Иди на хуй

Она откидывает свои густые чёрные, как смоль, волосы за спину, смотрит в глаза брата с вызовом. Надо же было такую хуйню ляпнуть: "Тварь из отбросов общества тебе не пара". Причём таким голосом, с такой интонацией, сука, как будто он просто излагает чистый, как его блять любимая машина, которую он холет и лелеет чуть ли не каждый день, факт. Типо, ты и так это знаешь, просто боишься сказать, поэтому я скажу это за тебя. Но он ошибается. Очень, блять, глубоко ошибается. Нет, братишка, мы оба выросли в семье Хэ, у нас у обоих иммунитет к подобным манипуляциям, только у тебя в окружении был такой только отец, а у меня и он, и ещё ты в качестве подарочного набора, с кусочком торта за счёт заведения. На, держи. Будет вкусно. Только не отравись. Вкусно не было. Нет, ладно, по началу было сладко и здорово. Ого, я такая крутая, "у меня дедушка(в смысле батя, хотя дед скорее всего тоже) — миллионер, мне поебать" — звучало в голове трендами тик-тока. А потом появился Рыжий. Злой, агрессивный и жутко вспыльчивый. У которого руки все в мозолях(и ладно бы он стирал их об гранит науки) из-за подработок, но мягче его пальцев на своём лице она ещё ничего не ощущала. Потом был Рыжий. Слишком много и часто был. Сначала в школе. Потом на ЕГО подработке. Потом у входа в ЕЁ дом. Потом в ЕГО доме с ЕГО мамой. И потом наконец у НЕЁ дома. Он долго отнекивался. Но спустя время всё-таки сдался со словами: "Да ты заебала, пойдём, так и быть, накормлю тебя". Вот смотришь на него, а он ведь выглядит, ну...как дикобраз. Весь такой типо важный, ненавидящий окружающий мир, со взглядом исподлобья, с нахмуренными бровями, с челюстью сжатой до желвак на скулах и с огромными фантомными иголками, покрывающими всё тело, на которые если напорешься, то всё! Финита ля комедия! Больно пронзит насквозь руку, ногу(смотря чем напорешься), а потом не сможешь вытащить, или просто не захочешь, это же его частичка себя, он дал её мне. Не сердце, конечно, но и это тоже пока что сойдёт, потом и на сердце напорюсь. Только "потом" уже не будет. Потому что рана из-за иголки начнёт загнивать, а там уже и до заражения организма недалеко. Только оказалось, что за всем этим образом злобного дикобраза прятался обычный милый ёжик, который фырканьем реагирует на всю хуйню, что Тянь ему говорит, пока он готовит для них завтрак(уговорила и на ночь остаться. Чтоб её, эту семейку манипуляторов, черти побрали!); который, конечно, тоже может уебать и уколоть, но это лишь в случае опасности; который на самом деле становится очень мягким, если его, например, попросить "помять немного спину"(от усталости уже не разогнуться), но который безумно боиться сделать что-то не так, боиться навредить, потому что до такой степени не уверен в себе, до такой степени вбил себе в голову, что он, видите ли, не достоин этой высокой и нежной. Вот из-за такой херни и бегал от Тянь, как от самого ужасного явления на планете. И самое главное слово здесь — "бегал" — в прошедшем времени. "Так что, иди на хуй, братишка, я не потеряю то, к чему мы пришли с такими усилиями" — думает Хэ-младшая в голове. — Иди на хуй, — уже вслух просто излагает Чэну прямо в лицо свою высокую мысль, без прелюдий и объяснений, тоже как-будто просто констатирует всем известный факт, словно его каждый день на хуй посылают, и он должен уже привыкнуть. Да, я ничего не добьюсь в жизни из-за него. — Иди на хуй. Да, мне поебать, что на это скажет отец. — Иди на хуй. И... Да, понахваталась у своего Рыжего. — Иди на хуй. Ну и ещё раз. — Иди на хуй.