***
Жизневский никогда не был особо депрессивным, скорее наоборот. Он всегда был тем самым лучезарным человечком, что постоянно светился и заражал своим смехом всех остальных. Но сейчас что-то в нём сломалось… Хотелось вновь взять несколько бутылок виски или какого-нибудь коньяка, да чтобы покрепче, чтобы забыться наконец. Но так он делал несколько месяцев назад, когда после съемок «Топей» Тиша видит долгожданное сообщение от Ваньки, но оно было не с добрым утром и даже не с объявлением приезда. Нет, всё это было лишь в мечтах Жизневского. Янковский уведомлял о закрытой свадьбе, лишь для самых близких, на которую и был приглашён мужчина. В ответ летит довольно сухое «Поздравляю» и «Спасибо» с несколькими забавными смайликами. В тот день Тихон пошёл покупать новый телефон, так как старый вдребезги сломался о стену. Можно подумать, что мужчина был не рад за друга. Но, нет, это не так, Тиша был просто «счастлив», ведь Пожарская была идеальным вариантом для Вани. Красивая, знаменитая, тот самый сорт для такого как Янковский, «породистая», прям как и он. Жизневскому не достать до таких людей, хоть он и стал знаменит, фанаты облепляют его везде, но валяться ему в ногах знатного общества. Вместе с телефоном в тот вечер появилось несколько бутылок дорого алкоголя, что сменялись уже дешёвым, что пили когда-то с Чеботарёвым они в общаге. Была у Тиши неприятная привычка, если что-то шло не так — напиться. Это напоминало ему случай, когда он снимался в одном из первых фильмов, увидев себя на экране, полностью разочарованный Жизневский шёл покупать дешёвое пойло и напиваться до отключки, чтобы мысли, что роились в голове, сошли на нет. Тогда-то и был такой случай, бутылка сменяла бутылку, а рассудок покрывался туманом алкоголя. Желание написать Ване было слишком большим, но пальцы просто не попадали по клавиатуре, а взгляд плыл. Выходил какой-то бред из букв, что отправлять было просто нельзя, ведь так Янковский вовсе не поймёт, что хочет донести до него герой-любовник. Решением было записать голосовое, но как назло с интернетом что-то случилось, и пьяное бормотание Тиши просто не отправлялось. Но русские просто так не сдаются, поэтому мужчина уже ищет в списках контактов родное «Ванько», чтобы дозвониться. Он плюхается на мягкий диван, удобно на нём расположившись, нажимает пальцем на кнопку вызова. Гудки тянутся так медленно, что появляется желание разбить и этот телефон. Проходит минута и женский голос автоответчика уведомляет Жизневского, что абонент не отвечает. Возможно, причина была в том, что на дворе стояла ночь, и все нормальные люди уже спали. Голова устало ложится на подушку, выпитый алкоголь действует, и герой с разбитым сердцем проваливается в царство Морфея. На утро Тихон будет жалеть и пить таблетки от головной боли, увидит несколько пропущенных от Янковского и перезвонит, не сдержится. Будет искусно врать и отшучиваться, что якобы случайно позвонил. Ванька поверит и начнет лепетать насчет свадьбы, насчет того, как счастлив. А внутри Жизневского что-то будет ломаться, так медленно, но так точно и навсегда. Но на свадьбу он всё же пришел. Та была закрытая: лишь некоторая родня да пара близких друзей. Новая семья не хотела лишних слухов и прессы, поэтому всё сделали втихушку. Тиша, как всегда улыбчивый, пришёл в неудобном для себя костюме. Он, может, и мог бы прийти в пижамных штанах и растянутой футболке, Иван может быть даже оценил бы и посмеялся, но вот семейство Янковских явно были бы не рады. Поэтому Жизневский оттягивает ворот рубашки, что давила, и мило улыбается. Но чувство ненужности на данном мероприятии слишком нависало над мужчиной. Он не такой, все эти сливки общества не для него. Он простой пацан из городка в несколько тысяч, он не видел элитных гимназий, не жил в большущем доме, почти не ездил на море и за границу. Он помогал маме и бегал в ближайший ларёк за жвачками по рублю. У него нет деда, что является одним из величайших актёров. Он не из этого общества. Но улыбка сияет на губах, он слишком любит Ваню, а потому будет стоять тут до самого окончания. Янковский подходит до начала церемонии и, по обыкновению, обнимает друга, утыкаясь ему носом в плечо. Жизневского пробивает как током, но тяжелая рука ложится на спину Ваньки, приобнимая. — Так волнуюсь, ты бы знал. Вроде давно готовился, да и рад безумно, но всё равно… Ты же знаешь как я Диану люблю, — слова режут хуже ножа, Тихон смотрит в эти счастливые горящие глаза, а самому на душе тошно, кошки сгребут. Но улыбка не уходит с лица. Он ухмыляется, пытается выглядеть как можно счастливей. — Знаю, Ванько, знаю, — вновь грустная ухмылка, хочется утопиться в очередном бокале шампанского, что находится в руке. Вот и конец их отношений, всяких отношений, что