***
В первый раз это случилось, естественно, исключительно по вине Поттера. Панси настояла на том, чтобы пойти в Единорог и Фестрал, чтобы выпить, в который раз, исключительно для того, чтобы пофлиртовать с барменом, в который раз. Драко не очень нравилось сидеть у барной стойки и кивать, слушая всякую чушь, которую говорил этот, по общему признанию, симпатичный джентльмен, пытаясь залезть Панси в трусы, в то время как ему только и хотелось что крикнуть этим идиотам, чтобы они уже шли трахаться. И конечно, в тот вечер Поттер и его обычная банда гриффиндорцев тоже были там, занимая слишком много места своим заливистым смехом. Драко продолжал бросать на них презрительные взгляды между своими «м-м-м» и «правда?», и наконец Поттер сорвался с места, резко встал и подошел к ним на слегка нетвердых ногах. — Какие-то проблемы, Малфой? Драко не ответил, он просто оглядел Поттера с ног до головы с таким презрением, на какое только был способен. — Ну? — О нет, совсем нет. Почему это у меня должны быть проблемы с тем, что тебе в этом заведении оказывают особое отношение? Это ведь твоя привилегия после того, как ты оказался на правильной стороне войны, не так ли? Поттер раздулся. — Ты, блять, невероятен. — Да. А теперь проваливай и присоединяйся к своей маленькой банде, а меня оставь в покое, — сказал Драко, взмахом руки отгоняя Поттера. — Да, конечно, Малфой, я оставлю тебя в покое. Не хотел бы мешать тебе снимать еще одного ничего не подозревающего волшебника. — Что, блядь, это значит? Поттер осмотрел его с ног до головы, его губы кривились от отвращения. — Ты не думаешь, что это немного несправедливо, охотиться на парней, которые слишком молоды, чтобы помнить твою роль в войне, — сказал он и отвернулся, чтобы присоединиться к своей подхалимской гриффиндорской банде. Драко едва мог что-то расслышать из-за шума у себя в голове. Доверьте Гарри чертову Поттеру вечное напоминание того, что Драко всегда будут определять по его глупости, как бы он ни старался исправиться. Конечно, волшебники, с которыми он флиртовал в последнее время, были моложе, потому что он, по своей глупости, считал их более безопасными, но было совершенно очевидно, что все они просто хотели получить возможность совратить грязного Пожирателя смерти и потом хвастаться этим. Ничего не замечая, Драко выхватил свою палочку и, с гневом, бурлящим в венах, наложил на удаляющегося Поттера сглаз, который был бы достаточно невинным, если бы он не был так зол от ярости, поэтому он оказался слишком сильным. Поттер пролетел через всю комнату и приземлился на стол. Он мгновенно поднялся на ноги, наложил Ступефай, который Драко заблокировал, а он в ответ нанес Левикорпус, который Поттер легко отбил. Повсюду летели проклятия, и Драко с трудом пытался сосредоточиться, потому что Поттер был самой силой природы, мощной и красивой, но, возможно, смертельно опасной. Наконец, Драко наложил Протего такой силы, что проклятье Поттера с силой отскочило от него и разнесло в щепки ближайший стол. — ХВАТИТ! — закричал бармен, обезоружив их обоих Экспеллиармусом (Драко с удовлетворением заметил мятежное выражение на лице Поттера). — Это вам не дуэльный клуб! Разбирайтесь со своими делами снаружи! Драко огляделся вокруг. В баре царил беспорядок: повсюду валялись опрокинутые столы и стулья, а посетители прятались в страхе за ними. — Это он начал! — сказал Поттер, указывая на Драко. — И что? Тебе что, семь? Убирайтесь из моего бара! Раздался шепот, в котором Драко услышал, как произносят имя Поттера. — И что? — сказал бармен, повысив голос и повернувшись так, чтобы все его слышали, — Мне плевать, что он — сама чертова королева Савская, любой, кто создает проблемы, проваливает из этого бара! Драко поправил мантию, повернулся к бармену и достал из кармана несколько галлеонов. — Я ужасно сожалею за причиненное неудобство. Вот немного денег, чтобы восстановить сломанную мебель. Поттер усмехнулся позади него. — Ну, я вижу, яблоко от яблони недалеко падает. Откупаешься от неприятностей, прямо как старый добрый папочка, да, Малфой? Драко крепче сжал свою палочку и изо всех сил старался не бросить в Поттера новое проклятие, но бармен, видимо, заметил его старания, так как закричал: — ВОН! Вы оба! Драко посмотрел на Поттера, затем повернулся и, протиснувшись сквозь толпу, направился к двери. Не успела она захлопнуться, как Поттер тоже вышел, схватив Драко за манжету мантии и прижав его спиной к стене. — Думаешь, что ты такой умный, да, Малфой? — сказал он низким голосом, и горячие потоки воздуха ударили Драко в ухо, вызывая дрожь во всем теле. Звук, который издал Драко, был настолько же непроизвольным, насколько и неожиданным, но тело Поттера, прижатое к его телу, его тепло, твердые мышцы под мантией, его запах, гнев, все еще бурлящий внутри него, были слишком сильны, слишком возбуждающи, и, не будучи в состоянии контролировать их, Драко издал вздох, перешедший в тихий стон. Поттер удивленно прижался к его горлу, и тут Драко почувствовал, как его бедро упирается в твердую поверхность эрегированного члена Поттера. Драко рискнул, слегка сдвинув бедра и потираясь о пах Поттера, и почувствовал прилив удовлетворения, когда нижняя губа Поттера исчезла между зубами, а глаза закрылись. Поттер все еще прижимал его к стене, но руки Драко были свободны, и он использовал их в своих интересах, направляя Поттера так, чтобы одна из его ног оказалась между ног Драко, заставляя Поттера двигаться, создавая трение и для него. Лицо Поттера было зарыто в ложбинку на шее Драко, его дыхание оставляло влажные пятна на плече Драко. Драко провел языком по раковине уха Поттера, а затем втянул мочку уха в рот. Поттер отказался от всякого притворства и громко застонал, неистово набрасываясь на Драко, его руки теперь лежали на бедрах Драко, хватая их так сильно, что Драко знал, что на следующий день у него будут синяки, но эта мысль доставляла ему удовольствие. Внезапно Поттер затих, его бедра слегка задвигались, дыхание стало учащенным, и он тихо застонал, испустив длинный, дрожащий вздох. Драко придвинул свои ноги к Поттеру, потираясь маленькими кругами по его паху, направляя оргазм Поттера, отчаянно стремясь к большему трению, чтобы он тоже мог кончить. Поттер высвободился и уставился на Драко широко раскрытыми глазами, а затем, без предупреждения, с хлопком исчез, оставив Драко одного и все еще возбужденного в грязном переулке. На следующий день, когда Драко пришел на обед к Панси в Министерство, его бесцеремонно вытащили в пустой коридор. Его первым побуждением было ударить того, кто это был, в пустоту, но когда он сориентировался, то увидел Поттера, стоящего перед ним с пристыженным видом. — Мне нужно с тобой поговорить, — сказал он. Затем он, видимо, осознал, что все еще держит Драко за руку, и быстро отпустил ее. Драко сложил руки. — Я бы тоже кое-что сказал. Ты хоть представляешь, как невежливо просто аппарировать сразу после того, как кончил, даже не доведя партнера до конца? Выражение лица Поттера сменилось на раздраженное. — Я не гей, — сказал он, слегка скривив губы, достаточно, чтобы Драко это заметил. — О, конечно же, нет. Как бы это выглядело в мире волшебников, если бы их спаситель любил, чтобы его трахали другие мужчины? Ты должен жениться на своей возлюбленной и плодить героев-карапузов для поддержания боевого духа, не так ли? Поттер сверкнул глазами и нахмурился. Он схватил Драко за запястье, чуть ли не до боли. — Нахуй тебя, Малфой, — прошипел он, так близко, что Драко почувствовал, как на него попали капельки слюны. Приподняв одну бровь, Драко сказал: — А я-то уж думал, ты никогда не попросишь. Поттер отпустил его руку со звуком разочарования. — Держись от меня подальше, — сказал он, уходя и оставляя Драко с чувством небольшого удовлетворения. После стольких лет ему все еще было приятно, что он смог так взбесить Поттера. Он разгладил свою мантию и отправился на поиски Панси.***
— Вот так, Поттер, легко и спокойно. Дыши через нос. Глаза Поттера закрыты, неглубокие вдохи вырываются из его носа, член Драко крепко засел в задней части его горла. — Ну разве ты не хороший маленький хуесос, Поттер? Занимался на досуге исследованиями? — спрашивает он, вспоминая первые неуклюжие, небрежные минеты, которые он получил от Поттера — единственное, что их компенсировало, это то, как Драко всегда фантазировал о том, чтобы Поттер ему отсосал. Однако на этот раз Поттер отлично справился со своей задачей, втягивая щеки и заглатывая член Драко. — А может, ты практиковался? Ты отсосал так много членов, что готов принять меня целиком? При мысли о Поттере, стоящем на коленях перед непрерывным потоком безликих, безымянных волшебников и маглов, по позвоночнику Драко пробегают мурашки удовольствия. Глаза Поттера распахиваются, в его пристальном взгляде, обращенном к Драко, появляется вызов. Он хрипит, и Драко шипит от вибрации на своем члене. В ответ он хватает Поттера за волосы, удерживая его на месте, и начинает трахать в теплый влажный рот Поттера, в его горло, и ему приходится сосредоточиться, чтобы не кончить на месте. Он хочет, чтобы это длилось долго. Он должен запомнить, как губы Поттера растягиваются вокруг его ствола. Поттер снова закрывает глаза, но Драко дергает его за волосы, заставляя посмотреть на него. — Держи свои невероятные зеленые глаза открытыми, Поттер, я хочу смотреть в них, пока буду трахать этот твой развратный рот. Поттер смотрит прямо на Драко, в уголках его глаз появляются слезы. Драко медленно, на пробу вращает бедрами, и Поттер стонет вокруг него. — Хороший мальчик. — Драко замирает, слегка поглаживая пальцами линию челюсти Поттера и укладывая