Братик

- Так, а это у нас кто? Костя! - Что там у тебя? Майский вместо ответа проворчал нечто неразборчивое, после опустился на одно колено. Котов, вздохнув, обошел машину. Он предвкушал горячий душ, ужин, крепкий здоровый сон и длинные, первые за месяц выходные в компании Сереги. Похоже, планы накрылись. У передней пассажирской двери кто-то сидел, Константин включил фонарик. Майский онемел, что случалось с ним не чаще раза в год. Котов не выдержал и сматерился, что случалось ещё реже. ...Густые волосы стоят колом и черны от крови, на одежде нехорошие пятна. Одежда совсем не по сезону: джинсы, кеды, – один серый, другой красный, – и ветровка на голое тело. На лице, руках и груди живого места нет от кровоподтеков и ссадин. Грязные пальцы сжимали какую-то бумажку. Профессиональные рефлексы сработали первыми: Константин сделал несколько снимков. Вспышка выхватила из темноты под машиной серый молодежный рюкзак. На нем пятен почти не было. - Костя... – глухо, протяжно, почти не разжимая губ, произнес парень. В уголке рта лопнул кровавый пузырь. Взгляд молодого человека, впрочем, осмысленнее не стал. - Это уже второй раз, – хмуро сказал Майский. – Ты его знаешь? - Если и знаю, то не узнаю́, – проворчал Котов. – Ладно, поднимай его и к нам, пока Антонова не ушла. - Ну-ка... – Сергей аккуратно забрал у парня бумажку. Это оказалась маленькая фотография-полароид: два парня в обнимку. На обороте неровные буквы. – ФЭС. Написано кровью... Ладно, пошли. Вместе они подняли парня, но ноги его не держали, и Константин едва успел подхватить мальчишку на руки. - Как тебя только ветром не сдувает... Серёг, у меня ключи в кармане, машину закрой. Первым новости принес Тихонов. По кивку Рогозиной он начал без предисловий: - Пострадавший – Котов Вячеслав Сергеевич, 17 лет, первый курс медицинского института. На фото, – он вывел на экран фотографию, изъятую Майским, – он вместе со своим другом Соловьевым Константином Антоновичем, 19 лет, третий курс того же института. Оба в розыске как пропавшие без вести. - Давно? - Неделю, Галина Николаевна. Поехали в Тверскую область к деду Котова, но не добрались, машина Соловьева найдена брошенной на шоссе недалеко от Зеленограда. Следов борьбы нет, но исчез видеорегистратор. Дело утром будет у нас. - Но кому вообще понадобились два студента? – Лисицын отчаянно старался подавить зевоту, в глаза хоть спички вставляй. - Они же не богатые наследники? - Нет, обычные студенты, но… – фото на экране сменилось, и все всем стало понятно. – У ребят был роман, довольно продолжительный и серьезный. Переписки я смотрел мельком, но прямых угроз не нашел. Однако несколько хейт-сообществ гомофобной направленности публиковали их фотографии. - Ясно, – Рогозина переплела нервные пальцы. – Валя, что у тебя? Антонова, только что появившаяся в дверях, покосилась на фотографии, вздохнула и передала Рогозиной папку. - Я отправила его в Склиф. Травмы тяжёлые, но, думаю, жить будет. Сотрясение мозга, внутреннее кровотечение, переломы нескольких ребер, левой лучевой кости и левого запястья, трещина в челюсти, серьезно пострадал правый глаз. Многочисленные повреждения половых органов и особенно анальной области, по всему телу гематомы, ссадины, поверхностные порезы и ожоги от сигарет. Разумеется, сильный шок. Котов поехал с ним. - Изнасилование? – вопрос Майского был риторическим, но Валя кивнула. - Все пробы и анализы я взяла. - Ясно, – Рогозина в своей фирменной манере опустила на стол ладони. – Ваня, ищи везде, где только возможно, я уверена, что причина именно в гомосексуальных отношениях ребят. Оксана, пробы и лаборатория на тебе. - Есть, – за двоих ответила Амелина, и оба головастика тут же испарились. Антонова, и так зная, что ей нужно делать, вышла следом. - Майский, Лисицын – с утра в институт и к родственникам обоих. Опросить, выяснить, все