Открой книгу

Привет. Ты слышишь меня? Пожалуйста, ответь! Не оставляй меня здесь одного, умоляю! — Миша, сукин ты сын, с кем ты опять общаешься?! — прогремел пьяный басистый голос с кухни. — Ни с кем, — пискнул мальчик в синем ночном костюме, захлопнув книгу. Он быстро открыл наволочку и осторожно нашёл шов на подушке. Поддев несколько ниток, Миша раскрыл подушку и спрятал книгу в пухе. Тут же чихнул. Утерев нос, он закрыл подушку. Дверь в детскую с грохотом распахнулась, и в комнату пробрался яркий свет, размываясь в ночной мгле. Начало сквозить из открытого окна. — Ты какого хрена ещё не спишь? — выругался мужчина, заходя в комнату. На его морской тельняшке виднелись пятна от пива. Спортивные штаны были заляпаны чем-то непонятным, похожим на машинное масло. — Я тебя спрашиваю, недоносок! — он схватил Мишу за шиворот и немного приподнял над кроватью. Мужчина смотрел на сына стеклянными, обезумевшими глазами и дышал перегаром ему в лицо. Голубые, словно раннее рассветное небо, глаза Миши смотрели на него с мольбой и страхом. С улицы доносился недовольный крик ребёнка в то время, когда соседи сверху снова ругались. — Ваня, иди ко мне! — прозвучал не менее пьяный женский голос с нотками похоти прямо из кухни. — Уже иду, Викуля! — он мерзко и пошло ухмыльнулся. Ещё раз сверкнув глазами, Ваня бросил сына на кровать. — Тебе повезло, — процедил он, но перед тем, как уйти, выдал ему сильный подзатыльник. Миша еле сдержал слёзы. — Лю… любимая. Твой сла-авный мачо уже рядо-ом! — пропел Ваня ужасно хриплым и грубым голосом. Он вышел, заперев дверь на ключ. Миша глубоко вздохнул. Его грудь медленно вздымалась вверх и опускалась. На старую простыню упали несколько солёных капель. Соседи сверху закончили ругаться. Но девушка всё равно кричала, но не так, как раньше. Миша уже слышал эти крики из соседней комнаты, когда мамы не было дома. Почему-то все ссоры соседей заканчивались тем, что у них противно скрипела кровать. Ребёнок с улицы стал ныть на всю округу. Миша облизнул засохшие губы. В голове ужасно пульсировало. Кинув взгляд на рваные шторы, из-за которых бил в окно фонарь, он лёг в кровать и закрыл глаза. В соседних домах начали завывать и лаять собаки. Рёв мотора прошёлся по двору. На несколько секунд их всех заглушил вой скорой помощи, проносившейся неподалёку. Миша открыл глаза и уставился в потолок. Он попытался прислушаться к речам на кухне. Тихо. Только надоедливое жужжание комара над ухом. Вдруг Миша услышал тихое постанывание Вики, смесь боли и наслаждения. Он отвернулся к стене и накрылся с головой пододеяльником без одеяла. Стоны становились всё громче. Мишу передёрнуло. Пытаясь уснуть, он что-то прошептал одними губами. Помоги мне… Он долго промучился от бессонницы. Слышал всё, что происходило в комнате отца. От начала до конца. На душе дико скребли кошки. В конце концов, усталость взяла своё и окунула Мишу в пустой, холодный, чёрный мир. Но мальчик был счастлив. Там было тихо, там не от кого прятаться. Всё закончилось. Блаженство быстро прошло с появлением ночных кошмаров, отравляющих сердце и запускающих яд, который разъедал сознание изнутри. Миша забыл принять таблетки. Он бессилен, он уже спит, ему никуда не деться. Поздно. Миша проснулся в холодном поту. Его глаза мигом открылись, привыкая к темноте. Ему снился отец, в который раз пытающийся его убить. За окном всё ещё стояла ночь, накрыв город вуалью тьмы. Казалось, что она запустила свои жала и в детскую комнату тоже. Миша попытался глубоко вздохнуть, но у него не получилось. Он попытался снова. Воздух отказывался проходить в лёгкие, из комнаты будто бы выкачали весь кислород. Миша начал задыхаться, беспомощно хватаясь руками за горло. Глаза часто заморгали, мир вокруг помутнел. Комната стала медленно сужаться, пока не осталась одна лишь кровать и окно. Все стёкла одновременно разбились, и внутрь хлынула вода. Она поглотила Мишу полностью. У него даже не было возможности вдохнуть напоследок. Он чувствовал, как вода медленно стекла в его лёгкие, обжигая горло холодом и заполняя собой всё пространство. Миша захотел всплыть. В его сознании стали мелькать картинки, как он, будучи пятилетним ребёнком, чуть не утонул в озере, зацепившись ногой за корягу. Тогда ему казалось, что противная палка тянула его вниз. Сейчас же Мишу тянуло что-то иное, намертво прибив его к кровати. Сосуды и вены лопались. Вода постепенно смешалась с кровью. Не издав ни звука, он утонул в глубинах своего сознания. Миша снова проснулся и жадно хватал ртом воздух, в попытках надышаться вдоволь. Когда паника отступила, он заметил существо в углу комнаты. Оно не двигалось, оно лишь смотрело на Мишу выпученными раскрасневшимися глазами с мешками под ними, изучая каждый сантиметр его тела. В комнате стояла нагнетающая тишина, воздух будто бы застыл. Сердце Миши улетело галопом. Существо наклонило вбок вытянутое лицо и сделало шаг в сторону мальчика. В грудь монстра была вживлена книга, бившаяся в такт сердцу. Когтистые лапы медленно потянулись к Мише. Мальчик впал в оцепенение, лицо побледнело. Он хотел кричать изо всех сил, но ни один звук не вылетел из его рта. Последнее, что хотел Миша, — это находится здесь. Он желал убежать, или хотя бы дать бой, но тело обратилось куском камня. Немой скульптурой, к которой подносят скребок с зазубренными лезвиями. Существо подошло ещё ближе и тихо зарычало, но не смело прикасаться к Мише. Мальчик зажмурил глаза, а когда снова открыл, то