«Я буду чай, потом тебя»

Очередной день подходил к концу. Время было не сильно позднее, однако солнце уже начинало садиться и скрываться за линией горизонта. Небо было ярко-оранжевого цвета с переливом жёлтого. Рома ехал на машине, напевая только что выдуманную песню из собственной головы. Отбивая темп на руле пальцами. Настроение было так себе, сам Булахов был уставшим от всей этой суматохи, которую нужно было сделать заместо Жени, который в свою очередь приболел и был явно не готов ко всем делам и его лучший друг помог ему в этом. И сам факт того, что дома в квартире есть Женя, который его поддержит и пожалеет, грело душу. Как-никак они пара. Однако об этом знали только они. Конечно же Лёша часто на них кидал сомнительные взгляды, каждый раз когда Рома "подкидывал до дома" Мильковского. Но раз тот ничего не говорил и лишних вопросов пока что не задавались, значит всё в порядке. Отношения парней зародились относительно недавно, три месяца вместе, однако на такой мелкий срок отношений, оба жили в гармонии и радости. Первый влюбился Рома, после очередного концерта. Затем уже сердце Жени забилось чаще при виде или упоминания одного только Булахова. А после всей этой суматохи с влюблённостью и тому подобное, Мильковский признался в симпатии к Роману. Симпатия оказалась взаимной и начались все эти скрытые похождения двух друзей. Тем временем Рома уже был у этого заветного дома. Машина была закрыта, а сам Булахов подходил к нужному ему подъезду. Дверь внутрь открывается и парень идёт к лестнице. Первый, второй и третий этаж где находилась их квартира. Она была не самой большой, да и им вторая студия не особо была нужна. Небольшая спальня с такими же по размерам кухня, ванна и прихожая. Ключ поворачивается два раза и дверь податливо впускает Рому в свою квартиру. С кухни доносится запах еды и пение. Пение Жени во время определённых действий было обычным делом. Да и если так посмотреть ему стало легче, ещё утром он не мог с кровати встать и рот раскрыть, что бы попросить воды, а сейчас он же стоит перед плитой и поёт, хоть и хриплым и осипшим голосом, но поёт причём, особо не фальшивит. Входная дверь тихо захлопывается, дабы не спугнуть настрой Жени, голубые глаза с искрой всматриваются в силуэт парня с выжиными, светлыми волосами. Сам Мильковский был в серых домашних, пижамных штанах и в чёрной майке с коротким рукавом, которая была явно больше нужного размера. Рома смотрит из дверного проёма, мило улыбаясь и вслушиваясь в по-своему уникальный голос Жени. – «Плакали, плакали батареи и трубы. Я целую, целую твои нежные губы. И мало ли, мало ли что подумают люди. Я такую, такую никогда не забуду!» – вырванные из контекста строки песни звучат так по живому, и заставляют Булахова улыбнуться шире. Он вернулся к двери и снял давно сдохшие, чёрные кеды. Изредка беззвучно, подпевая Мильковскому. Зайдя бесшумно на кухню, он нежно приобнял солиста за худую талию, крепкие мышцы ощущались даже сквозь ткань одежды. Пение, сначала неловко прервалось, с лёгким испуганным видом Женя замер, но ощутив на собственном плече уже такую родную голову Ромы. Пение окончательно прекращается и тёмно-карие глаза переводятся на лицо гитариста. – Вижу тебе уже лучше – подсмеиваясь говорит Рома уткнувшись кончиком носа в бледную кожу шеи. Сам Мильковский лишь неловко усмехнулся и одобрительно промычал, ему было сейчас сложно что-то сказать. Женя так кайфовал от любого прикосновения к своей шеи особенно со стороны Булахова. Мурашки едко отозвались по всему телу и тот невольно вздрогнул. В это же время Рома, ближе прижимал к себе худую фигуру парня, чувствую его запах. Запах сигарет с нотками свежего запаха лайма. Рома явно смог бы не дышать обычным кислородом. Зачем? У него есть Женя, он бы запросто променял воздух на этот запах. – Готовишь ужин? – спрашивает тихим голосом Рома, не отрываясь от шеи любимого, прикрывая глаза. – Ага – голос парня незаметно вздрогнул, от той вибрации, что производит более низкий тембр голоса Ромы. Булахов со своим музыкальным слухом услышит всё, как не старайся скрыть, на что он лишь улыбнулся. Ему на душе так тепло и хорошо, нет словно той ужасно холодной осени, что за окном и вся та злая энергетика, что исходит от некоторых людей, буквально растворилась в этой нежности, что чувствуют эти двое. Спустя ещё несколько минут объятий. Гитарист