stay with me.

      молния рассекла небо. громыхнуло. несколько раз, меняя тональности, громкость по мере приближения.       в загородном особняке дагбаевых было светло - кажется, здесь редко полностью выключался свет, всегда кто-то работал. но сегодня в покоях хозяина было сумрачно: свет приглушен почти на максимум, занавески зашторены, окна плотно закрыты.       в алтановой комнате душно. он сидит на кровати, растрёпанный, как воробей, в любимом цветастом свитере, и, обхватив колени, пристально смотрит на шторы - за ними окно, за окном - гроза и буря.       загремело опять. громче, ближе. кажется, стены дома задрожали. дрожь передалась алтану. он вздрогнул. мышцы в ногах свело судорогой.       накрывало. сильно. волнами. взрыв. стелла, разлетаясь на куски, накрывает смертельным дождём площадь восстания. огонь. вспышки. больно. окровавленное лицо мамы. крики о помощи. темнота.       дагбаев сильно, до белых мушек, жмурит рубиновые глаза. в ушах стоял белый шум, сердце заходилось в бешеном ритме, а в голове свистел ветер. или это осколки так летят?       он подымается с огромной кровати и меряет комнату быстрыми, чересчур уж нервозными шагами, отчего боль в ногах усиливается. дышать нечем. алтан чувствует, как по спине бежит пот. он падает на кровать. ноги сковало.       сверкнуло. гром.       алтан начал трястись. грудь резво вздымалась, но воздуха будто не было - весь выкачали из комнаты. дверь распахивается в такт с очередным раскатом. он резко принимает сидячее положение, спиной к двери, но устраивая подбородок на острых, трогательных коленках, зарывается пальцами в беспорядочные кудри и на место пустоты и белого шума приходит хоть какое-то осознание реальности. от резкой смены положения, боль вспыхивает вновь, и в каждый старый шрам будто втыкают по десятку игол. жмурится.       грохот. блять. ну, кто же ещё, кто ещё может так бесцеремонно ворваться в мирок алтана дагбаева? даже не постучался!       - чего тебе? - грубо. алтан хмурит брови - это вадик, вадик же ничего никому не скажет.       - ну, как чего? - дверь осторожно, но плотно прикрылась. яркий свет, озаривший комнату алтана на несколько мгновений, скрылся за дверью. - как приличный дракон, охраняю свое золото-богатство. проверяю, как оно тут.       у алтана ком в горле. грубить вадику настроения не было. хотелось, чтобы вадик понимал без слов: просто обнял, приласкал и прочесывал гребешком густые, черные алтановы волосы, как часто делал после секса. тогда разморенный и пышущий жаром алтан ещё больше растекался в крепких татуированных руках и лишь вновь просяще хныкал и всхлипывал, когда в одночасье с гребешком в волосах на шее появлялись тёплые губы вадима.       но сейчас алтан холодился. сидел к дракону спиной, повернуться боялся. да только почему же? алтан думает, что просто не готов содрать корочку с только-только запекшейся ранки. не готов поделиться с драконом своей пронизывающей тело болью, хотя, наверное, хочется.       - проваливай, вадим, - выдавливает из себя дагбаев, когда ноги в очередной раз сводит, и он брезгливо передергивает плечами.       из горла наёмника вырывается странный непрошеный звук. его золотейшество обратилось к нему по имени. значит, все серьёзно, ведь все случаи того, как алтан звал дракона его именем в полной форме, можно было пересчитать на пальцах рук. вадик хмурит брови.       прислушивается. сбитое неровное дыхание алтана. за окном - давала последние аккорды гроза. за дверью - носились люди, стуча подошвой обуви по дорогим паркетам и плиткам.       осматривается. сгорбившаяся фигурка алтана в глупом свитере, который ему так чертовски идёт. под этим свитером - алтан нервозно дёргает плечами. в комнате темно, как в подвале, думает вадим: ни совсем темнотища, ни нормального света. шторы плотно запахнуты. его золотейшество источало спиной самый настоящий мороз - былой искорки в поддразниваниях и колких ответах не было.       вадик делает пару несмелых шагов, звук которых гулким эхом раздаётся у алтана в ушах. дагбаев на пару мгновений перестает дышать. ну, всё. сейчас дракон увидит его стеклянные глаза на мокром месте и уйдёт. и ничего больше не будет. не будет в его жизни горячего вадика, дарящего любовь без оглядки, не будет бесконечно жарких и страстных ночей (и не только ночей), не будет крепких рук на талии и в копне черных волос.       - уходи.       голос дрогнул. алтан дал слабину. слезы быстро нескончаемым потоком бегут по впалым бледным щекам, но дагбаев-младший виду не подаёт. молчит. носом не хлюпает. пытается соскрести с себя остатки сил.       - золотко, давай всё обсудим...       