору. Мне стало очень интересно взглянуть на этого мальчика. — Так вы согласны взять его у нас? — спросила директор. Она так печально сказала это, что я почувствовал, как моё сердце ускорило ритм. По голосу было ясно, что она не впервые задаёт этот вопрос. Мне казалось, что я был последней её надеждой. Я кивнул. По спине прошёлся холодок, я представил как тяжело этому мальчику в обществе. И я оказался прав. Директор детского дома рассказала, что Роберт терпел издевки от остальных детей. Я как представлю улыбающегося подростка в слезах, так меня сразу бросает в дрожь. Я должен защитить эту маленькую жизнь любой ценой. Я беру на себя ответственность и я буду для Роберта самым лучшим отцом. Я обещаю себе… Через десять минут, директор вернулась под руку с Робертом. Вживую мальчик выглядел ещё симпатичнее. Я не мог смотреть ему в эти, казалось, жизнерадостные глаза. Я чувствовал, как за ними прячется сгусток слёз. Я внимательно осматривал его. Он дрожал. Роберт вот-вот расплачется. Я чувствовал это, видел по его зелёным глазам. На приоткрытых губах читалось «папочка, забери меня, пожалуйста…» — Роберт, познакомься, это твой новый папа, — директор старалась говорить с улыбкой на лице, хотя я знал, что за ней скрывается боль и грусть. Роберт поднял на меня глаза, он приоткрыл пухлые губы, вдохнул. Внезапно его глаза заслезились. Лицо мальчика скривилось. Он расплакался. — Роберт, мальчик мой, ну что ты? Успокойся, — женщина обняла его и погладила по голове, — Это твой новый папа, он заберёт тебя отсюда. Ты больше не увидишь стены этого здания. Поверь мне, твоя жизнь изменится к лучшему. Все обиды и издевки останутся за стенами детского дома. Обещаю. Эта сцена и слова директора пробили меня на слёзы. Я незаметно прикрыл лицо руками, вытирая рукавом влагу с лица. — Познакомься лучше со своим папочкой, иди малыш, — женщина выпустила Роберта из объятий и подтолкнула ко мне. Не успел я встать со стула, как вдруг мальчик упал на колени. Он, продолжая плакать, подполз ко мне. Мне было неловко. Он схватил меня за руку и начал целовать её. Я был в шоке. Чего бы то ни было, но этого я совсем не ожидал. — Роберт очень сентиментальный и преданый ребёнок, он быстро привязывается к людям и свято верит в то, что его не бросят, но увы… — директор поникла, — ох, какую истерику малыш закатил нам, когда прошлые родители его сдали обратно. Он целую неделю проплакал в подушку, ни ел, ни пил. Был замкнутым. В общем, я не знала что делать. Пришлось его пичкать успокоительными. Это на него подействовало, но я знала, что это не может долго продолжаться, поэтому я стала быстро искать для него новых родителей. Я посмотрел вниз, Роберт обнимал мою руку, стоя на коленях. Как это выглядело унизительно со стороны. Многие могли подумать, что подросток хочет сделать минет взрослому человеку. Я сглотнул и отогнал гадкие мысли прочь. Я погладил пышные волосы ребёнка и прижал его к себе. Роберт переместил руки мне на талию. Он прижался лицом к паху, терясь щекой о ткань штанов за которыми прятался половой орган. Роберт крепче прижался к интимному месту и сильнее начал тереться щекой об член. Я почувствовал, как по телу пробежались приятные разряды, я чуть слышно простонал, затем прикрыл рот рукой, притворившись, что зевнул. — Мы скоро поедем домой, Бобби, — я улыбнулся и положил руку ему на плечо. Он поднял на меня глаза. Преданные, как у верного пса. По лицу ребёнка расплылась улыбка, глаза засияли. Он поблагодарил меня взглядом. Роберт держал в руке мою руку. — Вставай с пола, — спокойно сказал я и сел обратно на стул. Мальчик неспеша встал с колен. Он стоял передо мной, склонив голову и заведя руки