существо уже растворилось во тьме комнаты. Он накрылся пододеяльником, укрываясь от всех злосчастных кошмаров. Новый сон быстро захватил его. Миша отныне извечный раб своих грёз. — Эй, Миша! — весело крикнул его одноклассник с рюкзаком за спиной и помахал рукой. — Привет! — он продолжил идти наравне с Мишей вперёд по коридору. Тот молча посмотрел на него и снова опустил взгляд вниз. Его руки до сих пор слегка трясло после весёлой ночи. Они вошли в класс. — Как дела? Что нового произошло за выходные? — Коля, брось уже попытки с ним общаться, он немой! — съязвил какой-то мальчик, подходя к ним. — Наша рыбка видимо недоразвитая! — засмеялся он. Группа девчонок, стоявших неподалёку, весело захихикала. Умник самодовольно улыбнулся. — Рыба! — он сложил губки и стал делать вид, словно он выброшенная на берег рыба. Девочки засмеялись пуще прежнего. — Слышь, книжный червь! — окликнул Мишу одноклассник похожий на зека. — Какое говно на этот раз ты притащил в школу? Всю библиотеку перечитал? — Миша не обращал на них внимания. Он спокойно сел за парту и достал учебники. Ему было не до них. — Ты вообще умеешь говорить? — надулся Коля. — Зачем ты выставляешь меня идиотом перед всеми?! — обиженно пискнул он, и чуть ли не в слезах удалился. Миша достал книгу, раскрыл её и зашептал. Я не могу вымолвить ни слова. Не знаю, почему. Я надеюсь, что хоть ты меня поймёшь. Прошу, ответь мне. Я знаю, ты слышишь меня. Только не бросай, не делай, как остальные. Прозвенел звонок на урок, и ученики расселись по местам. — Ребята, тишина в классе! — мягко попросила учительница. — Перед тем как мы начнём урок математики, я сделаю небольшое объявление. Уже скоро вы закончите четвёртый класс… — Миша уже её не слушал, витая в облаках. Он достал листок в клетку и рисовал того монстра, которого видел во сне. Или это была реальность? Весь класс для него исчез. Миша снова находился в своей комнате, где неизменно пахнет табаком и мокрыми тряпками. — Сдаём тетради! До конца урока осталось пять минут. Надеюсь, что вы все сделали домашнюю работу. — Мишу прошиб холодный пот. Его комната сразу испарилась, он снова видел одноклассников, по очереди относящих свои тетради на учительский стол. Рядом с ним лежала раскрытая книга. И именно сейчас ты решил откликнуться! Спасибо, что понимаешь меня, но это мне сейчас не поможет. И не дурак я! Хватит обзываться…. Конечно, я сделал домашку, ведь… — Миша Клиновский! Где твоя работа? — огласила учительница на весь класс. До звонка оставалась пара минут. — Уже несу, Марина Викторовна, — он положил на стол заведомо пустую тетрадь, где и от классной работы была всего пара примеров. Учительница открыла её, взяв красную ручку со стола. — Чем ты занимался весь урок? — строго спросила учительница и укоризненно посмотрела на него. — Я рисовал… — замялся Миша, потирая пальцы. — Неси сюда свои рисунки. — Миша беспрекословно подчинился. Он знал на собственной шкуре, что взрослым проще подчиниться, чем развивать конфликт. Он отдал листки классному руководителю. — Это что ещё за монстры? — возмутилась Марина Викторовна. — Себя нарисовал! — шепнул один мальчишка соседу по парте, но слишком громко. Смешок прошёлся всему по классу. — Тишина в классе! — потребовала учительница и вновь обратилась к Мише. — На прошлой неделе ты разбил вазу, порвал шторы в кабинете, разлил воду на стопку тетрадей. Ты регулярно засыпаешь на уроках, не слушаешь учителя, не выполняешь домашнюю и классную работу, а теперь ещё и рисуешь всякие страшилки! — Это зуараги… — тихо пискнул Миша. — Что ты сказал? Повтори погромче, пожалуйста. — Миша прикусил губу. Пришлось срочно что-то придумывать, чтобы не выставлять себя полнейшим идиотом. — Тазугаров, — сказал он громко. Ребята стали недоумённо переглядываться, ища глазами этого одноклассника. — Что Тазугаров? — Один из мальчишек в классе, который называл его рыбой, сильно напрягся. — Это он порвал шторы, а потом свалил вину на меня, — эти слова давались ему с трудом. Миша не привык сдавать своих, пусть даже и недругов. — Глеб, это правда? — обратилась учительница к Тазугарову. — Да, Марина Викторовна, — ответил он и посмотрел Мише в глаза, а когда учительница снова перевела взгляд на Клиновского, то провёл большим пальцем у горла. Миша вздрогнул. — С Глебом мы разберёмся позже. — Прозвенел звонок с урока. — Можете быть свободны. Все, кроме Миши. — В классе поднялся привычным шум и смех ребят, косившихся на своего одноклассника у учительского стола. — Я вызываю твоих родителей в школу, — она набрала номер телефона. Минута растянулась для Миши в вечность, сравнимая с мерным капанием воды из заржавевшего крана. — Твоя мама не отвечает. В таком случае позвоним твоему отцу. — Миша хотел возразить и уже чуть ли не потянулся, чтобы отобрать телефон, но остановился. Его глаза стали наполняться слезами. — Марина Викторовна, пожалуйста, не надо! Умоляю вас, не звоните отцу!!! Перезвоните моей маме чуть позже, она на работе. Она обязательно ответит. Пожалуйста, прошу вас, не звоните ему! — сквозь рыдания он пытался вразумить учительницу, но она лишь кинула на него осуждающий взгляд. — Да, здравствуйте, Иван Денисович! — невинно начала она диалог. — Да почему же вы не слышите меня?! — убивался Миша, рвя волосы на голове. — Это классная руководительница вашего сына Миши. Да. В последнее время он очень плохо себя ведёт, а его успеваемость оставляет желать лучшего. Я хочу поговорить с вами лично. Да. С вами