Бордо

Белый Лексус заезжает во двор коттеджа, мужчины закрывают за ним ворота. Тэхен выходит с джипа, с кем-то увлечённо разговаривая по телефону и направляясь домой, а Юнги не спеша отходит от окна второго этажа, подходя к туалетному столику в их спальне и выбирая любимый Тэхеном аромат среди многих известных брендов. — Солнце, я дома, — спустя три минуты ожидаемо громко говорит Тэхен и снимает обувь. Он сразу же аккуратно ставит их на полочку, ибо Юнги до ужаса чистюля. Глава молодой семьи проходит дальше и останавливается, замечая выключенный свет во всем доме. Что-то тяжелое пробегается по телу, он хмурит брови, снова кричит имя супруга и тянется к выключателю, как его останавливает любимый голос: — Не включай, Тэ. Тэхену приходится сощуриться, чтобы понять, где его муж и что происходит. — Юнги? Вместо ответа с дорогих колонок негромко льётся музыка, с каждой секундой начиная играть громче, но не настолько, чтобы заставить закрыть уши. Музыка не простая. Она тягучая. А спустя две секунды в доме загораются фонари, создавая тусклый свет, состоящий из красного оттенка, что придаёт интимности. Благодаря ему Тэхен может разглядеть рассыпанные лепестки роз. Приятный полумрак с не менее приятной мелодией и обстановкой становятся ответом на вопросы Тэхена. Настроение значительно поднимается после тяжелого трудового дня. Он улыбается и делает неторопливые шаги вперёд, не снимая пиджак: за него это сделает Юнги. — Выходи, солнце. Хочу увидеть тебя. — Красивая песня, не правда ли? — слышен лишь его голос, а на фоне замедленная версия «Arctic monkeys — I wanna be yours». — Ты красивее, — даже не задумывается Ким. у Юнги едва ли не вырывается «в таком случае мне стоит показаться?», но он вовремя себя останавливает, желая слышать, как муж будет звать его к себе. Пусть зовёт долго, так, чтобы до дрожи в ногах. — Ты меня своей красоты лишаешь. Иди ко мне. Я до ужаса соскучился по тебе. «Ещё» думает Юнги, «скажи обо мне что-нибудь ещё». — Знал бы ты, как мучаешь, — с выдохом произносит Тэхен, — помоги мне, солнце. Иди же сюда. Дай тебя увидеть и обнять. Выходи, душа моя. Я не хочу больше ждать. — Я тоже, — говорит Юнги, спускаясь по лестнице и держась за перила. Тэхен не может оторвать от него глаз. Его муж — магнит. Какой же притягательный, черт возьми. Такой сладкий, такой вкусный, такой красивый, такой его. Юнги не спеша спускается. Он выглядит сногсшибательно, плотоядный взгляд мужа этому подтверждение. Юнги видит, как старший смотрит на его не прикрытые ножки, которые видны из-за разлетающейся прозрачной накидки, и оттого довольно улыбается. У Тэхена на языке вертятся одни только маты, ибо его муж невероятный. Он так хочет пойти, нет, побежать к нему навстречу и впечатать в себя, но пусть Юнги придёт к нему сам. Он ведь добился, чтобы Тэхен звал его целых пять минут, и Тэхен тоже умеет добиваться своего. — Как прошёл твой день? — ступает на последнюю ступеньку и так же неторопливо шагает к мужу. — Знал бы, что дома меня ждёт такое, — последнее слово с особой интонацией, — бросил бы все к чертям и примчался бы пораньше. — Тогда сюрприз бы не удался. Я бы не успел подготовиться, — совсем не спешит и с речью: каждую буковку оттягивает, — для тебя. — Тебе и готовиться не нужно. Самый красивый, идеальный и завораживающий, — Тэхен забывает моргать. Его глаза — слуги Юнги. — Тебе нравится? — омега совсем рядом, кладёт его большие руки на свою талию и смотрит неотрывно, так, что в самую душу. А она ведь без остатка Юнги принадлежит. — Я