… ~ OO * Oo ~…
— Марко, тебе действительно нужно расслабиться, – сказал Татч своему другу, избранный другими командирами дивизии, чтобы попытаться поговорить со своим взволнованным братом. Он не мог винить другого мужчину за беспокойство. Буквально на прошлой неделе они впервые встретили феникса. Существо появилось во вспышке красно-золотого пламени и приземлилось на кончик мачты, прямо над их флагом. Излишне говорить, что дежурные были действительно поражены, и воцарился хаос, когда они пытались выяснить, откуда взялась эта странная новая птица и чего она хотела. В конце концов, он, по-видимому, мог создавать пламя, что было очень плохой новостью. Огонь плюс деревянный Моби Дик равняется неприятностям, по крайней мере, так думал Татч. К сожалению, поскольку он находился на вершине самой высокой мачты, никто не хотел подниматься наверх, и он определенно не мог их винить. Это определенно было бы небезопасно, особенно если бы птица напала, и поэтому они продолжали бегать, как обезглавленные цыплята, пытаясь понять, что им делать. Все это время данная птица просто сидела на мачте, наблюдая за всеми умными глазами. Оглядываясь назад, Татч был почти уверен, что эта чертова штука над ними смеется. Можно подумать, что, будучи одной из сильнейших и старейших команд Нового Света, Пираты Белоуса должны отнестись к такому сюрпризу с чуть большим достоинством. Ведь они каждый день видели и делали невозможное. Обычно это было так, но некоторые из подразделений, как правило, были немного более возбудимыми, чем другие, и, хотя он ни в чем не признавался, это могло или не могло быть его дежурством в тот день. В конце концов, какому-то умному члену команды пришла в голову блестящая идея вызвать Марко, думая, что, возможно, он сможет взлететь, чтобы расследовать это. Само собой разумеется, что командира первого дивизиона не позабавило, что его вытащили из его комнаты. К сожалению, странной жар-птице удалось появиться в один из немногих выходных Марко. Если бы все не обернулось так, как было, Татч был почти уверен, что Марко попытался бы поджарить его, несмотря на то, что его пламя предназначалось только для исцеления. Как ни странно, в ту минуту, когда командир первого дивизиона прибыл на палубу, существо бросилось вниз и зависло перед лицом Марко, издавая трели, одновременно и чрезвычайно знакомые, и до странности чужие. Марко побледнел от шока и от удивления попятился. Группа их наблюдателей забеспокоилась и немедленно двинулась, чтобы перехватить птицу, поймать ее или просто отпугнуть, увести от командира первого дивизиона. Марко был ветераном Нового Света, он плавал с Ояджи с самого начала, поэтому что-то что могло заставить его потерять самообладание, определенно было поводом для беспокойства. Сам Татч был с пиратами Белоуса уже более двух десятилетий, и лишь несколько раз видел, как его брат так терял самообладание. Однажды, когда Ояджи был сильно ранен, другой раз, когда глупый член экипажа чуть не убил себя и всю свою дивизию, и следующий, когда Марко потерял десять членов своей дивизии в результате внезапной атаки морских пехотинцев. Излишне говорить, что он был более чем немного обеспокоен. Однако Марко немедленно сказал им отступить, его глаза встретились с глазами странной птицы. Татч все еще помнил благоговение в невозмутимом голосе брата, когда он раскрыл, что это за существо - феникс. Оглядываясь назад, вероятно, должно было быть очевидным, но в свою защиту Татч думал, что все фениксы будут синими и золотыми, как Марко, если они когда-нибудь найдут еще одного. Тем не менее, было чудом, что они вообще его нашли. Он точно знал, что Марко много лет искал, пытаясь что-нибудь найти о фениксах. И вот, один буквально приземлился ему на колени. К их удивлению и радости Марко, существо пробыло здесь больше недели. Всем им удалось быть предельно осторожными с птицей, поскольку стало совершенно очевидно, что Марко очень ее защищает. Единственными людьми, которым он позволил приблизиться, были Ояджи и командиры дивизий. Татч не мог его винить, огненное создание было чертовски потрясающе. В ту первую ночь он остался и запел где-то в сумерках. Это была самая прекрасная песня, которую Татч когда-либо слышал, полная мира, надежды и любви. Это воодушевляло и сильно напомнило ему о любви, которую он испытывал к своей семье. Более чем некоторые из них были близки к слезам или прямо рыдали к концу. К счастью, Татчу удалось спасти свое достоинство, спросив Марко, который весело ухмылялся ему, вероятно, из-за того, что он глупец, почему он не может так петь. Марко это не удивило. Не все знали об этом, но, несмотря на то, что его Зоан был фениксовой формы, командир первого отряда пел, как умирающая лягушка. Информация, к которой Татч был причастен, только благодаря сомнительной привилегии стоять рядом с ним, когда вся команда поздровляла Ояджи с днем рождения и пела. Татч дразнил бы Марко, если бы тот не сказал ему, что в таком случае, в следующий раз он будет убирать туалеты. Что ж, его гордость, по крайней мере, осталась нетронутой, и он припомнит это Марко позже. К сожалению, позавчера собрат Марко решил улететь без предупреждения, и с тех пор его никто не видел. Марко был не единственным, кто был разочарован, большинство его братьев, включая самого Татча, надеялись, что интересная птица останется рядом, возможно, даже станет неофициальным талисманом для команды, как собака Ояджи Стефан. К счастью, Ояджи было легко убедить, что они должны немного побродить по этой местности, на случай, если феникс вернется. К сожалению, они не могли оставаться здесь слишком долго, так как находились посреди открытого океана, и поблизости не было острова, доступного для припасов. Они могли остаться максимум на неделю или около того. С тех пор, как они получили согласие, что могут остаться, Марко расхаживал по палубе, постоянно глядя в небо. Он даже не останавливался во время еды и, вероятно, не стал бы есть, если бы Татч не подстраховался, следя чтоб ему приносили еду. Он даже не был полностью уверен, что его друг спал. — Я уверен, что твой товарищ скоро вернется, - заверил Татч как можно убедительней. - Похоже, ты ему очень нравишься. И это было правдой, все время, пока феникс оставалась с ними, он был рядом с Марко, преследовал его повсюду или сидел на его плече, поддерживая постоянный поток трелей и песен, на которые Марко отвечал человеческим голосом, его