всё в порядке? Хорошо. Вы сможете подойти в школу к пяти? Отлично. До встречи Иван Денисович! — учительница положила трубку. Миша смотрел на неё с испуганными глазами и растрёпанными волосами. — Ну, и что ты так убиваешься? — Миша молчал. Он понимал, что слов больше не требуется. Тёплые весенние лучи солнца приятно ласкали кожу. Миша шёл через парк вприпрыжку, напевая себе под нос весёлую песенку. Игривый ветерок растрепал его пшеничные волосы. Людей в округе не было. Миша наслаждался единством с природой. Лишь рёв моторов нарушал гармонию. Мальчик старался обращать внимание только на шелестение листвы и пение птиц. На дворе стоял поздний апрель. Некоторые цветы уже вылезали из своих убежищ и радовали глаз яркими красками. Немного устав, Миша присел на скамейку и закрыл глаза, вспоминая текст следующей песни. Ваня ходил по комнате взад-вперёд и ругался матом на всё подряд. По телевизору рядились новости как дальше жить. Достали. Он зажёг сигарету и затянулся. Развалившись на старом диване, Ваня бросил взгляд на грязные тарелки, лежащие на столе. Жена уже долго не появлялась дома. Ушла и ни единой весточки. — И к чёрту! — рассуждал он вслух. — На кой мне эта заноза? — Ваня шмыгнул носом. Голова гудела от вчерашней попойки. Он взял со стола бутылку пива и сделал большой глоток. — Вот придёт этот малой, я ему такого ремня всыплю, не поздоровится! Посмотрим, как он после запоёт. Я ли его не воспитывал?! — прорычал Ваня и ударил кулаком стену позади себя. Расползлась небольшая трещина. — Тьфу ты! Потом разберусь как-нибудь. — Положу в карман себе я солнечный фонарик, выкрою из неба голубые паруса. А из облаков себе я сделаю кораблик и умчусь куда-нибудь, куда глядят глаза! — пел Миша, разглядывая птиц, перепрыгивающих с ветки на ветку. — А из облаков себе сделаю кораблик и умчусь куда-нибудь, куда глядят глаза… — он перевёл взгляд на небо. Над ним проплывали фигуры разнообразных животных и предметов: кошка на столе, черепаха, держащая за руку динозавра, ключ от банки у ног прямоходящей овцы… Вдруг в животе заурчало. — Кажется, мне уже надо идти домой. Надеюсь, что отец не будет так сильно злиться. Обычно, ему всё равно, — фыркнул Миша и двинулся дальше по парку. Он шёл и пинал камешки, загоняя их обратно в траву. Вдруг он раскрыл книгу. Что ты говоришь? Почему я не должен туда идти? Отец хочет избить меня?! Значит, ты видишь меня, верно? То есть и помочь тоже можешь! Скажи, что мне делать? Просто, если я не приду домой, то не поем, не смогу сделать домашку. Стой, погода-ка… А почему ты меня видишь? Я — твоя книга?! То есть, я не живой человек, а всего лишь персонаж? А ты, значит, мой читатель? Бред какой-то, если честно, у меня своя полноценная жизнь! Я не чьё-то дурацкое произведение, не верю. Посмотрим, правду ли ты говоришь. Миша захлопнул книгу и закинул её в портфель. Он протёр глаза, проморгался и огляделся по сторонам. Ни единой живой души. Ты всё ещё слышишь меня? Вот те раз… Выходит, я и правда книга. Слушай, меня начинает пугать то, что ты следишь за всей моей жизнью. Это немножечко ненормально. И раз уж дело зашло так далеко: ты уверен, что никто не следит за тобой? — Явился наконец, мерзавец, — прорычал отец, открывая входную дверь. Миша прошёл в квартиру, опустив глаза в пол. Под пристальным взглядом отца он снял рюкзак, ветровку и ботинки. Как только он поставил их на место, Ваня схватил его за ухо и потянул в свою комнату. — Какого хрена мне звонит учительница? Что надо от меня этой шалаве? — Я н-не сделал домашнюю и к-классную работу и… — Ах ты, тварь! — сквозь зубы оборвал его отец и выдал ему неплохую затрещину. — Сколько можно?! Ты, недоразвитый ребёнок, разве не понимаешь, как сильно подрываешь мой авторитет? Я уже тысячу раз говорил тебе, как надо себя вести! — Прости, пожалуйста! — взмолился Миша. К горлу медленно поднимался ком. — Одного «прости» недостаточно, мерзкое ты отродье! И зачем только родила тебя мать? Никчёмный сын, не умеющий делать банальные вещи! Да лучше бы тебя в помине не было. Встал быстро на колени и моли о прощении, и, быть может, я смилуюсь над тобой. — П-пожалуйста… — из глаз хлынули слёзы неудержимым потоком. Отец взял его за шею и силой поставил на колени. Миша коснулся ладонями дощатого пола, из которого кое-где торчали гвозди. Отец подошёл к шкафу, достал оттуда ремень и встал над сыном. — Проси прощения, ублюдок! — Миша захлёбывался слезами. Он не мог сказать ни слова. — Ну, давай, давай же! — он схватил сына волосатыми руками и силой встряхнул его. — Молчишь? — он выждал долгую паузу. Уличные голоса детей стихли. Казалось, что тиканье настенных часов отбивало ритм сердца Миши. Он обкусал себе губы в кровь. Синяк под глазом от Глеба болел всё сильнее. Кровь в голове сильно пульсировала. Мишу охватило отчаяние, ведь он понимал безвыходность всей ситуации. Прошёл второй десяток секунд, третий, четвёртый… Мише казалось, что сейчас он потеряет сознание. Он молился, чтобы так произошло. У него возникло чувство, что все соседи прислушались к крикам отца со второго этажа. Весь дом замер в ожидании. Миша надеялся, что хоть сейчас кто-нибудь вызовет полицию, что всё закончится. Сейчас он проснётся. — Ложись на диван и снимай брюки. Быстро! — так громко рявкнул отец, что Миша вздрогнул. Мальчик медленно встал на ноги и покорно снял брюки, повесив их на подлокотник дивана. Потом еле-еле подошёл ближе, но Ваня сильно толкнул его. Миша неудачно упал на диван, ударившись