с ума схожу, — Тэхен прижимает его к себе плотнее, перемещает ладони на ягодицы, сжимает и злится, что красная накидка мешает ощущать всю мягкость юнгиевой кожи. Он целует его шею, балдеет от запаха, от красоты любимого, а осознание того, что Юнги купил одежду, украсил дом, купался в ванной, натирая светлую кожу вкусным гелем для душа, лосьоном, красиво уложил чёрные волосы и подчеркнул свои достоинства с помощью легкого макияжа только для него одного срывает крышу. — Сдерживать себя очень трудно. — Так не сдерживай, — Юнги слегка отстраняется, развязывает пояс на накидке, оголяет плечи, с улыбкой наблюдает, как горят огнём глаза напротив, оттого чувствует себя ещё больше желаннее. Каждое его движение пропитано грацией, утонченностью; он не спешит, дразнит своего зверя, хочет довести его к крайней точке, добить своей сексуальностью, что у него получается, судя по тому, как у Кима почти слюни капают на пол. Прозрачная накидка висит на руках, оголяя не все участки груди, но этого хватает, чтобы Тэхен с нетерпением снова притянул его к себе. Увидев лямки, а точнее ремни на Юнги, он взорвался. Портупеи всегда нравились Тэхену. — Ну, Тэ, отпусти, — вырывается из цепких рук омега, — ты все портишь. Я хочу красиво презентовать тебе свой наряд. Неужели не хочешь увидеть его полностью, м? — Хочу, — кусает его за ушко Тэхен, пуская сотни мурашек по телу омеги. — Тогда отпусти. О, и песня подходящая включилась. Юнги чуть отходит, виляет бёдрами под «I put a spell on you — slowed», тянет за кожаные лямки, будто бы хочет снять, потом отпускает, начиная блуждать своими руками по животу, который частично прикрыт ремнями, а альфа чуть ли не скулит от этой картины. Ему становится жарко, его бросает в пот, и в штанах очень тесно. Юнги прекрасно видит эту реакцию и ничуть не жалеет: отшвыривает куда-то в сторону накидку. Тэхен давится воздухом. Он кажется парит в невесомости. Юнги отправляет его в космос, заставляет забывать как надо дышать и стучать сердце быстро-быстро. — Ох, Юнги. Юнги перед ним в кожаных бордовых ремнях. Полностью. Своё начало они берут с плеч, змеей протягиваясь горизонтально от груди и до чуть выше пупка, образуя топ. На бёдрах мужа те же самые ремни только разбавляемые кружевом. Центр покрыт тонким материалом, а элементы на краях выполнены из кожи. Кожано-кружевные трусики сидят на стройной фигуре потрясно. Так, что у Тэхена брюки расходятся по швам из-за возбуждения. — Солнце мое, убиваешь, — речь его сбита: он говорит с паузами, пытаясь прийти в чувства. — Это ещё не все, — хитро улыбается Юнги и разворачивается к нему спиной. На этом моменте Тэхен умирает. А виной тому большой бант на горячо любимой попке. Омега знает, как точно попал в самое сердце мужа стрелой, выпущенной из своего лука, но и на этом не останавливается, покачивая задницей из стороны в сторону в такт музыке. Тянет руки вверх, запрокидывает назад голову и плавно танцует. — Это все для тебя, Тэ. Я весь для тебя. Приди же и возьми своё. Тэхен кидается на него, как бешеное животное. Только вот Юнги нисколько не боится, а целует в ответ не менее напористо. Атмосфера сводит с ума обоих, а желание бьет в виски. Юнги бросил перед ним красную тряпку, и у Тэхена отказали тормоза. Он за мгновенье меняется: громко дышит через ноздри и рычит, больно целуя. Его руки прижимают младшего к себе, не позволяя воздуху гулять между их телами, как будто хищник боится, что отберут его добычу. Второй рукой он сжимает сладкую задницу, губами переходя к вкусно