тон был низким и тихим. Его брат сказал, что, хотя он не мог полностью понять, что говорила другая птица, он мог получить из этого общие идеи и чувства, и он воспользовался присутствием феникса, чтобы наконец получить ответы на некоторые из своих вопросов. Оказалось, что фениксы были чрезвычайно умны, что некоторые из его братьев выяснили на собственном горьком опыте. Они размышляли о том, сбрасывает ли феникс перья и смогут ли они сорвать одно, чтобы увидеть, загорелось ли оно, что было ужасной идеей, поскольку и Марко, и феникс находились в пределах слышимости. Однако прежде, чем Марко успел открыть рот, сиденья обоих заговорщиков загорелись, и они в конечном итоге начали бегать по палубе, как идиоты, прежде чем осознали, что огонь на самом деле не сжигает их. И Марко, и Татч были чрезвычайно удивлены и, вероятно, были бы счастливы, даже если бы это был настоящий пожар. В конце концов, они были пиратами, и Татч хотел бы узнать, что медсестры скажут, когда они попросят вылечить их сгоревшие задницы. Тем не менее, это было ужасно смешно, и Марко добавил еще больше наказания к унижению, чтобы никто даже не подумал, что они могут попробовать сделать что-то подобное с его товарищем-фениксом. Хорошо, что птица сама могла ответить на некоторые вопросы Марко. Очевидно, узнав, кто он такой, Марко перерыл все виды книг, и Ояджи помог ему, путешествуя по всему миру в поисках ответов о возможностях фениксов. К сожалению, в отличие от обычных животных, таких как медведи или ястребы, из-за мифического статуса информации было действительно мало, некоторые из которой были не более чем слухами или сказками. Наличие реального, настоящего живого феникса на борту было чем-то вроде сбывшейся мечты для Марко, потому что он наконец смог получить реальные ответы. К сожалению, это также означало, что удар от его ухода был довольно ужасным. Тем не менее, теперь они ничего не могли сделать. Феникс или вернется, или не вернется. По крайней мере, теперь они знали, что они существуют, и могли попытаться выследить их. Ояджи, вероятно, можно было бы убедить отправиться на поиски фениксов, когда они точно знали, что это возможно. Татч был уверен, что вся команда будет готова к такого рода приключениям, которые помогут Марко получить больше информации, это будет лишь дополнительным бонусом для большинства, а те, кто обычно был против приключений, будут согласны, так как это было ради Марко. — Да ладно, ты можешь исцелиться почти от всего, но тебе все равно нужно спать, - повторил Татч. Марко только взглянул на него и тихо фыркнул в подтверждение того, что он слышал, прежде чем снова взглянуть на небо. Татч очень надеялся, что птица вернется ради Марко. У него было чувство, что его друг будет действительно опустошен, если бы этого не произойдет. Марко был не из тех людей, которые легко расстраиваются или злятся, но он впервые увидел и встретил феникса, что много для него значило. Будучи одним из его близких друзей, Татч часто думал, что, возможно, мысль о том, что он был мифическим зоаном, единственным в своем роде, сделала Марко немного одиноким. Он знал, что быть правой рукой Белоуса нелегко и что это часто делало Марко больше авторитетной фигурой, чем другом для многих членов экипажа. Он как бы втайне надеялся, что феникс останется, хотя бы для того, чтобы немного облегчить одиночество его друга. Он и другие командиры дивизии старались изо всех сил, пытаясь относиться к нему как к брату, которым он был, но на самом деле не было сомнений, что Марко был старшим братом даже в этих отношениях, которые по-прежнему ставили его в положение над ними. Вдобавок к этому Татч знал секрет Марко, тот, который он тщательно скрывал, надпись, которая находилась около его бедра. Это был знак души, и это неудивительно, каждый в его мире родился с таким. Сам Татч имел слова на лопатках, аккуратно напечатанные каллиграфией своего возлюбленного Изо. Удивили сами слова. Он видел это только однажды, когда он впервые присоединился к команде, заблудился и случайно наткнулся на своего брата, когда тот шел в душ, но слова были достаточно отчетливыми, чтобы запечатлиться в его памяти. Он был почти уверен, что Марко, Ояджи и он сам были единственными, кто знал слова, отмеченные Марко. Командир 1-го дивизиона неплохо держал их при себе и не часто говорил о них. Вероятно, в попытке защитить себя от тех ужасных людей, которые любили притворяться родственными душами другого человека. Однако у Татча было чувство, что он, возможно, отказался от поиска своей второй половинки, точно так же, как он отказался от встречи с другим фениксом давным-давно. Что было крайне неправильно в глазах Татча, потому что если кто в команде и нуждался в родственной душе, то это был Марко. Ему просто нужно было скрестить пальцы и надеяться на лучшее. Цветная вспышка в уголке глаза привлекла его внимание, отвлекая от мыслей, и он повернулся и начал улыбаться, когда в небе появился знакомый огненный шар. Однако он казался больше обычного и приближался к кораблю. Когда он приблизился, Татч начал слышать крики или, точнее, громкие проклятия, проклятия высоким женским голосом, от которого у него широко распахнулись глаза, когда он бросил второй взгляд на огненный шар. Что за черт!? Это был человек?!… ~ OO * Oo ~…
Виолетта яростно выругалась, почувствовав, что свободно падает в воздухе. Когда она сказала Фоуксу, что сделает все, чтобы освободиться, ЭТО определенно не входило в повестку дня. К сожалению, ее метлу, которую она всегда носила с собой в виде крошечного оберега на ожерелье на шее, было нелегко снять, и она сомневалась, что сможет достичь ее до того, как упадет на землю. Ей пришлось гадать, о чем, черт возьми, думал феникс, когда ее буквально сбросил с неба. Она знала, что падение не убьет ее, Фоукс никогда не подвергнет ее такой опасности, и она могла видеть его над собой, взмахивающего крыльями, чтобы удержаться в воздухе, когда он наблюдал за ее падением, со странно самодовольным взглядом на его птичьем лице. При ударе у нее из легких вылетел глоток воздуха, и она с удивлением поняла, что ее кто-то поймал. Этого шока было достаточно, чтобы она немедленно перестала проклинать феникса над головой, чтобы сориентироваться. Ее держали в свадебном стиле, прижимая к чьей-то груди, чьей-то очень мужской, очень мускулистой, очень обнаженной груди, и что каким-то образом она обвила руками его шею. Ей