Дуракам везёт

Цзышу вовсе не считал себя таким уж мрачным и нелюдимым, как о нём говорили. Недоверчив, да, но кто бы не был таковым на его месте? Хотя он и себе того же места не пожелает, не то что другим. С прошлой работы он уволился без громкого скандала, но с волчьим билетом и больше года перебивался случайными заработками, в приличные места его даже на порог не пускали, а резюме бросали прямо в лицо, едва лишь заслышав имя. Цзышу бы, наверное, так и скатился на самое дно, если б чёртов старикан (на самом деле Е Байи был старше его всего на восемь лет, но вёл себя на все девяносто) буквально за шкирку не притащил его на нынешнюю работу, куда как раз требовался хороший программист. Там же Цзышу встретил Бэйюаня, школьного приятеля, который даже спустя время остался хорошим человеком. Чего не скажешь о его любовнике, который в этой же самой организации был заместителем директора. Язвительный и подозрительный гадёныш, едва ли не обнюхавший Цзышу при встрече, но всё-таки со скрипом принявший работу. И если б дело было в подмоченной репутации, Цзышу было бы неприятно, но знакомо, понятно, но это всего лишь из-за того, что Бэйюань, забывшись, назвал его детским прозвищем! После этого шаман, как прозвали У Си, как с цепи сорвался и даже натравил на Цзышу кошку, жившую в его кабинете. Злобная пушистая тварь была мало того, что паскудна характером в хозяина, так ещё и вызывала жесточайшую аллергию и чихание. Шаману по итогу досталось от мягкого Бэйюаня так, что от Цзышу всё-таки отстали (под нестихающий ржач Е Байи) и позволили спокойно работать и практически не контактировать с людьми. Так-то в принципе работа не плохая. Ну босс — ревнивый дурак, ну старый дед плешь проедает и тискается по углам с молодым любовником… … Честно, когда Цзышу впервые это увидел, ему очень захотелось заказать на АлиЭкспресс новые глаза. И не поймёшь, кому из этой парочки задавать вопрос ЧТО ТЫ В НЁМ НАШЁЛ. То ли всё-таки достаточно порядочному, хоть и с тупым чувством юмора деду, который влюбился в ядовитую змею с милой мордашкой… То ли всё-таки этому холёному сопляку со змеиным жалом во всех местах (не то чтобы Цзышу проверял). И что, что мальчишка всего на три года его младше! Никто никогда бы не посмел назвать пацана иначе как гадюкой или скорпионом. Да и имечко подходящее. Конкурентов красивая гадина разделывала в пух и прах, а из партнёров выбивала такие скидки и льготы, что те, рыдая, соглашались на что угодно, хоть последние трусы отдать, лишь бы Се Ван от них отстал. В итоге получалось так, что если Е Байи доведёт тебя до нервного тика своими зудениями и понуканием, прикрываясь почтенным возрастом (какой ещё возраст, дед, тебе тридцать пять!), то его вторая половинка обдерёт вас до нитки, оставив униженными словесно и должными материально к тому же. А ещё в их организации была третья часть треугольника, держащая их бедовую конторку на очень хорошем плаву. Там, где не справлялись (да, и такое бывало!) первые двое (сам был в шоке!), на сцену выходил красавчик из отдела рекламы. Вполне безобидный на первый взгляд. И на второй. И на третий. И на все остальные. Но ещё никто не смел отказывать Вэнь Кэсину. Его улыбке, его обходительности, его манерам. Женщины выстраивались в очередь, чтобы хоть глазком взглянуть на его лицо. Мужчины ненавидели и психовали, пытаясь этих самых женщин приструнить. Куда там. Сами не удерживались и так же покорными овечками, одурманенные изящными жестами и ласковой улыбкой, подписывали всё, что нужно. Вэнь Кэсин же как горячая вода, обжигал жаром, но лился сквозь пальцы, оставляя влажный, быстро остывающий след. И Цзышу, конечно же, угораздило перейти дорогу именно этому самому гаду. Парень попался ему после бессонной ночи, накануне какие-то сволочи решили проверить насколько крепкая у них система безопасности, и Цзышу как проклятый проторчал за компьютером тридцать часов, почти не отлучаясь. А ведь прошёл едва ли месяц, как он устроился! Разумеется, Цзышу был зол. Зол и невнимателен. А потому, спотыкнувшись и облив кого-то полуостывшим кофе, толком не извинился, лишь сверкнул злобным взглядом на небритой и опухшей от недосыпа морде. Этим самым кем-то оказался Вэнь Кэсин. Который решил сделать его жизнь просто невыносимой. Он прикапывался каждый день и по каждой мелочи. Вызнал у Бэйюаня то самое детское прозвище и кроме как «А-Сюй» Цзышу не называл. Тот скрипел зубами, шипел как кошак, которому прищемили драный хвост, обзывал в ответ Кэсина лисицей и пауком, но получал только ещё больше не особенно хорошо замаскированных под льстивые комплименты насмешек. Вот он и вернулся сейчас к тому, к чему всё это в итоге привело. Дед с Се Ваном замутили корпоратив в честь особенно удачной сделки (эту самую удачливость Цзышу оценил по ноликам в премии). Как бы он ни отпирался, всё равно его притащили, едва ли не в одних трусах, завалившись в дом и дав ровно пять минут на сборы. Се Ван тогда присвистнул, оценив хорошую фигуру их программиста. — Вау. Ещё бы брился почаще, вообще красавчик был. А так непонятно, на что он клюнул. Цзышу был сонный и уже на автомате пропустил чужие слова мимо ушей, не заостряя внимания. Поскрёб задумчиво щетину и всё-таки решил побриться. Праздник же. Наверняка будут снимать и фотографировать, а на рабочей хронике он не хочет себя чувствовать ещё большим чучелом, чем обычно. Се Ван присвистнул ещё раз. Длинно и мелодично. Хорошие лёгкие. — Вау. А-Йи, может быть, мне тоже подкачаться? Ты только глянь. Дед от ласкового прозвища распушил перья и расцвёл прямо на глазах. Фу такими быть. — Ван-эр прекрасен таким, какой он есть. Тебе не нужно меняться. Цзышу демонстративно скривился, но промолчал. Когда он отворачивался, то невольно заметил, какое беззащитное и мягкое выражение приняло лицо Се Вана. За спиной послышались звуки поцелуев, и он как раз успел подобрать приличные джинсы и рубашку, отрыв последнюю в куче бесцветных свитшотов. Стоило ему одеться, как его под ручки вывели из дома и запихали в машину. Разумеется он напился. Эй, у него был повод. На самом деле был. Цзышу повис на ком-то в светлых одеждах и по примерной комплекции и длинным волосам (хотя в их организации все были принцессами Рапунцель, в том числе и он сам) опознал Цзин Бэйюаня. И пусть чёртов ревнивец У Си его потом прибьёт, сейчас Цзышу нужен был его друг. Этот самый друг ласково поглаживал его по лопаткам, пока Цзышу, глотая слова, жаловался на предыдущую работу, начальника, которому он только сегодня смог окончательно выплатить повешенный долг, на слишком дружелюбную у них атмосферу, к которой он так и не привык. — По миру, ик! пойдём. Точно по миру. Бэйюань что-то рычал или ворковал, по-разному, в зависимости от ситуации, но в целом был очень мил, слушал его пьяное нытьё и даже не пытался заткнуть. — Настоящий ты друг! Не то что некоторые! Бэйюань вдруг примолк, впервые за те пару лет, что Цзышу с ним работал, вдруг начав почти физически давить тёмной аурой. В их уголке было достаточно тёмно, чтобы слова лились без страха и неловкости, но и рассмотреть лицо напротив можно едва ли. Разве что общие очертания. — Я хотел тебе кое-что сказать, — вдруг заговорил Бэйюань торопливым шёпотом. Цзышу ещё эгоистично не был готов выслушивать о проблемах друга на личном фронте. Нет, он пока не настолько пьян. — Погоди, я тебе самое смешное рассказать не успел, — наигранно хохотнул, снимая последний замок с души. Пожалуйста, пусть он на утро ничего не вспомнит. — Я влюбился. Влюбился в самого красивого и самого гада на свете. У него такая улыбка… Ик… Эх, какая улыбка… какой гад… Вот что я сделал, а? Такая улыбка и такой гад… Бэйюань вдруг примолк, внимательно слушая его бессвязные и грустные бормотания. — Прохода не даёт. А я что, железный? Ходит, улыбается, касается. Играется же, зачем ему я? А я глаз отвести не могу, такой, зараза, красивый… Я и на пьянки не ходил, чтобы его не видеть. Красивый же… — Это… я? — дрожащий шёпот. Цзышу аж протрезвел немного. Он похож на извращенца? — Фу, нет, — хлопнул на ощупь по твёрдому плечу. — Нет, конечно. Это Вэнь Кэсин. Вэнь, мать его, Кэсин. Красивый гадкий гадёныш. С этими его руками и улыбками. А глаза, Бэйюань, ты видел, какие у него глаза? Лисьи, яркие… Вертит передо мной рыжим хвостом, а погладить никогда не дастся… Над ухом раздался какой-то странный звук, похожий на помесь смеха, стона и какого-то даже рычания. Цзышу уже было приподнялся спросить, что случилось, как по глазам ударил свет, и он зашипел как вампир, пытаясь спрятаться в темноту. Добить что ли решили? — Глянь-ка, на нас ругался, а сам! Ну-ка признавайтесь, чем вы тут занимаетесь? Тискаетесь? — раздался полный довольства и ехидства голос Се Вана. Е Байи шикнул на