как обычно. Также нужно будет осмотреть место исчезновения, возможно, там не все затоптали. Котов пусть остаётся в больнице. Поездку в Тверскую область в честном поединке "орёл или решка" выиграл Лисицын, и Майский, закончив с Соловьевыми, поехал в Склиф. Он ввалился в холл, принеся облако морозного запаха поздней осени и здоровенный стакан кофе – единственный рецепт, который признавал друг. По серому лицу Котова, нахохлившегося в углу дивана, было ясно, что тот не спал ни минуты. - Доброе утро, – покосившись по сторонам, Сергей бесцеремонно поцеловал Костю в щеку, уколов усами. – Это тебе. - Спасибо, – Котов отстранился от объятий. – Доброе утро. Новости есть? - Немного. Родители Соловьева были в курсе этих отношений, они же и забили тревогу. У Котова кроме деда родственников нет, к нему как раз Лисицын поехал. "ФЭС" на той фотке написано кровью Соловьева. Несколько лет назад мы расследовали похищение его младшего брата. Мальчишку спасли, вот он и запомнил... - Товарищ капитан! – в холле появилась медсестра: как с картинки из детской книжки. – Ваш брат пришел в себя. Котов вскочил как ошпаренный, запнулся, и Сергей придержал друга за локоть. - Брат? – спросил он так, чтобы медсестра не услышала. Котов досадливо мотнул головой. - Чтобы без лишних вопросов. Он тоже Котов и тоже Сергеевич... В гипсе, бинтах и с капельницей Слава Котов выглядел не так жутко, как вечером. Шок, видимо, тоже проходил: на появление офицеров он отреагировал поворотом головы и попыткой сесть. - С ума сошел?! – Константин подлетел, удержал парня в прежнем положении. – Лежи, лежи! Как себя чувствуешь? - Они убили Костю... – тихо сказал парень. Нормально говорить ему не позволяли разбитые губы и зафиксированная челюсть. Зелено-голубой глаз, не закрытый повязкой, смотрел с отчаянием. - Кто, Слава? Кто убил Костю? Кто это с тобой сделал? Если бы Майский не знал Котова лучше всех на свете, он бы ни за что не поверил, что его могучий бас может звучать так ласково и осторожно. - Гаишники, – прошептал Слава. – Нас остановили в... Я не помню! - В Зеленограде, – подсказал Сергей. – Давай вместе вспомним. Вас остановили гаишники, что было дальше? Слава качнул забинтованной головой. - Не помню. Там были трое. Один лейтенант, еще старшина и сержант, кажется... Стройка. И рядом церковь, мы с Костей слышали колокола. - Вряд ли далеко от нас, – практически на ухо Константину шепнул Майский. – Он в таком виде был, первый же полицейский остановил бы. - И много бы он со своими травмами не прошел бы, – согласно кивнул Котов. Очень осторожно опустил ладонь на избитые пальцы не сломанной руки юноши. - Слава, ты уверен, что это сделали гаишники? Абсолютно уверен? - Да. Костю... – он сжал губы, сглотнул, не в силах произнести страшное слово. – Его... прямо жезлом. - Ясно, – было отчётливо слышно, как скрипнул зубами капитан Котов. – Вот что, малыш. Ты тут отдыхай и поправляйся, мы к тебе ещё придем. Будем ловить этих... гаишников. Но тонкие, почти музыкальные пальцы Славы с неожиданной силой сжались на крепком запястье капитана. - Не уходи, – тихо, тише прежнего попросил он. – Ты большой и сильный... С тобой спокойно. Будь ситуация иной, ни Майский, ни Котов не удержались бы от смеха. Сейчас ни один не улыбнулся. Константин осторожно высвободил руку, снова погладил избитые пальцы. Наклонился, поцеловал парня в часть лба, не закрытую бинтами. - Я должен идти, малыш. Обещаю, я скоро приду. Слушайся врачей и выздоравливай скорее. Второй визит Славе Майский и Котов нанесли через три дня. Новостей было немного, сам Слава ничего больше вспомнить не смог, и лечащий врач погнал офицеров из палаты. Котов хмурился, пока шли на парковку, хмурился в машине, хмурился, когда поднимались домой: пешочком на четырнадцатый этаж. Сергей его не трогал, прекрасно понимая состояние друга. У