потребовалась минута, чтобы поблагодарить, что она больше не носит очки, поправив свое зрение во время войны, потому что очки были помехой, когда она медленно перевела взгляд вверх по груди на обеспокоенное лицо, смотрящее на нее сверху вниз. Увидев это, она должна была признать, что это было очень привлекательное лицо. Не классически красивый, как многие более привлекательные чистокровные в ее мире, но более суровый и немного неряшливый из-за щетины, которая была у него на щеках и подбородке. Его глаза были прикрыты тяжелыми веками и, возможно, напомнили ей Беллатрикс, если бы не насыщенный бирюзово-голубой цвет и ровное, но озабоченное выражение его лица. — Вы в порядке, мисс? - осторожно спросил он, его голос был легким баритоном с хрипом, который она нашла чрезвычайно привлекательным, и она изо всех сил старалась не краснеть, поскольку осознала положение в котором находилась. — Я буду, как только поймаю этого феникса и узнаю, какого черта он решил бросить меня, - сказала она ему, гордясь тем, как ей удалось сохранить относительно бойкий голос, несмотря на то, что она была чрезвычайно смущена этим положение, в котором она находилась. Резкий вдох заставил ее оглянуться, очевидно, у маленького трюка Фоукса была аудитория. Несколько человек окружили их двоих, и все они, казалось, были вооружены каким-то оружием, хотя в основном они были вооружены мечами и старомодными пистолетами, что было чрезвычайно странно, потому что она была почти уверена, что даже чистокровные, которые были по крайней мере на сто лет позади маггловской культуры, больше не сражались на мечах, несмотря на то, что это практиковалось их предками. Тем не менее, несмотря на их старомодный вид, присутствие такого количества оружия заставляло ее напрягаться, ее пальцы двигались к невидимой кобуре, которую она держала на руке, в которой хранились ее верная палочка из остролиста и перьев феникса. Она действительно была не в лучшем положении, и единственная причина, по которой она еще не атаковала, состояла в том, что Фоукс никогда бы не бросил ее в ситуацию, где она могла бы оказаться в опасности. По привычке, она огляделась вокруг. Она оказалась на каком-то деревянном корабле. Который напомнил ей тот, который привез учеников Дурмстранга на Турнир Трех Волшебников, сделанный из дерева с огромными белыми парусами, развевающимися на ветру. Она чувствовала запах соленой воды в воздухе, что наводило ее на мысль, что она где-то в океане. Глядя вокруг, она нашла мужчину, который прежде издал шум, и ей пришлось дважды подумать. С тех пор, как она стала частью волшебного мира, она видела очень странные вещи, но даже чистокровные знали, что если ваши волосы были рыжими, то и борода была. Этот человек, по-видимому, решил, что хочет сделать что-то другое, потому что его борода была черной как смоль, а его рыжие волосы были уложены в самый бросающий вызов гравитации помпадур, который она когда-либо видела, и учитывая, что она видела создание прически Лаванды Браун во время ее годы в Хогвартсе, это о чем-то говорили. На нем был безупречный белый поварской пиджак, белые брюки с желтым платком на шее и привязанный к бедру меч, который он держал одной рукой, глядя так же неуверенно. Он также смотрел на нее, что не было чем-то таким уж удивительным, учитывая, что ее сбросил с неба феникс. Решив поверить Фоуксу в отсутствие опасности, она позволила своему телу расслабиться и снова заговорила в напряженной тишине: — Прошу прощения за вторжение, и я ненавижу беспокоить, но не могли бы вы сказать мне, где я? Фоукс не сказал мне, куда мы собираемся, пока не высадил меня здесь а-ля феникс-экспресс. — Фоукс? - заинтересованно спросил рыжий, расслабляясь и отпуская рукоять меча. — Феникс, - сказала она ему, кивнув подбородком вверх, к птице, которая кружила над ними, трепеща от веселья, - и мой так называемый друг, хотя я переоцениваю эту мысль, учитывая, как я здесь приземлилась. — А, ну я Татч, - осторожно сказала ей рыжый, - ты сейчас на «Моби Дике» в Новом Свете, на Гранд Лайн, и тот, кто держится тебя, - это Марко. — Я Виолетта, - ответила она, как надеялась, дружелюбным тоном, прежде чем повернуться к мужчине, держащему ее. - Спасибо, что поймали меня, но я в порядке, так что, не могли бы вы опустить меня …? Его глаза с тяжелыми веками на самом деле были широко раскрылись от удивления, гораздо больше, чем когда она упала с неба, что он воспринял довольно легко, и она задавалась вопросом, что она могла сказать, чтобы так шокировать его. Она немного извивалась в его хватке, что еще раз указывало на ее желание, чтобы он ее уложил, но его руки просто сжались в ответ, прижимая ее ближе. Она очень старалась не думать обо всех этих прекрасных мышцах, когда они плотно прижимались к ее боку, но бросила это как безнадежное дело. Мужчины волшебного мира были не в такой форме. Волшебники обычно были ленивыми и совершенно не интересовались упражнениями. Ближе всего к такому подошли игроки в квиддич и, возможно, дуэлянты, однако это было ограничено небольшой частью общества. Печальным фактом жизни было то, что многие Пожиратели смерти Волан-де-Морта были столь ужасающими, потому что они были достаточно физически подготовлены, чтобы продолжать сражаться в течение долгих периодов времени, переживая своих противников. Тем не менее, какими бы хорошими ни были эти мускулы, она действительно хотела бы снова встать на ноги. В этой позе она чувствовала себя более чем уязвимой, и было неловко так крепко прижиматься к совершенно незнакомому человеку. К сожалению, он, похоже, не слишком хотел ее отпускать. — Эм ...? - она снова издала звук в тщетной попытке заставить его отпустить. Он был явно очень силен, что неудивительно, учитывая широкие плечи и твердые руки, которые она чувствовала своим телом. Сдаваясь, она беспомощно посмотрела на единственного, кто с ней разговаривал. — Просто, ну, дайте ему минутку, чтобы подумать, - успокоил Татч, выглядя немного обеспокоенным, хотя было совершенно ясно, что беспокойство было связано только с мужчиной, держащим ее. - У Марко было много хорошеньких женщин, которые бросались на с годами, но я думаю, что падение с неба было для него перебором. Виолетта скептически приподняла бровь на эту вопиющую ложь, учитывая, что за несколько мгновений до него он был достаточно насторожен, чтобы поймать ее и спросить, в порядке ли она. Татч нервно хмыкнул, неловко потирая