пахнущей шее. — Любишь меня? — откидывает голову назад, открывая больше доступа к своей шее губам Тэхена. — Больше жизни. Больше всего на свете, — он разворачивает Юнги к себе спиной и прижимает к стене, проходясь губами и языком по затылку, задней части шее и плечам, на которых оставляет след, чем на утро омега будет любоваться и довольно улыбаться. Юнги шумно выдыхает и двумя руками держится за стену, млея от сладких ощущений. Тэхен же не перестаёт мять ягодицы, зубами теперь оттягивая ремни на плечах и отпуская их, чтобы они шлепались о кожу Юнги. — Тебе до безумия идёт бордовый. — Только из-за тебя я его надел. Ты знаешь, что я его ненавижу. — Выглядишь шикарно. Смотри, что ты делаешь, — берет ладонь мужа в свою крупную и кладёт на свой пах. Юнги тихонько стонет, как будто трогают его самого, и сжимает член, предвкушая то, какое неземное удовольствие получит. — Так хочу тебя. — Тогда не тормози, Тэхён, — говорит Юнги, и у Тэхена все рычаги опускаются. Он берет его на руки и быстро несёт на второй этаж в их спальню. Дверь в комнату открыта, и Тэхен без лишних движений входит, аккуратно бросив его на кровать размера кинг-сайз. Выбор обоих пал именно на эту, ибо их мысли сошлись в том, что большая кровать нужна для больших дел. Очень больших. Да и Тэхен на ушко прошептал, что именно прочный кинг-сайз сможет выдержать его силу, когда тот будет любить Юнги. Ким наваливается сверху и сдирает ремни, оставляя только трусики. Альфа переворачивает его на живот, заставляя выпячить попку, и любуется ею сначала глазами, а потом губами. Кожа такая мягкая, сладкая, как мёд. Он смыкает челюсти на краешке, собираясь потянуть вниз, как его останавливает громко и часто дышащий Юнги. — Я хочу фоточки. У нас нет ни одной такой фотки. — Будут тебе фото, но может снимешь с меня эту ткань? — указывает на пиджак, которого Юнги всегда снимает с него. Даже, когда муж приходит домой без намёка на соитие. Это действие омега сам превратил в привычку, обязанность и традицию. — Нет, я хочу, чтобы ты был полностью одет, это меня возбуждает, — хихикает он, берет телефон в руки и смотрит на альфу, — иди сюда. Сфоткаемся в зеркальном отражении. Ты возьми в руки сотку, а я повернусь спиной к зеркалу. — Солнце, мы могли бы сделать снимки позже. Видишь, что происходит? — смотрит на сильно выпирающий орган. — Ну блин. — Хорошо, — в считанные секунды подходит к Юнги и направляет камеру смартфона на зеркало. — Только фотай не все лицо полностью. Захвати лишь наши носы и губы, я встану на цыпочки и чуть поверну голову. Ну и про трусики не забудь. Они главные в кадре. Тэхен выпрямляется, одной рукой прижимает к себе супруга за поясницу, не закрывая взор на бордовый бант, а другой фоткает. Юнги двумя руками держится за него, думая, что так красивее да и на цыпочках стоять нелегко. — Все? Тэхен на вопрос не отвечает, лишь резко садится на кровать, дергает на себя омегу, уложив его на свои колени, и сжимает половинку. До Юнги не сразу доходит, что муж делает снимки. Он довольно улыбается. Такие фото тоже нужны. — Можно считать фотосессию завершённой? — кидает в сторону телефон Ким. — Да. Иди сюда, — и срывает с крепкого тела альфы пиджак, следом и рубашку, после чего облизывается, — а, нет. Я хочу ещё фоток с таким сильным телом, — откровенно кайфует с накаченной груди, бицепсов и ярко выраженного пресса. — Нет, солнце, — валит его на постель, тут же обездвижив. — Тэ, блин, последнее фото на сегодня. Ну пожалуйста. — Я делаю ошибку, балуя тебя. — Зато я очень