всех бывают такие дела, которые даже после раскрытия долго не дают покоя, которые принимаешь неожиданно близко к очерствевшему следовательскому сердцу. И каждый с подобными эмоциями справлялся на свой лад. Тихонов, например, стресс заедал. Куда только все девалось... Круглов несколько дней по-черному пил. Степан и Оксана не вылезали из спортзала. Шустов брал недельный отпуск и исчезал из Москвы, шатался по заповедным лесам. Некоторые уходили в загулы в лучших традициях русских офицеров: алкоголь, азартные игры, драки и женщины. Сам Майский облегчал душу в музыке. Но как будет Костя справляться с этим, Сергей не знал. На его памяти таких дел у Котова не было. И вместе с понятным волнением майор ощущал любопытство. Вот поднялись, Котов педантично запер дверь... И полной неожиданностью для Майского стали его дальнейшие действия. Костя резко развернул его, прижал спиной к стене и принялся целовать. Пьяные, безумные, беспорядочные поцелуи, непривычно жёсткие для обычно ласкового Кости. "Вот как, значит..." Мысль мелькнула и исчезла – горячие руки Кости сняли с майора куртку, скользнуло по-хозяйски под водолазку. Все шрамы Сергея были умело забиты татуировками, с виду и не заметишь, но Константин знал на ощупь каждый из них. И знал, что именно шрамы были самыми чувствительными участками на теле Майского. Ну, почти. Роняя одежду, точно деревья осенние листья, добрались до ванной. Душ в обычной квартире – так себе прелюдия для двух рослых, мускулистых мужчин, но страсть уже вспыхнула, и обоим было наплевать на тесноту и неудобства. Одно на двоих полотенце-простыня, лунный свет бликует на влажной шелковой коже, играют под нею мышцы, и пальцы оставляют темные следы. На постель, которую они никогда не собирали, Костя упал первым. Упал, рванул майора на себя, едва не вывихнув ему запястье, прижался всем телом. Растрёпанные волосы Майского щекотали лицо и шею, Серёга быстрым жестом откинул их назад, но его безмолвное предложение поменяться местами Котов решительно отклонил. Более внятного приглашения быть не могло, и Майский не стал медлить. Котов рычал, Котов извивался под ним, Котов прижимался теснее некуда и дышал так тихо, что приходилось вслушиваться, Котов больно впивался зубами в руки и плечи Сергея, Котов целовал его так нежно, словно это был последний секс в их жизни. Майский небезосновательно считал, что оргазм начинается в голове. И неожиданная порывистость, почти грубость Кости его... впечатлила. К финалу они всегда приходили вместе. Костя сжался, забился, вцепился в волосы, и Сергея тоже накрыло теплой тяжёлой волной, он застонал прямо в мягкие полные губы. - Сергей!.. – полувыдохом-полустоном, на самом пике, и от этого голоса по затылку Майского пробежали мурашки. Как и всегда... - Костя... – он перевернулся на спину, привлек его к себе, и Котов мягко прижался головой к плечу, заскользил бездумно пальцами по следам от укусов. Сергей смотрел на его задумчивое, уже не такое хмурое лицо, и от нежности сердце билось медленнее и тяжелее обычного. - Ну и что это было? – все же решил он спросить. Котов, не глянув на друга и не отрываясь от поглаживания синяков, качнул головой. - Глупость. - Почему? - Да... – Константин отстранился, сел на постели, упираясь локтями в колени и запустив обе руки в свои жёсткие волосы. – Не знаю, как сказать. - Да ты как есть говори. Не впервой. Котов невесело усмехнулся. - Я о Славке думаю. Вот у нас с тобой был сейчас жёсткий секс. Мы оба не любители, можно расценивать как эксперимент. Было неплохо, но повторять я не хочу. И, Серёг... На сколько мне нужно помножить все, что мне сейчас не понравилось, чтобы понять, что пережил этот мальчик? Против всех ожиданий Сергей улыбнулся, его по-тигриному мягкое движение опрокинуло Котова на спину. Тут же он прижал друга к постели, склонился, заглядывая в