их на подбородок. — Помни, ты всегда можешь остановиться, когда захочешь, хорошо? Поттер едва заметно кивает, и Драко задает медленный ритм, сначала неглубоко толкаясь, но вскоре он чувствует, как Поттер расслабляется, и начинает выходить и входить снова, с большей силой. — Ты только взгляни, Поттер. Какая ты прекрасная маленькая шлюшка с членом. Ты бы видел, как ты выглядишь с моим членом глубоко в горле. — Драко перемещает руку так, что она ложится на затылок Поттера, удерживая его на месте. — Думаю, я обязательно должен просмотреть этот момент позже в Омуте Памяти. Может, ты захочешь присоединиться ко мне? Хочешь увидеть свой развратный рот вокруг меня? Посмотреть, как глубоко я могу войти в твое нуждающееся горло? Дыхание Поттера учащается, и он снова закрывает глаза, сосредоточенно морща лоб. На этот раз Драко не отчитывает его, а откидывает голову назад, чувствуя, как нарастает оргазм, покалывание в пояснице усиливается, когда Поттер продолжает стонать и заглатывать его член. — Фак, Поттер, я сейчас… — говорит он, когда его толчки становятся все более беспорядочными. Поттер издает звук одобрения, и это все, что нужно, чтобы Драко перешел грань, его член пульсирует в горле Поттера. Поттер продолжает глотать, и Драко требуется несколько мгновений, чтобы прийти в себя от нахлынувших эмоций. Его голова кружится, перед глазами пляшут крошечные звездочки, и он упирается одной рукой в стол позади себя, чтобы не использовать волосы Поттера для поддержания равновесия. Крошечные струйки воздуха из носа Поттера щекочут его пах, и Драко неохотно отстраняется от влажного тепла Поттера. После нескольких мгновений, когда Драко восстанавливает дыхание, он смотрит на Поттера, все еще стоящего на коленях на полу, все еще задыхающегося, его волосы в беспорядке, струйка кончи и слюны медленно стекает по его подбородку. Он выглядит совершенно разбитым, но в его глазах все еще сверкает вызов. — Тебе нужна помощь с…? — говорит Драко, жестом указывая на пах Поттера. Он мог бы предложить свои услуги, верно? Поттер качает головой, его щеки еще сильнее краснеют. — Нет, я уже… — говорит он, и Драко приходится подавить стон от звука его голоса, охрипшего от столь глубокого проникновения. — Ну, в таком случае, ты свободен. Поттер бросает на него взгляд. — Это мой кабинет. — О, точно, я забыл. Хочешь, чтобы я вышел через дверь и поздоровался со всеми твоими подчиненными? Его слова возымели желаемый эффект: глаза Поттера метнулись к двери, затем обратно к нему, его рот открылся в панике. — Не волнуйся, Поттер, я сам найду выход. Уложив член обратно, он приседает, проводит большим пальцем по челюсти Поттера, обводит им дорожку спермы и кладет в рот Поттеру. Поттер всасывает его с невозмутимым взглядом. — Ты хорошо справился сегодня, — говорит Драко, наслаждаясь тем, как Поттер вздрагивает от его похвалы. — Я пришлю тебе воспоминания, чтобы ты их посмотрел, они действительно стоят того. Поттер вдыхает. Драко не уверен, возмущен ли он, или ему нравится идея смотреть, как он отсасывает у Драко. Он наклоняется вперед, чтобы прижаться губами к губам Поттера, но потом вспоминает, что ему нельзя. Он резко встает, заставляя Поттера чуть не опрокинуться, когда он вытаскивает большой палец изо рта. — Я не гей. — Поттер упрямо смотрит в пол, когда говорит это. Драко хмыкает. — О, но ты так хорош в этом, ты даже не представляешь.***
— Я не влюблен. Панси сидит рядом с ним за уличным столиком магловского кафе. Она с преувеличенным удовольствием берет вилкой салат, заталкивает его в рот и медленно пережевывает. Вся ее поза говорит о том, что она притворяется, что не слышит его, что она делает вид, что смотрит на проходящих мимо людей, но он видит, что за солнцезащитными очками ее глаза не двигаются. Драко затягивается, с силой выдыхая дым в ее сторону. — Ты меня слышала? Она продолжает жевать, пока не сглатывает, запивая глотком белого вина. — Слышала. — Хорошо. — Я просто не уверена, кого ты пытаешься убедить, меня или себя, — говорит она, откладывая нож и вилку. Драко фыркает. — Как будто ты откажешься от возможности перепихнуться с придурком, который выжил. Панси снова поднимает свой бокал, наклоняя его в сторону Драко. — Верно подмечено. — Он сидит, сложив руки, довольный собой. — Хотя, если честно, — продолжает Панси, фактически уничтожая его самодовольство, — у меня с ним не такая история, как у тебя. — Какая еще история? Она бросает на него усталый взгляд. — Не прикидывайся дурачком, Драко, тебе не идет. Он не отвечает, а смотрит на проходящих мимо людей; маглов с их сумками с покупками, спешащих туда и сюда. — Ты играешь с огнем, Драко. И я знаю, что в конце концов ты обожжешься. Он закатил на нее глаза. Черт, но иногда она может быть такой драматичной. — Я знаю, что делаю. — Мерлин, я надеюсь на это. Я не хочу, чтобы тебе было больно. Застонав, он откинул голову назад. — Даже если бы я был влюблен в него, а это не так, — говорит он, снова садясь и пристально глядя на нее, — я бы никогда не начал отношения с кем-то, кто не сделал каминг-аут. Цирцея знает, что я сам провел так достаточно времени. Панси вздыхает, теребя салфетку на коленях. — Просто… будь осторожен, Драко. Пожалуйста. Я знаю тебя. Ты никогда не мог вести себя непринужденно в отношении Поттера. — Да успокойся ты, это всего лишь исполнение всех моих школьных фантазий! Всех тех фантазий о том, что люди хотят сделать с Поттером. — Он выпустил длинный вздох. — Неужели ты не можешь порадоваться за меня? Хотя бы притвориться. Лучше попроси меня рассказать подробности о его члене или еще что-нибудь. Панси подавилась глотком вина, которое только что выпила. Драко отводит взгляд от шумной улицы и смотрит на нее. Она прячет лицо за руками, сотрясаясь от кашля и сдавленного хихиканья. — О Моргана, я не могу! — говорит она, восстановив дыхание и вытирая слезу с глаза. — Что? Неужели ты не сгораешь от любопытства? — Конечно, Драко, я подыграю тебе. Каков член Избранного? Большой? Маленький? Кривой? Пахнет нормально? Он бьет ее по руке, что только заставляет ее смеяться сильнее. — Заткнись. Ты самая худшая подруга на свете. — Точно, я из тех друзей, которым наплевать на твое благополучие, — насмехается она. — Да, да, я тоже тебя ненавижу, — говорит он, целуя ее. — И не говори, я повторяю: не говори ни слова Грейнджер! Панси вздыхает. — Мы с Гермионой просто коллеги, не более того. — Я знаю тебя, Панси, и ты не упустишь возможности подлизаться к маленькой мисс Героине. — И ты думаешь, что рассказ о том, что ее лучший друг — скрывающийся гей и трахается со своим бывшим врагом, поможет мне этого добиться? — Просто держи это в тайне, хорошо? — Ладно, — ворчит она, опустошая свой бокал.***
С глухим стуком сумка Драко падает на пол. Драко хотел бы последовать ее примеру после того дня, который у него был. Последние несколько недель были бесконечной встречей за бесконечной встречей с гоблинами из Гринготтса, а сделка все никак не заключалась. Проведя рукой по волосам, он заходит на кухню и ставит чайник. Звук закипающей воды и запах лучших листьев чая лапсанг избавляют его плечи от напряжения. Именно в такие вечера ему хочется, чтобы у него был кто-то, к кому он мог бы прийти домой, кто приготовил бы для него еду и расспросил бы его о том, как прошел день, но так как он бывший Пожиратель смерти, у него не так много вариантов. Он только успел разогреть немного говядины по-бургундски, которую мама прислала ему после его последнего визита в поместье, и съесть одну ложку, как в окно постучали. Поднимая глаза, он видит помятую сову, слегка покачивающуюся на сильном ветру. Он поспешно впускает ее в дом, и она ухает так, будто благодарит его. Она выглядит очень изможденной, как будто в любой момент может упасть в обморок. Он отвязывает свиток бумаги, прикрепленный к ее лапке, но, видимо, усталость была только напускной или быстро испарилась, потому что сова бодро хватает кусочек его хлеба и улетает с ним. Нахмурившись, Драко открывает конверт, но обнаруживает там старую пластиковую крышку, которая, как думает Драко, является Портключом, и записку. Он сразу же узнает неровный почерк Поттера. Хочешь потрахаться? Драко закатывает глаза. Так элегантно. Но он не может отрицать ни своего интереса, ни волнения в штанах. Он не уходит сразу, нет, он не торопится закончить трапезу и сходить в туалет, прежде чем взять маленькую пластиковую крышку. В одно мгновение его пупок захватывает знакомый крючок, и он рывком перемещается вперед сквозь кружащиеся краски, а затем оказывается в комнате, освещенной только огнем в решетке. Поттер сидит в ситцевом кресле, его кожа золотится в пляшущем свете пламени, на лице ухмылка, которая выглядит не совсем самодовольной. В нем мелькнуло облегчение, но это лишь мимолетная тень, которая быстро исчезает. Он откидывается назад, закидывая ногу на противоположное колено. — Смотрите-ка, кто наконец-то решил объявиться, — говорит он, его голос слегка дрожит, что, вероятно, прошло бы мимо большинства людей, но Драко улавливает это мгновенно, он так привык быть полностью настроенным на Поттера. Он опирается на одно бедро, склонив голову набок, оценивая Поттера. — О, ты мог бы и получше постараться, раз уж устроил так, чтобы я пришел сюда. Глаза Поттера темнеют, а затем, за долю секунды, он встает и смотрит в лицо Драко. — Ты так думаешь? Ну, в таком случае, — говорит он, прижимая Драко к стене и прижимаясь пахом к его бедру, обнажая полностью твердую эрекцию, — разворачивайся, Малфой. Драко остается неподвижным, вызывающе глядя в глаза Поттеру, и только потом подчиняется, с удовлетворением замечая, как Поттер замирает. Он