сильно тебя люблю, — чмокает в нос его омега и обратно тянется к телефону, — хочешь, ты можешь сам выбрать позу для фотографии. — Тогда и время я выберу сам, — альфа и вставить слово любимому не дает, притянув его к себе вплотную и сдернув полюбившиеся трусики. — И когда же оно настанет? — возмущается Юнги, но стягивать с Тэхена одежду не перестаёт. — Настанет, — он смотрит ему в глаза, челка попадает на юнгиев лоб, помогает супругу снять свои боксеры и, раздвинув очаровательные ножки, входит. Тэхен не торопится, он даже на половину не проникает, следя за тем, чтобы омеге не было больно. Юнги приоткрывает рот, прикрывает глаза, крепко держится за сильные руки и просит войти глубже. Ким желание выполняет, тихо выдохнув от приятного чувства. — Можешь двигаться, Тэ. Я хочу, чтобы сегодня ты не жалел меня. Люби меня этой ночью так, чтобы я забыл свое имя, чтобы улетел в безгранное пространство Вселенной. И кто такой Тэхен, чтобы не исполнить его желание? Он распределяет вес на логти, кусает его шею и переходит на быстрый ритм, тот, от которого приятно тянет внизу живота. Парень тихонечко постанывает и хаотично шарит ладонями по широкой спине, сцепляя ноги на пояснице. Ему хорошо. Правда хорошо. Тэхенов орган раскрывает стеночки и касается чувствительной точки, даря неописуемые ощущение, а его горячее дыхание, которым он обдает ушко, язык и зубы, не перестающие исследовать шею, губы, что приоткрываются для произношения слов любви уносят его далеко-далеко. Их первая близость была наполнена заботой, любовью и трепетом, которыми обдаривал альфа. Сейчас ничего не поменялось. Тэхен думает об удовольствии супруга больше, чем о своем, а Юнги без остатка отдает всего себя: и сердце, и душу. Они шепчат о том, как любят, но порой и слов совсем не надо. Достаточно взглянуть в глаза: в них живет любовь. Они не врут. Тэхен мощным напором вдалбливается в него, переходя с шеи на губы и обратно, сжимает бедра, гладит ноги, совсем не жалеет, как и просил любимый, оттого и оба сходят с ума. Ким порыкивает, хрипит, Юнги же сладко стонет тому в губы. Внизу все так же играет особая музыка, добавляя шарма. Сладкая истома собирается в кончиках пальцев ног, приятно жгет, подбирается выше к бедрам, а потом еще выше и выше, заставляя хотеть быстрее достичь сумасшедшего наслаждения, как Тэхен выходит и переворачивает его. Юнги реагирует незамедлительно, грудью касается постели, поднимает задницу к верху и ждет. Тэхен долго ждать не заставляет, поддерживая быстрый темп. Эта поза нравится омеге больше: ощущается по-другому и более острее, но минус в том, что они не могут смотреть друг на друга. Однако в этом есть и своя особенность — они слепы, но видят друг друга через касания, доверяют. Одна рука Тэхена, держащая за талию Юнги, исчезает, а спустя несколько секунд раздается звук щелчка камеры. — Боже, Тэ, — хрипит парень, представляя получившийся снимок. Он и думать нормально не может из-за распирающего члена, отвлекаясь на ощущения и собственные стоны. Тэхен его мастерски жарит. Он вытягивает руки вперед, в них же прячет лицо, что-то мычит, качает головой из стороны в сторону, резко вскрикивает и дергается, приподнимаясь, когда муж особенно попадает по комочку. Пот стекает с висков, а слюна со рта. — Фотки должны получиться хорошими, — в перерывах между хрипами говорит Тэхен, полностью уверенный в качественной камере смартфона, и закидывает телефон куда-то, наверное, под кровать. Фотосессия точно завершена. Он наваливается на спину омеги, целует