глаза. - Ой, дурак!.. – протянул он. – Сказочный идиот. Константин не отказал себе в удовольствии ткнуть Майского под ребра, но тот лишь слегка отстранился от болезненной щекотки. - Объясни дураку, умник! – прошипел Котов. Сергей обнял его крепче. - Во-первых, ты сам хотел и сам все инициировал. Во-вторых, я тебе не незнакомый урод, а вроде как постоянный любовник. Я тебя люблю и вряд ли когда-нибудь захочу... скажем так, сделать тебе нехорошо. Ну и главное. Ты правда не понимаешь, чем секс отличается от изнасилования? Котов закатил глаза, хотел сказать что-то едкое, но Майский без особых затей закрыл ему рот ладонью. - Ты никогда его не поймёшь, если только не залезешь к нему в голову или, не дай Бог, не нарвешься на насильников сам. Да, да, эти насильники будут ещё и самоубийцами, но эмоции ты поймёшь. Сергей отпустил друга, невесомо поцеловал. - И своим иррациональным чувством вины перед Славой за добровольный секс со мной ты никак ему не поможешь. Лучше дай ему понять, что ни с изнасилованием, ни с гибелью любимого человека жизнь не заканчивается. Кому это знать, как не тебе... Константин не ответил. Он снова хмурился, но теперь совсем иначе, уже обдумывая. Слегка улыбнулся, хотел что-то сказать, но ещё на вдохе его оборвал телефонный звонок. - Котов! Слушаю. Выслушал. Бросил краткое мрачное "Понял!", отшвырнул телефон к стене. Зная за собой этот грех, он заблаговременно снабдил мобильник надёжным ударопрочным чехлом. - Найдено тело Константина Соловьева. Именно страшная находка на законсервированном долгострое Минобороны вывела ФЭС на преступников. Всех троих Вячеслав Котов опознал по фото. За вызванный этим нервный срыв Майский получил и от лечащего врача, и от Константина, но дело было сделано. Можно было ехать на задержание. Однако майор не спешил. Он завел мотор, включил печку, подождал, пока Котов бросит на заднее сиденье шапку и проверит кобуру. Котов заметил взгляд. - Что? - На задержание ты не едешь. Круглов запретил. Рогозина свое мнение высказать отказалась, но, думаю, она согласна. Константин уставился на друга очень нехорошо. Оба понимали, что сейчас все зависит от того, насколько успешно, – и бескровно! – он сможет убедить майора нарушить приказ начальства. Котов не знал, что приказ был устным. - А ты? – тихо спросил Константин. - А я не вправе тебя останавливать. Если ты кого-то убьешь голыми руками, как ты умеешь, тебе полегчает, мы оба это знаем. Но я этого не хочу. Проблем для тебя не хочу. Медленная и страшная, похожая на оскал улыбка заиграла на лице Константина Котова. - А я сам никого из них не хочу убивать, – бесцветно и очень спокойно произнес он. – Да, мне бы очень полегчало... Но на зоне эти твари получат гораздо больше удовольствия. Я не настолько милосерден, чтобы лишать их этого. Перевязывать друга, уже не в первый раз спасшего ему жизнь, Майский не доверил никому. Котов имел серьезное подозрение, что Сергей делает это не из чувства благодарности, а ради возможности практически безнаказанно читать ему нотации. Но в этот раз майор помалкивал. Умело вколол обезболивающее, аккуратно извлёк пулю, бережно затянул в бинты плечо. И, не стесняясь головастиков, – дело было в лаборатории, – совершенно недвусмысленно поцеловал. Секунда офигевшей тишины. Потом Оксана засияла самой лучезарной из своих улыбок, Тихонов же пробурчал нечто нечленораздельное и метнул в девушку сложенную самолётиком купюру. - Костя, Сережа, поздравляю! – Амелина ловко поймала самолётик, расправила: пять тысяч. – Спасибо! – это уже ехидно, Ване. Котов сообразил первым, и в Тихонова полетело то, что попалось ему под руку. А именно – свежевынутая из Кости пуля. Ваня увернулся, пуля безвредно отрикошетила от наушников и улетела к нему на стол. Ваня покрутил ее в пальцах, подкинул на ладони. - А можно я ее себе заберу? Заглянувшая через