поворачивается, упираясь руками в стену, и ждет. Поттер, не теряя времени, одним движением срывает с него брюки и трусы, затем замирает. — Ты… Ты подготовился? Драко оглядывается через плечо и видит, как Поттер с благоговением смотрит на блестящий венец анальной пробки, неуверенно протягивая руку, чтобы пощупать ее. — Ну, я чувствовал, что это необходимо, в последний раз, когда ты вставлял в меня пальцы, это было похоже на то, как если бы меня лапал Взрывопотам, а у меня на этой неделе важная презентация, так что я должен быть в состоянии нормально ходить. Лицо Поттера темнеет, и на нем мелькает что-то похожее на обиду. Вместо того чтобы ощутить себя победителем за то, что он задел его, Драко чувствует, как его накрывает угрызениями совести. — О, вот так значит, Малфой? — говорит Поттер, подходя ближе, кладя руку на голову Драко и заставляя его снова повернуться лицом к стене. — Твоя нежная задница не выдержала небольшой неопытности? — Раздается шорох и звон — ремень Поттера падает на пол вместе с брюками, а затем его теплый член упирается Драко между ягодиц. — Тебе нужны шелковые перчатки, да? А что, если я скажу тебе, что я практиковался? Сначала на себе, в одиночестве в своей постели, представляя, что кто-то придет и воспользуется моей разработанной дыркой. Драко закрывает глаза, подавляя стон при мысли о том, как Поттер трахает себя пальцами. — А что, если я скажу тебе, что использовал все навыки, которым ты меня научил, чтобы трахать других? — Поттер продолжает, хватая пробку и выдергивая ее с чуть большей силой, чем это необходимо. — Что я убедил не одну ведьму, что давать в задницу не так уж плохо, в конце концов, если знать, что делаешь. Драко резко вдохнул. Поттер ведь просто пытается его раззадорить, верно? В последнее время у него не было отношений, и он обычно не встречается с Драко, когда они у него есть, потому что, очевидно, он не из тех, кто изменяет. Должно быть, это просто способ заставить Драко ревновать. Ну, у Поттера ничего не выйдет, потому что Драко не влюблен, и он не может ревновать. — В этот раз я планировал разрабатывать тебя медленно, Малфой, используя язык и пальцы, пока ты не будешь умолять меня трахнуть тебя, но видимо, ты просто нетерпеливый маленький развратник, не так ли? — Поттер грубо хватает его за бедра, и вот уже упругая головка его члена кружит вокруг ждущей дырочки Драко. — Правда, Малфой? Разве ты не жаждешь, чтобы я тебя трахнул? Драко подавляет дрожь возбуждения, не желая удостаивать Поттера ответом. Он насмехается. — Ну, разве ты не умный мальчик, Поттер. Тебе легче трахать их, если ты делаешь это в задницу? Так тебе легче отгородиться от того, что они ведьмы? — Он прижимается ягодицами к паху Поттера, двигая бедрами, чтобы потереться о член Поттера, и ухмыляется, когда с губ Поттера срывается сдавленный стон. — Если закрыть глаза, то можно почти забыть, что они не то, чего ты хочешь. Пока тебе не стоит усилий, чтобы их снять, ты можешь притвориться, что это кто-то другой? Раздается низкий рык, а затем Поттер одним движением вводит член до упора, и Драко почти теряет равновесие, настолько восхитительным был его ствол. Голос Поттера звучит низко над ухом, его грудь прижимается к спине Драко. — И ты думаешь, что я представляю тебя на их месте, не так ли, Малфой? — Он усмехается. — Думаешь, я должен притворяться, что они — это ты, чтобы иметь возможность кончить? — Он задает мучительно медленный ритм, заставляя Драко прикусить губу, чтобы не насаживаться быстрее на член Поттера. — Хочешь сказать, что не представляешь? Можешь честно сказать, что ты в состоянии трахаться без того, чтобы в твоей голове не разыгралась какая-нибудь фантазия? Разве тебе не нужно, чтобы они молчали, чтобы поддерживать иллюзию того, что ты трахаешь кого-то, кто тебе действительно нравится? Поттер с силой хватает его за волосы, дергая их так, что шея Драко выгибается назад под болезненным углом. — Заткнись, Малфой. — О, но тебе же нравится, когда я разеваю рот, не так ли? — говорит Драко потолку. — Я единственный, кто не преклоняется перед тобой, Поттер, не соглашается со всем, что ты говоришь? Да, Гарри, я возьму его в задницу, если ты этого хочешь. Да, Гарри, я буду молчать, если это то, что тебе нужно. Нет, Гарри, я не нахожу странным, что мне всегда приходится стимулировать саму себя, — усмехается он. — Признайся, тебе это надоело. Раздается еще один рык, когда Поттер вытаскивает и врывается обратно, все еще с рукой, крепко зажатой в волосах Драко. — Я сказал: А ну. Захлопнись. Нахуй. — шипит он сквозь стиснутые зубы, прежде чем начать вбиваться в Драко в постоянном ритме, теперь уже быстрее. Драко усмехается, зная, что это сводит Поттера с ума от ярости. А сумасшедший Поттер — это грубый Поттер, а грубость — это то, чего Драко хочет сейчас, грубость — это то, что у них обоих есть, то, что Поттер готов ему дать, то, что Поттер хочет от него. — Я слишком близок к истине? — Мне казалось, я просил тебя заткнуться, — прохрипел Поттер ему на ухо. Он уже так близко, что Драко чувствует, как его толчки становятся неустойчивыми. — Заставь меня, — дышит он. Поттер раздраженно мычит, отпускает волосы Драко и засовывает два пальца ему в рот. Драко, не теряя времени, сосет пальцы Поттера, словно это его член, вращая языком и втягивая их все глубже и глубже. Хрипы Поттера теперь больше похожи на стоны, а другой рукой он обхватывает Драко за эрекцию и грубыми движениями отдрачивает ему. Это почти слишком грубо, почти больно, но это именно то, что нужно Драко сейчас, и он издает громкий стон, изливаясь в руку Поттера. Поттер делает сильный толчок раз, два, три раза, затем замирает и кончает, дергаясь и пульсируя глубоко внутри. Они стоят так некоторое время, переводя дыхание, прежде чем Поттер выходит из него, ртом он все еще на шее Драко, опаляя его горячим дыханием. Драко закрывает глаза, упираясь лбом в стену, чувствуя, как Поттер выходит из него. — Я не… — начинает Поттер, его губы двигаются на шее Драко. — Если ты собираешься испортить этот кайф, в очередной раз говоря мне, что ты не гей, то можешь сразу идти на хуй, Поттер. Поттер замирает, затем отходит, оставляя Драко прижиматься к стене. — Это мой дом. Драко оборачивается и смотрит на Поттера своим самым смертоносным взглядом. — Действительно, — говорит он, кривя губы так, как приводит Поттера в ярость. Наклонившись, он находит свою палочку среди одежды, призывая остальную, и выпрямляется, оставаясь совершенно голым. Поттер просто тупо стоит на месте, его руки безвольно свисают по бокам. — Больше не вздумай меня искать, — говорит он Поттеру и аппарирует.***
Конечно, достаточно Поттеру появиться на дне рождения Миллисент в Счастливом Грифе, новейшем клубе волшебного Лондона, выглядеть лучше, чем положено по закону, и взглянуть на Драко с другого конца комнаты, чтобы он отбросил все притворства и последовал за ним в мужской туалет. Запертые в кабинке, они отчаянно дрочат друг другу, лицо Поттера утопает в изгибе шеи Драко, когда он кончает. В качестве своеобразной извращенной дани уважения их первому разу Поттер исчезает сразу после пустякового очищающего заклинания, оставляя Драко одного, задыхающегося и чувствующего, что он сделал что-то не так. Он пытается успокоить себя, вымыв руку, но ощущение, что он грязный, не проходит. Когда он выходит из туалета, Панси стоит у входа, скрестив руки и поджав губы. — Прекрати это, — бормочет он, проталкиваясь мимо нее. Она хватает его за руку. — Драко, ты не можешь продолжать так поступать с собой. — Как именно? Наслаждаться жизнью? — Серьезно? Ты действительно наслаждаешься жизнью? Потому что у тебя далеко не лицо человека, который хорошо проводит время. Он смотрит на нее своим самым внушительным взглядом, прекрасно зная, что это уже не так сильно на нее влияет. — Я не влюблен, если ты это имеешь в виду. Она закрывает глаза, делая глубокий вдох. — Конечно, нет. Это просто исполнение твоих школьных фантазий. Ты просто почесываешь зудящее место. — Ее взгляд непоколебим; по его мнению, она в равной степени рассержена и обеспокоена. — Скажи мне, Драко, когда у тебя в детстве были комариные укусы, тебе тоже было приятно почесать их, но потом, когда ты это делал, они начинали чесаться еще сильнее? Драко сильно сжимает зубы, чтобы не закричать на нее. Вот в чем проблема — впускать людей, показывать им свою истинную сущность — они знают, куда тебя уколоть. Как, блять, она смеет быть правой? — Ты не знаешь, о чем говоришь, — говорит он, проталкиваясь мимо нее в клуб, надеясь, что потная масса танцующих людей отвлечет его от блестящих зеленых глаз и горячего дыхания на коже.***
Я не влюблен, это всего лишь секс, думает он, стоя на коленях и зарываясь лицом между ягодиц Поттера, и звуков, которые он издает, достаточно, чтобы Драко перешел грань всего лишь несколькими ленивыми движениями. Я не влюблен, это всего лишь секс, думает он, когда аппарирует домой в пустую квартиру из номера в отеле, оплаченного по часам, уже скучая по теплу тела Поттера. Я не влюблен, это всего лишь секс, думает он, глядя на удаляющуюся фигуру Поттера в заброшенном коридоре на мероприятии Министерства, его обмякший член все еще торчит из штанов и покрыт слюной Поттера. Я не влюблен, это всего лишь секс, думает он однажды утром, когда решает не залечивать синяки, оставленные Поттером на его бедрах предыдущей ночью, когда он кончил так громко, как Драко никогда его не слышал. Я не влюблен, думает он, отказывая очередному заинтересованному мужчине в своем любимом магловском гей-баре. Это всего лишь секс.***
