***
От аэропорта до села добирались часа два, но благо на такси. Прелести общественного транспорта решили оставить на потом. И пока Итан общался с водителем на ломаном английском, который не знал ни он, ни таксист, Томас неловко разглядывал пейзажи за окном, стараясь не замечать активных телодвижений Дама и Вик рядом с собой. — Напомните почему на интервью вас по-отдельности хотят рассаживать? — Томас все же осмелился перевести взгляд с окна на парочку. — Потому что у нее руки не контролируются. В прошлый раз, когда Вик слишком близко сидела, все уже ушли, а я продолжил сидеть, потому что встало все, кроме тела. А ты если много вопросов задавать будешь, то тоже встать не сможешь. — Ого, знакомая угроза, — засмеялась Вик, — хоть бы раз выполнил ее. — Тихо, малышка, не заставляй меня затыкать тебе рот, — девушка фыркнула, но замолчала. Когда серые дома сменили, казалось бы, бесконечные поля, усеянные яркими желтыми подсолнухами, Итан тяжело вздохнул и философски изрек: «Красиво, как жизнь… она такова, какова она есть, и больше — никакова». Ясен пень, солнце в голову напекло, к черному то оно лучше притягивается. Томас с Итаном местами поменялись, чтобы теперь блондин ехал на солнечной стороне и на заднем сидении наконец прекратилась возня. Детки стеснялись развлекаться при мамочке. Проехали первое, второе село и вот он, лучик надежды, более-менее крупный город после областного центра. И под разочарованные вздохи они проезжают мимо и его. — А если сейчас счет за такси будет слишком большим, вы, мальчики, расплатитесь натурой? — О, Вик, я могу заплатить натурой, если ты мне вернешь с процентами, — отвечает Дамиано, приобнимая девушку за плечи. — В таком случае зачем нам посредники в виде тебя? — Ты не оставила мне выбора, мы отдадим ему Итана.***
Во дворе небольшого участка с частным домом группу встречали бабушка, родная сестра бабушки Итана, и дедушка, муж ее законный, если брак после пары рюмок самогона является законным. — Ух ты, Итан, а тут и правда село, не обманул, — произнесла Виктория по-итальянски. — Да, Коль, а они и правда пидоры, внучка не обманула, — глубокомысленно изрекла бабушка Таня по-русски. — Она сказала «рокеры». — А это разве не одно и то же? — Не думаю. И тут все собравшиеся осознали одну немаловажную проблему — языковой барьер. Бабушка Таня вызвалась быть переводчиком, так как, по ее же словам, английский в институте знала лучше всех. И после попытки построить диалог, итальянцы решили, что самим выучить русский будет проще. После плотного обеда (другого у бабушки Тани и не бывает), молодых и горячих рокеров отправили на речку, ибо летний душ еще не прогрелся, а свою грязь Рима нам в/на Украину везти не надо. — Ой! — они прошли только две улицы, как на все село раздался крик Виктории. Парни обернулись, ожидая увидеть как минимум огромную змею, пожирающую несчастную девушку, но Виктория стояла целая и невредимая. А вот ее босоножки от какого-то известного бренда явно не пережили встречу с коровьей лепешкой. Чем ближе к самой большой ферме в селе, тем сильнее у незакалённых итальянцев возникало желание закрыть нос и не дышать после никогда. За огромными воротами виднелся трактор, сеновал, коровник и свинарник, а по двору бегали куры. — Ну что, ребят, пойдем на встречу с фанатами? — Закройся, Дами. — Да что не так-то? Они такие же громкие. — Оказывается это село может быть еще более… сельским. — Ну да, раньше у бабушки Татьяны тоже свое хозяйство было, — Итан в задумчивости засмотрелся на животных в хлеве. — Коровы? — барабанщик кивает. — И куры? — А ты думал откуда у меня две такие клевые курочки? — Итан! Не обзывай своих сестер, — Виктория, пропустившая часть диалога из-за того, что увлеченно очищала сандалии, несильно ударила парня в плечо и потащила всех дальше, по направлению к речке.***
К возвращению ребят во дворе дома накрыли небольшой круглый стол с цветастой скатертью, которая по количеству цветов могла посоревноваться со всеми нарядами Maneskin. — Итан, я постоянно забываю как зовут того парня с грустными глазами, — бабушка завела внука своей сестры в небольшой коридорчик, заполненный пустыми банками. — Томас его зовут. — Мне не нравится, а я могу называть его Тёма? — Вика, Давид, что вы на погребе сидите? — послышался голос дедушки Коли из-за дома. — Да, можете называть его Тёма, это еще не худший вариант. — Вот и хорошо, тогда забирай друзей с погреба, а я Тимофея позову к столу, — памятью хуже, чем у бабушки, обладал только Дамиано после второй бутылки водки. Вечером пришлось решить еще одну головоломку. Дело в том, что из свободных спальных мест было только два дивана, раскладывающихся в кровати и одна старая