пару минут Антонова застала в лаборатории злого и сильно смущённого Котова, помирающих от смеха Ваню с Оксаной и Майского: тот корчил стене зверские рожи в героических попытках не заржать. Майский настоял на нескольких днях покоя, и в следующий раз к Славе Котову друзья поехали в человеческом виде: отдохнувшие, выспавшиеся и относительно здоровые. Парень понемногу приходил в себя. Большая часть синяков практически сошла, и стало возможно рассмотреть его лицо по-настоящему. Тихонов жутко задолбал Константина подколками насчёт "нового родственника", до того довел, что капитан вызверился на него совершенно неинтеллигентным образом. Но теперь было ясно: шутка продолжится. Потому что мало было одинаковой фамилии и отчества, так ещё и лица обоих Котовых были весьма похожи. Костистые, несколько вытянутые, смуглые, с крупными сильными чертами... Только у Константина волосы темные, жёсткие, остриженные ежиком, а у Славки мягкие золотисто-русые кудри и модная молодежная прическа. Зато губы – просто один в один. Увидев офицеров, Славка улыбнулся, поднял спинку кровати и встретил их в полусидячем положении. - Здравствуйте! - Ну привет! – Константин пожал ему руку, выложил из рюкзака на стол взятые в общежитии конспекты и электронную читалку вместо кипы учебников. – Держи, все как заказывали! - Спасибо! – теперь Славка говорил почти нормальным голосом, губы уже зажили. – Не хочу в универе отстать. - И когда ты успел? – ухмыльнулся Майский капитану, но тот только отмахнулся, и Сергей повернулся к Славке. – Ну как ты здесь, как самочувствие? - Да ничего, – Славка попытался пожать плечами, тут же зашипел от боли в незаживших рёбрах. – Скучно только. - А, да! – Котов спохватился, вытащил из рюкзака новенький телефон и зарядку к нему. – Держи. Труба новая, а начинка твоя, Тихонов все восстановил. Юноша не просто улыбнулся – одарил улыбкой. Константин давным-давно так разучился. - Но… Мой же разбили... - Для Ваньки это семечки! – хмыкнул Сергей. – Познакомишься ещё, поймёшь, о чем я. - Спасибо! – Славка улыбнулся уже смущённо. – Кстати, как вас зовут? А то неловко даже: вы меня спасли, а я имен не знаю... - Ха, а ведь правда! Майор Майский! Сергей Михайлович, но можно просто Серёга. Знакомство скрепили рукопожатием, но капитан не спешил следовать примеру друга. Кусая губу, он напряжённо обдумывал что-то. Вот вздохнул. - Ладно, все равно же не скроешь... Капитан Котов Константин Сергеевич. Костя, если хочешь. Вопреки опасениям, Славка лишь слегка нахмурился, пожимая жёсткую ладонь капитана. - Только можно я полным именем?.. – попросил он. Котов спокойно кивнул: обошлось! На поправку Вячеслав Котов шел стремительно, в полном соответствии с возможностями молодого сильного организма. Правда, без последствий не обошлось: из-за травмы головы была повреждена часть зрительного нерва, и зрение на правом глазу восстановлению практически не подлежало. Славка, впрочем, отнёсся к этому стоически. - Ну и ладно! Я же не хирургом быть собираюсь... - А кем же? – полюбопытствовал Константин. Славка смущённо отвернулся. - Ты не смейся только... Гинекологом. Капитан смеяться и не думал. Он приезжал к Славке при каждой возможности, уже не огрызался на приколы коллег по поводу "братика" и спокойно соглашался с Майским: к мальчишке он действительно прикипел душой. И, разумеется, он согласился сопроводить Славку на похороны. И во время панихиды, и на кладбище Славка держался, хотя, прощаясь с любимым, не смог сказать ни слова. Только опустил в гроб кулон: половину серебряного сердечка. Константин знал, что украшение было парным и что вторая его часть осталась у покойного на груди. ...