Сейчас середина ночи, а у Драко завтра важная презентация с гоблинами; ему действительно нужно спать. В любом случае, он не должен был привязывать Поттера к столбикам кровати и скакать на нем так, словно от этого зависела его жизнь. Но когда Поттер явился без предупреждения после аврорского рейда, адреналин все еще бурлил в нем, заставляя его руки трястись, а дыхание — сбиваться, Драко хватило одного взгляда, чтобы принять решение и впустить его. Он знает, что это опасная территория — впустить Поттера в свой дом, впустить гораздо дальше, чем он когда-либо намеревался, но, как бы там ни было, ему нравится, что Поттер нуждается в нем, пусть и с неохотой. — Блять, Малфой, эти веревки режут мне запястья. Драко наклоняется вперед, чтобы проверить, нет ли непосредственной опасности натирания или перекрытия кровотока, что заставляет Поттера немного выскользнуть из него. Увидев, что все в порядке, он все же немного ослабляет их, прежде чем сесть обратно, заставляя Поттера зашипеть. Ухмыляясь, он покачивает бедрами. — У тебя проблемы с моими заклинаниями, Поттер? Поттер стонет, выгибает бедра, но Драко кладет на него руку, заставляя замереть. — Терпение, Поттер. У тебя была тяжелая ночь, воспользуйся этой возможностью, чтобы максимально расслабиться. Поттер тянет за веревки, его упругие мышцы напрягаются. Он представляет собой охренительное зрелище, растянувшийся на кровати Драко с блестящей от пота золотистой кожей. — Я не хочу расслабляться, я хочу, блять, кончить! — И ты кончишь, просто тебе нужно немного больше терпения, — говорит Драко, развязывая веревки взмахом своей палочки, вместо этого фиксируя Поттера на месте своими руками. — Так лучше? — тихо шепчет он, засасывая мочку уха Поттера в рот. Поттер задыхается, пытаясь высвободиться. — Я хочу прикоснуться к тебе, — дышит он. — Пожалуйста, позволь мне прикоснуться к тебе. Дыхание Драко сбивается, но он надеется, что Поттер слишком далеко, чтобы заметить это. — Хороший мальчик, думаю, за то, что ты пользуешься ртом, чтобы озвучить свои желания, я тебя вознагражу, — удается ему. Он отпускает запястья Поттера, снова выпрямляется и ускоряется. Поттер рычит: — Спасибо, блять! — И его руки летят к бокам Драко, задерживаясь там на некоторое время, прежде чем он скользит ими вниз к заднице Драко, хватая его за ягодицы и начиная серьезно выгибаться навстречу ему. Это почти ласка, почти любовь, то, как он держится, словно Драко — единственное, что может его удержать. Драко закрывает глаза. Быть с открытыми глазами — слишком интимно, видеть раскрасневшееся лицо Поттера, его нахмуренные брови, нижнюю губу, исчезающую между зубами в погоне за разрядкой. Он наклоняется вперед, одной рукой держась за изголовье кровати, а другой дроча член быстрыми движениями, подпрыгивая вверх-вниз на члене Поттера в поисках наслаждения. И вот, наконец, вот она, тугая спираль его оргазма разворачивается, мчится по венам, по конечностям, воспламеняя его, и он кончает на живот Поттера. Поттер издает придушенный звук, его бедра замирают и затихают. Все еще двигаясь, Драко бросает взгляд на него, его закрытые в экстазе глаза, раскрасневшиеся щеки, потные волосы, прилипшие ко лбу. Драко рушится на кровать рядом с ним, задыхаясь, переворачивается на спину, и им овладевает изнеможение. Некоторое время он лежит так, держа руки над головой, переводя дыхание и слушая, как выравнивается дыхание Поттера. Он больше не может смотреть на него, не может видеть Поттера в своей постели, не может смириться с тем, что этот образ стал воспоминанием. Перевернувшись на бок, он бормочет: — Закрой дверь, когда будешь уходить, ладно? Наступает мгновение тишины, прежде чем он смутно ощущает, как очищающие чары омывают его, и он погружается в сон. Когда он проснулся через несколько часов, было еще темно, и незнакомое присутствие теплого тела позади него, вероятно, вывело его из сна. Он нащупывает свою палочку и осторожно зажигает ее, не слишком ярко, чтобы не разбудить спящего. Поттер выглядит таким мирным во сне, его обычно строгое лицо расслаблено, ресницы веером расходятся по щеке. У Драко возникает внезапное желание пересчитать их, он хочет нежно поцеловать их, каждая фибра его тела ноет от желания протянуть руку и коснуться его лица. Но даже взгляд на Поттера ощущается как вторжение, как Психея, наблюдающая за Эросом без разрешения. Боясь разбудить Поттера, он гасит свет и устраивается в пространстве перед телом Поттера, колеблясь, прежде чем взять его руку и обхватить ее вокруг себя. Если Поттер заметит, когда они проснутся, он никогда не узнает, что это Драко устроил так, чтобы они так лежали. Ему требуется мгновение, чтобы расслабиться в тепле Поттера, но, сосредоточившись на его ровном дыхании, он, наконец, снова погружается в сон. Когда он просыпается в следующий раз, его будит будильник, и он лежит в постели один. Повернувшись, он видит Поттера, который стоит у кровати и одевается в свою дорожную мантию. Его взгляд ненадолго останавливается на Драко, но затем он отводит его. — О, ты проснулся. Прости, я… я не хотел оставаться на ночь, — бормочет он, наклоняясь, чтобы забрать свою палочку. — Нет, все в порядке, не стоит об этом, — говорит Драко, потирая шею успокаивающими круговыми движениями. Проснулся ли Поттер от того, что его рука все еще обнимает Драко? И если да, то что он об этом думает? Поттер возится со своей палочкой, вертя ее между пальцами. — Я… я не гей. Драко собирает простыни вокруг себя, внезапно чувствуя себя очень голым. — Точно. Потому что это было бы ужасно, не так ли? Действительно чертовски отвратительно. Взгляд Поттера переходит на него, и ему хватает изящества выглядеть побитым псом, прежде чем он хмурится и поджимает губы. — Я не гомофоб или что-то в этом роде! — Не гомофоб? Ну, у тебя отлично получается это скрывать. Поттер открывает рот, словно собираясь что-то сказать, но снова закрывает его, выпячивая подбородок. В одно мгновение весь гнев Драко испаряется, сменяясь грустью, которая поселяется глубоко в его костях. Он так чертовски устал от этого, так чертовски устал от всего. Он встает, не снимая простыню. — Я иду в ванную, а когда вернусь, либо ты возьмёшь себя в руки, либо съебёшься нахуй, понял? Он не ждет ответа, прежде чем оставить Поттера в недоумении, сдерживая себя, чтобы не хлопнуть дверью в ванную. Когда он возвращается, его комната пуста, и нет никаких признаков того, что Поттер когда-либо был там.***
Драко в десятый раз просматривает свои записи, глубоко вздыхает и сдается. Он откидывается на спинку стула, сжимая переносицу. Презентация с гоблинами прошла ужасно, как и ожидалось, учитывая позднюю ночь и ужасное утро. Ему действительно нужно взять себя в руки и перестать зацикливаться на Поттере. Стук в дверь заставил его поднять глаза. Он нахмурился, увидев посетителя. — Грейнджер? Что ты здесь делаешь? Она поджимает губы, складывая руки на груди, чем жутко напоминает ему Панси. — Разве так правильно обращаться к посетителю, Драко? — Простите. Чем обязан приветствовать вас в моем скромном месте, где я работаю по найму? — говорит он, склонив голову. — И что ты здесь делаешь, Грейнджер? Она закатывает глаза, но делает шаг внутрь. — Можно? — Да, Грейнджер, думаю, ты уже здесь, — говорит он, жестом указывая на стул напротив своего стола. Она садится, скрестив одну ногу на другой. — Я пришла поговорить с тобой о Гарри, — говорит она, глядя ему прямо в глаза. Драко замирает, не сводя с нее глаз, а его мысли устремляются в миллион мест одновременно. Знает ли она? Говорил ли Поттер с ней? Или, что еще хуже, Панси? Видя выражение его лица, она поднимает руки вверх в успокаивающем жесте. — Клянусь, со стороны Панси не было никакого нарушения доверия, она просто подтвердила мои подозрения. Почувствовав облегчение от того, что его доверие не было напрасным, но не желая облегчать жизнь Грейнджер, он спрашивает: — И какие же? Сглотнув, она отвечает: — Что у вас с Гарри… есть… — Она умоляюще смотрит на него, ожидая, что он закончит ее предложение. Он откидывается назад и ухмыляется. Гриффиндорцев так легко вывести из себя. — Давай, Грейнджер, ты можешь это сказать. Она вздыхает, прядь волос падает ей на лицо. — Что у вас что-то вроде… физических отношений. Он улыбается еще шире. — Очень хорошо, Грейнджер, неужели это было так трудно? Она смотрит на него, и внезапно он радуется, что между ними несколько футов стола из твердого дерева. Он до сих пор не забыл, как она дала ему пощечину все эти годы назад. — В любом случае, — говорит она беззаботно, — я знаю, что он ведет себя как-то… как отрицающий, можно так сказать. Драко ничего не говорит в ожидании, что она продолжит, не желая признавать, как глубоко на самом деле уходил в отрицание Поттер. — Просто… его воспитание было… мягко говоря, не самым благоприятным. Особенно в отношении того, что он не такой, как все, или того, что люди говорят о не таких, как все. Драко молчит, пытаясь скрыть, что его интерес очень сильно разгорелся. Он, как и многие другие, часто задавался вопросом о происхождении Поттера, но в интервью эта тема всегда тщательно закрывалась. — Я просто думаю, что тебе необходимо просто проявить к нему немного терпения, — говорит она, глядя на него с выражением доброты и открытости. Ему хочется стереть с нее это понимающее выражение. — И зачем ты мне это говоришь? — спрашивает он, искренне интересуясь ответом. — Это соглашение, то есть, нет, прости, отношения, между мной и Поттером, как ты сама сказала, физические. Только и всего. И если Поттер хочет скрываться всегда, то кто я такой, чтобы заставлять его совершать каминг-аут? — Ну, между нами, двумя людьми, которые заботятся о Гарри… — Ах, но тут ты ошибаешься, Грейнджер, я не забочусь о Поттере. Меня волнует только мое собственное удовлетворение, и пока что Поттер более чем справляется с этой задачей. Она коротко рассмеялась и откинулась на стуле, устремив на него пронзительный взгляд. — Послушай, Малфой, я знаю, что тебе очень нравится этот образ плохого мальчика, который ты создал, и я понимаю, что легче спрятаться за этим фасадом, чем показать свою уязвимость. Но я видела, как ты смотришь на Гарри; я знаю, что он тебе дорог больше, чем ты думаешь. И вот она: еще одна пощечина от нее. Впечатляет, что она все еще безупречно целится. — Что ж, это было прекрасно, но мне ужасно жаль, я действительно должен вернуться к работе. Спасибо огромное за совет. Он подходит к двери и открывает ее, чтобы проводить ее. К его досаде, она остается сидеть и смотрит на него, кажется, целую вечность, прежде чем подняться со стула и подойти к нему. — Просто подумай о том, что я сказала, — говорит она, глядя на него слишком долго, заставляя его съежиться, прежде чем она протискивается мимо него и уходит, и цветочный аромат ее духов остается надолго после ее ухода.***