группы направился в спальню, дабы переодеться в более лёгкую и домашнюю одежду. Рома надел чёрные шорты и такую же по цвету майку на бретельках, которая немного была больше нужного. Прийдя обратно на кухню к Жене, который уже накладывал еду в тарелки и поставил чайник. Пока Мильковский возился с ужином. В это же время Рома достал свою и Женину любимые кружки. Залив их кипятком, добавив сахар в нужных количествах положил в обе кружки с кипятком чайные пакетики. Чай был готов, любимый вкус Мильковского, голубика и клубника. Горячий напиток ароматно пах, расползаясь по всей кухне. Женя уже поставил на стол две тарелки с едой. Рома поблагодарил своего любовника за столь милый жест. Оба сели за кухонный стол и начали есть. Женя спрашивал как дела у Ромы, справился ли он? Тот рассказывал ему всё в подробностях на что получил похвалу и жалостливые возгласы Жени об том, что тот устал. Затем Булахов начал расспрашивать Женю об его самочувствие. Так и завёлся разговор. Проходит около часа и парни сидят на диване, смотря какой-то фильм, который нашли в закоулках интернета. Женя уже засыпал и старался не показывать этого. Рома, конечно не слепой увидел с первого раза, даже не задумываясь. Он жестом показывает на колени, приглашая его полежать. Тот даже без слов соглашается и ложится сразу без лишних вопросов и ответов. Веки слипаются и вот-вот он уснёт, как чувствует руку на макушке. Она запускается в белые волосы, пальцы гладя голову. Подушечки пальцев нежно елозят по голове. Женя уже вовсе не соображая, ничего лучше не придумал как выпить ещё чая. Он накрыл руку Ромы своей, аккуратно её отводя в сторону, на что получил неодобрительный взгляд, встав с дивана он направился на кухню, перед этим остановившись у дверного проёма. – Будешь чай? – спрашивает парень сонным голосом. Он готов упасть на пол и уснуть, на холодном паркете. – «Я буду чай, потом тебя» – проговаривает Рома, вспомнив строчку из одной песни Жени. Тот лишь усмехается и смущённо отворачивается, уходя на кухню дабы заварить столь желанный напиток. Рома всё ещё сидя за телеком, думая о сказанном. Нервно закусывая нижнюю губу и опуская глаза вниз. Тот сам не заметил как Мильковский вошёл в комнату с двумя кружками того самого ягодного чая. Поставив их на кофейный столик, Женя лёг обратно на своё законное место. В это же время Рома выбрался из собственных мыслей и начал пить, пусть и горячий, чай. Мильковский же старался снова понять происходящие на экране телевизора. Ждав, пока горячий напиток хотя бы немного остынет. Не успела пройти и десяти минут как кружка Булахова уже была пуста. Рома человек верный и слово держит, так что рука, которая была в волосах медленно передвигалась на шею, вырисовывая различные узоры. Были слышны томные вздохи Жени от каждого завитка, что вырисовался на бледной худой шеи Мильковского. Ладонь продолжила путь перейдя на хрупкое плечо. Чувствовалась дрожь, что бежала по телу Жени. Внутренняя сторона ладони скользит к талии парня, забираясь под футболку. Женя лежал на боку, но перевернулся на спину для удобства смотря в светлые глаза Ромы, он краснел и хотел что-нибудь сказать, но и двух слов не мог связать. Рука ловко прошлась по прессу солиста, глаза Ромы всматривались в затуманенные глаза наслаждением Жени. Гитарист наклоняется к Мильковскому мягко и нежно целует его в покусанные губы. Поцелуй страстный и одновременно нежный, все эти чувства, что ощущают парни, сводят их с ума. Кисть в своё время с лёгкостью проникает под домашние штаны, дотрагиваясь до уже твёрдого стояка. Женя громко выдыхает и довольно мычит, с каждым прикосновением к возбуждённой плоти. Воздух уже нужен обоим и Рома отрывается от припухших губ, уже активно работая рукой. Женя в свою очередь сжимает пальцами на ногах плед, что покрывал серый диван. Мильковский желанно глотал воздух и не раз так тихо и судорожно срывался на полустоны. Булахову явно нравится происходящее и то как выглядит Женя перед ним и может быть таким только перед ним. Рома никогда не понимал самооценку Жени, он не понимал почему он считает себя некрасивым и плохим человеком, но в любом случае если вдруг блондин допустит сказать что-то подобное, то Рома явно ему будет доказывать обратное. Будет стоять до последнего, пока Мильковский не поймет, что он не прав. Женины руки, хватаются за плечи друга, сжимая их