вадим говорит тихо, почти полушёпотом, стараясь не спугнуть своего мальчика. знает, что ступает по минному полю. догадывается, что алтан не хочет, чтобы его таким видели. боится, что с минуты на минуту ему или пустят пулю в лоб, или проткнут брюхо катаной. но всё-таки делает последний шаг. совсем близко подходит к кровати хозяина, а с губ срывается чуть громкое:       - алтан, пожалуйста.       его золотейшество резко оборачивается на дракона и глядит во все глаза. настойчивый потемневший взгляд, плечи напряжены, губы сомкнуты в тонкую полоску. он серьёзно.       вадим старается не показывать своих истинных эмоций, старается держать лицо, чтобы золотце знал, что на него, обыкновенного наёмника, можно положиться. да только вот огромное полыхающее драконье сердце взвыло при виде такого алтана: красные глаза, невысохшие дорожки слез по щекам, искусанные губы. вадик складывает руки за спину и крепко, до дрожи, сжимает кулаки.       вадим клянётся самому себе, что разъебёт всех и каждого, кто посмеет хоть косо взглянуть в сторону алтана.       - можно?       алтану страшно спустя столько времени кому-то довериться. но это же вадик. он знает вадика уже кучу лет, а любит чуть меньше. любит? алтан хмурит брови и шмыгает носом, когда в голове появляется навязчивое слово, которого он так старательно избегал. он снова отворачивается, демонстрируя вадиму ссутулившуюся спину. нет, он никогда ему не скажет.       дагбаев кивает.       дракон скидывает тяжёлые ботинки, на коленках заползает на кровать и усаживается позади своего золотца в позу лотоса. тяжелые руки обхватывают тонкую крепкую талию и тянут к себе ближе. алтан тут же расслабляется, становясь будто тряпичной куклой в крепких руках. опять загремело. мальчишка жмурится, всем телом напрягаясь, на что вадим гладит его плечи, а переходя на мускулистую грудь, поглаживая пряжу свитера, поднимается кончиками пальцев до ярко выраженных ключиц. вадик носом зарывается в смоляные кудри-волны, правой рукой обхватывая алтана поперёк живота, а левой тянется за любимым алтановым гребешком. ухватив шершавыми пальцами маленькую расчёсочку, дракон поудобнее размещает золотко у себя меж бёдер и принимается чесать густую шевелюру.       алтан прикрывает глаза. приятно. спокойно. всё напяржение из тела утекает быстрой рекой.       вадим, хоть и выглядит уж очень устрошающим и грозным, с алтаном всегда был трепетен и нежен. так осторожно касался, словно бы неверное движение - и, пуф, алтан рассеится по ветру золотой стружкой. дракон прочёсывает волосы бурята, откидывает гребешок к другому концу кровати и целует - медленно, тягуче, целомудренно - мальчика в макушку.       алтан чувствует себя мороженым, которое таяло на солнце. он стал мягким, податливым и расслабленным. ноги отпускало. судороги понемногу отступали.       гроза стихает. за окном гулко разносился ветер и непозволительно громко шумела листва. забарабанил тихий дождь.       - ваааад, - зовёт алтан шёпотом, откидываясь на крепкое драконье плечо.       - да, золотко? - вадим не собирался останавливаться в своих нежных прикосновениях-поглаживаниях.       - останься сегодня, - не просит, не спрашивает - приказывает. своим тихим глубоким голосом, не звонким-кричащим как обычно.       - хорошо, - вадим отвечает словно бы на вопрос, словно бы у него был выбор. - ваше золотейшество, - вздох, - останусь.       алтан закрывает глаза. чувствует, как вадик, стараясь совсем свое сокровище не задеть, снимает кожанку. слышит, как она летит на пол. чувствует, как размеренно и глубоко верный наёмник дышит, крепкой грудью упираясь алтану в спину. тепло.       вадим ведёт ладонями-пальцами по плечам дагбаева, ощущая всё ту же мягкую пряжу, опускается до оголённых ладоней. проскальзывает пальцами на внутреннюю сторону - нежно, мягко, бархатно. большие пальцы остаются поглаживать тыльную сторону, скользя по костяшкам, тонким запястьям и редко крашеным ноготкам. дракон снова целует - на этот раз за ухом, опаляя жарким-душным полувздохом. алтан улыбается. хорошо... мурашки по телу бегут-бегут-исчезают.       вадим обеими руками обхватывает своё золото: поперёк груди одной рукой, и другой - поперёк живота. и осторожно - почти трепетно и невесомо - опускает себя с алтаном на пуховые подушки.       алтан сопит. использует левую руку вадика как подушку, а тот и не против. последней мыслью алтана перед окончательным полётом в мир снов становятся слова о том, что "сегодня мне не нужно одеяло - сегодня я сплю под крылом у дракона".       вадик ещё недолго рассматривает полупрофиль золотца, смотрит на расслабленные наконец-то бровки, подрагивающие губы и сам блаженно прикрывает глаза. он думает, что они с алтаном ещё обязательно поговорят, но когда-нибудь позже, когда мальчик будет готов.       последней мыслью вадима перед провалом в разноцветные миры становятся слова о том, что "я буду хранить твой покой бесконечно, ты только спи, золотко, спи".

этой ночью алтан спит спокойно.