возлюбленного, слегка хлопая по губам, и как-то по-отечески заботливо посмотрел на Цзышу, с середины вечера забившегося с лучшим (единственным) другом в тёмный уголок на уютный диванчик. Погодите-ка, это что это они подумали?! Цзышу замутило. Фу! Психи ненормальные! Всё опошлить могут! … Да и к тому же У Си точно на него порчу наведёт, если Цзышу вдруг хоть подумает о Бэйюане в том самом смысле. И кошку свою адскую натравит. Может быть он не выглядит очень жизнерадостным, но до самоубийцы ему ещё далеко! — Ты что, нет! — Нет? — раздался другой голос. Мягкий, но и в нём пополам с заботой сквозила ласковая насмешка. — А мы думали, что вы наконец-то перестанете ходить вокруг да около. Сколько можно уже? Ребята даже ставки уже перестали делать, все сроки прогорели… — кашлянул смущённо, проговорившись. — А-Син, ты разве не собирался ему признаться? Мы не хотели беспокоить, но вас так долго не было, мы уже запереживали… Мало ли что… Цзышу будто водой холодной окатило. По хребту прокатился табун мурашек и затоптал весь здравый смысл к чертям. Он передёрнул плечами, тряхнул головой как мокрый пёс и выпучился на стоящего над ним Цзин Бэйюаня. В светлых одеждах, с длинными волосами. С лучащимся сытым довольством У Си под боком. И взгляд у этого самого У Си, смотревшего куда-то Цзышу за спину, был каким-то… странным. Не злобным и ехидным. Не мрачным. Каким-то… понимающим? Так, погодите. Почему Бэйюань здесь? А кто же тогда… … Твою мать — твою мать — твою мать!!! Цзышу чуть не рванулся прочь, из бара, из города, из страны, и с планеты вообще, но его крепко удержали цепкие, сильные пальцы. — Брысь, — рыкнули из-за спины, и коллег как ветром сдуло. Только Е Байи показал большой палец, оглянувшись. Пальцы сложились сами собой в ответный жест, обратный по контексту и приличности. Хлопнула дверь. Цзышу замер, раздумывая, не откусить ли опозоривший его язык. Вэнь, мать его, Кэсину на радость. Вроде бы так кончали жизнь самоубийством, чтобы сохранить достоинство? Хотя как от такого умереть можно? Хотя язык прикусишь, крови много натечёт… Его глупые, смурные мысли прервал мягкий, переливающийся голос. — А-Сюй, даже не посмотришь на меня? — Зачем, чтобы увидеть твою ехидную рожу? Смешно тебе? Обхохочешься, ага. — Нет, — ответили твёрдо. — Совсем не смешно. И ответ мой услышать не хочешь? — Пошёл к чёрту, — дёрнулся в крепкой хватке, но без особого азарта. Смысл, и так уже всё выложил. Спалился по полной. Можно посыпать голову пеплом и, минуя все стадии, отправляться на перерождение. Только вот Вэнь Кэсин с его ослиным упрямством и бульдожьей хваткой его хоть из Диюя достанет. Не отстанет же, да? В ответ на его мысли чужие пальцы, не отлипая от кожи, скользнули выше, обхватывая за предплечье и аккуратно поворачивая Цзышу лицом. Взгляд упёрся в чужой воротник. Куда угодно, только бы не смотреть в эти лисьи глаза. И вообще на лицо. Только Цзышу как и прежде, пытаясь не смотреть на что-то одно, забывал, что Вэнь Кэсин был чёртовым совершенством. Какого хрена у него такие красивые ключицы, их можно обсасывать как фруктовый лёд… — А я и хожу к этому самому чёрту каждый день уже пару лет как. Хожу, шёрстку демонстрирую и хвостик, а он всё никак погладить не хочет… Цзышу заметил за собой сразу две вещи — у него загорелось лицо, а ещё пересохло в горле, стоило увидеть, как дёрнулся кадык, когда Вэнь Кэсин сглотнул на окончании фразы. — Не шутишь? — спросил хмуро, не доверяя и не смотря. — А-Сюй такой умный, но такой глупенький, — промурлыкали ласково, цепляя изящными пальцами за подбородок. Облизать хотелось и их. И всего. Цзышу сглотнул. Вэнь Кэсин смотрел в ответ внимательно, с какой-то мягкой и ранимой полуулыбкой. — А-Сюй, — позвал ласково. — Как думаешь, лисичка сможет надеяться на взаимность? Её чёртик ведь так упорно не замечал ухаживаний. — … Я думал, что ты шутишь, — признался и сам почувствовал себя идиотом, вспомнив вдруг и дорогущую клавиатуру к компу, и изящное деревце в горшочке на рабочем столе. И чашки кофе в фирменных стаканчиках из кофейни каждое утро. И много-много прикосновений. К плечам, к волосам, к запястьям. — … Я дурак, да? Вэнь Кэсин рассмеялся и прижался щекой к щеке, шепча на ухо: — Даже если А-Сюй такой глупенький, я всё равно люблю его. Цзышу, вспыхнув лицом ещё больше, поспешил спрятаться. В объятиях Кэсина. Так надёжней всего.