ее, успевает покусать, берет его руки в свои, тянет на себя, отчего младший выгибается, и продолжает сильные толчки. — Тэ… Тэ, не могу уже, — шепчет мокрый Юнги, у которого часто закатываются глаза. Перед ними все плывет. Пик вот-вот накроет, скорее хочется его ощутить по полной, поэтому парень тянется, чтобы прикоснуться к себе. — Нельзя, солнце, — обрывает его супруг, дыша не менее тяжело. Он двигается ещё сильнее и быстрее. — Ох, Тэхен, — охает, не зная куда деть себя. Он готов с ума сойти от этих затапливающих ощущений, что ему дарит любимый человек. Юнги протяжно стонет и в следующую секунду улетает, распахнув крылья. Дышит так часто и так громко, пока Тэхен, купающийся в озере высшего наслаждения, совершает последние толчки. — Иди ко мне, — Юнги, уже лежащий на спине, зовёт лечь мужа на его грудь, что Тэхен охотно делает. Они лежат какое-то время молча, отдыхая и приводя себя в порядок. Юнги весь взмокший, помятый, чего не скажешь о Тэхене. Тот, кажется, и не устал. — Знаешь, я все-таки послушаюсь тебя и назначу моего мелкого директором. — Правильно. Он твой брат, справится с делами фабрики, да и основной контроль будешь вести ты, как учредитель. Просто меньше будешь находиться на работе. — Ну чего ты не договариваешь? — смеётся Юнги, — так и скажи: будешь больше уделять внимание мне. — Я очень скромный мужчина, не буду сильно хвастаться. — Да-да. — Серьезно, мне нравится, когда ты выспавшийся и довольный. Тебе вообще и работать не надо, золото мое. — Тэхен, скажешь тоже. Я не могу не работать. И фабрику бросить не могу. Я принял это решение только, чтобы больше заботиться о тебе, чего мое производство не может позволить это в полной мере. Но и это не значит, что я буду целыми днями тухнуть дома. — Знаю, солнце. Я против ничего не имею, — целует его в подбородок Тэхен, — давай посмотрим фото. Тэхен несколько минут ищет гаджет и, найдя пропажу, устраивается на кровати, поменявшись с Юнги местами: теперь омега слушает биение сердца любимого. — Нужно добавить черно-белый фильтр, и эта фотка замечательна, — комментирует Юнги, смотря на самый первый снимок, на котором он стоит спиной к камере, а Тэхен в костюме обнимает его за талию. Последний жадно рассматривает получившуюся фотографию, конкретно сладкую попку, и тянет одну руку к ягодицам мужа, поглаживая покрасневшую кожу. — Поставлю ее на обои. — Чего? — почти пищит Юнги. — Ну а что? Плохо, конечно, что лиц совсем не видно. — Не зная тебя, я бы мог просто улыбнуться, думая, что ты шутишь, но я тебя знаю, как самого себя, и то, что ты правда можешь поставить ее на главный экран. Поэтому не смей. Это фото личное, Тэхен. Листай дальше. — А вот эту поставлю на аватар профиля в инстаграмме. На экране фото, где Тэхен с ролексами на запястье сжимает задницу Юнги, украшенную бордовым бантом, пока тот лежит у него на коленях. — Красиво, — говорит младший. Правда красиво. Ему нравится. — Очень. Тэхен листает дальше, и Юнги даже лицом утыкается в грудь спутнику, откровенно смущаясь. Это и неудивительно. Альфа запечатлел этот момент прямо во время процесса соития, когда он был полностью погружён в тело Юнги. — Это фото сделай заглавным компании. Только представь афишу нефтяной компании Ким Тэхена, твоя популярность взлетит до небес, — бурчит ему в грудь Юнги, посмеиваясь. — Ты у меня такой находчивый. Так и сделаю, — целует в макушку мужа и приподнимает, положив его чуть выше, чтобы их глаза оказались на одном уровне. — Ты прекрасен, Юнги. Мое совершенство. — Мой лев. Моя