развалюха на летней кухне, что когда-то была диваном и которую в данный момент занимали мыши. Викторию, как единственную девочку, положили отдельно, а все ее возражения проигнорировали. Все-таки люди старой закалки, молодежный разврат не поддерживают. И спали трое парней на одном диване. Когда Томас четвертый раз ударил Дамиано во сне, тот попытался перебраться к Виктории, надеясь, что бабушка Таня его не заметит, все-таки ему было дорого то, что бабушка могла отбить, защищая честь девушки. «Вот незадача» — самое приличное, что могло прийти в голову Давида в тот момент. Но пришло только «Ну охуеть теперь». Дверь в комнату Виктории была заперта. Что ж, придется спать с мышами, может наловит парочку для котов на угощение.***
Зеленое полотно леса, а за ним, там, где-то внизу, тоненькая голубая лента речки. Километры огородов, засаженных разнообразными овощами. Фруктовые сады и цветочные клумбы. Сонные крыши домов, из-за которых только начинает вставать солнце, и уставшие кошки, возвращающиеся с ночной охоты с добычей в зубах. Все это видела Виктория с высоты летнего душа, где сидела, опершись спиной на бочку с водой. Как она туда попала? Простой ответ — по приставной лестнице, которую здесь заботливо оставили. Вряд ли для девушки, но ей она пригодилась. Более сложный ответ — в погоне за мобильным интернетом. Виктории срочно надо было выставить в историю свое селфи после пробуждения, но телефон показывал грустную и ничего не обещающую Е, вот и пришлось искать где будет ловить хотя бы на 3G. Не сразу Виктория вспомнила, что обычно загружала подобные фотографии с минимум одежды для того, чтобы позлить одного конкретного человека. Только вот увидеть он их смог только если бы сам залез на этот треклятый душ. Как говорится, вспомнишь… а впрочем лучше было бы не вспоминать. Сначала во дворе послышалась странная возня, а потом покорительница высот увидела и ее источник. Дамиано бегал то в дом, то в летнюю кухню, то в сарай, в лучшем случае в трусах, чаще без, обильно матерясь при этом. Когда любопытство девушки все же победило, и она хотела уже было выдать свое присутствие и завалить Дамиано вопросами, как тот поднял голову на нее и глаза у него стали такими же по размеру, как блюдца, с которых они вчера вечером пили чай. Тут то до Виктории и дошло, что сидела она в том же, в чем и спала. Если быть точнее, в чем мать родила. Встретились два голых одиночества, так сказать. И вроде бы Виктория в более выигрышном положении сейчас. Да, без одежды, но она всегда так спит, этим никого не удивить. Но Дамиано решил, что лучшая защита — это нападение. — Я сохраню в тайне то, что сейчас увидел, если ты не будешь задавать вопросов. — Но мне ведь интересно… — Тсс, Виктория, никаких вопросов. — Да какого черта? — И лестницу сейчас заберу, потом сама с крыши прыгать будешь. — Ладно, вернемся к этому разговору потом.***
— Вик, я не могу накрасить глаза подводкой, мне нужна твоя помощь, — захныкал Томас. — Я под водкой тоже мало что могу. — Дами, ты еще не под водкой и хорошо. — Но собираюсь это исправить. — Вы уверены, что идти на сельскую дискотеку это хорошая идея? — Итан заметно нервничал, заламывая пальцы и бесконечно поправляя воротник черной рубашки. — Конечно, надо же развлекаться как-то в отпуске. Сейчас девочки накрасятся и пойдем.***
— Дами, да встань ты уже наконец, — закричала Виктория в ухо солисту, рискуя лишить его музыкального слуха, которым он так гордится. Дамиано сделал над собой колоссальное усилие, встав на ноги и покачнувшись, прошел пару шагов. А потом опять осел на землю. Итан с Томасом ответили на это лишь новым приступом истерического смеха. Удивительно как по-разному действовал самогон на людей. — Вика, ты такая красивая, когда злишься, — не обращая внимания на парней, пропел Дамиано с земли. — Не называй меня так, идиот, — девушка предприняла еще одну попытку поставить Давида на ноги. Неудача. — А еще очень сексуальная… — Это нормально, что у меня от тебя глаз дергается? — Это дискотека века, — почти нечленораздельно прокричал Томас. Виктория лишь закатила глаза. — Дами, нам надо как-то добраться до дома, иначе виноватой останусь я, а мне это блять не понравится. — Ладно, ладно, моя королева, я понял, — попытка встать. Удача, — Дамиано стоит. И не только Дамиано, — улыбается ей своей самой похотливой улыбкой и двигается в сторону дома. Даже почти ровно.***
