Папочка 2

— Вы хотели меня видеть? — я старался, чтобы мой голос звучал уверенно. Но я не мог подавить в себе чувство страха, возникшего от напряженной атмосферы в кабинете для допросов. — Да, мистер Реон, — голосу собеседника я мог бы позавидовать. Он говорил спокойно и уверенно, — Судя по вашему визиту в наш участок, вы уже возможно догадались, о чём пойдёт речь. — Извините, не совсем понимаю о чём идёт речь, — я пожал плечами. Я правда не знал, в чём провинился. Если мне не изменяет память, то я уже последние пару лет не заманиваю маленьких детей в своё логово. Так, в чём, собственно, дело? — Пару дней назад был изнасилован и убит мальчик, — сказал полицейский, подвинув ко мне фотографию мальчика лет двенадцати. — Увы, я пару дней назад ходил к старому знакомому, — Мне не нужны чужие дети. У меня есть мой малыш. Моя жертва, которая без сопротивлений удовлетворяет мои потребности, хотя, скорее всего, это я удовлетворяю его потребности. Мой малыш в последнее время вьёт из меня верёвки, искушая своим аппетитным, нежным телом. — Представьте себе такую картину: вы отправили своего ребёнка в школу, а он не вернулся домой. Что вы почувствуете в этот момент? — я не знал, что ответить на этот вопрос. Мысли мигом испарились. Перед глазами встал образ ребёнка, которого убили ножом. Не просто убили, а изнасиловали, а потом убили. Представив на этом месте моего дорогого Роберта, я вздрогнул. Я почувствовал как меня стало мутить. Какая же я мерзкая тварь, больной ублюдок, сволочь, убийца… Чертов педофил… В этот момент я возненавидел себя. Возненавидел себя и проник особой любовью к Роберту. Другой любовью, любовью родителя к ребёнку, а не к любовнику. Всё это было на самом деле постыдным. Мне хотелось смыть весь этот позор с себя. Это я же сделал своего малыша психически нездоровым человеком, покалечил его, отрезав часть его сущности… — Вы правы, это ужасно, — сказал я, утерев рукавом слезу, катившуюся по щеке, — педофилия — это самое ужасное, что есть на свете. Людей, больных этой болезнью нужно незамедлительно лечить. Бедные дети… Такие маленькие и невинные, становятся жертвами этих бесчеловечных ублюдков… Какой же это шок для них, а какой это ужас для их родителей… — Очень хорошо, что вы понимаете как это плохо… — сказал полицейский, скрестив руки на груди. Он смотрел на фотографию ребёнка. Видимо, он не верит мне… Не верит, что это не моих рук дела. Повторюсь мне не нужен никто кроме моего любимого Роберта. — Наверняка вы думаете, что это моих рук дело, верно? — не подумав, спросил я. Полицейский поднял на меня подозрительный взгляд. — Вы можете снять отпечатки пальцев, проверить и убедиться, что в этом нет моей вины, — сказал я, сложив руки в замок, — У меня есть сын. Думаете, я буду растлять чужих детей, когда у меня есть свой… То есть, у меня есть ответственность за него, на других детей мне плевать. К то му же, я планирую пройти лечение и избавиться от этого дьявольского ярлыка. Я вставил ключ в замочную скважину и повернув влево, открыл дверь. В доме было так уютно и тепло. На диванчике лежал мой мальчик. В руках у него была книга с пометкой «18+ " Вот шалунишка, рано ему ещё такое читать! Его правая нога была соблазнительно закинута на левую, сочные бёдра обвалакивала голубая ткань трусиков. Не перестану думать о том, каким мой сыночек был сексуальным. Его тело дурманило, манило меня. Я терял контроль, хотелось наброситься на него, сжать всю эту прелесть в руках и ногах, впиться в сладкие губы, проникнуть в него, овладеть им, его телом. Почувствовать его горячее нутро, доставить этому маленькому инкубу кусочек удовольствия, наградить его кусочком сахара, как