Уже разъехались родные и друзья, а Славка и капитан Котов все стояли у свежей могилы. Молча. Напрочь замёрзли носы, руки, уши, но до того ли было? Очнулся Славка только в сумерках. Посмотрел на Константина, на небо, по его губам с белыми следами недавних побоев мелькнула печальная улыбка. Котов тоже посмотрел наверх. - Снег... – тихо всхлипнул Славка. Капитан расстегнул куртку, привлек юношу к себе, неловко потрепал волосы. Он не умел толком утешать, но сказать хоть что-то было необходимо. Только вот что?.. Дней через десять после похорон Славка позвонил на удивление радостный – так, что Котов улыбнулся, еще не взяв трубку. - Котов! - Константин! – имя нового друга Славка всегда произносил немного нараспев, что очень умиляло капитана и неизменно забавляло майора Майского. - Да, Слав, слушаю тебя! – благо, слушать мог, всего пару минут назад передал Холодову добытые в очередной помойке улики и направлялся в душ. - С меня весь гипс только что сняли! - Поздравляю, замечательно! – улыбнулся Константин. – Ты там с активностью не усердствуй, не скачи особо! Сегодня постараемся с Серёгой к тебе заехать. - Ой, я тебя отвлекаю? Извини... Давай, я буду ждать! Но когда Котов и Майский приехали, от жизнерадостности Славки и следа не осталось. Он сидел за столом и пытался сосредоточиться на учебнике. Получалось из рук вон плохо – взгляд застывший, поза напряжённая, рука нервно сжимает мобильник. - Привет! – он постарался, чтобы голос прозвучал как обычно, но это у него тоже не вышло. Котов-старший поправил наброшенный на плечи халат, сел напротив и бесцеремонно отключил читалку - Так. Рассказывай. Актером Славка был никудышным, и в его недоумевающий взгляд не поверил бы даже ребенок. Майский слегка хлопнул парня по плечу. - Лучше говори, Слав. Я Костика знаю, он все равно допытается. Славка покосился на Константина не без опаски. Вздохнул. - От меня дед отрекся, – неохотно сообщил он. – Я ему звонил сегодня насчёт суда, он мне сказал, что ему внук-петух не нужен. И чтобы я у него дома не появлялся. - Хорошенькие дела... - Так, – снова сказал капитан. Очень быстро, незаметно для посторонних глаз переглянулся с Майским, тот коротко ему кивнул. – Так. Слав, у тебя есть, где жить? Разумеется, вариант с общежитием не принимается. Я с твоим лечащим врачом говорил, тебя через неделю-полторы должны выписать. Тебе есть, куда идти? Славка пожал плечами. - Только родительская квартира, но я ее сдаю. Ну, чтобы подработки учебе не слишком мешали. А так я в общаге и жил, а на выходных к деду... - Дед твой – пожилой человек старой закалки. Отойдет скоро, – уверенно заявил Сергей. – Ты только сам звонить ему не вздумай. Пусть поволнуется, одиноким себя почувствует... Решит, что ему дороже: единственный родственник или замшелые принципы. Константин согласно кивнул. - А пока у меня поживешь. Так Славка и попал в логово своего названого брата. Он оказался на редкость хорошим соседом: тихим, аккуратным до педантизма. И не чуждым домашней заботе о друзьях-офицерах с чудовищно ненормированным графиком работы. Об отношениях Константина и Сергея он не спрашивал. А они, по молчаливому соглашению, их не особо афишировали. Специально не шифровались, конечно, но и не демонстрировали. Все нежности – за закрытой дверью. Хотя бы чтобы не смущать... Но долго это продолжаться не могло. В последний учебный день перед новогодними каникулами Славка вернулся домой гораздо раньше, чем предполагал. В клуб он так и так не собирался, а на празднике в универе ему испортили настроение. Ушел. Зная, что у друзей первый за две недели выходной, а вечером в гости приедет Шустов, Славка не слишком торопился домой. Пусть оба выспятся по-человечески... Он заехал к однокурснику, вернул конспекты. Навестил квартиросъемщиков. Но к прогулкам декабрьский мороз не располагал, и от променада Славка отказался. Привычку подниматься до квартиры пешком он перенял у Сергея. Медитативное занятие, жаль, не бесконечное… Темно-бордовая дверь, ключи с брелоком-маячком. От этого подарка Константина