Неделю спустя на пороге своего дома Драко застает Поттера, который смотрит на него из-под своей шевелюры одновременно кокетливо и застенчиво. Правильнее всего было бы отчитать его, сказать, что встреча в одном из их домов запрещена, но Драко, в конце концов, всего лишь человек, и когда дело касается Поттера, он знает, что ему не хватает самоконтроля, даже если он никогда не признается в этом Панси. — Я не мог перестать думать о тебе, — говорит Поттер, прижимаясь к шее Драко, и этого достаточно, чтобы Драко отменил свои планы на вечер и затащил его в свою постель. И на этот раз он не подготовился, и на этот раз Поттер медленно раскрывает его умелыми пальцами и ртом, заставляя Драко сходить с ума от желания и ревности, желая спросить, кто научил его так пользоваться языком и губами. Но он держит рот на замке, не желая, чтобы Поттер одержал верх и узнал, что Драко не выносит мысли о том, что он может быть с кем-то другим, мужчиной или женщиной. Вместо этого он повинуется, когда Поттер проводит рукой по его спине, мягко опуская его на четвереньки. Вместо этого он раздвигает колени, предоставляя Поттеру более легкий доступ. Вместо этого он сосредотачивается на том, чтобы расслабиться, когда Поттер проникает и медленно входит в него, пока его лобковые волосы не начинают щекотать задницу Драко. — Блять, Малфой, ты только посмотри на свое великолепное тело, — говорит Поттер, медленно вращая бедрами. Драко закрывает глаза и дышит, ощущения и похвала Поттера почти невыносимы. — Боги, я мог бы заниматься этим весь день, просто смотреть, как ты вот так растягиваешься вокруг моего члена, принимая его снова, снова и снова, — говорит Поттер, двигая бедрами быстрее, сильнее. Драко не в состоянии ответить; он опускается лбом на мягкие прохладные простыни своей кровати, его спина выгибается по собственной воле. — Да, блять, Малфой, вот так, отдай мне всю свою великолепную задницу. Поттер скользит рукой по позвоночнику Драко, затем обхватывает Драко, приподнимая его так, что они оказываются грудь к спине, и без устали вбивается в него. Драко обхватывает шею Поттера, чтобы сохранить равновесие, и это почти слишком — жар тела Поттера, звуки кожи о кожу, горячий рот Поттера прямо под его ухом, лижущий, сосущий — и Драко наклоняет голову, чтобы дать ему лучший доступ. — Ты только посмотри на это, — с благоговением бормочет Поттер, — посмотри, как ты снимаешь все свои маски. Драко хнычет, это неловкий звук, но он слишком увлечен, чтобы заботиться об этом; удовольствие растекается по телу, и яйца подтягиваются, когда он начинает кончать. Он поворачивает голову, и вдруг губы Поттера оказываются рядом, прижимаются к его губам, и без предупреждения они целуются. Этого слишком много и недостаточно, а потом он чувствует, как член Поттера пульсирует внутри него, и они продолжают целоваться, и Поттер, кажется, даже не замечает этого, когда они рушатся на кровать в потном клубке конечностей. Драко поворачивается, прижимаясь грудью к груди Поттера, и целует его до тех пор, пока у обоих не перехватывает дыхание, а руки Поттера забираются в волосы Драко, и от их прикосновения по позвоночнику Драко пробегают мурашки. Это просто смешно, из всех мест на теле Поттера, где Драко побывал ртом и языком, это кажется странно интимным. Поттер действительно хорошо целуется, крепко, но мягко, и Драко чувствует укол ревности при мысли о том, что кому-то еще повезло испытать это раньше него, получить удовольствие от поцелуев Поттера, от того, как оно поглощает его. И в то же время его желудок наполняется бабочками, когда он позволяет себе думать о том, что это значит; что на самом деле значит, что Поттер целует его вот так, как будто это самая естественная вещь в мире. Воздух изо рта Поттера вырывается с придыханием, он похож на тихий смех, и все тело Драко пылает. Он уже почти готов пойти на еще один раунд, когда в комнате неожиданно загорается свет. Драко не сразу понимает, что это Патронус в виде лисы, стоящий у кровати и сообщающий Поттеру, что он срочно нужен в аврорате. Рейд авроров против банды зельеваров сорвался, несколько авроров ранены или взяты в заложники. Чертыхаясь, Поттер скатывается с кровати, призывая свою одежду из разных мест в комнате, даже не используя палочку, и если это не возбуждает само по себе, то все это он делает голым, а сперма все еще капает с его размякшего члена. Драко берет свою палочку и незаметно накладывает очищающие чары, что заставляет Поттера посмотреть на него в первый раз с момента получения сообщения. — Прости, я… — начинает он, выглядя как маленький школьник, которого поймали за плохое поведение. — Не извиняйся, у тебя нет никаких обязательств по отношению ко мне. Поттер сглатывает, его кадык покачивается. — Верно. Вот только… Мы можем встретиться снова? Когда меня отпустят? Думаю… думаю, нам нужно обсудить некоторые вещи. Сердце Драко учащенно забилось, предательская штука. — Конечно. Дай мне знать, когда ты будешь свободен, я… я здесь. Поттер смотрит на него слишком долго напряженным взглядом. Драко вдруг захотелось использовать Окклюменцию. — Да, — медленно произносит он, — верно. Он выглядит так, будто собирается снова подойти к кровати, но потом решает, что лучше не делать этого, и вместо этого поворачивается на месте, и хлопок его аппарации оставляет комнату в жуткой тишине. Драко сидит на кровати неподвижно, его губы все еще покалывает от поцелуя Поттера, бабочки, которых разбудил Поттер, никак не могут успокоиться.***
— Я не влюблен. Драко сидит на кухонном острове Панси, свешивая ноги. Такое ощущение, что он не может удержать их неподвижно. Панси удостаивает его усталым взглядом, а затем продолжает наполнять свою сумочку Мерлин знает чем. — Продолжай себе это говорить, и, возможно, это станет правдой. — Я не влюбился! Она опускает сумку и смотрит на него. — Драко, ты нервничаешь с тех пор, как Поттер отправился на задание. И ты грызешь ногти. Пошли ему сову, или сходи к нему, просто сделай хоть что-нибудь! Избавь меня от страданий. — Это он хотел поговорить, он должен был прийти ко мне, — говорит Драко, изо всех сил стараясь не дуться. — Кроме того, там было какое-то очень важное и срочное дело, может, они его куда-то отправили. Если я буду искать его сейчас, спустя всего неделю, я буду выглядеть отчаявшимся. В окно постучали, и Панси пошла открывать его. — Наконец-то! — говорит она, когда сова протягивает ей свернутый Ежедневный пророк. — Я как раз собиралась послать жалобу, что сегодня не получила свой экземпляр. Она угощает птицу, опускает несколько монет в мешочек, прикрепленный к ее лапке, затем разворачивает газету, и ее глаза расширяются от шока, когда она снова и снова просматривает первую страницу. Драко нахмурил брови. — Что случилось? Она сворачивает газету, убирая ее за спину. — Ничего! — говорит она слишком счастливо, натягивая широкую улыбку. — Готов идти на обед? Он спрыгивает на пол и делает шаг к ней. — Дай мне его. Она качает головой. — Дай мне. Сейчас же. Она отступает назад, газета все еще у нее за спиной. — Ты понимаешь, что я могу просто пойти и купить свою собственную копию? Что там? Панси колеблется долю секунды, прежде чем достать газету и отдать ему. Он закатывает глаза на ее выходку, разворачивает и смотрит на нее. Всю страницу занимает фотография Поттера, который выглядит угрюмым и не хочет фотографироваться, постоянно бросая взгляд в сторону от кадра. Заголовок гласит: Когда волшебник выбирает палочку. Гарри Поттер выходит из шкафа (прим. пер.: делает каминг-аут). Слухи о личной жизни самого известного волшебника всех времен и народов ходят с тех пор, как он расстался со своей возлюбленной Джиневрой Уизли из Хогвартса. Некоторые даже предполагали, что его образ жизни плейбоя на самом деле является прикрытием, чтобы скрыть правду: Гарри Поттер — гей. Теперь Ежедневный пророк может подтвердить, что эти слухи правдивы. — Это правда, — говорит сам мистер Поттер в эксклюзивном интервью, — я гей, и я наконец-то готов признать это. На вопрос, почему он так долго скрывал это, мистер Поттер отвечает, что хотел бы, чтобы его личная жизнь не попала в газеты. — Не думаю, что это чье-то дело, с кем я встречаюсь или в кого влюблен, — говорит он. Однако мы можем сообщить нашим дорогим читателям радостную новость: у Гарри Поттера появился любящий бойфренд. — Да, Николас — мой близкий друг и уже некоторое время является моим доверенным лицом; он действительно помог мне смириться с моей сексуальностью и с тем, что в ней нет ничего постыдного. И я думаю, что где-то на этом этапе наши