Это что получается...

      Эти отношения, как для них, так и для окружающих, всегда казались чем-то невозможным. Один — саркастичный и местами безэмоциональный, из-за чего порой сложно понять, что есть шутка, а что истина. Другой же — фонтан эмоций, яркий мазок кисти на фоне чёрного полотна. Многим и вовсе было непонятно, как эти люди в целом могут общаться друг с другом, что уж говорить о чём-то большем.       Но ровно так же, как спокойное голубое море не могло обходиться без золотисто-пряного берега, так и эти синеющие глаза не могли и дня прожить без взгляда в эти коричные глаза. Одни очи всегда могли найти в других нежность и заботу.       Арсений не сразу понял, что помимо привычной маски саркастичной суки, во взгляде Димы со временем появлялось всё больше и больше тоски. Сложно было сразу осознать, что к чему, ведь Позов был на удивление скрытным человеком, который всё сводил в шутку, лишь бы уйти от истины. Как любой человек, у которого шило в одном месте, Попов сам для себя решил узнать, от чего коллега скрывает истинные эмоции; ему было важно, чтобы Диме было комфортно за работой. Ему было важно, чтобы Позову было комфортно с ним. Уже тогда Арс понял, что испытывает к Диме намного больше чувств чем к своему давнему другу Серёже, и уж тем более намного больше эмоций, чем к молодому и дурному Антону. Это не значило, что Попов их не любит или относится плохо, отнюдь. Это лишь значило, что Позов вызывает в нём совершенно иные, более глубинные чувства.       После съёмок одной из передач Граф вальяжно ввалился в гримёрку к другу и закрыл за собой дверь. Стоит сказать, что Арсений чётко решил сам для себя, что сегодня — именно тот день, в который этот разговор был уместен: Дима лажал и злился в течении всего дня, всё время был несосредоточенным, из-за чего в этот раз было много пересъемок. Дима сидел без очков на стуле, который располагался впритык к туалетному столику: очки были у импровизатора на голове, а руками он лениво потирал переносицу. Он выглядел совершенно спокойно, но было видно, что он сам не в восторге от того, как сегодня прошёл съемочный день. -Что случилось? — еле слышно, с поникшим и охрипшим голосом произнёс Позов, поднимая уставший взгляд на друга.       Арсений, почему-то, растерялся. Они уже давно друг друга знали и не раз оставались один на один. Но в этот раз было что-то не так. В воздухе, помимо лёгкого шлейфа табака, висело напряжение. Не сразу можно было понять, от кого оно исходит: то ли от Арса, который перенервничал, то ли от Димы, который уже хотел закончить этот день поскорее. Нельзя было с уверенностью сказать, сколько прошло времени в гулкой тишине: пару секунд, минут или, что уж мелочиться, несколько часов, но длилось это неимоверно долго. Молчание разрушил Позов: — Арс, ты что-то от меня хотел? — на его лице появилась привычная улыбка. -Я… — Арсений не захотел ещё одного неловкого молчания, так что решил не вставлять неуместную драматичную паузу, как сделал бы это в любой другой момент. — Да.       О, славься же наблюдательность Попова! Он знал, что эта улыбка ещё один признак грусти друга. Он очень хотел верить, что сможет это исправить хорошим разговором. -Дим, я давно хотел с тобой обсудить кое-что — Арсений замялся как девчонка, которая вот-вот признается самому крутому парню в школе, что любит его. — Ты, за несколько месяцев, стал невыносимо грустным. — Попов робко подошёл к коллеге и сел напротив. — Ты всё так же улыбаешься и шутишь, люди, которые тебя не знают, вероятно, даже и не замечают того, что вижу я. Ты стал таким грустным.       Позов опешил. Его раскрыли. Деваться некуда, он буквально прижат к стенке, и сил ему не хватит на то, чтобы оттолкнуть оппонента. Взглянув в глаза обеспокоенного Арсения, Диме стало ещё более тоскливо: он так не хотел расстраивать друга. А ведь все его переживания были именно из-за Арса. -Ты знаешь… — Начал Дима, закатив глаза. — Наверное, стоило давно завести об этом разговор с тобой. Просто каждый раз, возвращаясь к этой глупой мысли, я задаю вопрос: а могу ли я себе это позволить? Достоин ли я этого? -Звучит более чем пугающе. — Арсений улыбнулся, он хотел поддержать друга, от того старался хотя бы визуально выглядеть как уверенный в себе человек. -Вот так ты и всегда. — Позов взял руку коллеги, посмотрел на неё, и легонько, буквально подушечками пальцев, начал массировать его ладонь. Она оказалась неимоверно нежной: такой она и была в воспоминаниях Димы. — Ты выглядишь и действуешь так, что хочется восхищаться тобой без остановки. Ты понял, что мне грустно, и решил разобраться с этим. Мне очень приятно… — Взгляд вновь приковался к бездонно голубым глазам, которые ждали истины. — Я и вправду стал часто грустить. В этом виноват ты. -Что? — Арсений не на шутку испугался. Что могло вызвать столько грусти? Он неуместно шутил — ну так все же знают, что это исключительно юмор! Вёл себя неподобающе? Ну как, нужно же смешить зрителей… -Арс, успокойся. — В голосе Димы появились нотки улыбки. — Просто глядя на тебя мне становиться так тоскливо. Почему-то мне очень хочется, чтобы ты всегда был… рядом.       Мужчины застыли. Они оба поняли, что это — точка невозврата, сейчас решается будущее их взаимоотношений. Мысли парней были туманны: это казалось всё таким неправильным и чудным, на такие вещи очень зорко смотрит воспитание из Советского Союза.       Позов отпустил руку Попова и опустил голову: ему стало стыдно за свои слова, он не хотел смотреть на Арса, ощущение вины и неловкости поползло по спине. Холодные руки Графа притянули лицо Димы: он последний раз взглянул в глаза Арсения перед поцелуем. Это был самый нежный поцелуй, который был у Позова: губы Арса были нежными, аккуратными. Это был очень страстный поцелуй, с каждым мгновением хотелось погружаться в него всё больше и больше; кислорода так сильно не хватало, что Попова пришлось силой оттягивать от уст Димы.       И вот, эти глаза вновь встречаются. Но все взгляды, что были до этого, буквально ничто, по сравнению с тем, как они теперь смотрят друг на друга. Арсений прильнул к шее коллеги и стал покрывать её поцелуями, такими жаркими и пылкими, что Дима невольно хрипло простонал. -С-стой! — Позов уверенно взял Арсения за плечи и с самым серьёзным лицом, который смог выдать, на полном серьёзе начал говорить. — Это что это получается… Мы с тобой геюги?       Арс с секунду смотрел на Диму с недоумением, после чего истерично захохотал. Из всего того, что Позов мог ему сказать в столь чувственный и страстный момент, он сказал именно это. Было ли обидно? Может только самую малость. В этом и был весь Дима. — Идиот… — Сквозь слёзы процедил Попов. — А как я маме скажу…