затылок под ее недоверчивым взглядом, по-видимому, рыжий много болтал, когда нервничал, потому что то, что вылилось из его рта, хлынуло таким стремительным потоком, что ей потребовалась минута, чтобы расшифровать это: — На самом деле ваше прибытие было довольно крутым, хотя это была упущенная возможность, я имею в виду, что он мог сказать что-то классное, например: «Было ли больно, когда ты упала с небес?» или что-то столь же эпичное, но нет, вместо этого он просто спросил, все ли у вас в порядке, что было пустой тратой слов, если вы спросите меня, говоря об этом, они не были знакомы, нет…? — Слова? - медленно повторила она, а затем все ее тело напряглось, и она бессознательно в шоке отпустила шею Марко, когда ее разум повторил первые слова, которые он сказал ей: «Вы в порядке, мисс?» Ее действие, казалось, нарушило его равновесие. Она не знала, что он сидел на перилах палубы, иначе она была бы немного осторожнее. К счастью, его рефлексы были чертовски впечатляющими, потому что ему удалось вытащить их обоих на палубу и поставить на ноги, не опрокидывая их с перил в воду. Но несмотря на хитрый маневр, ему все же удавалось удерживать ее, хотя теперь его руки были вокруг ее талии. Она еще раз схватила его, пытаясь удержать равновесие, и ее руки были крепко стиснуты на его пурпурной рубашке. Честно говоря, хорошо, что он ее держал, учитывая, что она чувствовала себя так, будто ее может сбить перышко. По словам Сириуса, она родилась со своими словами, спускающимися по ее позвоночнику, аккуратными, хотя и немного тесными каракулями. В этом не было ничего необычного, это просто означало, что ее вторая половинка была явно старше ее, хотя насколько старше никто не мог сказать, это могло быть от минуты до ста лет. Выросшая с Дурслями, она мечтала найти свою вторую половинку так же часто, как мечтала о том, чтобы ее забрал давно потерянный член семьи, потому что родственная душа могла забрать ее у тети, дяди и двоюродного брата точно так же, как и родственник. Запертая в своем одиноком шкафу, она мечтала, что она Золушка и что однажды принц придет и спасет ее, уведя от ужасной семьи. Может быть, он увидит ее в школе, в саду или в парке, осмотрит ее лохмотья и синяки, которые Дадли часто оставлял на ее коже, и забеспокоится. Или, может быть, он придет и спасет ее во время охоты, поскольку она отчаянно пыталась сбежать от банды, он заметит, победит их всех, повернется и спросит. Или, может быть, он наткнется на нее, когда она прячется в библиотеке, стараясь держаться подальше от дома. В самом деле, она слышала их, свои слова, более чем несколько раз от озабоченных взрослых, учителей и библиотекаря, но никто из них не был тем единственным. Все равно каждый раз, когда она слышала их, ее надежда возрастала, но затем снова подавлялась, но она не собиралась сдаваться. Получение ее письма в Хогвартс изменило ситуацию. Она была уверена, что встретит там свою вторую половинку, но потом начались ее так называемые приключения, и она была больше сосредоточена на том, чтобы остаться в живых, чем на поиске своей второй половинки. Не помогло то, что она внезапно стала очень знаменитой, люди стали подходить, пытаясь узнать ее слова и были ли они ее родственной душой. Она не раз была почти поражена толпой людей в Косом переулке, которые все надеялись сказать ее слова. К счастью, казалось, что те, кто позже манипулировал ей, на самом деле не хотели, чтобы она нашла свою вторую половинку, иначе они, вероятно, послали бы кого-то, заставив сказать ее слова и дать ей ложный результат. Вместо этого они сказали не верить сразу, всегда проверять и перепроверять ее ли это почерк, и что это должно быть первое, что они когда-либо скажут тебе. Как будто она еще не знала. Тем не менее она настороженно смотрела и была рада, что это случилось, она не могла бы представить катастрофу, которая могла бы произойти из-за ложного срабатывания, она была достаточно сбита с толку за все время своего пребывания в Хогвартсе без того, чтобы кто-то притворялся ее родственной душой. К сожалению, все ее встречи с Волан-де-Мортом быстро привели ее к пониманию, что она не может тратить свое время на ожидание, пока кто-то другой ее спасет. Это только убьет ее. Она должна была быть достаточно сильной, чтобы спасти себя и других, если до этого дойдет. К тому же, если Волан-де-Морт когда-нибудь узнает, кто ее родственная душа, он тоже выследит ее и, более чем вероятно, попытается использовать ее в качестве рычага против нее, а это значит, что она должна быть достаточно сильной, чтобы защитить ее. С этой целью она сосредоточила большую часть своего внимания на практических занятиях, заклинаниях, трансфигурации и особенно на ЗоТИ, классах, которые дадут ей ощутимое преимущество перед Волан-де-Мортом. Гермиону удивило до глубины души, что ей все равно на Историю Магии, Астрономию или Зелья, но, откровенно говоря, ей было наплевать. Хотя можно было бы изучить боевую тактику у Бинса на Истории, но, конечно, их ничему не учили, но знание о звездах и планетном расположении абсолютно ничего не дало бы во время боя, и нельзя сварить зелье в середине дуэли. Конечно, они могут быть полезны, если подготовить их заранее и быть уверенным, что они могут впоследствии лечить травмы и делать всевозможные интересные вещи, но опыт научил ее, что Волан-де-Морт всегда нападал на нее, когда она была наименее подготовлена, и всегда можно сделать лечебные зелья позже. К тому же большая часть неотложной первой помощи оказывалась с помощью заклинаний, которые она выучила у мадам Помфри, но Гермиону это не волновало. Однако война доказала ей, что выбранный ею путь был правильным. Она была лучшим бойцом на стороне Света, даже лучше, чем Кингсли, который был одним из лучших авроров в Министерстве до его падения. Вероятно, это было из-за ее доступа к библиотеке Блэков, ее быстрой и разнообразной работы с заклинаниями, а также ее способности продолжать работать в течение длительных периодов времени благодаря строгому режиму. Ей нравилось думать, что она стала принцессой, которая спасает себя сама, но даже во время войны она все еще мечтала найти свою вторую половинку, хотя на этот раз ее мечты были о том, как они сражаются бок о бок или даже она спасает ее. Она слышала свои слова еще в основном от союзников, которые пришли на помощь из Франции, Германии или Испании, от людей, которые не узнали ее с первого взгляда, но