Подъём

Опухшие, красные от недосыпа и застоявшихся слёз глаза вперились в одну точку, прямо на антенну соседнего дома. Там сидела ворона и будто тоже смотрела на парня, пристально и изучающе. На балконе было холодно и неуютно, но в квартире курить было не камильфо — дед ругался, так что приходилось довольствоваться сырым промозглым ветром, который периодически подкидывал жёлто-зелёные листья прямо под ноги Влада. Сейчас правда ему хотелось лишь одного: лечь на кровать и никогда в жизни больше не вставать. Но он курил, всё курил, заполнял лёгкие дымом самых дешманских сигарет из местного ларька, чувствуя, как с каждым вдохом тело будто иссыхает и уменьшается. Окурок дотлел, «и обугленный фильтр на пальцах мне оставил ожог», или как там. Влад наконец-то признал своё поражение в игре в гляделки с вороной цвета разлитого по асфальту мазута и устало закрыл глаза. Бычок полетел с балкона под симфонию лающего кашля курильщика. И вдруг снизу послышался громкий удивлённо-возмущённый мат. Влад тут же вышел из полусонного транса и свесился с деревянных перил балкона. А что, интересно же на новых соседей посмотреть, пусть и предполагаемые «они» сейчас наверняка рассержены. Красные безжизненные глаза скользнули по кепке, с которой какой-то рыжий юнец грубо стряхивал пепел вместе с окурком, и тут же встретились с чужими. Глазами. С ярко-голубыми, плещущими злобой глазами. С двумя бесконечными океанами без видимых краёв. — Пидор бля, чё вперился? Ты свой бычок мне на новую кепку кинул! — рыжик показательно махнул кулаком вверх. А Влад тут же умыкнул, молча, но громко хлопнув балконной дверью (издержки самой квартиры, а не нрава: не хлопнешь — не закроется). Где-то там ещё продолжались косноязычные высказывания, связанные с собаками, анальным сексом и пытками, но парню уже было всё равно. Он лишь стоял посреди комнаты и глупо улыбался собственным беспорядочным обрывкам мыслей. Всё же надо поспать. *** — Дядь Вить, ты ж прям надо мной живёшь, не? — невзначай кинул Славка, глотнув пивка. Остальные пацанчики внимания не обратили и продолжили цивильно пьянствовать, а грузный мужчина с проседью в густой бороде лениво отвернулся от такого же кореша и вопросительно взглянул на парня. — Ну и? — под тяжёлым взглядом старого алкаша Слава немного смутился, но всё же продолжил: — А чё за хмырь у тебя на балконе сиги куда попало бросает? Старик чуть призадумался на пару секунд — алкоголь в крови, по всей видимости, мешал думать, но почти сразу ответил. — А, так это Влад, — он хотел уже снова отвернуться к своему другану, но Слава, очевидно, не понял, поэтому пришлось продолжить. — Ну, Влад, сын Машки. Отвянь, малой, а? И он наконец-то продолжил высокодуховную беседу с сидящим рядом бородачом, уже не обращая никакого внимания на юнца. Маша — дочь дядь Вити. По его рассказам, она ещё двадцать лет назад уехала со своим хахалем куда-то на юг России, оставив родителей в старом городе, а после смерти матери так вообще никогда больше и не приезжала. Вот же овца, сама с батей и не пересекается, а как сыночка ему сбагрить, так пожалуйста. Внутри Славы закипала злость. Дядь Витя — он же, ну… Ну, как батя настоящий! Когда в настроении и не бухой, так и на рыбалку с тобой сходит, и душевненько вместе с тобой пивка попьёт, и сиги купит без скандалов, разве что, пожурит в шутку. А тут его так использует родная кровь. Не по-пацански это. Слава тут же твёрдо решил, что поговорит с внучком по понятиям. Номер квартиры он знал, ещё когда под стол пешком ходил, дядь Витя, наверное, против не будет. Надо бы побольше разузнать про этого южного пидорка.