чувства друг к другу переросли в нечто большее, — говорит Поттер, его щеки украшает румянец при упоминании его партнера. Это как удар в солнечное сплетение. Драко не может вспомнить, как дышать. Он смутно различает придушенный звук и руку Панси, поглаживающую его по плечу, но перед глазами лишь черные буквы на пергаменте, и одни и те же слова, резко выделяющиеся на фоне других: любящий парень, помог мне смириться с моей сексуальностью, наши чувства друг к другу переросли в нечто большее. — Драко. Драко, дыши. Как он мог быть настолько глуп, чтобы ослабить свою бдительность? Позволить себе поверить, что он может быть чем-то большим, чем маленький грязный секрет Гарри Поттера? И почему? Потому что Поттер однажды поцеловал его так, как будто имел это в виду, как будто ему это нравилось, как будто это было то, что он хотел сделать, возможно, даже больше, чем в тот единственный раз. Он должен был это предсказать. Он должен был знать, что у бывших Пожирателей смерти не бывает счастливых концов. Он больше никогда не повторит эту ошибку. Он делает глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Он может это сделать, это не конец света, ведь он не влюблен, а значит, не может пострадать от этого. — Хорошо, — говорит он, откладывая газету и заправляя прядь волос за ухо, удивляясь, что его голосовые связки вообще ему подчиняются. — Готова идти на обед? — Ты уверен, что хочешь…? — начала Панси, но остановилась, когда он одарил ее самым язвительным взглядом. — Не знаю, как ты, Панси, но я, например, не собираюсь беспокоиться из-за того, что Золотой мальчик стал геем. Нам ведь еще нужно поесть, не так ли? Не дожидаясь ее ответа, он хватает свою дорожную мантию и направляется к ее камину.***
Они выходят в Косом переулке, свет которого ослепляет после темноты каминной сети. Как всегда, улица переполнена людьми, и Драко тут же жалеет, что он, как упрямый гиппогриф, отказался проигнорировать их план посетить недавно открывшийся ресторан. Панси берет его за руку; кажется, что он ведет ее за собой, но на самом деле это она направляет его сквозь массу людей, так как он слишком занят тем, что пытается переставлять ноги. Нет никакого смысла в том, что это так больно, думает он, потому что он не влюблен, он не влюблен, не влюблен, черт возьми, в этого проклятого придурка, который выжил. Они трахаются уже — сколько, год? — и это больно, вот и все. Больно, что его как пару даже не рассматривают. Особенно после их последней… нет, он не должен об этом думать, в той ночи не было ничего особенного. Они поворачивают за угол и, конечно, черт возьми, оказываются лицом к лицу с Поттером и с его, очевидно, парнем, потому что почему бы и нет? Поттер замирает на месте с глазами по два галеона, когда он их видит. Он так несправедливо великолепен, как будто вокруг него мягкое сияние. Влюбленность и каминг-аут, должно быть, идут ему на пользу. Наступает момент, когда время словно замирает, в его голове прокручиваются все встречи Драко с Поттером за последний год, начиная с той первой встречи в переулке возле паба и заканчивая поцелуем, который они разделили на днях и который почти заставил Драко поверить, что у них может быть что-то большее, чем это негласное соглашение. В его голове проносится тысяча мыслей, самая главная из которых — как сильно он хочет ударить Поттера прямо в это ужасно красивое лицо, потому что волшебник он или нет, но Драко не может пользоваться магией. Этого недостаточно; он хочет плюнуть, укусить, впиться кулаком в этот раскрытый в шоке рот, чтобы оставить на его сердце такой же большой отпечаток, какой оставил ему Поттер. Но он не может. Он не может, потому что это означало бы признаться Поттеру и самому себе, что это соглашение значило для него больше, чем для Поттера. Он не может, потому что Поттер никогда ничего ему не обещал — никогда даже не высказывал желания быть с Драко иначе, чем в темноте, скрытый от всего мира. Он не может, потому что он — ничто, а Поттер — все. — Драко… Драко не собирается ждать, что он скажет. Он отпускает руку Панси и разворачивается, уходя длинными шагами, прежде чем успевает аппарировать. Панси идет за ним по пятам, но она не так быстра, как он, и он пытается не обращать внимания на ее руки, тянущиеся за ним, пытается отгородиться от криков Поттера «Драко, подожди!», сосредоточившись на Нацеленности, Настойчивости и Неспешности, сосредоточившись на безопасности своего дома, а затем разворачивается на месте, покидая шумные улицы и погружаясь в темноту. В квартире пусто и холодно, тишина — кричащий контраст с освещенными солнцем булыжниками, которые он только что покинул. На мгновение Драко просто стоит посреди гостиной, колеблясь, его руки безвольно свисают по бокам. Он отказывается плакать, потому что плач означает, что ему не все равно. А ему все равно. И на Поттера, и на то, что у них было, но теперь все кончено. Это боль от того, что его отвергли, вот и все; от того, что он не мог сам выбирать, как все закончится. Что он не был вариантом, потому что Драко Малфой никогда не мог быть вариантом для Гарри Поттера. Первая сова прилетает примерно через десять минут. Драко неохотно отвязывает свиток пергамента от крошечной лапки, вытянутой перед ним, но, увидев кривые каракули Поттера, завязывает его обратно и отправляет сову в путь. Совы продолжают прилетать, но он игнорирует их всех, тут же возвращая их обратно после того, как накормит сов лакомствами за то, что их побеспокоили. Одна из них прежде, чем улететь, имеет наглость клюнуть его за то, что он не принял ее письмо. Чертыхаясь и закрывая окно другой рукой, он присасывается к распухшему пальцу, чтобы остановить кровотечение, лишь смутно замечая боль. После пятнадцатой совы Драко решает, что ему нужно уйти, чтобы не застать Поттера за своей дверью. Он собирает немного одежды и туалетных принадлежностей, затем подходит к камину и берет щепотку порошка. Ему совсем не нравится, куда он идет, но у него нет выбора. Это единственное место, где Поттер будет держаться от него подальше и оставит его в покое. Расправив плечи, он бросает каминный порошок в очаг, делает шаг в зеленое пламя и кричит «Малфой-мэнор».***
Проходит два дня, прежде чем Панси понимает, где он находится. Он в своем кресле для чтения, а она сидит на краю его кровати и говорит тихим тоном, как будто кто-то умер. — Должно быть, все очень плохо, если ты скрываешься здесь, — осторожно говорит она. Он пожимает плечами. — В основном для удобства, в квартире ужасно холодно, а здесь у меня есть компания и домовые эльфы. Здесь есть еда, когда захочу. Я практически живу жизнью мечты. — Как будто ты что-то ешь, — пробормотала она себе под нос. — Это не твое дело, — огрызнулся он. Застонав, она откинула голову назад, затем снова посмотрела на него. — Может, хватит притворяться, что тебя это глубоко не задевает, Драко? Может, побудешь со мной честным? Я хочу тебе помочь. — Чем именно? Поттер, очевидно, сделал свой выбор, и это хорошо для него. Я рад за них обоих. Она пожевала губу, молча глядя на него. У него возникло отчетливое ощущение, что она планирует, куда нанести следующий удар. — Послушай, Панси, если ты здесь только для того, чтобы поворчать на меня из-за Поттера, то, пожалуйста, уходи. Мне это сейчас ни к чему. — Хорошо, я уйду. Но ты можешь хотя бы пообещать мне, что съешь что-нибудь сегодня? — Да, да, обещаю, — говорит он, пренебрежительно махнув рукой, когда она встает. — И никому не говори, что я здесь. Особенно Грейнджер. И не надо опять этой ерунды с подтверждением ее подозрений, ты никому не скажешь, что я здесь, поняла? Взгляд Панси тверд как сталь, она сжимает и разжимает кулаки. Драко видит, что она ищет лазейку. Наконец, она опускает руки и выглядит побежденной. — Ладно. Я никому не скажу, что ты здесь. — Спасибо. Теперь оставь меня в покое, пожалуйста. Она вздохнула, поцеловала его в щеку и ушла, оставив его наедине со своими мыслями. Неделю спустя Драко хотя бы вышел из своей комнаты в гостиную, но все еще в одежде для сна, когда к нему пришла Панси. Как раз когда Панси и Нарцисса допивают чай, Панси вздыхает. — О, Нарцисса, я только что вспомнила: мой друг дает интервью по радио, не будет ли ужасно неудобно, если мы его послушаем? Ее глаза твердо смотрят на Нарциссу, но вся поза Панси настроена на Драко, он это замечает. — Конечно, Панси, минутку, — говорит Нарцисса, встает и стучит палочкой по ящику. Панси поднимается, чтобы присоединиться к ней, и, пока Панси ищет нужную станцию, раздается смутно знакомый голос. — Добрый вечер, слушатели, и добро пожаловать на Предоставь это Ли, со мной, Ли Джорданом. Драко бросает на Панси недоверчивый взгляд, но она все еще стоит у радиоприемника, пытаясь получше настроиться на волну. — В этом шоу мы будем немного серьезнее, чем обычно. Сегодняшний гость сам попросился сюда, потому что он хочет кое-что сказать. Вряд ли он нуждается в представлении, поэтому я просто начну со слов: добро пожаловать на шоу, Гарри Поттер. — Спасибо, Ли, очень приятно. Звук голоса Поттера, после всего этого времени, поражает Драко, как стрела в сердце, что смешно, потому что это уже не первый раз, когда он не слышал голос Поттера в течение нескольких дней. — Итак, Гарри, на прошлой неделе ты сделал каминг-аут в волшебном мире в возрасте двадцати восьми лет. Почему это заняло у тебя так много времени? — Ну, — говорит Поттер, прочищая горло, — я бы сказал, что в основном это было связано с моим воспитанием. Или, возможно, из-за отсутствия воспитания. Я не люблю говорить об этом слишком много, но просто знайте, что там, где я рос, было очень мало возможностей для того, чтобы быть другим. Думаю, что