за спину. — Расслабься, малыш, — сказал я, хлопнув по коленке, этим самым приглашая его присесть. Роберт поднял на меня смущённый взгляд и прикусил губу. Он так и не решился сесть ко мне на колени. Подписав нужные бумаги, я поспешил вывести своего маленького приятеля Роберта Шиэна из ненавистного ему здания. — Папочка, вы правда меня не сдадите обратно? — спросил мальчик, сидя рядом со мной на переднем сиденье. — С чего у тебя в голове такие странные мысли? — я усмехнулся. — Прошлые родители меня сдали обратно, — сказал Роберт, — а я им ничего плохого не сделал! Я всего лишь пытался своему прошлому папочке сделать ми…ми… В общем, сделать приятно. А он мне подзатыльник дал, затем всю попу ремнём отбил. Было больно потом сидеть. — И с каких это пор семилетний ребёнок умеет делать минет, а? — я косо посмотрел на Роберта. — Я смотрел порно… — заливаясь румянцем, стеснительно ответил он. — О как! — эти слова поразили меня. Больше я не думал о дороге. — Мальчики постарше включили мне порно и заставили потом делать им… В общем, ртом… — он сунул в рот палец и принялся сосать его.— Затем сказали мне встать на четвереньки, а потом было очень-очень больно в попе. Они засунули в попу сначала пальцы, потом что-то побольше и начали шевелиться. Сначала было больно, потом мне стало приятно. Из моего члена что-то потекло белое. Я испугался, но мне сказали, что это значит, что мне понравилось… Потом они так делали со мной почти что каждый день. Однажды нас спалила воспитательница и отшлёпала. — Я бы на её месте тоже бы атата вам сделал, — я выдохнул. От услышанного у меня похолодело внутри. Я почувствовал как член выпирает из штанов. Какой оказывается этот мальчик… Интересный… Думаю, с ним будет весело, по крайней мере, он уже не девственник и учить его сексу не нужно будет, он уже опытный. — Вы меня будете бить? — внезапно спросил он. — Зависит от твоего поведения, Бобби, — ответил я. — Жаль, мне нравится, когда меня бьют, — грустно сказал он. Я поперхнулся. — У тебя есть хорошие воспоминания от детдома? — я решил перевести тему, а то чувствую, что либо кончу, либо поседею от услышанного. Даже в мои тридцать с лишним лет, слышать такие рассказы от псевдо-подростка слишком… — Иногда у нас были праздники, мы гуляли, вместе проводили время, — сказал он и зевнул. — Тебе нравилась там какая-нибудь девочка? — спросил я. — Нет, я чувствую, что девочки мне вообще не нравятся, — он покачал головой. Я взялся за сердце. — Интересный ты юноша, — я закусил губу, — А я тебе нравлюсь? — Ну… Вы добрый, симпатичный, — сказал Роберт, рассматривая меня, — К то му же, думаю мы с вами станем чуть больше, чем папочка и сыночек. — он положил руку мне на колено. Нужно что-то с этим делать… Это неправильно. Я должен быть хозяином, я должен командовать им, а не он тут расценки делать. Маленький шлюшонок! Я крепко взял его руку, которая лежала на моей коленке и резко откинул её. — Извините, — он надул губы. — А теперь послушай сюда, маленький безобразник, — я схватил его за ухо и потянул к себе, — я с тобою няньчиться не буду! За то, что ты позволил другим себя унизить, я преподам тебе урок, а за то, что ты смотрел запрещёные материалы, я тебе сделаю атата по мягкому месту, ты понял? — Да, папочка, — сказал он. Я отпустил его. — Прости, я наверное напугал тебя. — Всё хорошо, я иногда тоже за языком не слежу, — он потёр ухо. Припарковавшись, я наконец-то вздохнул с облегчением. Я вышел из машины. Не успел я закрыть её на ключ, как вдруг услышал мальчишечный озорной голос: Папочка, догоняй! Роберт добежал до самых дверей. Остановившись возле входа в особняк, он стукнул кулачком по двери и надул губы. — Я догнал тебя, маленький проказник! — я взял Роберта за руку. Второй рукой я шлёпнул его по заднице. Он напряг ягодицы и повернулся ко мне. — Не смей убегать без моего разрешения! — я погрозил ему пальцем. Мальчик сделал обидчивый взгляд и томно вздохнув, выдал: ладно.  — Не ладно, а «Слушаюсь, папочка», — сказал я, отворяя дверь. — Это твоя комната, — я открыл дверь. Роберт мелкими шажками прошёлся по ковру, продолжая тереть ушибленное место. Он огляделся и ахнул. Его глаза заблестели. — Я здесь буду жить?! — воскликнул он. Я кивнул. — Папочка, я люблю тебя! — он кинулся ко мне в объятия. Я поднял его на руки. Сразу и не скажешь, что ему семь лет. Ведёт себя вполне, как подросток. Я крепко обнял его, ощутив всё тепло от моего мальчика. Он теперь мой. Мой мальчик. Его тело, голос, улыбка — всё это принадлежит мне. Я хочу сделать это маленькое чудо самым счастливым и любимым на этом свете. Внезапно, он поцеловал меня. Поцеловал в губы. Я не ожидал этого и постарался отстранить его губы от моего лица. Я не хочу казаться педофилом. Роберт, конечно, красивый ребёнок, но совращать несовершеннолетнего мне не позволяет совесть. — Тебе говорили, что взрослых нельзя целовать таким образом? — строго спросил я. На самом деле мне понравилось, у него довольно мягкие губы — Простите, просто… Вы красивый и я…— он опустил взгляд. — За «красивый» спасибо, а за подобные выходки я буду наказывать тебя, — я поставил Роберта на пол, — Я в доме хозяин, а ты должен слушаться меня. Так будет правильней. — А как вы наказываете, папочка? — спросил Роберт сидя на коленях. Он развёл колени в стороны. Это выглядит сексуально, я почувствовал тянучесть внизу живота. — Будешь плохо себя вести — узнаешь, — я указал пальцем на его колени. Он свёл их. — Так-то лучше, а то устроил мне тут… — я вытащил из шкафа пижаму и кинул на кровать, — Сейчас ты пойдёшь в душ, после него поужинаешь, а дальше мы поговорим с тобой о жизнелюбии. Я вышел из комнаты. — Папочка, я готов, — робкий голос отвлёк меня от чтения книги. Я поднял глаза на сына. — Ты уже сходил в душ? — спросил я. — Я думал вы составите мне компанию, — он надул губы. — Нет, Бобби, к сожалению я не составлю тебе компанию, — я покачал головой. Я догадывался, что эта хулиганская задница хочет от меня. У меня не было никакой надобности удовлетворять его в душе. Не подрос ещё! — Жалко, я просто хотел, чтобы мне кто-нибудь потёр спинку, — грустно сказал он. Снова этот взгляд. Жалостливый взгляд. Он смотрел на меня также, как и в приюте. Боже, я теряю контроль над собой. Какой же он лакомый всё-таки. — Мне нужно готовить ужин, — соврал я. Мне очень уж не хотелось засадить подростку в душе. Я не смогу себе это простить. Вроде бы ничего страшного в этом нет, но я навечно прикреплю себе клеймо «педофил». — Тогда увидимся за ужином, папочка! — Роберт наклонился ко мне и поцеловал в щеку, затем потёрся носом об щетину. Закинув на плечо пижаму, он пошёл, виляя упругими бёдрами, в душ. Я сильнее сжал в руке книгу. Что же ты делаешь со мной, маленький извращенец? «Ну вот и наконец-то закончилась двадцатая глава душераздирающего романа» — подметил для себя я, отпив из чашки кофе, прежде, чем перелестнуть страницу на двадцать первую главу. Внезапно, я задумался о Роберте. Он как-то долго балакается в душе. Нет, мне не жалко, просто любопытно, что этот кудрявый сорванец так долго там делает? Пытается потереть себе спинку? Я усмехаюсь. Затем, кашляю в кулак и встаю с кресла. Положив книгу на стол, я иду в ванную комнату. — Бобби, ты в порядке? — я стучу в дверь. Ответа нет. Я дёргаю за ручку и открываю дверь. Лицо ошпарил пар, исходящий их ванной