— Доброе утро, возбудети, — произнес дедушка Коля, увидев, как Дамиано выползает из комнаты Виктории в ее любимом топике, непонятно зачем натянутом на мужскую грудь. Сама девушка вышла следом, сонно потирая глаза и размазывая по щекам остатки макияжа, который не было сил смыть ночью. — Я еду в город скупаться, можете написать список что вам взять. Спустя всего два часа уже почти протрезвевшим итальянцам выдалась возможность попробовать традиционную еду славян от мала до велика. — Долбаеб, не готово еще, — возмущался Итан, махая упаковкой от продукта перед лицом Томаса. — Похуй, будет аль-денте. — Придурки, это бич-пакет, какое аль-денте, — Виктория сидела с ногами на старом деревянном стуле, который не развалился до сих пор только потому что держался на соплях единорога и молитвах богу. Страна, кстати, держалась на тех же скрепах. — Лучше бы блять помогла, а не командовала, — Дамиано, стоя с крышкой от кастрюли как со щитом, кинул обиженный взгляд на девушку. — Дами, это просто пельмени, сам справишься, — девушка показывает солисту язык. — И вообще мне и тут хорошо сидится, командуется, — поднимает знак мира на двух руках. — Как говорится, Виктория, миру мир, а тебе хуй в рот. — Часто так развлекаетесь? — спрашивает Томас, пытаясь осторожно перевернуть тарелку, которой накрывал мивину, чтобы не пролить весь скопившийся на ней конденсат на себя. — Я тут значит вам помочь всем пытаюсь. Но нет, надо обязательно вставить то, как Дамиано вставляет в меня, — с напускным возмущением произносит Виктория, эмоционально размахивая руками. — А, у вас так все. Я просто думал, что это ты в него что-то… — договорить не успевает, роняет горячую тарелку на ногу Итану. Все-таки выскользнула из рук. Вечер того же дня можно было бы назвать идеальным и даже романтичным. Запах созревающих груш и жженой спирали против комаров. Те же самые комары, против которых эта спираль совершенно не помогала и ночные мотыльки, слетевшиеся на свет небольшого фонаря над крыльцом дома. Томас играет на старой, на слух настроенной гитаре. На ней нет четвертой струны, а в корпусе умерло семейство пауков, но парочку баллад сыграть можно. Идиллию нарушил дедушка Коля с бутылочкой самогона из своих запасов и понеслась. Сначала Итан решил, что для атмосферы им нужен костер. Дрова, запасенные для отопления в холодное время года им брать не разрешили, но монешкины не из тех, кто так просто сдаётся. Любимый Викторией летний душ придется отстраивать заново, но зато горел он красиво. Как говорится, сгорел сарай, гори и хата, а если точнее, то уличный сортир. Неизвестно кто предложил гениальную идею прыгать через костер как в старых славянских традициях, но тушить Томаса, пока тот кричал на весь поселок, что умирать ему рано, было весело. Когда из колонок, подключенных к радио, заиграл медляк, началась передача «в мире животных», эпизод борьбы за самку. В итоге Томас танцевал с Дамиано, что было больше похоже на попытку удержаться друг за друга и не свалиться на землю. Виктория была в паре с бабушкой Таней, ибо только с ней они более-менее подходили друг другу по росту. Ну а Итану соответственно достался бы дедушка Коля, но тот посмотрел на танцующих в обнимку парней и, махнув рукой, отправился в дом спать. Бабушка последовала его примеру, а потом и Вик, рассудив не очень трезвым умом, подумала «лучше стыдно, чем никогда, тем более можно скинуть все на самогон», потащила Дамиано в свою комнату (единственную с дверью во всем доме, что уже само по себе прекрасно). Сам Давид, конечно, знатно охуел от подобных действий девушки. И ладно бы, если бы она это по пьяни, так нет, не выпила же ни рюмки. Но ему, конечно, грех жаловаться. Итан с Томасом, поняв, что остались одни… нет, они не пошли спать, это же скучно. Пока мамочка убиралась во дворе, пряча все ценное от возможного дождя по гаражам да по сараям, гитарист нашел и себе развлечение. Дело в том, что крыша погреба была сделана под очень уж удобным углом, прямо так и манит залезть на нее. И именно на эту самую крышу открывался вид из единственного окна в спальне Виктории. Два плюс два сложить не сложно и вот уже Томасу открывается вид на домашний кинотеатр, так сказать, хоум-видео. Конечно, подсматривать нехорошо, но не пойман — не вор, а если бы парень попытался сейчас с этого погреба уйти, то его бы точно заметили. Томас так и видел в голове картинку Дамиано, бегущего за ним по не самым лучшим сельским дорогам и кричащего «сейчас я тебе задницу надеру». А надирает он отлично, Томас своими глазами видел прямо сейчас.***
— Доброе утро, дедушка Коля. Как спалось? — спрашивает Итан, заходя на кухню и завязывая волосы в пучок. — Спалось бы хорошо, я бы не сидел сейчас тут с кофе. Еще петухи не встали, а я встал. Плохо спалось, Итан, странные звуки всю ночь мешали. — Может, на чердаке бегали мыши? — Хуиши блять. — А на что эти звуки были похожи? — Їбала жаба гадюку, жаба квакала, гадюка плакала! И Итан понял, что Дамиано все-таки добился своего.