отказаться было невозможно, Славка даже и не пытался. Теплая, как объятие, тишина дома, знакомые ароматы ненормально крепкого кофе, который пил Котов, и хвойного парфюма майора Майского. Маршрут по квартире уже сложился в беззвучную привычку: ванная – вымыть руки, комната – оставить рюкзак и взять наушники, кухня... Славка замер на пороге, пару секунд не осознавая, что именно видит. Потом, не издав ни звука, стремительно исчез. Похоже, его и не заметили... Он спускался пешком, но медитация не помогала. Сцена на кухне отпечаталась в мозгах, и, несмотря на все попытки не вспоминать, все время возникала перед внутренним взором. ...Длинные, спутанные со сна волосы Сергея, в них вплелись сильные жёсткие пальцы Константина. Цветные татуировки на белой коже и, как контраст, гладкий смуглый торс капитана Котова, лишь в паре мест отмеченный шрамами. Джинсы красиво облегали стройные ноги, широкие ладони Майского танцевали на поясе. И поцелуй, поцелуй такой силы и нежности, какой Славка никогда не видел. Невозможно! Выйдя во двор, юноша с ногами забрался на лавочку. Шапку он забыл и поплотнее спрятался в капюшон. Невозможно, чтобы такие мужчины были геями. Самый отбитый гомофобный гопник не заподозрил бы. А Славка два месяца жил с ними и ни разу ничего не заметил. Как?! А может, не хотел замечать?.. Совсем рядом раздалось оглушительное визгливое тявканье. Слава даже головы не повернул. А может, это разовая акция, типа эксперимента? Они же ни разу не высказались насчёт Славкиной ориентации. Вдруг это простое любопытство? Нет. Слишком уж свободно Константин сидел на коленях Сергея, слишком тесно они прижимались друг к другу, слишком умелыми были их ласки и поцелуи... Так не бывает. Кажется, в кармане звонил мобильник, но Славка не слышал. Шустов, конечно, хорошо знал названного братишку Котова. Ещё в больницу на допрос к нему ездил. И он очень удивился, когда приехал к Серёге и Косте на чай (и пиво) и увидел Славку на скамейке во дворе. В состоянии полнейшей прострации. Обычно очень вежливый, Славка никак не отреагировал на появление Шустова. И испытанное сердце опытного отца подсказало: что-то неладно. - Не зря говорят, что чужих детей не бывает... Вячеслав! Нулевой отклик. Тогда Игорь крепко потряс парня за воротник. - Да очнись ты! Помогло – юноша несколько раз моргнул, перевел взгляд на Шустова. - Здрасьте, дядя Игорь, – заторможено, не вполне внятно произнес он. - Здрасьте, здрасьте! В дом. Живо, губы синие уже!.. Славка рассеянно кивнул, но насест свой не покинул. Шустов чертыхнулся, снова сгреб его за ворот куртки. - Пошли, нечего тут мёрзнуть. В тепле все расскажешь. Сейчас чаем горячим отогреешься – и расскажешь, как миленький... Дурацкую выматывающую ходьбу по лестницам Игорь не любил. Зачем, если новенький лифт может в минуту доставить обоих куда надо?.. Очень скоро Шустов впечатал кнопку звонка в корпус, и бордовая дверь открылась через несколько секунд. Майский выглядел как обычно. По-домашнему, конечно, но как всегда: хвост, чёрная футболка-безрукавка, свободные штаны. Улыбнулся обоим. - Здоро́во! - Привет! – Игорь пожал хозяевам руки, передал Косте внушительный пакет, в котором звякнуло стекло. – Вы чего это ребенка на улице морозите, горе-опекуны? Недоумение на лице горе-опекуна Сергея было лучшим ответом. Шустов усмехнулся, кивнул на Славку. - Вон, внизу на скамейке целенаправленно замерзал. Случилось чего? - Да вроде нет. Слав... Славка покачал головой, снял куртку и хотел было улизнуть к себе, но его задержал вернувшийся с кухни Константин. - Погоди... – ему, очень привязанному к юноше, хватило секунды, чтобы все понять. – Так. Все на кухню, Серёг, ставь чайник. Пиво будешь? От неожиданности Славка кивнул. Все вместе прошли на кухню, где Котов-старший поставил перед Котовым-младшим бутылку темного, отмахнулся от