быть волшебником в окружении маглов и так достаточно меня выделяло, я не смог бы справиться и с тем, чтобы быть геем. Наступает крошечная пауза, и Драко понимает, что Поттер почесывает шею. — Я могу просто сказать, Ли, что я бы не сделал каминг-аут, если бы не вынужден был это сделать. — Вынужден? Как это? — Ну, видишь ли, меня годами донимали репортеры, спрашивая, почему я никогда не мог остановиться на одной девушке. Некоторые из них даже прямо спрашивали меня, не гей ли я, что я тогда отрицал. Но в этот раз у них была фотография меня и кого-то еще в… ну, скажем так, это была частная ситуация. И они недвусмысленно заявили мне, что опубликуют эту фотографию с моего согласия или без него. Поэтому после некоторых раздумий я решил, что лучше дать им интервью, в котором я мог бы изложить хотя бы часть своей версии. И я мог бы остановить их от публикации фотографии, потому что я не хотел тащить того другого мужчину за собой. — Не похоже, что это лучший способ или причина рассказать миру о том, кем ты являешься. Что ты почувствовал после того, как статья была опубликована? — Ну, я должен признать, что испытал смешанные чувства. Я почувствовал облегчение, как будто мне стало в десять раз легче. Я сделал каминг-аут, и небо не обрушилось на меня. Но это было сделано не на моих условиях, не в то время, когда я бы почувствовал, что это правильно. — Но, Гарри, если позволишь узнать, ты хорошо дружишь с Дином Томасом и Симусом Финниганом, которые вместе с тех пор, как мы учились в Хогвартсе. У твоей бывшей Джинни было несколько отношений с женщинами, прежде чем она наконец поняла, с кем ей быть. Поттер фыркнул, а Джордан самодовольно усмехнулся, прежде чем продолжить: — Ты не осуждаешь геев, так почему же ты был так строг к себе по этому поводу? — Наверное… Я никогда не думал, что быть геем, или, скорее, стать геем — это то, что осчастливит меня. На меня возлагают много надежд относительно того, кем я должен быть, и, наверное, я пытался угодить всем остальным и забыл о том, что на самом деле делает меня счастливым. — И сейчас ты счастлив, Гарри? — Сейчас я немного счастливее, но думаю, что мог бы быть еще счастливее, если бы смог прояснить некоторые вещи. — Конечно! Здесь безопасное пространство. — Я хотел бы воспользоваться возможностью и сказать, что Николас, который в статье назван моим парнем, таковым не является. Он хороший друг и коллега, и он помог мне смириться с моей сексуальностью, но мы не вместе, и он состоит в долгосрочных отношениях со своим женихом. — Но в статье вы подтверждаете, что вы двое — пара. — Знаю. Хочу добавить, что я сделал это, с согласия Николаса, конечно, но потому что был в панике. Репортеры думали, что мужчина на фотографии, которая у них была, это он, и чтобы защитить того, кто там был на самом деле, я пошел на это, подтвердив историю. Поттер делает паузу, делая глубокий вдох. — Мужчина на фотографии, хотя и открытый гей, не подписывался на то, чтобы быть брошенным в центр внимания в качестве моего парня. Мы даже не говорили о наших отношениях, и я знал, что его будут донимать, если я назову его имя. Николасу и так было плохо, но я знаю, что этому человеку будет в сотни раз хуже. Я не хотел подвергать его такому испытанию. По крайней мере, без предварительного разговора с ним. Но… — вздыхает Поттер, испуская короткий смешок, — по иронии судьбы, пытаясь защитить его, я в итоге причинил ему боль, потому что думаю, что он до сих пор верит, что мы с Николасом вместе. — Могу ли я просто сказать, Гарри, что выражение твоего лица, когда ты говоришь о нем, заставляет меня думать, что он действительно особенный? Драко практически слышит, как Поттер краснеет. — Да. Да, это действительно так. — И если этот человек слушает, есть ли что-нибудь, что ты бы хотел ему сказать? Наступает тишина, которая, кажется, тянется вечно, и Драко задерживает дыхание, затем Поттер снова заговаривает. — Есть много вещей, которые я хотел бы ему сказать, но не думаю, что это подходящее место. Но… Если он готов простить меня, и если он хочет поговорить со мной, он знает, где меня найти. — Хорошо. Спасибо, Гарри, надеюсь, ты сказал все, что хотел сказать. — Спасибо, Ли, это так. Было приятно, что меня услышали без искажения моих слов, хотя бы раз. Звучит финальная мелодия, и наступает тишина. Драко не отрывает взгляда от пола, но он чувствует на себе взгляды Нарциссы и Панси. Наконец, Панси прочищает горло. — Так… ты собираешься поговорить с ним? Драко недоверчиво смотрит вверх. — Я? Панси закатывает на него глаза. — Да, ты! К кому еще, по-твоему, он обращается, придурок? — Но он сказал, что я знаю, где его найти. А я не знаю! Я бывал в его доме только через Портключ или он сам меня туда аппарировал. Он бросает взгляд на Нарциссу, которая тут же начинает рассматривать занавески и притворяться, что не слышит о его ночных развлечениях, затем поворачивает голову к Панси, которая выглядит очень довольной собой. Она достает из сумочки конверт и протягивает ему. Он берет его неуверенными пальцами, открывает и обнаруживает лист бумаги, маленькую коробочку и старую открытку с шоколадной лягушкой. Он снова смотрит на Панси, которая закатывает глаза. — Это его адрес, коробка с каминным порошком, которого хватит на одно путешествие — на случай, если тебя не будет дома — и сенсорный портключ. Так что ты можешь выбрать, как хочешь добраться до него. Думаю, он бы прислал и метлу, но, возможно, отмёл этот вариант. А потом всегда есть Аппарация. Драко снова смотрит на конверт, сглатывая. — Я не… Я не одет, — тупо говорит он, глядя на свою шелковую пижаму. Не может же он явиться к Поттеру в ночной одежде в такое время суток? Панси по-волчьи ухмыляется. — Не думаю, что его волнует, во что ты одет. Если что, эти пижамные штаны даже легче снять. Нарцисса прочищает горло, и Драко с Панси смотрят на нее, сидящую на диване со сложенными руками и стреляющую кинжалами в Панси, которая просто пожимает плечами, прежде чем снова повернуться к Драко и положить свою руку поверх его. — Я знаю тебя, Драко. Ты хочешь этого, но тебе нужно идти сейчас, иначе ты все обдумаешь и струсишь. Думаю, тебе нужно больше Гриффиндора в жизни. Я имею в виду, — добавляет она, бросив неуловимый взгляд на Нарциссу, — больше того, что уже вложил в тебя Поттер. — Ну, правда, Панси! — говорит Нарцисса, нахмурившись. Панси хихикает и поднимает руки вверх в знак того, что она будет вести себя хорошо. Драко смотрит на нее, молча спрашивая, правильно ли он поступает. — Ты уже слишком много думаешь об этом, Драко, тебе нужно идти, — говорит она, протягивая ему конверт. Он берет его и после недолгих раздумий выбирает каминный порошок, чтобы избежать риска оказаться на улице в ночной одежде. Прежде чем он успевает пожалеть об этом, он встает и идет к камину, бросая в него содержимое коробки. Он быстро кивает Панси через плечо, прежде чем шагнуть в зеленое пламя и прочитать на пергаменте: Площадь Гриммо, 12. Он выходит из-под каминной полки в комнату, где Поттер вжимал его в стену все эти месяцы назад. Там никого нет. Драко сглатывает и старается не паниковать. Он не знает, чего ожидал; Поттер не знал, когда или даже если Драко появится, но он почему-то предполагал, что Поттер будет предупрежден о его появлении и выйдет встретить его. При дневном свете комната выглядит иначе: она более просторная и менее внушительная. У камина стоит удобное кресло — то самое, в котором его ждал Поттер, — а напротив него стоит такое же. Это кресло выглядит совсем новым, в отличие от другого, поношенного. Драко вдруг представил, что Поттер провел много одиноких вечеров, сидя в этом кресле, и у него сжалось сердце. — Драко? Обернувшись, Драко видит Поттера, стоящего в дверном проеме, с расширенными глазами с сумкой, перекинутой через плечо. Драко теряет дар речи. На секунду Поттер выглядит таким усталым и измученным, с тёмными кругами под глазами. Затем его лицо озаряется, и он подходит к Драко, обхватывая его лицо руками. — Ты пришел, — говорит он на выдохе, и Драко даже не подозревал, что в этих трех слогах может уместиться столько эмоций: тоска, неверие, раскаяние, но потом его мысли обрываются, когда Поттер захватывает его губы своими, и он замирает. Это гораздо более целомудренный поцелуй, чем их последний, но гораздо более интимный. Драко не в состоянии подойти достаточно близко, достаточно глубоко, он хочет поглотить Поттера, хочет целовать его так вечно, пока они оба не задохнутся, а потом продолжить еще. Кончики пальцев Поттера касаются шеи Драко, и он непроизвольно вздрагивает, отчего Поттер тихонько смеется ему в губы, но не перестает целовать Драко. В конце концов, у Драко начинает кружиться голова от недостатка кислорода и от того, что его целуют так, словно он — весь мир Поттера, и он прижимается лбом к лбу Поттера. — Я не могу поверить, что ты пришёл, — шепчет Поттер, потирая большими пальцами взад-вперед чуть ниже ушей Драко. — Я так боялся, что все испортил. Драко не знает, что ответить, его разум все еще оцепенел после эмоционального потрясения последней недели. — Мне так жаль, что я причинил тебе боль. Я знаю, что держал тебя на расстоянии, потому что боялся, Драко, я был в ужасе. В ужасе от того, что никак не мог держаться от тебя подальше, что всегда тебя искал. Я пытался убедить себя, что это просто из любопытства, но… — Он испускает долгий вздох, и Драко знает, чувствует это всем своим существом, потому что он сам был там, он знает смятение, сожаление и желание быть верным себе. — Все это так ново для меня, и, честно говоря, мне немного страшно, но я хочу быть с тобой, — продолжает Поттер. — Я бы хотел попробовать. Если