сила, мой защитник. Бесстыжий правда, — улыбается он, целуя в щеку, на которой немного имеется щетина. — Ты тоже. — Интересно благодаря кому я стал таким? Не знаешь случайно? — Хм, — задумывается Тэхен, поднимая глаза вверх, — не знаю даже. Ничего на ум не приходит. Но человек, научивший тебя открываться близкому без стеснения, определенно молодец. Не все любящие открыли свои стороны и забыли про своё смущение при друг друге, что очень важно. По-моему мнению, между двумя сердцами не должно быть места для неловкости и неуверенности. Чтобы искоренить их нужно работать и полностью довериться друг другу. Быть может, я слишком банален, но я считаю, влюблённые для друг друга должны быть как открытая книга. — Я понимаю. Я понял это благодаря тебе. Спасибо, — Юнги мигом становится серьезным и чуть приподнимается, неотрывно смотря мужу в глаза, — я очень рад, что ты есть в моей жизни. Правда. Ты показываешь мир совершенно с другого ракурса, открываешь мне многое, учишь, помогаешь мне расти и духовно. Благодаря тебе я вижу другие тропы, способы, выходы из ситуаций. Ты мне очень важен, Тэ. Я тебя настолько сильно люблю, что и сам иногда боюсь. Я знаю, что выношу тебе мозг, капризничаю и вредничаю, как будто я ребёнок, ты терпишь мой характер, от которого и я не в восторге, сам устаёшь на работе, так ещё и я заваливаю тебя проблемами фабрики. Да, я невыносим, бесспорно вредный и противный, но я до сумасшествия люблю тебя. Только тебя. Так безумно и всем сердцем, — Юнги сейчас искренен как никогда, он говорит со всей душой, поэтому и не запрещает слезам скатываться по щекам. А Тэхен ловит их, стирает пальцами и целует в лоб, поглаживая его по спине. — Мне нравится, когда ты вредничаешь и тем более баловать тебя. Ты мой маленький комочек счастья, ты моя энергия, мой заряд и смысл моей жизни. Я не зря называю тебя солнцем, я говорил это тебе ранее, не устану повторять: ты освещаешь меня, мое окружение и мой мир — он больше не мрачный, понимаешь? Я тобой бесконечно вдохновлён. Я тобой горжусь. Я тобой восхищаюсь. Ты не представляешь насколько мне приятно держать твою руку в своей, вести за собой, идти за тобой, биться ради тебя и дышать. И я люблю тебя, Юнги. Люблю до потери сознания. Ты мне нужен. Без тебя я — не я. Меня сразу же не станет. Прекращу существовать как человек, как личность, — целует в глаз, потом в другой, в кончик влажного носа, в обе щеки, над верхней губой. Делает это не спеша, пока говорит. — Не думай по поводу работы и моей усталости. Я вижу тебя — я отдыхаю, ты ведь знаешь. Ты устаёшь не меньше, но находишь силы, чтобы встретить меня с вкусной едой, хорошим настроением и, как сегодня, с потрясающим подарком, которому нет цены. Ты невероятно силён. А насчёт проблем фабрики, для этого и есть я, чтобы их устранить. С того самого вечера, с нашей первой встречи, когда я гнался за твоей бмв, я уже решил, что буду ограждать тебя от всего, что может тебя расстроить. Поэтому, солнце, то, что ты только что произнёс, пусть больше тебя не тревожит, договорились? — Хорошо, — шмыгает носом парень и зарывается старшему в шею. — Ну же, прекращай плакать, — заботливо проводит по волосам, — все сопли на мне размазал, — и тут же получает несильный шлёпок. — Завтра хочу приготовить запеченную утку. — Ух ты, — правда радуется Тэхен, все также ласково гладя его. — Поэтому приедешь и пообедаешь дома. Я хочу, чтобы ты питался домашней едой. — Понял, принял. — А сейчас спи и видь сны о том, как завтра будешь есть мой шедевр. — Я уже сплю.