носом о подлокотник. Всё его тело сильно дрожало. — Лёг на живот, я сказал! — Мальчик подчинился. Его ноги стали ватными. — Снимай, — прозвучал голос отца сквозь пелену, которая уже легла на глаза Миши. Ему ничего не оставалось делать. Он снял трусы до колен. Отец хлопнул его сначала рукой. Вдруг в дверь раздался спасительный звонок. — Сука! — отец пошёл открывать. Миша, не теряя ни минуты, натянул обратно трусы и забился под стол, прижимая колени к груди. — Здравствуй, Ваня, — послышался голос его мамы из коридора. Искорка надежды блеснула в глазах Миши, но она быстро угасла. Он знал, что ей на него всё равно. — Привет! — весело сказал другой женский голос. Миша сразу его узнал. — Тётя Инна! — он с криками радости, в одной рубашке и носках, бросился её обнимать. — Как я рад, что ты приехала! — И я рада тебя видеть, Мишенька, — она нежно погладила его по волосам. Бегло осмотрев его внешний вид, она кинула грозный взгляд в сторону Вани. — Сестрёнка, тебе чай или кофе? — поинтересовалась мама у Инны. Как же они были похожи! Прекрасные золотые волосы и ясные голубые глаза с искрой жизни. У Инны она сохранялась и по сей день, а вот взгляд мамы всегда был угрюмым и печальным. Она уже не ходила по улицам, гордо расправив плечи, не одевалась в любимые оранжевые свитера и не рисовала пейзажи, сидя в парках. — Зелёный чай с молоком, — сказала тётя, снимая шарф и шляпу. — А теперь покажите мне, где у вас ванна, а то я всё забыла за столько лет. — Не ожидал тебя увидеть, — признался Ваня, пряча ремень за спиной. — Какими ветрами тебя занесло сюда из Белоруссии? — Явно не ради тебя приехала, — съязвила Инна со злобой в глазах, вешая пальто на единственный крючок. — Миша, иди в комнату. Я принесу чай и печенье, — тепло улыбнулась она. — Конечно, тётя Инна! — мальчик убежал в комнату и быстро переоделся в домашнюю одежду. Он почувствовал такое облегчение, будто бы сам ангел спустился к нему с небес. Может, его тётя и правда была ангелом? Эта мысль не покидала его никогда. Нежное, ранимое и светлое существо, которое укроет его от всех бед и страхов этого мира. Она его спасение, его надежда. Миша сел на кровати и стал дожидаться её. — А вот и я! — Инна появилась в дверях с подносом. — Ну, рассказывай, как ты? — она села к нему и поставила поднос на кровать. Её лучезарные глаза источали спокойствие. Оно передалось и Мише. Он смотрел на её лицо, прекрасные короткие волосы, выбритые на виске, и не мог оторвать взгляда. Её руки украшали многочисленные браслеты и фенечки. На шее висели духовные подвески. — Теперь хорошо, — произнёс он, расплываясь в улыбке. Инна обхватила чашку двумя руками и сделала осторожный глоток. — Но, знаешь, всё как обычно. Отец пьёт, изменяет маме, бьёт нас. Мама пропадает на работе, её почти никогда не бывает дома. Она до сих пор обижается на меня. — Почему? — искренне удивилась Инна. — Она говорит, что я виноват в том, что они поссорились пять лет назад. С тех пор, ей на меня плевать, — он говорил эти слова абсолютно равнодушным голосом. — Солнце моё, — она поставила чашку и крепко обняла его. — Я справлюсь… Как-нибудь. — Боже, как я хочу забрать тебя из этого ада! Ещё один повод переехать в Россию. — У тебя как дела? — осторожно перевёл тему Миша. — Я написала парочку книг, отправила в редакцию. Моё творчество процветает! — Я хотел сказать тебе спасибо за то, что воспитала во мне любовь к чтению. Это помогает мне сбегать в другие миры. — Инна горько улыбнулась. — Давай посмотрим вместе фильм, а потом пойдём на ужин? — Да, конечно, с радостью! — они весело проводили время вместе, забывая обо всех заботах, стоящих у дверей. Миша был счастлив. На ужине семья впервые за несколько лет собралась вместе за одним столом. Всем было неуютно, кроме Инны. Для неё такие посиделки не были чем-то необычным. В воздухе висело немое молчание. Никто не произносил ни слова. Создавалось чувство, что кто-то даже пытается тише дышать, или же вообще не задевать вилкой тарелки, чтобы не производить непрошенных звуков. — И часто у вас так? — поинтересовалась Инна, когда они вместе с Мишей вернулись обратно в его комнату. — Мы не ужинаем вместе, — пожал плечами мальчик. — Ой, да, кстати! Я хотел тебе кое-что рассказать, — он полез в школьный портфель и достал оттуда скомканные листки, утащенные с учительского стола. — Смотри, — он протянул их Инне. Она с опаской посмотрела на племянника. — Кто это? — Их зовут зуараги. Я видел одного из них во сне. Он то и прорычал мне своё имя. — Очень… Интересно, — она смотрела на нарисованных карандашом монстров. Все они были разными, но имели одинаковые черты: горб, длинные когти, выпученные глаза, открытый череп и вживлённая в грудь раскрытая книга. Миша забрался к тёте на кровать. — Так тебе снятся кошмары? — Ага, — кивнул мальчик. — Я пью пустырник перед сном, чтобы бороться с ними. Родители не знают. Так вот, — уголки его губ скользнули вверх, — зуараги — это монстры, которые убивают людей. Они перемещаются по разным мирам с помощью книг. Наладив связь с жертвой и втеревшись в доверие, они проникают в её мир и питаются ей. Зуараги путешествуют. Они не останавливаются на одном человеке. Они пожирают всех, кто так или иначе причастен к чтению. — То есть, ты хочешь сказать, что тебя и меня тоже ждёт такая участь? — усмехнулась тётя и потрепала его по голове. — Ты выдумал их, да? — Нет, они реальны! — надул губы Миша. — Они сами явились ко мне. Как ты смеешь такое