ни один из них не подходил, хотя пара пыталась убедить ее в обратном, как только они выяснили, кто она, но в конце концов ни у одного из них не было подходящих слов или почерка. После того, как война закончилась и началось восстановление, эти мечты отошли на второй план, особенно когда она начала преподавать в Хогвартсе, потому что знала, что никогда не встретит там свою вторую половинку. В конце концов, он был старше ее, и единственными мужчинами старшего возраста, с которыми она общалась, пока она преподавала, были ее коллеги-профессора. Она просто подумала, что, возможно, ей нужен какой-то творческий отпуск, чтобы выйти и снова встретить людей, когда уведомление о ее слушании пришло с утренней совиной почтой. После, ну, она в значительной степени смирилась с тем, чтобы никогда не встречаться с ней, будучи прикованной к территории замка. Таким образом, когда он сказал ей их, они на самом деле не заметили, тем более что она была отвлечена его мускулами и его глазами, а также тем фактом, что Фоукс сбросил ее с неба. — Вы сказали? Я имею в виду, что это были ... вы сказали это? - она сумела пискнуть, глядя на него, не в силах избавиться от надежды в ее голосе.… ~ OO * Oo ~…
Марко смотрел на маленькую женщину в его руках, загипнотизированный цветом ее сияющего изумрудного взгляда, а она смотрела на него с надеждой в глазах. Он был так увлечен этим, что ему потребовалась минута, чтобы обдумать вопрос. Он хотел заговорить, но слова не хотели произнести, и ему пришлось прочистить горло, как идиот, чтобы вырваться из внезапно пересохшего во рту. — Да, да, я сказал это, - сказал он ей. Он все еще чувствовал, как его сердце громко бьется о ребра, словно напоминая ему о своем присутствии, это было чувство заземления, на котором он привык сосредотачиваться, чтобы не уплыть, захлестнувшись морем мыслей и эмоций. Так было с тех пор, как она впервые сказала ему его слова. Слова, которые как он думал, никогда не услышит. Честно говоря, он все еще чувствовал себя немного ошеломленным от недоверия, потому что она была здесь, здесь, в его руках, осязаемая, с ощутимым весом и такая реальная. До того, как этот феникс появился неделю назад, он отказался от встречи со своей второй половинкой, прошло уже более сорока лет, и не было никаких признаков ее или феникса, который мог бы привести ее к нему. Затем огненная птица появилась буквально у них, и когда он уверился, что птичка на самом деле была фениксом, он почувствовал первое пробуждение надежды за более чем десятилетие. Тем не менее он так долго прожил без своей второй половинки, что отчаянно пытался управлять этим чувством, боясь опустошения, которое последует, если он позволит себе надеяться и будет разочарован. Исчезновение красно-золотой птички доказало ему, что его попытка была тщетной. Он был так же опустошен, как и подозревал. Он пытался убедить себя, что это не имеет значения, что у него есть Ояджи и его братья, и этого было достаточно, и в каком-то смысле это было так. Он не умрет только потому, что не встретит ее, он все еще может продолжать жить так же, как и большую часть своей жизни. Отсутствие родственной души не было концом, но ее наличие... это было бы хорошо. Приятно иметь кого-то, с кем можно поговорить, на кого можно опереться, кого подержать, потрогать, поцеловать, полюбить. Кого-то, кто был его и только его. Кого-то, кто будет видеть в нем равного, партнера. Кого-то, с кем ты разделишь свою постель, жизнь, вечную жизнь. Вот кем должна была быть родственная душа. О, он знал, что дело не только в солнечном свете и ромашках, что даже родственные души иногда ссорились и причиняли друг другу боль, Татч и Изо были ярким примером этого, но по большей части все были довольны. Родственная душа должна была быть единственным человеком, на которого вы всегда могли положиться, который всегда будет рядом, и он хотел этого, он так сильно этого хотел, что иногда было больно, особенно когда он видел своих товарищей по команде, своих братьев и его Ояджи, стареющих вокруг него, зная, что когда-нибудь, если он не будет убит (что было почти невозможно с его Дьявольским плодом), все они его оставят позади. О, он все еще стареет, в этом он был уверен, но это был чрезвычайно медленный процесс. Дело в том, что ему было больше шестидесяти, и он все еще мог сойти за двадцатипятилетнего. Часть его надеялась, что каким-то образом его вторая половинка тоже будет стареть медленнее, чем обычно, так будет хотя бы один человек, которого у него не отнимут. Тот факт, что его вторая половинка, по-видимому, знала феникса, укреплял его многолетние надежды. Его команда, казалось, понимала это, и он знал, что Татч по крайней мере подозревал его чувства по этому поводу. Он был удивлен, когда они предложили остаться, чтобы посмотреть, вернется ли феникс, несмотря на то, что они знали, что им придется какое-то время жить на скудном пайке, если они задержатся. Он был действительно благодарен и наполнен любовью к своей семье, поскольку ни один человек не жаловался на то, что они немного подождали. Вот почему он был уверен, что даже если феникс больше не появится, он все равно будет в порядке. У него была самая замечательная семья, и ему действительно не нужно было большего, но он был пиратом и эгоистом по натуре, поэтому, несмотря на его любящую семью, это не мешало ему желать и надеяться на большее. — Не могли бы вы показать мне? - тихо спросила она, нервно откидывая свои распущенные черные волосы с лица и отвлекая его внимание от своих мыслей. — Я, да, конечно, - сказал он ей, чувствуя себя немного идиотом и желая быть более красноречивым. Он нехотя отпустил ее, его руки упали на пояс и начали возиться с узлом, слегка подрагивая от адреналина. Сдвинув штаны с бедер, зацепив пальцами пояс, он немного потянул его вниз, чтобы обнажить слова, написанные на его V-образной мышце. Почерк был неопрятными, торопливыми каракулями, которыми четко было написано: «Я буду, как только поймаю этого феникса и узнаю, какого черта он решил бросить меня». Он резко вздохнул от удивления, когда ее изящные пальцы легко протанцевали над словами, которые были слегка выпуклыми, немного похожие на шрамы, прослеживая их мозолистым кончиком пальца. Жар обжигал его от ее прикосновения, и он старался не думать о том, где еще он хотел бы видеть эту маленькую ручку, предпочитающую вместо этого сосредоточиться на благоговении на ее лице. Она