комнаты. За занавеской виднеется силуэт подростка. Не нужно быть сверхумным, чтобы догадаться, что он там делает. Звук воды заглушал сладостые стоны мальчика. Я облизнулся. Он достаточно ловко работает руками, думаю, дрочка вошла у него в привычку. Я напряг слух, когда услышал чуть слышамое: «Да, возьми меня, папочка, да, давай, ещё…» «Возьму но чуть позже, когда восемнадцать исполнится», — прикинул я и вышел из ванной комнаты. — Малыш, ты уже вышел, а я как раз нам с тобой ужин сготовил, — я улыбнулся, осматривая его, — Почему ты не в пижаме? На нём был халат, который я вчера случайно забыл на вешалке в ванной. — Мне неохото было с пижамой возиться, — ответил он, проведя рукой по мокрым волосам. — Понимаю, ты возился с кое-чем другим, да, зайчик? — я прищурившись посмотрел на него. — О чём вы говорите, папочка? — Роберт сел за стол и развёл ноги в стороны. Достаточно было посмотреть под стол, чтобы увидеть его маленькое достоинство. — Не обманывай папочку, — сказал я. Он не сознается в этом. Хотя, зачем я его спрашиваю? Это мне ничего не даст, но хотелось бы проверить Роберта на честность. — Я ничего не делал в душе, — он покачал головой. Румянец выступил у него на щеках. — Ты там занимался рукоблудством, мой мальчик, — я поставил перед его носом тарелку с едой, — Я слышал твои стоны «Да, папочка, давай!», видел как ты наяривал рукой. И после этого ты говоришь, что ничего не делал? — Зачем вы пришли туда? — спросил он, дрожа то ли от страха, то ли от холода. В гостиной было прохладно, несмотря на дрова, которые горели в камине. — Вы знаете значение слова «личное пространство?» — нагло спросил он. Хотя, в чём-то он был прав. Это его дело, его член, пускай с ним делает, что хочет. — Ты можешь отвечать честно? Не врать мне?! — я разозлился и стукнул кулаком об стол. — Как будто в этом есть что-то плохое? — он закатил глаза. — Я не хочу, чтобы ты от меня что-то скрывал. Я теперь твой папочка, а ты мой сыночек и ты должен… — я остановился, смотря на Роберта, который снял халат, обнажив мокрый торс. Такой невинный, манящий. Его так хотелось потрогать, поцеловать. Я не заметил, как улыбнулся улыбкой маньяка, слегка напугав мальчика. — За столом в таком виде не сидят, молодой человек, — я оглядел его тело и кивнул, — Такое чувство, что я подобрал тебя не из приюта, а из борделя. Он надул губы. — Мне жарко, после ванны, папочка! — зевнул Роберт. — А ну-ка вставай из-за стола! — я схватил мальчика за руку и поставил на ноги. На пол стекла сперма с его маленького члена. — Ты не будешь сидеть за столом в таком виде! — я ткнул в его грудь пальцем. Он глубоко вздохнул. — Возьми меня папочка… — тихо сказал Роберт. — Да что ты заладил «возьми меня, возьми»?! — я потряс его за плечи, — у тебя ещё хозяйство твоё не выросло, а на уме один секс! — Ваши руки такие большие, горячие, — он взял меня за руку и прижал её к себе, — Как же мне хотелось, чтобы вы меня этими руками… — Всё мне это надоело! — я грубо схватил его за руку и потащил в комнату. Швырнув это детдомовское отродье на кровать, я вытащил из штанов ремень, и сложив его вдвое, приблизился к мальчику. Мне очень не хотелось бить его, но он так и нарывался на наказание! Я заметил, как в его глазах застыл страх. Он ойкнул. — Вы серьёзно собираетесь меня… — его голос дрожал. Он пальцем указал на ремень. — Ты сам напросился, а теперь будь любезен подставить задницу. Он сидел неподвижно. — Я жду, — я хлопнул ремнём по ладони, — где твоя смелось? — Я не хочу, — он покачал головой. — Ложись животом на подушку, — сказал я, — Не зли меня лучше. Ты достаточно показал себя. Роберт умоляющим взглядом посмотрел на меня. Он положил подушку