говорить? — Прости, прости, — Инна выставила перед собой руки. — Расскажи, а откуда они появляются? — Ими становятся люди, которые настолько углубились в чтение, что забыли себя. Поэтому все зуараги разные. — И я тоже могу стать им? — Нет, что ты! — Миша крепко обнял тётю. — Ты хорошая, ты никогда-никогда не станешь убивать людей. — Спасибо, — рассмеялась Инна и обняла его в ответ. — Я тут стихи начал писать… — признался мальчик, немного стесняясь. — И я хотел бы тебе их прочитать. — Конечно, без проблем! Я уже навострила ушки, — Инна правда была искренне заинтересована в творчестве своего племянника. — Что ж… — Миша прочистил горло. — Ну, слушай: В очереди злых безмолвных душ Их лицо покрыто вуалью смерти. В отражении зеркальных луж Они вчетвером сажают на вертел. Черти в безумной, дикой пляске Ревут заупокойные свои песни. Что на этот раз разорвёт связки? Румба, танго, вальс? Правда это чудесно? И вновь часы двенадцать бьют, Из бездны возгласы: «Слабак!» И рядом черти лести льют, Часы идут… Тик-так, тик-так… — Миша в предвкушении смотрел на тётю. Инна застыла с раскрытым ртом. — Я… — лишь смогла вымолвить она. Снова продолжительная пауза. — Стихотворение и правда красивое, но… Боже, что тебя сподвигло это написать?! — Не знаю, — Миша посмотрел на рисунки зуарагов. — Я думаю, что написанное мной — правда. Наверное, так оно и происходит. Нам никуда не деться от своих кошмаров. — Да, ты прав, — Инна начала потихоньку выходить из глубокого шока. — Спасибо, что слушаешь меня. Могу ли я тебе прочитать ещё одно? — тётя перевала взгляд на часы. — Боже мой, уже почти полночь! Вот это мы засиделись, конечно, — она подскочила с кровати. — Я завтра очень рано уезжаю, до утра мне ещё надо доделать отчёт и написать пару рецензий. Мне правда нравится твоё творчество. Я могу взять листок и прочитать позже, если ты не против. — Да, только… — Миша протянул ей стих, тётя тут же взяла его. — Люблю тебя, золотце, — Инна поцеловала его в лоб. — Спи спокойно! — она почти что выбежала из комнаты. — Только оно про суицид… — договорил Миша фразу уже в воздух. Он снова остался один, запертый в четырёх стенах своей комнаты и собственного разума. Первые лучи солнца просачивались сквозь мутные окна. Миша сильно растёр глаза, из-за чего они покраснели. Он совершенно не чувствовал себя отдохнувшим, будто бы всю ночь грузил вагоны с углём. В голове гудело как от колокола, а во рту жутко пересохло. Миша встал и начал тихо собираться, пока родители ещё спали. Проходя мимо гостевой комнаты, он заметил, что Инна уже ушла. Мальчик закусил губу и тяжело вздохнул. Надежда на что-то хорошее испарилась так же быстро, как и появилась. Школьные будни убивали своей серостью. Каждый день одно и то же, из раза в раз. Миша снова шёл по тому же самому коридору, слыша насмешки от Глеба: — Эй, рыба! Как живётся на дне? — он гадко засмеялся. Вдруг в Мише что-то вспыхнуло, его охватила прежде невиданная ярость. — Да пошёл ты, гад! — огрызнулся Миша. — Как же ты меня достал, мелкий ублюдок! — Глеб застыл на месте с раскрытым ртом. Ни одной язвительной шутки не могло сорваться с его острого языка. — Ещё раз пискнешь — денег на лечение не хватит! Я не хотел говорить…. Не хотел, не хотел, не хотел! Что со мной? Боже, что творится?! …?!.. …!.. …. …!???..…!…. …!. …. . ???. ….?!. …?!.П-п-п-о-о-о-м-м-м-о-о-о-г-г-г-и-и-и…!!!..?!.!. …!..?. … ?! … !…. ?!. …!!!.. . .!.. .?! Помогипожалуйстапомогипожалуйстапомоги … .!!!!!!!!!!! …?!.. ?!..…. ??!!!? . …???!!!. Господи, как голова болит, АААААААА!!!!! — Да чтоб Бог тебя проклял, а ангелы отвернулись! — продолжал ругаться Миша, пока вокруг них собиралась толпа. — Тварь ты эдакая!!! — он гордо поднял подбородок и двинулся в класс. Все застыли в немом молчании и смотрели ему вслед. Миша тяжело и часто дышал, закрывая лицо руками. Прозвенел звонок на урок. На одной из перемен ребята как обычно играли в «камень-ножницы-бумага», а девчонки обсуждали мальчишек и новую красивую юбку Катьки-модницы из параллельного класса. Краем уха Миша услышал разговор: — А ты знал, что литературный клуб перенесли на завтра? — спросила Маша. — Правда? — изумился пухленький мальчик по имени Денис. — А что случилось? — вмешался в разговор Миша, до этого стоявший в стороне. — Ну, как же? Сегодня Татьяна Александровна уехала вместе с восьмиклассниками на конкурс, вернётся только завтра. — Она разве единственный учитель русского и литературы в нашей школе? — Я слышала, — начала говорить Маша шёпотом, так что мальчишкам пришлось подойти чуть ближе, — что Маруся Львовна сейчас в декрете, а Светлана Евгеньевна заболела. — Спасибо, не знал, — Миша захотел уйти, но девочка его остановила. — Подожди. Общайся почаще, я даже забыла, что ты с нами в клубе. — В следующий раз напряги мозги, если они у тебя есть, — съязвил он и двинулся к своей парте. У Маши из глаз прыснули слёзы, а Денис стал её успокаивать. Так, успокойся, Миша… Эй, ты! Да, ты, по ту сторону страницы. Ты вообще слышишь меня? Отлично. Да, я знаю, что порчу себе репутацию и ты сильно удивлён моим поведением. Поверь, я не меньше. Такое чувство, будто бы я начинаю сходить с ума… С И У Х Д Т С М О Ь А Доброта должна быть в мире, На работе и в квартире! Ну, а кто не понимает всеобщей доброты В штаны насыпать надо гайки, гвозди и болты, Припечатать к батарее, кипятком плеснуть в лицо, Пока руки не устанут, бить башкой их о крыльцо. Чтобы бошку разорвало на мельчайшие куски… Это всю любви во имя, всё