взглянула на него и улыбнулась так, что воздух у него вырвался из легких, это была улыбка, наполненная облегчением, надеждой и радостью, и это была одна из самых прекрасных вещей, которые он когда-либо видел за свою долгую жизнь. Если честно, она была, наверное, самым красивым человеком. Он, вероятно, был немного предвзят в этом отношении, в конце концов, она была его родственной душой, но даже так, что он знал, что другие тоже будут думать, что она красива. Ее глаза были самого невероятного сверкающего зеленого оттенка, с которым он когда-либо сталкивался, и, учитывая все его годы на Гранд Лайн, это что-то говорило. Потребовалось немало времени, чтобы пройти мимо глаз и заметить вторую по значимости черту ее лица, а именно - это был самый причудливый шрам, который он когда-либо видел. Похожие он видел только тогда, когда один из его братьев-идиотов решил попытаться взобраться на мачту во время шторма и был поражен молнией. Основная ветвь начиналась на ее лбу и изгибалась над обеими бровями и спускалась по щеке к ее шее с небольшими текстурированными ветвями, которые расходились от основной ветви по ее лицу, придавая коже очень интересную текстуру. Под шрамом ее черты лица были миниатюрными и нежно женственными: маленький носик, розовые пухлые губы и скулы, которые были немного более резкими. Ее волосы были зачесаны назад, или, по крайней мере, так было раньше, но из-за падения, которое она совершила, и из-за своей дикой природы они вырвались наружу из своих ограничений в яростном буйстве кудрей и волн, спускавшихся по ее спине. Ее кожа была бледной, может быть, немного бледнее, чем нужно, но румянец на ее щеках компенсировал это. Ее фигура была более гибкой, чем у большинства женщин, которых он видел за эти годы, с мягкими изгибами, но скорее эльфийская, чем пышная. Это был не его обычный типаж, но, тем не менее, это было чрезвычайно привлекательно. — Хотите увидеть мою? - она мягко спросила в тишине между ними, закончив прослеживать его след, возможно, чувствуя, как и он, что это был чрезвычайно интимный момент между ними двумя, который он запомнит навсегда. Он кивнул, не желая нарушать тишину, и завороженно смотрел, как она начала стягивать с себя одежду. Сначала был странный темно-зеленый, почти черный халат, сделанный из какого-то шелка, если судить по тому, как он слегка светился, затем был странно выглядящий жилет из кожи рептилий, и, наконец, мягкая майка. Она осталась только в черном кружевном бюстгальтере, который он увидел лишь мельком, хотя она скрестила руки на груди и повернулась к нему спиной, перекинув свои темные волосы через одно плечо, чтобы он мог хорошо рассмотреть ее спина. Его слова были написаны вертикально, двигаясь по ее позвоночнику тем же точным письмом, которое он использовал во всех отчетах о кораблях, и, несмотря на посредственность слов, почерк был безошибочным. Он протянул руку и нежно провел пальцем по ее спине, чувствуя текстуру своих слов под пальцами, и слегка ухмыльнулся, когда увидел мурашки на коже, которые бежали за его пальцами, и почувствовал легкую дрожь ее тела. Он был немного напуган этими словами, не то чтобы он действительно нуждался в подтверждении, слова, сказанные ему, в конце концов, были довольно отчетливыми, и он действительно сомневался, что кто-то еще когда-нибудь скажет их ему снова. Но по-прежнему видеть черные отметины на ее бледной коже было не похоже ни на что другое, что он когда-либо видел. Он знал, что по натуре он эгоист, но сила собственнического чувства, когда он смотрел на написанные на ней слова, застала его врасплох. Она была его, его и только его. Поддавшись этому ощущению, он вытянул руку и притянул ее к себе, уткнувшись лицом в голую кожу ее шеи и просто вдыхая. Она пискнула от удивления, но не отстранилась, а вместо этого обхватила его руки, усиливая его хватку. Он удовлетворенно вздохнул, запоминая ее запах, ощущая ее мягкую кожу под своими пальцами. Он только начинал размышлять о том, чтобы повернуть ее в своих объятиях, чтобы посмотреть, позволит ли она ему попробовать себя, как вдруг послышался голос. — Умм, я ненавижу прерывать момент и все такое, но мне бы очень хотелось сейчас повернуться, и я не хочу видеть ничего, что заставило бы тебя отрубить мне голову позже, - сообщил ему Татч, и Марко рванул вперед. Он полностью забыл о Татче и других своих братьях, которые были с ним, когда его вторая половинка упала с неба. Оглянувшись, он заметил, что палуба, по-видимому, была освобождена, пока он был занят. — Где все ~ йои? - смущенно спросил он. Он был более чем немного удивлен, что его братья не остались, чтобы попялиться на них, - это было неизбежно, когда твои братья любопытные пираты. — Я заставил их уйти, примерно в то же время, когда она попросила показать твою метку души, - признался Татч, отказываясь поворачиваться к ним лицом, - не хотел, чтобы они вторгались во что-то личное. — Спасибо, - произнесла она прежде, чем он успел, ослабив хватку и убрав его руки от себя, он неохотно позволил ей. - Дай мне минутку, я дам тебе знать, когда мы снова будем выглядеть прилично. Лишенный ее присутствия в своих руках и желая дать ей немного уединения, чтобы одеться, Марко обратил свое внимание на завязывание пояса на своей талии. Он снова поднял глаза только тогда, когда она сказала Татчу, что он может повернуться. Оглянувшись вокруг, он увидел, что она стояла довольно близко к нему, и, по-видимому, она решила не надевать странный халат, вместо этого оставив его в руках. Мягкая трель песни наполнила воздух, и он был удивлен, увидев, как красно-золотая птица, с которой все началось, скользила вниз, садясь на тонкое плечо его родственной души. — Фоукс! - удивленно воскликнула она, протягивая руку и нежно проводя рукой по его перьям. - Ты знал, Фоукс? Другая птица издала воркующий, трогательный звук, который даже Татч, вероятно, мог бы назвать чрезвычайно самодовольным, а его вторая половинка рассмеялась, при этом смех был окрашен в удивление и легкую истерику, из-за чего он с беспокойством повернулся к ней. — Шутки в сторону? Ты нашел для меня мою вторую половинку? Это то, чем ты был занят? Все это время? Искал его? - спросила она, и багрово-золотая птица щебетала и издавала трели, выглядя очень довольной собой. Он смотрел, как она уткнулась носом в птицу, разговаривая так тихо, что даже он, с его усиленным зоанским слухом, не мог этого