хорошего мальчика. Он и есть хороший мальчик, в отличии от меня. Чёрт! Я опять думаю, как заняться с моим несовершеннолетним ребёнком тем, что описывают в книге, которую он читает, облизывая румяные губки. Интересно, сколько раз шаловливые пальчики спускались под ткань не менее сексуальных трусиков и ласкали то, чего я запретил ему ласкать без моего участия. Только я могу трогать его в самой интимной, самой желанной зоне, приносящей нам обоим удовольствие. Я аккуратно сажусь рядом. Мой взгляд прилипает к аппетитным половинкам, выглядывающим из-под ткани. Моё тело борется с моей совестью, которая пытается вдолбить в меня, что совращать детей это плохо… Но я не считаю, что можно совратить то, что уже совратил. Мне просто нужно просунуть пальцы ему в трусики, а затем, наслаждаясь пряными стонами, хозяйничать внутри. Мои мысли, о чём я думаю? О, боже! Я же час назад сидел в полицейском участке и активно кивал, мол педофилия — это ужасная вещь в мире, а сейчас меня преодолевает страсть к семилетнему сынишке в теле семнадцатилетнего паренька. Да, Бобби очень сексуальная натура, но потеряв над собой контроль, я могу причинить ему боль, о которой он будет помнить всю оставшеюся жизнь. Я прикрыл лицо рукой. Внезапно я увидел то, от чего меня затрясло. Он раздвинул прилестные, тонкие ножки в стороны, открывая моему взору кружева, которые красовались на лобке. Присмотревшись получше, я мог заметить, что мой мальчик как обычно намок. От этого мне хотелось его ещё сильнее. Мокрый он был ещё вкуснее. — Папочка, — ох, как же меня каждый раз бросает в дрожь, когда я слышу из этих пухлых уст это слово. Нет, он не просто сказал, а простонал, чуть дыша. Бархатный, звонкий голос пронзил мне уши. Я поместил руки около его боков и просунулся через раставленные в стороны ножки. Он положил книгу на плоскую грудь и пристально посмотрел на меня. О боже! Эти зелёные глаза были отдельным видом искусства. Он так выразительно смотрел на меня, будто хотел взять на себя инициативу и опередив меня, забрать поцелуй. Его аккуратные пальцы дотронулись до моей щеки. Я ощутил мягкость кожи на подушечках. Я осторожно взял его за гладкий подбородок. Бобби приоткрыл ротик в надежде что-нибудь сказать. — Не злись на меня, пожалуйста… — сказал он. Я пожал плечами, не понимая, что устроил этот проказник. Нет, сладенький мой, если ты расчитываешь, что я тебя повторно отшлёпаю по сочным булочкам, то не тот то было. Ты подсел на порку как я когда-то на наркотики. Воздержись, я и так удивляюсь, как ты ещё умудряешься сидеть на попке, которая перенесла немало болезненного опыта. — Я тебе сюрприз на кухне приготовил, боялся, что ты придёшь позже, — он облизал губы. Я потянулся за поцелуем, но этот кудрявый искуситель как будто специально повернул голову в бок, подставив щёку, вместо запретных плодов. — Папочка, закрой пожалуйста глаза, — сказал он, встав с диванчика. Я закрыл глаза, предугадывая, какой сюрприз мне готовит мой сыночек. Он взял меня за руку. Детские пальчики растаяли в грубой ладони. Бобби повёл меня куда-то. С закрытыми глазами я чувствовал, как начинаю возбуждаться. — Пришли. Можешь открывать, — сказал он. Я открыл глаза и ахнул: передо мной на столе стоял торт и много вкусностей, а также роза в вазе. Интересно, к чему вся эта роскошь? — Ты решил нам свидание устроить? — я с улыбкой посмотрел на мою умницу. Он улыбался в ответ. Я погладил его по голове, запутываясь в густых, забавных кудряшках. Моё чудо. Любимчик мой маленький, — я приобнял его за талию и прижал к себе так крепко, что почувствовал его сердцебиение. — Прости… — он уткнулся носиком мне в грудь. — За что? — я наклонился