во имя Доброты! Домой Мише идти совершенно не хотелось по понятным причинам. Он сидел во дворе и читал книгу, как вдруг услышал пронзительный женский крик со стороны мусорки. Мальчик сорвался с места, бросив все свои вещи, и побежал на звук. Сначала Миша увидел девушку, у ног которой валялся мусорный мешок. Она с ужасом в глазах смотрела куда-то за баки. Соседи стали выглядывать из окон. Мальчик перевёл взгляд туда же, куда и она, и его словно прошибло током. Он закричал, что есть мочи. Отчаяние, страх, испуг и отвращение смешались в единую бурю эмоций и вырвались наружу истошным криком на всю округу. Всё больше людей стало подходить. Они окружили мусорку и тупо смотрели, не в силах пошевелиться. Кого-то чуть не вырвало. Миша смотрел на разодранное тело сквозь слёзы, льющиеся ручьём. Повсюду валялись ошмётки кожи, почерневшие от гнили, словно рассыпанные лепестки роз. Все баки и асфальт запачкало кровью, которая когда-то била фонтаном. Тошнотворный ком встал у Миши в горле. От женского тела были оторваны голова и одна рука. Оно было растерзанно до неузнаваемости. Кишки вместе с желудком вываливались наружу, под остатками одежды виднелась открытая клетка белоснежных рёбер. Ноги были неестественно вывернуты во обратную сторону. Кое-где сквозь гниющую кожу торчали обломки бедренной и большой берцовой кости. Уцелевшая рука (если её можно назвать таковой) была расплющена чем-то огромным и больше походила на кашу из мышц, застывшей крови и раздробленных костей. Одна из девушек, стоявших рядом с Мишей, упала в обморок и случайно задела ногой один из мусорных баков. Стоящий рядом парень тут же подхватил её на руки и принялся обмахивать. Это немного привело всех остальных в себя, и толпа загалдела: — Да вызовите уже полицию кто-нибудь! Точно! Уведите детей и девушек! Тут не на что смотреть! Идите по домам! Вдруг из-за того самого двинувшегося бака медленно выкатилась оторванная голова. Золотые волосы, заляпанные кровью, и небесные голубые глаза с застывшим ужасом в них. Они видели что-то, что ввергает в шок, что заставляет наскоро вспоминать все молитвы, что не даёт уйти живым. — Инна! Инна-а-а!!! — завопил Миша и дёрнулся в сторону трупа, но чья-то рука его остановила, потянув за плечо обратно. Мальчик беспомощно смотрел в пустую бездну её помертвевших глаз. — Эй, парень, тебе лучше идти домой, — с трудом проговорил эти слова незнакомый мужчина. Послышался приближающийся звук полицейской сирены. Во двор въехали две машины. Служивые разогнали всех людей по домам, и опечатали всю территорию мусорки. Кто-то оттащил бьющегося в истерике Мишу назад, возможно, даже что-то ему кричал, но мальчик его не замечал. Он смотрел на внешнюю стену мусорки, на которой было кровью написано: «Помоги мне!». Очень кривыми, дрожащими буквами так, что послание можно было еле-еле разобрать. Мишу всё же оттянули от проклятого места, и уходя он бросил взгляд на кусты рядом с мусоркой. Там валялась оторванная нетронутая рука, увешанная фенечками, которая зажимала листок в клетку. Он весь был вымочен в крови, после чего засох. Тайны текста на нём навеки утрачены, но не для Миши. — Пойдём, сына, нам здесь делать нечего, — прохрипел Ваня и потащил Мишу домой за шкирку. — Но как же…! — Я позвоню твоей маме, — его голос заметно дрожал, а походка перестала быть такой же уверенной. — Марш домой! — Мальчик, рыдая, побежал вперёд. Отец пришёл несколькими минутами позже и сел на диван перед телевизором, но не включал его. — Тётя Инна! — не успокаивался Миша, надрывая голосовые связки. — Я знаю, она мертва, — рявкнул Ваня и бросил грозный взгляд в сторону сына. — Иди в комнату и не высовывайся. Быстро, я сказал! — он, даже не проверив выполнения приказа, ушёл на кухню и открыл холодильник. Достав бутылку водки, Ваня сильно к ней приложился, глотая содержимое как обычную воду. Миша забежал в комнату и упал лицом в подушку. Силы тут же улетучились, и мальчик сам не заметил, как уснул. Миша подскочил на кровати и резко втянул ноздрями воздух. Кошмары продолжали преследовать его и во снах. Ему приснилось, что его любимая тётя мертва. Послышался звук проворачиваемого ключа в замочной скважине, потом торопливые шаги: — Ваня, у меня новости, — без какого-либо приветствия сообщила мама мальчика. — Я жду тебя на кухне. — Миша тихо приоткрыл дверь в детскую и осторожно выглянул. Мимо него прошёл отец, ничего не замечая вокруг. — Ммм… Да, что? — он был пьян, снова. — Соберись, пожалуйста, хоть раз в своей жизни! — сорвалась мама на крик. — Я была в отделении полиции, и… Чёрт, я не могу так, — Миша услышал тихие всхлипы. — Она… Инна и правда мерт-тва… И знаешь, что сказали эти мусора?! Что её загрызли собаки!.. — она сорвалась на безудержный плач. Значит это был не сон. — Тише, прошу, — Мише показалось, что отец протрезвел. Он что, успокаивает маму? Неужели, кто-то из родственников должен был умереть, чтобы семья восстановилась хоть на время? — Я знаю, как она была дорога тебе. Мы проведём достойные похороны. Миша больше не мог это слушать. Он закрылся в своей комнате, его дыхание дрожало. Это я виноват… На город уже опускались сумерки, мир опять погружался во тьму. А для некоторых людей он оставался таким и при свете дня. Миша забрался на кровать и поджал под себя ноги, уронив на них голову. Он почувствовал в груди неимоверную тяжесть, тянувшую его вниз. На плечи упал камень, и мальчик оказался пригвождённым к кровати. Вокруг него выстроился купол с