разобрать. Феникс, которого, очевидно, звали Фоукс, нежно провел клювом по ее волосам, очень нежным жестом, прежде чем остановиться и встретиться взглядом с Марко. Послание в этих чрезвычайно умных глазах было ясным: если он напортачит, Фоукс не будет заботится о том, что он такой же феникс или практически неуязвимый, он заплатит цену. Он кивнул, показывая, что получил сообщение, и осторожно протянул руку, чтобы взять ее за руку. Она взглянула на него широко раскрытыми от удивления глазами, но, не колеблясь, переплела свои пальцы с его пальцами. — Хотя мне, возможно, удалось остановить буйную толпу людей, которые хотели встретиться и допросить странную женщину, которую феникс уронил с неба, - сказал Татч, наблюдая за ними двумя заинтересованными глазами, -он ждет вас двоих в зале заседаний с другими командирами дивизий. Марко кивнул, радуясь, что Татч уже дал знать Ояджи, и что они предпринимают шаги, чтобы его новая вторая половинка не была поражена слишком большим количеством его братьев одновременно. —Ты не против встретиться с Ояджи и остальными? - он спросил ее, не желая, чтобы она чувствовала, что ее к чему-то принуждают или что решения принимаются без ее ведома или согласия. - Если нет, они, вероятно, могут немного подождать, но не слишком долго. — Полагаю, это было бы неплохо, - размышляла она, слегка нахмурившись. - Но кто именно этот Ояджи? Марко обменялся удивленными взглядами с Тэтчем, почти все знали, что вся команда Белоуса звала своего капитана Ояджи. Если только она не думала, что она где-то еще? Технически говоря, флаг не был виден под углом палубы, на которой они находились. — Ояджи - наш капитан, капитан Эдвард Ньюгейт, но все называют его Белоусом, - осторожно объяснил Марко, задаваясь вопросом, не вступили ли они уже на первый этап в своих отношениях. — Белоус? - повторила она, все еще хмурясь, и он воспользовался моментом, чтобы заметить, что в ее голосе был странный переливающийся акцент, подобного которому он никогда раньше не слышал, хотя он находил это очень привлекательным. - Черная Борода? Он беспомощно посмотрел на Тэтча, который поднял руки и недоуменно пожал плечами. Не так уж часто они сталкивались с кем-то, кто не слышал об их Ояджи в наши дни, он мог подсчитать количество раз, которое произошло за последнее десятилетие, на одной руке, и все еще остались пальцы. — Может быть? - он наконец ответил. -Я никогда не видел и не встречал никого, называющего себя Черной Бородой, но Ояджи - пират, как и все мы. На самом деле нас называют пиратами Белоуса. — Ты пират? - спросила она, явно застигнутая врасплох. - Правда? — Да, - твердо сказал он ей, готовясь к буре, похоже, что его вторая половинка была гражданским лицом, и они не очень хорошо относились к пиратам, особенно если они были за пределами Гранд Лайн, который в ее случае выглядела все более и более вероятной. Тем не менее ему не было стыдно за то, кем он был, и он знал, что их команда не похожа на типичных пиратов, ему просто нужно было успокоить ее, чтобы объяснить это таким образом, чтобы она приняла это. — Понятно, - ответила она, сузив глаза, когда она внимательно изучила его лицо. - Так вы или ваша команда регулярно насилуете, грабите, похищаете, терроризируете, пытаете или убиваете невинных людей? Тех, кто ничего не сделал против вас и не напал первым? — Что? - Марко был застигнут врасплох крайне грубым вопросом. - Нет! Конечно, нет! Она задержалась на мгновение дольше, очевидно пытаясь решить, верит она ему или нет, прежде чем кивнула: —Ну, тогда ладно. — Ладно? - повторил Татч, выглядя таким же сбитым с толку, как чувствовал себя Марко. - Вы имеете в виду, что это все? Никаких волнений, никаких вопросов, никаких криков, ничего? — Может, я смогу издать небольшой крик, если хочешь? - сказала она, очевидно, позабавившись замешательством Тэтча. - Хотя я бы предпочла не делать этого. И у меня есть еще вопросы, гораздо больше вопросов, у кого их нет, когда они впервые встречаются со своей второй половинкой? Но они могут подождать, я никуда особо не тороплюсь. — Значит, ты не боишься и не испытываешь отвращения? - с любопытством спросил Марко, хотя чувствовал, что уже знает ответ. — Должна ли я? - возразила она, глядя ему в глаза. — Я никогда намеренно не причиню тебе вреда, физически или эмоционально, и я буду защищать тебя в меру своих возможностей. Мне не стыдно за то, кто я есть, или за то, что я сделал, но я убивал людей, делал отвратительные вещи, о которых ни один обычный человек не мечтал бы сделать, чтобы защитить мою команду, мою семью, и я не жалею об этом, - сказал он ей наконец после тщательного размышления. — Тогда, я думаю, нас двое, - сказала она ему с кривой грустной улыбкой. - Хотя есть некоторые вещи, о которых я сожалею, на самом деле много вещей, но это действительно не то, во что мы, вероятно, должны сейчас вдаваться. — Вы убивали людей? - недоверчиво спросил Татч, и Марко бросил на него раздраженный взгляд, хотя он понимал, почему он был удивлен. Она была крошечной, только доходила до его подбородка, и, хотя ее гибкая фигура была прилично мускулистой, это не производило особого впечатления. К тому же она не излучала опасную атмосферу, присущую самым опытным пиратам, и ее присутствие хаки было на низком уровне. Тем не менее Татч знал лучше, чем судить по внешности, в конце концов, в этой части Гранд Лайн не было бы неслыханным делом быть пользователем Дьявольского плода, и на самом деле, если подумать об этом, действительно не нужно было быть физически сильным, чтобы кого-нибудь убить. — Да, - решительно сказала она, явно не впечатленная вопросом. - Да. Это не то, чем я горжусь, но это то, что я сделала. Татч утих, явно испуганный, и чувствуя себя более чем немного виноватым, если Марко правильно читал взгляды, которые он бросал в них. — Татч! - Новый голос позвал с одной из нижних палуб. - Вы уже позвали их? Ояджи и остальные ждут! — Идем! - Татч откликнулся своей родственной души Изо, затем повернулся к Марко и его второй половинке. - Мы идем, не так ли? Марко закатил глаза и повернулся к Виолетте, которая кивнула, крепче сжала его руку и жестом велела ему идти вперед. К сожалению, спуск с нижней палубы означал, что ему пришлось временно ослабить хватку. Он спрыгнул и легко приземлился на ноги, повернувшись, чтобы поймать свою вторую половинку, только для того, чтобы увидеть, как она скользит вниз с помощью феникса, который