к его лицу. — Я купил всё это на твои деньги. Прости… Я украл их… — от этих слов у меня как будто в голове что-то лопнуло. Я почувствовал головокружение. Я отпихнул Бобби в сторону. Вот оказывается, про что он… Что ж… Теперь буду знать, кто у меня зарплату тырит… Хотя ладно, не могу я из-за каких-то денег разлюбить такое чудо. Он же старался, хотел устроить мне сюрприз, сделать приятно. Я не стану его ругать за это, хотя, думаю, нужно объяснить ему насколько брать чужое без разрешение плохо. — Я знаю, что ты накажешь меня за это, — сказал он, опустив голову, — Просто я хотел тебе сделать приятно не только в сексуальном виде. — Я не буду тебя ругать за то, что ты мне всё честно сказал, но надеюсь, в будущем такого безобразия не повториться, — я снова запустил в объятия своего малыша. На этот раз он обхватил меня ручонками и прижался торсом к паху.  — Я побывал в полицейском участке, — сказал я, облизывая ложку, — в городе обнаружили маньяка, который насилует и убивает детей. — Слава Богу мы не в городе, — сказал Робби, поднося чашку с чаем ко рту, — Здесь, надеюсь, я буду в безопасности. — Майкл Фрэнскот не знает, где сейчас находится маньяк, но, будь начеку, я не хочу потерять тебя, — я правда очень не хочу потерять своего малыша. Если я его потеряю, то мне придётся покончить с собой. — Не бойся, ты в безопасности, — меня передёрнуло. Я очень забеспокоился за Бобби. — Хотелось на это надеяться, — вздохнул он, — Не все маньяки дружелюбны, как ты. Я улыбнулся. — Я по-твоему похож на маньяка? — А кто мне половой орган отрезал? — усмехнулся Робби в ответ. — Не говори, что тебе не нравится наш нынешней секс, — сказал я. — Нравится, — кивнул малыш, — по крайней мере, он приятней, чем в задницу. — Тебе виднее, — мы чокнулись бокалами.  — На этот раз ты будешь сверху, — я улёгся на спину. Мальчик стянул с себя одежду и оседлал меня. Он начал двигать бёдрами, заставляя меня стонать от удовольствия. Робби взял в руки член и принялся тереть его между ладоней. Давненько мне не дрочили, я бы сказал. Естественно моё тело дало сильную реакцию. Я испытал наслаждение, которое скопилось в паху. Я кончил достаточно быстро ему на живот. — Я люблю тебя, — Робби приблизился к моему лицу, — Мой папочка, — он прошипел и поцеловал меня. Достаточно властно, настойчиво. Давай, малыш, покажи какой ты в постели! — я схватил его за волосы. Он выгнул спину и застонал. Роберт обхватил ртом головку и начал полизывать языком, посылая по телу маленькие разряды и импульсы. Я чувствовал, как ныл низ живота. Он не останавливался, продолжал умело работать ротиком, изредка поглядывая на меня зелёными глазами. Я кончил ему в рот. Он проглотил и потянулся снова за поцелуем. Его горячий язык вошёл ко мне в рот. Мой малыш хозяйничал, проводя по нёбу и спутываясь с моим языком. Я обхватил его бёдра, которыми он продолжал вилять. Я ощутил, как из его киски текла смазка. Он был достаточно мокрым, для того, чтобы я мог войти в него. Закончив поцелуй, он попытался усесться на член. Я помог ему, толкаясь внутрь. Он вскрикнув, когда я вошёл в него. Робби прыгал на мне, извиваясь от удовольствия. Я держал его за бёдра, пытаясь насадить глубже. Я чувствовал, какой он был горячий внутри. Горячий и мокрый. Я сделал несколько толчков, после чего кончил. Робби ещё немного подёргал бёдрами и тоже кончил. — Ты меня никогда не бросишь? — наивно спросил он. Сейчас, находясь под тёплым одеялом, в темноте. Мой малыш казался совсем другим человеком. Отнюдь не властным, отнюдь не настойчивым… — Не брошу… — кивнул я, обхватив его за бёдра, которые были в сперме. Я сжал ягодицы, заставив Робби закусить губу и промычать.