Амстердам

Фрэнки безумно любит эти редкие вечера, которые они проводят вместе в Амстердаме. Они встречаются в аэропорту, уставшие, но счастливые, и уезжают на их общую квартиру, по пути обязательно заезжая в какой-нибудь магазин. Френки нравится катить огромную тележку и, не переставая, накладывать вредную гадость; Маттейсу нравится видеть его таким счастливым. Он даже готов потом целый месяц выслушивать нотации от тренера и, заодно, от Криштиану, лишь бы видеть эти сияющие счастьем глаза, когда он замечает на полке любимые чипсы. Из упрямства пытается достать сам, пока Де Лигт, посмеиваясь, не кинет их в корзину. Френки в ответ улыбнется благодарно и попросит достать еще одну упаковку. Маттейс привычно садится за руль и включает радио; Френки, стянув кроссовки, с ногами залезает на заднее сиденье. Все, как раньше. Прижавшись щекой к холодному стеклу, он прикрывает глаза и ненадолго засыпает, прежде чем машина остановится возле знакомого дома. Маттейс несколько минут стоит на улице, глядя на серое пасмурное небо и никак не решаясь его разбудить, а потом осторожно берет на руки и несет внутрь; он просыпается, но глаза открывает только тогда, когда его голова касается подушки. Де Лигт сидит рядом и медленно гладит его ладонь. — Проснулся? Френки кивает и сонно трет ладонями лицо, пытаясь проснуться. — Пойду тогда вещи наши достану, — наклонившись, коротко целует его в лоб и уходит, оставляя полузащитника одного. В прочем, скучать ему не приходится — в кармане джинсов мягко вибрирует телефон, и он тут же тянется за ним, чтобы ответить на звонок. Это мама, спрашивает, как он долетел и встретил ли его Маттейс. Он несколько минут уверяет ее, что все хорошо, и прощается; к этому времени защитник возвращается, кидает их рюкзаки на пол и уносит пакеты куда-то на кухню. После чего они вместе заваливаются в душ. Они долго-долго целуются, стоя под теплой водой. Маттейс медленными движениями намывает чужие плечи и спину, скользит ладонями по животу, опускает на бедра, прижимает его к себе и сжимает мягкие ягодицы. Френки тихо стонет и откидывает голову назад, жмурясь от сладкого удовольствия, прошибающего все тело. Теплые губы тут же касаются шеи, неторопливо соскальзывают вниз, пока пальцы, мокрые, скользкие, осторожно проникают внутрь. Ему требуется несколько минут, чтобы хорошо растянуть его, и, когда Фрэнки, наконец, сам поддается ему навстречу, Маттейс ловко подхватывает его, заставляя ногами обхватить его бедра, и все также медленно, не желая причинить боли, входит в него. Их рты вновь встречаются в жадном поцелуе, и они полностью растворяются друг в друге, утопают в остром желании, в почти необходимости чувствовать, ощущать, касаться. Они смотрят друг другу в глаза, пока защитник начинает двигаться в нем, и задыхаются. Горячие капли воды бьют по коже, быстро стекают вниз. Чуть позже они, наконец, выбираются из душа. Де Лигт вытирает их обоих, потому что у полузащитника не остается никаких сил, натягивает на него старую футболку и шорты и снова относит в гостиную. Укутывает Френки тонким пледом и на несколько минут уходит на кухню. А когда возвращается — держит в руках кружку горячего чая. Френки устало улыбается, забирает у него кружку и коротко целует в щеку. — Хочешь вафли принесу? Или твои любимые конфеты? Полузащитник качает головой и за руку тянет его к себе. — Останься. Маттейс не спорит — забирается к нему под плед и прижимает к себе. Де Йонг некоторое время ворочается, пытаясь сесть поудобнее, а потом просто перебирается на его колени, справедливо решив, что всем так будет удобнее. Де Лигт, абсолютно точно согласный с этим мнением, тут же обнимает его за талию, отправляя руки под тонкую футболку. Френки делает первый глоток и вздыхает, когда чувствует на языке любимый вкус мяты. Тепло разливается по телу, и его щеки быстро краснеют. Маттейс думает, что он слишком красивый. Но вслух этого не произносит. Знает — обидится. Вместо этого терпеливо ждет, пока тот допьет напиток, забирает кружку, а потом нагло толкает его на подушки, падая сверху. Френки смеется и пытается его скинуть, пиная в бедро, но защитник прижимает его сильнее, хватает руки и заводит за голову. Пальцы ласково скользят по щеке, касаются приоткрытых губ. — Люблю тебя, — тихо шепчет и, резко поддавшись вперед, целует. И Френки в очередной раз думает о том, как ему повезло встретить этого человека. Это было самой большой удачей в его жизни. Маттейс появился в ней так неожиданно резко, что он даже не мог представить, какое важное место он займет. Тогда он был случайным человеком, одним из многих, просто товарищем по команде. Сейчас, спустя многие годы, проведенные вместе, он стал родственной душой, единственным человеком в мире, кто всегда был рядом. Даже если в этот момент находился за сотни и тысячи километров от него. И это было настоящим чудом, подарком. Самым дорогим, что он когда-то получал. Он отрывается первым, тяжело дышит, но взгляда не отводит. Слова вертятся на языке бесконечным потоком, мысли в голове путаются, не вяжутся между собой, и так сложно найти то правильное, нужное, чтобы произнести вслух. — Черт возьми, Маттейс, я так рад, что ты у меня есть. И на этот раз сам тянется к нему: обнимает за шею, запускает пальцы в светлые, немного влажные волосы и нежно касается губами кончика носа. В ярко-голубых глазах напротив яркими искрами сверкает счастье. И любовь. — Я буду у тебя всегда, — уверенно произносит Де Лигт, и Френки не сомневается в его словах ни на секунду. Потому что не поверить ему невозможно. Полузащитник тянет его на себя, и Маттейс послушно ложится рядом. Диван слишком узкий и неудобный для двоих людей, но они едва обращают на это внимания. Френки нагло перекидывает ногу через чужое бедро, а чужие руки опускаются на его спину, не давая свалиться на пол. Де Лигт снова укрывает их пледом. За окном тихо накрапывает дождь и ветер в легком танце кружит разноцветные листья, пока двое счастливых людей наслаждаются компанией друг друга. Через несколько дней — игры сборных, потом — расставание, но сейчас — лишь тишина и приятное спокойствие, наполнившее их квартиру и тихо стучащие сердца.