«Запомни наш первый снег»

Холодный белый мрамор в коридоре вызывает миллионы мурашек страха и мороза. Маленькие ножки перебирают и осторожными шагами направляются в комнату. Та, которая пропахла табаком и запахом его любимого алкоголя. Белая и большая дверь открылась такой же миниатюрной рукой. Сильный запах ударил в нос, а в комнате не было ничего. Безумный мрак окутал каждую частичку помещения. Темно-серые шторы были плотно закрыты, а сквозь них просачивались яркие лучики солнца. Маленький шаг был сделан по тому же белому, но уже комнатному мрамору. Льняной цвет вперемешку с разными серыми узорами стали блестеть от яркого цвета люстры. Она не заходила сюда очень долго. Но его запах до сих пор витал в воздухе. Продолжая аккуратно шагать по просторному помещению, в лёгкие поступал родной, уже забытый аромат едкого дыма мальборо и одеколона. Сглотнув пересохшее от боли горло, пальцы стали скользить по мебели и книжным полкам. Серые стены, потолок, ковёр, мебель — всё это напомнило о нём. Часть его души поселилась в девушке, которая не смогла о нём забыть. Очередной шаг и руки упали на шторы. Предательски задрожали кисти и крепко сжав толстую ткань, шторы распахнулись и показлся широкий подоконник. Его оттенок был того же цвета льна, что и мрамор. Хрупкая ладошка упала на раскрытую пыльную книгу. —Двести двадцать девять. Совсем немного осталось, — перелистывая подаренную Кириллом книгу на их год отношений девушка листал «Анну Каренину». Эту книгу она хранила на этом самом подоконнике. Из окна второго этажа была видна парковка, на которой стояла чёрная иномарка. Ей не пользовались уже год, с того момента, как умер Кирилл Тимошенко. Одинокая и холодная слеза упала на палец. Было сложно сдерживать эмоции, тем более в его кабинете. Из этого окна была видна очень хорошо дорога, по которой ехала чёрная машина из города. А после выбегая в лютый мороз босиком, черноволосый ругал девушку целуя в висок и говоря: —Ника, ты заболеть хочешь? А кто меня будет встречать со своей вкусной едой и целовать, так же нежно, как ангел? — вздыхая и заходя с порога, говорил парень после записи очередного трека и прижимал к себе шатенку та лишь глупо улыбаясь целовала в красный, от Киевского мороза, носик и приглашала за стол. Кажется, это было только вчера, а прошло уже целых двенадцать месяцев с небольшим. Всё это проведённое время девушка рассыпалась каждую секунду и вот разбилась на миллионы частиц. Жизнь после его смерти остановилась, а Ника утонула в океане его бездонных серых очах. Стеклянные глаза поднялись на кисть. Подоконник почувствовал слишком многое здесь. Он был скрытой камерой, записывающая всю страсть, возбуждение, разврат и любовь. Его огненное дыхание дракона тяжело дыша, убрал книгу из рук девушки в сторону и стал стягивать футболку, разделявшая обнажённые участки кожи. На молочной ткани оставлялись багровые пятна, а татуированные пальцы шастали по всему телу. Оторвав взгляд, из глаз потекли потоки солёных слёз. Плачь стал усиливаться, а в глазах размыто были видны очертания ясного неба и густого леса. Пальцы стали путаться в шоколадных локонах. Протяжный вой раздался по тихому дому. Эхом голос отскакивал от стен и искажался. Всё это безумно задевало девушку. Она хочет вернуть его. Его пальцы, крепкие руки и плечи, небрежно лежащие волосы, небритые и колющие щеки. Вернуть его. Убрав с глаз влагу, сквозь солнце виднелся снег. Такой же, как на этом подоконнике. Резко сорвавшись с места, девушка стала искать открытку. Ту, которую дарил с книжкой. Метавшись по комнате и наконец найдя белую с изгибами глянцевую бумагу, Ника перевернула её. —«Запомни наш первый снег ;)» — прочтя эту фразу, глаза вновь наполнились солёной жидкостью, а зрачки продолжили бегать по строчкам. «С любовью дорогой Нике от Кирилла». —Ты был моим смыслом, Кирилл. Почему всё так? Слёзы потекли, а чёрные зеницы смотрели на крупные хлопья, которые падали в грязь. Вопрос повис в серой комнате и остался риторическим…