дружеских, что начинающихся когда-то на площадке «Топей» влюбленных. «Неужели всё, что было, ты так легко забыл, Вань?» — произносится в голове у Жизневского. А ведь когда-то эти руки, что сейчас аккуратно держат талию Пожарской, обнимали шею Тихона. Так аккуратно прижимали к себе, когда сам Ваня дрожал после сцены в речке. Он весь сырой и дрожащий, укутанный в махровое полотенце, прижимается к сухому горячему телу Тиши. А тот руками обхватывает хрупкое тело и целует куда-то в область красивых скул. И ничего больше им не нужно в этом мире. Они вместе, где-то в глухой деревне, живущие в одном вагончике, весёлые и такие родные. Жизневский в очередной раз прикасается к губам Вани, целуя так нежно, будто боясь спугнуть, но не на того напал, Янковский страстно отвечает, кусает чужую губу. Руки тянутся к кудрявым волосам, хватая их и оттягивая назад. Тиша отстраняется и откидывает голову назад, повинуясь действиям партнера. А Ваня, почувствовав власть, лишь прикасается к чужой шее, начиная оставлять яркие засосы вперемешку с укусами; и плевать, что завтра Жизневский будет просить гримёров как-то прикрыть это безобразие. Сейчас всё это совершенно уходило на другой план. — Вань, будешь жалеть же, — срывается с губ Тихона, что аккуратно придерживает мужчину за бёдра, но тот будто не слышит, а лишь продолжает уверенно целовать шею, переходя уже на ключицы и плечи, оставляя мокрые дорожки из поцелуев. Тиша не оттолкнет, лишь ближе к себе прижмёт, Ваня этим нагло пользуется. — Не буду, не переживай, — и правда не жалел, Янковский никогда ни о чем не жалел, а вот Жизневский… Нет, не подумайте, они не переспали, всё ограничилось лишь поцелуями и засосами, а после объятиями и крепким сном друг с другом. После этого случая все было так же хорошо, их отношения продолжили иметь дружескую окраску, только взгляды стали глубже, а объятия дольше и крепче. А вечером в вагончике, оставаясь наедине, Тиша мягко целует друга в шею или в губы, приобнимая за талию, когда они вместе лежат, смотря очередной фильм. Почему-то именно сейчас это воспоминание врезалось в память Жизневского. Все кричат «горько», а Тихон выпивает очередной бокал шампанского и подзывает официанта, спрашивая, нет ли тут чего покрепче.***
Вроде только недавно Тихон отходит от свадьбы, как его огорошили новым известием. Пожарская беременна. Казалось, это бесконечный ад, что строился на чужой любви и семье. Жизневский всё же заходит в одно из зданий, а точнее быть в шаурмечную, что так случайно рекламировал. Весь промокший до нитки, подходит к стойке, за которой стоит приветливый мужчина, что знает Тишу не только по фильмам, да и раньше, тот еще чуть ли не со студенчества бегал к нему за шавухой. — Тихон, как рад тебя видеть! Как жизнь, брат? Тебе как обычно? – произносит мужчина и начинает приготовление ингредиентов, так ловко раскладывая продукты по уже подготовленному лавашу. Тот знал предпочтения клиента, ведь Жизневский был его постоянным клиентом. Поэтому и спрашивать вовсе не надо было. — Как всегда все отлично, сам же знаешь. Популярность бьёт ключом, только вот пока погода подводит, пока до тебя шёл, вон весь промок, как крыса сырой, — шутит в своей привычной манере Тихон, даже сейчас держится, когда пальцы нажимают на значок сердечка внизу фотки уже счастливой семьи с ребёнком. А после те же дрожащие пальцы пишут поздравления молодым маме и папе. Внутри что-то совершенно обрывается, что жить становится тягостно, а в груди вновь что-то неприятно щемит. Тиша рад лишь одному, что Ваня, когда-то его Ваня, теперь по-настоящему счастлив. Не с ним, с Пожарской и сыном, но счастлив же. Ком в горле подступает, а глаза начинает щипать от слез. Нет, он не будет плакать. Мужчина отдает заветный заказ, а Жизневский расплачивается, прикладывая телефон к терминалу, кидает «Спасибо» и «Пока» и выходит из небольшого помещения. Дождь поутих, лишь немного моросил. Есть уже совсем не хотелось, хотелось утопиться в ближайшей луже. Тиша усмехается собственным мыслям. И когда он только стал таким депрессивным? Наверное тогда, когда впервые прикоснулся к чужим холодным, но таким родным губам. Телефон издаёт неприятный и немного раздражающий звук, а на дисплее экрана видно уведомление. Ответ на комментарий и лайк. Как же к черту это всё банально и глупо. Жизневский не сдерживается, и пальцы быстро печатают пару слов, что так застряли в горле у Тиши, что разъедали его лучше всякой кислоты. Хотелось выкрикнуть их, рассказать всему миру, ведь они там внутри, такие значимые и такие желанные. Он так долго сдерживал себя, чтобы не сказать. Но всему приходит конец. Сообщение написано, палец нажимает на значок отправить. Жизневский наконец сказал то, что так долго хотел...«Люблю тебя» А в ответ лишь «Прости».