Куда стремятся мотыльки?

Люди верят, что мотыльки стремятся к свету. Вряд ли они ошибаются в этом. Каждый прав в своём невежестве. Или когда не может видеть сути вещей. Просто не всем дано путешествовать между мирами. Когда возраст переваливает за несколько сотен миллионов лет, становится как-то всё равно, как остальные видят мир (честно говоря, на втором тысячелетие уже пропало желание черпать знания из источников, созданных другими). Но возраст отнюдь не показатель того, что знаешь всё на свете. Можно смотреть в прошлое, настоящее и будущее, бороться с подступающей к душе тьмой, цепляющейся за полы длинных одежд при прохождении через четвёртую реальность, доказывать раз за разом, что свет несёт исцеление, и вряд ли получится противостоять ему. Можно знать больше, чем король Жьяр скопил в своей библиотеке, выпрашивая у каждого гостя по крупицам новую информацию. Можно пройти коронацию и стать Великим Валока, что символизирует зрелость в полной мере, но споткнуться о подол собственных одежд при виде мотыльков, застрявших в кустах. Это было интересно. Люциферны, противореча своей природе (предписанной людьми, а через них — уже жителями второго мира), никогда не заглядывали в светлую Иверсту. Их можно было встретить лишь в четвёртой и пятой реальности, куда валоки наведывались раз в тысячелетие или же вообще не заглядывали, особенно те, кому удалось переродиться из захвативших душу пут тьмы. С валоками у люцифернов отношения складывались странные — завидя созданий света, они предпочитали убраться от них подальше, не давая хорошенько себя изучить, несмотря на то, что предпосылок для подобного поведения не было, ввиду абсолютной нейтральности валоков ко всем жителями всех пяти реальностей. Но теперь у люциферна не было возможности уйти. Не то, чтобы Великие Валоки были жестоки и были способны навязать своё присутствие, просто любопытство зашевелилось червячком в том месте, где находилось в призрачном теле ядро энергии. А против любопытства, просыпающегося очень редко, было идти кощунственно. Мотыльки же тем временем пытались разлететься в разные стороны, но магия, связывающая их невидимыми путами в единое сознание, не давала им отлететь друг от друга дальше нескольких сантиметров, которых не хватало, чтобы без потери значимой части насекомых, вылететь за пределы куста. — Могу ли я помочь тебе? — Великий Валока присел на корточки перед затихшими при его приближении насекомыми. Ответа не было довольно долго, что ощущалось древним существом лишь благодаря всё нарастающему любопытству. Прежде, чем Люциферн заговорил, насекомые собрались в единое целое, образовав голову с крючковатым носом, похожим на хоботок бабочки, и двумя чёрными провалами глаз. Весь куст засеребрился из-за появившихся длинных прядей волос, узлами и колтунами повисшими на ветках. — Какой резон тебе помогать мне? — голос у мотыльков был скрипучим, но враждебности в интонации не было, только искреннее удивление, словно уже их разговор был чем-то за гранью их понимания. — А почему не помочь? — Хорошо, если ты хочешь, — голова завертелась из стороны в стороны, морщась от боли и с треском ломая тоненькие веточки, упирающиеся в её затылок. — Мне нужен гребень, чтобы распутать все узлы. Если у тебя его нет, можно найти какую-нибудь подходящую деревяшку. Творить чудеса было в природе Великого Валока, поэтому искать деревяшку не пришлось. Он просто преобразовал в руке материю, на что Люциферн тяжело вздохнул, словно подтвердились все его худшие опасения. Пряди распутывались с трудом, по большей степени потому, что было страшно вырвать хотя бы волосок — кто знает, как это скажется на светлячках, и сколько из них погибнет от неаккуратного движения. Но мелкая работа успокаивала, и Великий Валока погрузился в некоторое подобие транса, двигаясь сначала пальцами, а уже потом гребнем по шёлковым на ощупь прядям, впитывая в себя отпечаток чужого духа и рассматривая его со всех сторон, словно поверхностный осмотр мог помочь проникнуть в тайны личности. — Почему ты путешествуешь один, если можешь попасть в подобную ситуацию? — когда молчание начало затягиваться и Люциферн начал обеспокоенно ёрзать в гнезде из веток, Великий Валока задал интересующий его с самого начала вопрос. — Какая разница, сколько пройдёт лет, прежде чем меня освободят? Дерево может истлеть от времени или же его поразит какое-то бедствие, а может у меня найдётся несколько ягодок, которые помогут мне воспламениться в этом мире. — Довольно утомительно оставаться на одном месте продолжительное время. — А не утомительно проходить по одним и тем же местам миллионы лет? — Люциферн недовольно заворчал, обиженный подобным непониманием своего образа жизни. — Миры не стоят на месте и постоянно меняются, поэтому не нужно беспокоиться о том, что придётся до скончания времён наблюдать одну и ту же картину. К тому же довольно часто появляются герои, историю которых чрезвычайно интересно наблюдать или же играть в ней второстепенную роль. — Валоки странные. — Я кажусь тебе странным, потому что у нас разная природа происхождения, — Великий Валока высвободил основную массу волос из куста и принялся расчёсывать пряди, положив их себе на колени. — Но довольно интересно наблюдать за другой формой жизни, не правда ли? — Да, было бы прекрасно, если бы ты и подобные тебе не резали мне глаза своим светом, — Люциферн поднялся в воздух и повернулся, едва ли носом не тыкаясь в маску. — Если бы не эта странная штука на твоём лице, я бы не смог смотреть на тебя. Она хоть немного приглушает свет. — Разве мотыльки не любят свет? — Люциферны не мотыльки. Некоторые из нас на них похожи, но это не значит, что мы одно и то же. Не такому мудрому, как ты, в этом не разбираться. — Хочешь, дам тебе имя? — Великий Валока ответил совсем невпопад, закончив свою работу и заставив гребень исчезнуть из своей руки. — Довольно странно порождению тёмных реальностей принимать имя от светлого существа, — Люциферн задумался. — Не то, чтобы я в нём нуждался, но… Хорошо, давай. Хотя я уже подозреваю, что это за имя. — Смертные существа посчитали бы милым, что такое устрашающее создание зовут Мотылёк, — Великий Валока улыбнулся, чего нельзя было заметить за маской, но он давно научился голосом передавать свои эмоции. — Спасибо, — голова кивнула и начала медленно подниматься в воздух. — Ну, мне пора. — Куда ты отправляешься? — А куда должен? — В место, где светло? — Только не говори мне, что люди смогли внушить тебе правдивость мифа о том, что мотыльки стремятся к свету, — уголки чрезвычайно подвижного рта Люциферна опустились настолько низко, что едва не вылезли за линию подбородка. — Если хочешь удовлетворить своё любопытство, то идём со мной. Мне может понадобиться помощь в поиске ягод. Ну и в освобождении из кустов. Великий Валока поднялся на ноги и лёгкими шагами направился следом за вьющимися в воздухе змеями волосами. Похоже, что придётся задержать в четвёртой реальности.