предложений помочь и одним взглядом разогнал друзей по местам. Сам остался хозяйничать у плиты. Готовил он божественно, хотя и нечасто. - Я так понимаю, мы с Серёгой где-то перед тобой прошляпились, – его неторопливый бас звучал совершенно спокойно. Ни смущения, ни упрека, ни чего-то ещё... Славка настороженно кивнул. Пиво ломило холодом зубы, и тело наконец стало ощущать, как сильно оно замёрзло. - Да, – он поставил бутылку на стол. – Я часов в двенадцать пришел, вы здесь... - Целовались, – все так же спокойно закончил фразу Константин. Щеки Славки вспыхнули обжигающим румянцем. Капитан Котов отложил длинную деревянную ложку, не глядя взял с полки мельницу со специями. – А сбежал-то чего? - Мы же не кусаемся, – добавил Майский. Славка дёрнул плечом. - Не знаю... А вы давно вместе? - Почти три года. Слав, ты внятно можешь сказать, почему ты предпочел уйти, а не поговорить? Некоторое время Славка молчал. - Я не знаю, – повторил он. – Смутился, испугался, мешать не хотел... всего понемногу. А можно мне чай, а? - Замёрз? – хищно фыркнул Сергей. Чайными делами в доме заведовал он, и очень скоро перед Славкой и Игорем задымились кружки. Пахло незнакомыми травами и медом. - Спасибо... Константин. - Да? – капитан не обернулся, продолжая колдовать над плитой. - Ты как-то говорил, что взял меня к себе, чтобы... - Чтобы ты понял, что ни твоя природная ориентация, ни совершенное над тобой преступление не делает тебя изгоем в мужском обществе. Хотя главной причиной было не это. Ну так и что? - Ну... – Славка грел руки о кружку. – Вы – это вы. Вы такие же, как я, хотя я этого и не знал. Презрение и осуждение от вас было бы странным. А вас самих пробуй попрезирай, не говоря уже о том, что вам на это будет пофигу... Но для нормальных людей я… конченный. Друзья переглянулись. - Ну спасибо! – деланно возмутился Майский. – Мы, выходит, уже ненормальные! Шустов, до этого молча цедивший чай, сделал в сторону майора быстрый жест. - Погоди, Серёг, – он перевел взгляд на юношу. – Вячеслав. Я в твоей системе координат подхожу под определение "нормальный"? Не ожидавший такого вопроса Славка на минуту задумался. Потом кивнул. - Да, – голос его прозвучал тихо, но твердо. Сергей улыбнулся, но Шустов остался серьёзен. - За три месяца, что мы знакомы, ты хоть ноту презрения от меня услышал? От Круглова? От Пашки моего? От Кости Лисицына? От Вани Тихонова или от Стёпы? Весь этот неадекват по большей части у тебя в голове. Так что ты совершенно зря заморачиваешься. Да, всякие мудаки есть и, к сожалению, будут, наша встреча тому подтверждение. Но как эти мудаки заканчивают, ты тоже отлично знаешь. Вот поправишься окончательно, ребята тебя защищаться научат. И все будет нормально. Монолог свой Игорь произносил почти в полной тишине, нарушаемой лишь аккуратными действиями Константина. Славка слушал с неослабевающим вниманием, на последних словах улыбнулся. - А по поводу тех, кто тебя оставил, узнав, что ты гей... – негромко добавил Сергей. – На кой жалеть мудаков, добровольно уходящих из твоей жизни? Когда Славка, с трудом прикончив бутылку, ушел спать, Константин сгреб Шустова в охапку. - Спасибо! – с совершенно непередаваемым чувством сказал он. Майский только посмеивался, глядя, как Игорь высвобождается из мощных объятий и поправляет рубашку. – Даже я не сказал бы лучше! Спасибо! - Вот что значит: человек понимает детей! – резюмировал майор. Игорь усмехнулся. - Заведете своих и тоже начнёте понимать. Сами не заметите как. - Ну, до этого далеко ещё! Котов глянул на Майского довольно странно, но слова его никак не прокомментировал. - Страшная всё-таки это штука – внутренняя гомофобия, – задумчиво протянул он. Сергей только кивнул, Шустов оглянулся на дверь, за которой недавно скрылся Славка - Окончательно его, конечно, не сразу отпустит, но со временем все наладится.