под живот и лёг сверху, оттопырив ягодицы. Мальчик прикусил губу и зажмурил глаза. Я долго не решался сделать первый удар. Мне его было жалко. Но пожалеть его — это означало: отпустить дальше заниматьмя распущенностью. Нет, так не пойдёт. Он должен быть наказан. Обещаю себе, я буду пороть его не очень сильно Я прицелился и нанёс первый удар. Задница вздрогнула и из уст мальчика послышался короткий стон. За ним же последовал второй удар. Стон уже был громче. — Я всыплю тебе двадцать ударов, твоя задача — терпеть. Если ты издашь стон — я прибавлю один удар, ты понял меня?! — Это невозможно… — кажется, он заплакал, — Я не вынесу… Прошу, можно я буду стонать? Вместо ответа я ударил. — Больно, папочка! — выдал Роберт, — Я больше не буду так себя вести! Не буду! — Плюс два удара, — сказал я. Он продолжил стонать. — Запомни: правила здесь устанавливаю я! — замахнувшись, я огрел ягодицы, на которых были видны розовые полосы. Роберт прошипел, сильнее сжимая в руках одеяло. — Первое правило: ты должен во всём слушаться меня, — я ударил. Ягодицы отпружинили под ударом. Послышался стон. — Второе правило: ты не должен дерзить мне! — я ударил в то место, где бёдра переростали в ягодицы. Мальчик выгнул спину и вскрикнул. — Третье правило: перед тем, как что-то сделать, ты должен спрашивать меня! — я замахнулся и нанёс седьмой удар. Роберт согнул ноги в коленках и промычал. — Четвёртое: Ты должен сообщать мне обо всём, что творится в твоей жизни. Это важно! — я нанёс удар чуть повыше ягодиц. — Ай, как больно-то! — я услышал рычание. В голосе моего мальчика были нотки истерики. Я заметил, что его лицо было красное от слёз и от напряжения. Потерпи, скоро всё закончится. Осталось не так много. Будь хорошим мальчиком. — Пятое: никогда не ври и не пытайся что-то скрыть! Запомни: тайное всегда становится явным! — я ударил пряжкой, заставив малыша чуть ли не подпрыгнуть от боли. Он взвыл. На розовых ягодицах образовался отпечаток. Роберт уткнулся в подушку и продолжил реветь, поскуливая и постукивая по кровати кулачком. — Одевайся прилично и не смей соблазнять меня! Я тебя забрал из детдома, а не из борделя, так что не види себя, как шлюха! — я ещё раз прошёлся по заднице пряжкой, оставив кровавый след. За ним я услышал мольбы о пощаде и кашель. Кажется, Бобби сорвал себе голос. Он задыхался в слезах, моля меня о том, чтобы я окончил инквизицию. Я сам хотел бы закончить эту пытку, но что-то внутри меня не давало мне этого сделать. — И на последок: если я узнаю, что ты смотришь порно или дрочишь в душе, я повторю эту болезненую процедуру, ты меня понял? — я склонился над его ухом. Он выл в подушку, ничего не соображая, повторял: «я больше так не буду, пожалуйста…» — И помни: папочка тебя любит! — я шлёпнул его рукой. Он поднял голову и простонал. Я провёл ладонью по горячей коже. Упругие ягодицы пылали. Любое прикосновение приносило боль и дискомфорт. Мда… мой маленький друг в ближайшее время сидеть точно не сможет. — Отдыхай, — я убрал ремень в шкаф и вышел из комнаты. Вернувшись, я положил пижаму на край кровати. — Согласись: ты сам виноват. Я терпел до последнего, в итоге пострадала твоя задница, — я сел рядом с ним и погладил его по спине. Послышались всхлипы. Кажется, я перестарался. Первоначально я хотел просто отшлёпать его ладошкой и поставить в угол. — Я надеюсь ты действительно понял, в чём ты не прав и думаю, в дальнейшем будешь ты придерживаться тех правил, которые я озвучил, — я погладил Роберта по кудрявым волосам. Он ничего не ответил. — Ладно, отдыхай, — я положил руку ему на плечо. Я вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. Да уж, перестарался я…