ты позволишь. Драко все еще не может ответить, боясь, что его голос сорвется. Слезы начинают катиться по его щекам, смачивая руки, все еще обнимающие его лицо. — Я… мне очень нужно, чтобы ты что-нибудь сказал, Драко. — Я не знаю, что сказать, Гарри, — говорит Драко, наконец; имя Гарри ощущается чем-то незнакомым на языке. — Я боюсь, что ты сбежишь при первом же гомофобном оскорблении, брошенном в твой адрес, потому что они обязательно появятся. Боюсь, что люди будут злиться на меня за то, что я тебя украл у них, за то, что у меня хватило наглости запятнать тебя. Но больше всего я боюсь, что… — он закрывает глаза, собирая всю свою храбрость. Сделай прыжок, Драко. — Я боюсь, что если я получу то, чего так долго хотел, и в итоге потеряю это, то я не знаю, смогу ли я оправиться от этого. — Думаю, я вел себя ненадежно, верно? — говорит Гарри, и его руки медленно скользят по шее Драко по его плечам, рукам. — Может, ты был прав раньше, может, я слишком сломлен, но… Его собственные слова, вырвавшиеся из уст Гарри, заставляют сердце Драко замереть. — Пожалуйста, не повторяй то, что я сказал давным-давно. Я все еще ненавидел тебя тогда, я хотел сломать тебя, но ты не сломлен, Гарри, не больше, чем я. Гарри испускает звук между смехом и вздохом. — Не знаю, говорит ли это что-нибудь обо мне, — произносит он, и Драко вынужден признать, что он прав. — Наверное… наверное, мы оба немного сломлены. Но… как думаешь, мы можем что-то из этого построить, если оба готовы работать над этим? Драко кивает, возможно, немного слишком поспешно, возможно, ему следует все обдумать, но он знает, что никогда не сможет оставить Гарри в покое, ему нужно увидеть, к чему это может привести. — Да. Я хочу, — шепчет он. Гарри обхватывает его руками и крепко обнимает, его теплое тело прижимается к телу Драко, такое знакомое и в то же время такое новое, потому что никогда в своих самых смелых мечтах Драко не думал, что Гарри будет его так обнимать. — Тогда скажи мне, что тебе нужно, Драко, — бормочет Гарри, прижимаясь к шее, его голос приглушенно звучит на коже Драко. Драко закрывает глаза, размышляя. — Мне нужно время, — говорит он в конце концов. — И мне нужно, чтобы все шло медленно. И я не хочу, чтобы об этом узнала общественность, по крайней мере, не сейчас. Гарри кивает, его подбородок ударяется о плечо Драко. — Все, что угодно. Все, что захочешь. Драко сглатывает, набираясь смелости, чтобы сказать то, чего он действительно хочет. Ему трудно показывать свою уязвимость, но Гарри наконец-то честен с ним и с самим собой, так что, возможно, пришло время и Драко быть честным. — Больше всего, — говорит он, его голос звучит странно грубо. Он прочищает горло. — Больше всего на свете я хочу тебя, Гарри. Я хочу тебя уже даже не знаю, как давно. Гарри издает звук, похожий на сухой всхлип, а затем он снова целует Драко, беспорядочно, отчаянно. — Я у тебя есть, — шепчет он между поцелуями. — У тебя есть я столько, сколько ты захочешь.***
Драко просыпается, щурясь от дневного света, бьющего в глаза. На подушке лужица слюны, и прошло несколько мгновений, прежде чем его мозг включился, и он понял, что такая яркость в это время года может означать только то, что сейчас по крайней мере часов девять утра. В панике он садится и смотрит на часы на прикроватной тумбочке. 9.18 утра. Черт. — Поттер! — кричит он, вскакивает с кровати и бежит в ванную, на ходу хватая одежду, которую взял с собой вчера. Отражение в зеркале не слишком утешает: через все лицо проходит красная линия от простыней, глаза опухшие, волосы в беспорядке. — Поттер! — кричит он снова, на этот раз громче. Надевая носки по пути к лестнице, что заставляет его прыгать на одной ноге, он размышляет об идиотизме ночевки у Гарри. Он доходит до кухни, где дымящиеся кастрюли и сковородки наполняют комнату самыми вкусными запахами. Гарри стоит у плиты, его пижамные штаны низко висят на бедрах, а футболка настолько поношенная и тонкая, что ее почти не видно. Он напевает себе под нос, покачивая задницей в такт музыке и время от времени помешивая или переворачивая что-то. — Поттер! — хрипит Драко. Гарри оборачивается и тепло улыбается ему, от чего у Драко по совершенно другим причинам перехватывает дыхание. — О, должно быть, я сделал что-то очень плохое, чтобы меня назвали Поттером, — говорит Гарри, его глаза сияют от удовольствия. — А я-то думал, что мне ничего не грозит, раз я готовлю тебе завтрак. — У меня встреча в 10 часов, я должен был встать в 7, чтобы подготовиться! — говорит Драко, судорожно пытаясь застегнуть рубашку. Гарри складывает руки, прислоняясь к кухонной стойке с лопаточкой в руке. — Верно. И чья это ответственность — поднимать твою жалкую задницу вовремя? После того катастрофического случая, когда ты чуть не выкрутил мне соски, я думал, мы договорились, что я никогда не буду будить тебя, если только это не экстренный случай. Драко хмурится. Он вне себя от стресса, и ему действительно нужно кого-то в этом обвинить, а Гарри теперь взывает к логике? Что за дерзость! Гарри смягчается в лице и опускает руки по бокам. — Иди сюда, болван, — говорит он, подходя ближе, — у тебя все пуговицы перепутаны. Драко тянет свою рубашку вниз, пытаясь найти ошибку, но тут теплые пальцы Гарри оказываются рядом, ложатся поверх его, и прикосновение сразу же успокаивает. Драко вздыхает, закрывает глаза и сосредотачивается на том, что магия Гарри окружает его и переплетается с его собственной. Он все еще не привык к этому. — А сейчас, — говорит Гарри, заставляя Драко посмотреть на него. Он сосредоточенно корчит рожицы, и Драко тает. — Повторяй за мной: Это не конец света, это всего лишь работа. Драко хмыкает. — Это говорит человек, который не работает уже месяц. — Именно. Я уволился, потому что это была всего лишь работа. И она не делала меня счастливым. — Он бросает на Драко строгий взгляд. — Теперь произнеси это. Драко откидывает голову назад и стонет. — Это не конец света, это всего лишь работа, — произносит он, стараясь говорить серьезно. — Хороший мальчик, — говорит Гарри и хватается за галстук, висящий на шее Драко, немного выдвигает его из-под воротника и начинает завязывать. — В любом случае, уверен, что ты знаешь эту презентацию наизусть, и хотя я понимаю, что ты хотел спокойно начать этот день, я правда думаю, что так будет лучше, потому что теперь у тебя не будет времени заранее обдумывать каждую деталь и нервничать из-за них, — продолжает он, продевая конец галстука в узел и затягивая его. — И посмотри на это с другой стороны: если все пойдет наперекосяк, а я знаю, что это не так, ты сможешь обвинить в этом меня. — Он расправляет узел и смотрит на Драко с довольной улыбкой. — Вот. Все готово. Драко кладет руки на свой галстук, ощущая гладкую ткань. — Где ты научился завязывать двойной виндзор? — Наверное, я столько раз видел, как ты это делаешь, что в конце концов это закрепилось, — говорит Гарри, выглядя смущенным. Драко вспоминает все те утра, когда Гарри лежал в постели и просто смотрел, как Драко одевается, с мягкой улыбкой на губах, словно не мог поверить, что все это реально. — И еще… — добавляет Гарри слегка дрожащим голосом. — Я знаю, что сейчас не самое удачное время, потому что ты идешь на работу, но я… я получил приглашение на ежегодный министерский бал. И подумал… или хотел спросить… не хотел бы ты прийти в качестве моего плюс один? У Драко внезапно пересохло во рту. — Ты имеешь в виду… в качестве пары? Официальное свидание? Гарри пожимает плечами, опустив глаза. — Наверное. Драко не знает, что сказать. Часть его души не может дождаться, чтобы показать всему миру, как много Гарри значит для него, но часть боится выйти из их безопасного пузыря, боится того, что ему придется пережить за то, что он любит Гарри. Но в какой-то момент Драко должен забыть о своей неуверенности. По мере того, как идут секунды, Гарри начинает ерзать. — Я имею в виду, если ты не готов, то ничего страшного, мы можем еще немного пожить тайком, это не так уж плохо, думаю, в каком-то смысле это немного волнительно, постоянно аппарировать или перемещаться друг к другу камином, и в любом случае, я бы не хотел заставлять тебя… — Я готов, — перебил Драко, решив, что, несмотря ни на что, Гарри стоит этого, стоит рискнуть. — Готов, я имею в виду. Я готов. Я хочу пойти. С тобой. Я хочу пойти с тобой. Плечи Гарри опускаются, и он испускает вздох, уголки его рта подрагивают. — Да? Драко кивает, подходит ближе и прижимается губами к виску Гарри. — Да. Гарри наклоняет голову, запускает одну руку в волосы Драко и приближается с мягким поцелуем к его губам. Живот Драко переворачивается, ему все еще трудно поверить, что он может делать это, может целовать Гарри вот так. Он притягивает Гарри ближе, углубляя поцелуй и наслаждаясь тем, как Гарри прижимается к нему, словно Драко действительно единственное, что может его поддержать. — Должен признаться, у меня есть скрытые мотивы, чтобы привести тебя, — бормочет Гарри, пробираясь руками под подол рубашки Драко. — О? — Ммм. Я подумал, что ты сможешь поддержать меня, когда все будут пытаться убедить меня вернуться, ты сможешь убедиться, что я не соглашусь вернуться в аврорат. Он говорит это непринужденно, но Драко слышит за этим тоном беспокойство. Он знает, как трудно было Гарри признаться самому себе, а также всему волшебному миру, что он был аврором только из чувства долга. — Обещаю, — шепчет Драко. — Если хоть кто-то попытается оказать на тебя давление, я прокляну его до следующей недели. Гарри тихонько смеется, поднося одну руку к волосам Драко, и Драко не укоряет его за то, что он испортил его причёску. — Я тоже тебя люблю.