шипами внутри, всего одно движение в сторону — и Мишу пронзит насквозь. В окно бился мотылёк, прилетевший на свечку, стоявшую на столе. Мальчик пересилил себя и впустил беззащитное создание в комнату. Мотылёк неторопливо пролетел внутрь, сделал несколько кругов по комнате, и только потом подлетел к огню. Он несколько раз приближался к свече, но постоянно отлетал. Миша смотрел на хрупкое творение природы, он хотел ему помочь, ведь видел в нём себя. Такой же слабый и никчёмный, ни на что не способный без посторонней помощи. Но в отличие от меня, у него есть крылья. У него есть свобода. Мотылёк подлетел слишком близко к огню. Её полупрозрачные крылышки опалились, тельце обуглилось, усики сгорели полностью. Он замертво упал на стол. Миша посмотрел в окно и задумался. Почему бы не закончить так же, как этот мотылёк? Конечно, давай продолжай издеваться над собственной тётей! Она умерла из-за меня и только из-за меня. То стихотворение о суициде, она прочла его. Прочла и убила себя!!! Ненавижу ненавижу НЕНАВИЖУ ненавижу нЕнАвИжУ НЕнаВижу НЕНАВИЖУ ненавижу Да почему всё так происходит?! Я не хотел, чтобы она умирала… А на что ты надеялся, малолетний придурок? Что всё будет хорошо?! Ага, как же! Тупой, мелкий, неразумный, мерзкий, противный выродок! Я виноват, мне никогда не искупить свою вину. НИКОГДА! Я НЕНАВИЖУ СЕБЯ! Я Т Н Е Е Л Х П О О Ж А А Т Л У Й С Это всё из-за меня! Лучше сдохнуть, чем так жить. Уйти. Навсегда. Вдруг в дверь постучали, и в комнату вошла мама: — Миш, ты как себя чувствуешь? — она смотрела на сына, сидящего на полу и нервно покачивающегося из стороны в сторону. — С каких это пор тебе интересно моё самочувствие?! — выпалил Миша, с истерией в глазах посмотрев на мать. — Нам всем сейчас не легко, прошу, не говори так. — Мама… — Он сдался. Губы Миши задрожали, и он бросился обнимать её. — Мама… — Я обещаю, что буду с тобой, — она нежно погладила его по голове. — Всё изменится, я изменюсь. Всё будет хорошо, слышишь? Мы начнём новую жизнь, она будет лучше предыдущей. Мы нормально заживём, как семья. — Мама… — лишь мог вымолвить Миша, продолжая крепко её обнимать. Утро начиналось как обычно, за исключением мёртвой тишины, витавшей в квартире. Когда Миша открыл глаза, то увидел, как по краям его взора появилась тёмная кромка, взгляд сильно замутнился. Подойдя к зеркалу, мальчик в ужасе отскочил назад. Его глаза словно почернели, ранее небесные глаза стали тёмно-серыми с проблесками черноты. Миша отшатнулся и ущипнул себя. Это всего лишь страшный сон, который скоро закончится. Мальчик обхватил свои плечи руками и шумно выдохнул. На столе валялась раскрытая книга, через которую он общался с тобой. Хотя, она ему уже была не нужна. Миша снова шёл по школьному коридору, натягивая капюшон как можно ниже. Ему казалось, что на стенах танцуют тени, наблюдающие за ним. Помещение будто бы стало темней. — Эй, обиженный на весь мир! — крикнул Глеб, подбегая к нему. — Чего ты выглядишь, как будто с похорон вернулся? — Миша всхлипнул носом. На кафельный пол упали несколько капель слёз, которые быстро растёрлись подошвами ботинок. — Приходи в литературный клуб, — тихо сказал Миша, подавляя хрипоту. — Что? Чего-чего? В литературный клуб?! Ты сейчас серьёзно? Ты предлагаешь выдающемуся футболисту, капитану школьной команды, победителю на весеннем турнире, прийти почитать книжки? — рассмеялся Глеб, хлопая Мишу по плечу. — Я буду ждать тебя, — сказал Миша и ускорил шаг. Вдруг он сильно закашлялся, закрывая рот рукой. Посмотрев на ладонь, он увидел, как кровь забилась в складки кожи. Миша открыл глаза на половине дороги до дома. Солнце медленно клонилось к горизонту, расплескав красным золотом белый свет. Миша остановился на месте. Его сердце учащённо билось, а в висках пульсировало. Он понял, что всё это время бежал, только не мог понять, почему или от кого. Расскажи мне, что ты видел, что случилось? Ничего не помню. Я же всего лишь книга, вся моя жизнь перед твоими глазами. Что значит, не знаешь?! Ты издеваешься надо мной! Ты такой же, как и все другие, как мои родители и паршивые одноклассники. ТЫ НЕ ЛУЧШЕ, ТЫ ПЛОХОЙ! Не веришь? А хочешь я тебе это докажу? Помнишь того парня, которого ты обидел на днях? Тогда ТЫ сказал парочку обидных фраз в его сторону. А сейчас даже не представляешь, как он может переживать по этому поводу. А твой друг? Почему ТЫ игнорируешь его? Тебе не кажется, что такого обращения заслуживает не ОН, а ТЫ! Я вижу тебя насквозь. Миша толкнул незапертую дверь квартиры. Пахло жжёным парафином и табаком. Мальчик увидел родителей, сидящих вместе перед телевизором. Они не отреагировали на приход сына. Миша уже хотел зайти в свою комнату, как вдруг услышал голос диктора новостей: «Сегодня днём некий маньяк, чья личность остаётся неизвестной, убил одиннадцать детей и двух учителей, у которых проходил дополнительный урок по литературе в подмосковной школе. Их тела нашли жестоко растерзанными, личности некоторых детей до сих пор не удалось установить. На стенах кабинета были найдены кровавые надписи». Кадр на телевизоре переключился, и на экране появилась стена, исписанная хаотичными словами и фразами. «Надписи сделаны тем же почерком, как и при убийстве юной девушки, произошедшем на днях. Точно такие же слова наши судмедэксперты нашли на стенках мусорки, где был найден труп жертвы». Миша забежал в свою комнату и подпёр дверь спиной, закрывая рот руками. Его глаза округлились как пятирублёвые монеты. Всё тело свело судорогой, болью разливаясь по суставам. Мальчик свалился на пол, опираясь руками о доски. Миша смотрел на руки, кожа которых постепенно чернела, пальцы вытягивались в когти. В голове начали мелькать картины. Я НЕ ХОТЕЛ!!!!!!! УМОЛЯЮ, ЭТО НЕ Я! Аргх… Дааааа… Я помню сладкий вкус крови моей восхитительной Инны, он был превосходен! РРРрррааа… Ах, как нежна была её кожа. Браслеты были настолько красивы, что я решил оставить руку целой. Правда, отдельно от тела, АХАХАХАХХАХА!!! Что за дурацкая надпись «Помоги мне!»