чуть ли не совсей силы. Он шумно дышит и пытается не застонать в полный голос, держится как может. Роме явно уже не хватает большего, несмотря на лёгкие и домашние шорты, становится тесно и неприятно. От Мильковского ненадолго отводят руки, давая ему встать, что он понимает сразу и чуть отстраняется от брюнета. Солист нервно облизывает сухие губы, раскрывая маленькие ранки. Он не отводит смолистых глаз от парня, который быстро снимает майку и оставшись с голым торсом, валит Женю на спину. Внизу живота неприятное чувство узла, что давит заставляя глотать воздух чаще. Сильная и забитая татуировками рука, ползёт к бедру, где держаться домашние штаны, начинает их припускать. Сам брюнет тянется к желанным губам, машинально закрыв глаза. Блондин, помогает освобождённой рукой снять пижаму. Ненужная ткань летит куда-то в сторону. Рома улыбается во время блаженного поцелуя и начинает сползать к шее. Нежно её целует, слыша при этом довольные вздохи, иногда её не сильно покусывая, оставляя мелкие царапины и делает засосы от которых Жене сносит крышу, он еле не готов уже кончить, после каждого поцелуя или любого прикосновения. Но после ласк шеи с ключицами, Булахов сползает к боксёрам, что были одеты на блондине. Ткань отодвигается и буквально моментально, Рома начинает работать ртом. Медленно посасывать головку и старательно толкаться языком в уретру. Заглатывая полную длину с небольшими усилием, он начинает прыгать макушкой над членом Жени, стараясь не упустить не одной венки, что бы каждая почувствовала ласку. От этого парень сверху кайфует так, словно у него это впервые. Он жалобно всхлипывает, шумно дышит и запрокидывает голову назад, дабы излить своё блаженство в стон. Булахов берёт до самого основания, но чувствую как стояк упирается в ткань и ноет всё сильнее и сильнее, отстраняется и сняв с Жени не нужную ткань. Мильковский в свою очередь пытается хоть чуть отдышаться и в неком ожидании прислоняет худощавые руки к губам, закрывая их. Тёмно-карие глаза слезятся и снова наблюдают за действиями брюнета. Рома развязывает шнурки шорт, чуть припуская их, оголяя и так уже стоящим колом член. Рома кладёт руки на бёдра худого парня, опуская его и разводя его ноги шире. Головка прислоняется к колечку мышц и Женя просто теряет самоконтроль. Он жалобно вскрикивает и недовольно шипит, ведь Булахов сволочь входит в сухую. Даже без смазки. Тот в свою очередь целует свою половинку тихо шепчет краткое "извини". Блондин сложил брови домиком от болезненного чувства, прикусывает губу сильно давя на неё. Булахов не двигается, даёт возможность привыкнуть к чувству заполненности. Но как только после всех этих церемоний, Мильковский сам двигается на встречу. Затутаированные руки опираются на худые плечи, а темп начинает брать обороты. Мильковский прикрывает глаза и сжимает пальцами белый плед с каждым толчком он прогибается в спине. Стоны срываются с уст на автомате, сам того Женя не замечает, даже нормально себя не слышит. Он настроен на чувства, что он сейчас ощущает, старается почувствовать всё это гораздо сильнее. Из лёгких выбивает последний воздух и хриплым голосом Мильковский проговаривает. – Ах... Рома, пожалуйста не останавливайся – мольба срывалась не машинально, глаза закрываются и стоны слышаться ещё громче. Головка уже утыкается в крыши сносную точку. У блондина темнеет в глазах и покрывается холодным потом. Белые волосы прилипают ко лбу, неприятно щекоча кожу. Рома сосредоточен на звуках, что издаёт друг. Он вслушивается в каждую ноту, что тот "пропевает". Сам Булахов весь горел, было жарко до ужаса. По телу бегали мурашки с каждым новым стоном, всхлипом или вздохам. Шумное дыхание, вздымало грудную клетку брюнета. Мильковский сгибает руки в локтях и ладонями, ухватываясь за кисти Ромы. Худые пальцы, крепко держат часть руки, а ногти невольно царапают кожу. Так проходит ещё несколько минут, пока оба не изливаются. Глаза накрывают белой пеленой и Женя чувствует расслабления за столь долгое время. Оба одновременно дышат. Рома наклоняется к Мильковскому поцеловав припухшие губы. Глаза встречаются взглядами и те начинают улыбаться. – Ты сволочь Роман Булахов – ругается на парня блондин спокойным тоном. Утверждая некий факт. – Я просто держу обещания – отвечает издевательски с улыбкой Рома, подсмеиваясь над другом. В своё время чай Жени как раз остыл.