? Мне не нужна помощь, мне нужна кровь, СВЕЖАЯ кровь. БОЛЬШЕ. Мне нужно больше КРОВИ. Глеб был очень вкусныммммм…. Его маленькая ножка была очень аппетитной! А печень учительницы? Я никогда не забуду восхитительный аромат. Глаза Дениса так легко проскочили по горлу, медленно скатываясь по стенкам вместе с нервами. Бедный Миша… Он пытался дозваться до людей, писал какие-то надписи… Хах, глупый мальчишка. — Боже мой! — кричал мальчик, хватаясь за голову. Его тело начало расти, лицо вытягиваться. Миша чувствовал, как ломаются его кости, рвутся связки, а глаза наполняются кровью и сильно опухают. Кожу неистово жгло, кровь разгонялась до невообразимой скорости. Его окутал ужасный тремор, что он еле стоял на ногах. Грудная клетка разрывалась, обнажая белые кости рёбер. Череп не переставал расширяться, пока кожа не порвалась от натуги. Кость виднелась из-под мелких нечастых волос. Изо рта вырвался злобный рык. — Что я такое? — пробасило существо, стоявшее посредине комнаты. Голос сильно охрип, слова с трудом выталкивались из глубин сознания. Вдруг зуараг почувствовал запах старых страниц. Он принюхался и медленно открыл лапой дверь. Родители Миши сидели над книгами Инны и читали их, отдавая дань уважения юной писательнице. Мать всхлипывала и утирала нос платком, отец тоже не оставался равнодушным. Дверь скрипнула. — Миша, иди тоже к нам, — дрожащим голосом произнесла мама, не отрывая взгляда от книги. — Дааа… — прошипел зуараг, осторожно ступая по полу. Родители резко обернулись в его сторону и вжались в диван. — Сгинь, нечисть! — заорал отец, хватая канделябр с горящими свечами, и принялся размахивать им перед лицом зуарага. МамочкапапочкаянехотелпрошупомогитемнеянеубивалтехдетейямишаямишаямишачтосвамипочемувыменянеузнаётевыдолжнымнеповеритьэтояэтояэтояэтояэтояэтояпомогитепомогитепомогитепрошуумоляюясделаювсёнужеидитекомнеяхочувасобнятьялюблюобнимашкиВЫЛЮБИТЕМЕНЯЗАБОТИТЕСЬПОЧЕМУНЕТЯНЕНАВИЖУВАСТВАРИУРОДЫНЕЛЮДИУЖАСНЫЕРОДИТЕЛИУБИЙЦЫЭТОВЫУБИЛИМЕНЯВЫУБИЛИИННУВЫУБИЛИДЕТЕЙИУЧИТЕЛЕЙПОТОМУЧТОНЕНАВИДИТЕМЕНЯЧТОЯВАМСДЕЛАЛЗНАЧИТТЕПЕРЬЯУБЬЮВАС! Зуараг сорвался с места и налетел сначала на отца, разрывая ткань его плоти на множество частей, после принялся расщеплять волокна мышц и мяса, глотая целые куски. Он ломал кости, словно зубочистки, превращая их в порошок. Вырванные глаза откатились в угол комнаты. Зуараг вырвал лопатку и зачерпнул ею кровь, выпивая из импровизированного кубка. Мать упала в обморок от ужаса в тот момент, как только увидела существо. Зуараг добрался и до неё, вырисовывая на её теле витиеватые кровавые узоры с помощью когтя. Он отгрыз кисти рук, сладко причмокивая, и сложил пальцы в корону. Потом он вырвал сердце и поместил его в клетку пальцев. Это произведение искусства с ещё бьющимся сердцем он поставил на комод. Зуараг осторожно вытащил кости из рук, чтобы не повредить кожу, и жадно начал их обгладывать. Он обмакнул лапу кровью и принялся разрисовывать стены. Ненавижу! Нравится? Уроды Чтоб вы сдохли Как вам моё представление? Удачи на том свете Больше вы не будете надо мной издеваться! Вдруг зуараг замер на месте от внезапной боли в груди. В костную клетку влетела та самая книга, через которую он общался с тобой. Тонкие сгустки тьмы начали неторопливо обволакивать её страницы. Книга была вживлена, путь нанесён на карту. Существо стояло посередине комнаты, утопленной в крови. Внутренние органы были разбросаны повсюду: кишки на люстре, сердце на комоде, печени на столе, глаза подвешены у телевизора, мозг на шкафу. Как думаешь, они получили по заслугам? Меня больше не интересует этот мир. Теперь я иду к тебе. Персонаж здесь ты, а не я. Всё это время ты думал, что читаешь рассказ о жизни мальчика. Почему же тогда ты свято веришь, что никто не читает твою жизнь? Вот увидишь, у тебя много читателей. Ты думаешь, что живёшь, имеешь свободу воли, но глубоко заблуждаешься. Твои слова и действия не больше, чем строчки, нанесённые на бумагу. Каждое твоё действие, следующий шаг уже предрешены. Твоя жизнь может оборваться очень резко, стоит лишь твоему автору об этом пожелать. Он создал тебя от начала до конца. Каждый твой вздох прописан. Живи, пока можешь. Но будь аккуратнее, скоро ты начнёшь замечать, что за тобой следят. Прохожие просто незнакомые люди? Как бы не так, все, кого ты видишь, нужны только лишь для твоего описания. Чтобы читатель лучше понял твой характер. Сколько денег автор сможет выручить за твою книгу? Мне кажется, что предостаточно, стоит лишь читателям увидеть описание твоих постыдных ситуаций. Ты просто строчка на бумаге. Ты никогда не имел свободы. Ты никогда не имел собственных мыслей. У тебя никогда не было друзей или любимых, они даны тебе только для продвижения твоей истории. Они тоже строчки. Помнишь, Миша говорил, что зуараги перемещаются в другие миры с помощью книг. Настал страшный час. Теперь ты — моя книга! Советую тебе начать оглядываться по сторонам…