осторожно опустил ее на палубу, прежде чем снова устроиться на ее плече. — Это было впечатляюще, - заметил Изо, удивленно приподняв бровь, когда он увидел родственную душу Марко, а знакомый феникс сел ей на плечо. — Разве он не прав? - спросила Виолетта с явной нежностью в голосе, когда она нежно погладила Фоукса по голове. - Фоукс может поднять вес, в несколько раз превышающий его собственный. —Я Изо, - продолжил командир шестнадцатой дивизии, взяв ее за руку, чтобы пожать, и Марко увидел, что его самый женственный брат внимательно наблюдает за еговторой половинкой. — Виолетта, - предложила она, с легкостью принимая руку. - Зовите меня Ви, так как на мой вкус, Виолетта немного самонадеянно. Простите, что спрашиваю, Изо, но вы бы предпочли, чтобы к вам обращались как он или она? Я знаю, это немного грубо, но я лучше спрошу, чем случайно выберу не то. — Он, - ответил Изо, одобрительно кивнув Марко, который знал, что, если бы она предположила и ошиблась, Изо потребовалось бы много времени, чтобы простить ее, он все еще не совсем простил Татча, а он был его родственной душой. - Я просто переодеваюсь. У меня нет особого желания быть женщиной, мне просто нравится женская одежда. — Приятно знать, - серьезно ответила Виолетта, - не могли бы вы когда-нибудь пойти со мной по магазинам? Должна признать, что я совершенно не умею выбирать себе одежду. —Конечно! - Изо сразу же заверил ее, полностью воодушевленный при упоминании одного из своих любимых занятий. - С удовольствием! — Придется подождать, пока мы не приземлимся, - вмешался Марко, вопреки надежде, что его родственная душа знала, во что именно она ввязывается. - А пока ты сказал, что Ояджи и остальные ждут? Изо серьезно кивнул, сразу же вернувшись в рабочий режим: — Они прямо здесь.… ~ OO * Oo ~…
Белоус наблюдал за своими сыновьями, пока они тихо беседовали между собой, распространяя информация о том, что Марко наконец нашел свою половинку. Он видел, что большинство из них были счастливы за своего брата, с нетерпением ждали встречи с тем, кого судьба объявила лучшим для Марко, но также немного обеспокоены. В конце концов, после того, как они нашли свою вторую половинку, команду покинуло несколько человек, и потеря Марко будет ужасной. На самом деле он совсем не волновался. Он знал, что Марко не покинет команду без очень серьезной причины, не потому, что найти его родственную душу было несерьезно, но Ньюгейт скорее думал, что, если эта женщина действительно была родственной душой Марко, она бы узнала, как и он, что Море звало Марко так же сильно, как сирена. Будучи его родственной душой, он был почти уверен, что она поймет, что забрав его из моря, и команды, которую он называет семьей, она сделает его несчастным. Нет, гораздо более вероятно, что Марко будет пытаться убедить ее остаться здесь, на «Моби» с ним. Это был вариант, когда был предложен всем родственным душам его сыновей, хотя очень немногие когда-либо принимали их предложение. Большинство предпочло жить на особом и чрезвычайно защищенном острове в самом центре их территории, где их безопасность была в значительной степени гарантией. Лишь горстка до сих пор решила остаться на борту «Моби», и это были Изо, в учете которого он не был уверен, поскольку Изо был бойцом и пиратом задолго до встречи с Татчем, родственная душа Джозу, Риа, и родственная душа Висты, Хана, обе из которых были медсестрами и врачами на борту корабля. Тем не менее он надеялся, ради Марко, что женщина решит остаться. Из команды, которую он покинул, тех, кто не удалился на этот безопасный остров, Марко был самым старым членом команды и, возможно, самым близким к нему. Таким образом, он знал, что Марко отказался от надежды даже найти свою вторую половинку, но пока Марко отказался от себя, Ньюгейт этого не сделал. Он надеялся ради своего старшего сына, что найдет ее, и что они, в свою очередь, облегчат его одиночество и дадут ему поддержку, которую он так жаждал. Дело не в том, что у Марко не было поддержки, людей, с которыми можно было бы поговорить или обратиться со своими проблемами, страхами и сомнениями, на самом деле он не мог вспомнить ни одного человека, который не удостоился бы чести, если бы Марко им доверился. Проблема была в том, что Марко не чувствовал, что может. Он не хотел, чтобы его братья видели иначе чем, как сильного и непоколебимого, полагая, может быть, а может и нет, это уменьшит их веру в него как в командира, так и в правую руку Ньюгейта. В конце концов, он был «старшим» братом, и многие другие его сыновья относились к нему так же, как они относились к самому Ньюгейту, как к непобедимому. Однако он знал, что это далеко от истины. У Марко были свои моменты, как и у всех, он просто лучше их скрывал. Единственным, кто мог его услышать, казалось, был сам Ньюгейт, хотя Татчу иногда удавалось пробраться внутрь. К сожалению, хотя Татч старался изо всех сил, его озарения приходили лишь изредка из-за того, что Марко почти постоянно был начеку, и хотя Ньюгейт знал своего командира первого дивизиона от и до, и делал все возможное, чтобы помочь ему, где мог, у него также было более тысячи других сыновей, за которыми нужно было ухаживать, а это означало, что Марко не получал должного или заслуженного внимания. На самом деле он, вероятно, получил меньше всех, учитывая, насколько самостоятельным и самодостаточным он был. Вот почему он надеялся, что удастся убедить ее остаться, предложить поддержку, в которой нуждался Марко, а взамен Ньюгейт и его сыновья дадут ей все, что ей нужно. Это было меньшее, что они могли сделать для родственной души его командира первого дивизиона, меньшее, что он мог сделать для кого-либо из родственных душ своих сыновей. В комнате внезапно стало тихо, и он выпрямился в своем кресле, когда дверь открылась, Изо и Татч проскользнули первыми, заняв свои стулья вокруг большого стола, который Ньюгейт любил использовать для такого рода встреч, оставив только стул Марко, справа от него, пустым. Его первое впечатление, когда она вошла после Татча, заключалось в том, что она была крошечной. Конечно, многие его дети были крошечными по сравнению с ним, даже сам Марко, но она едва могла сравниться с его коленом, если бы он стоял, и к тому же она была стройной. Он наблюдал, как ее глаза метались по комнате, вглядываясь в лица каждого из его командиров, ее брови поднимались выше с каждым новым лицом, прежде чем остановиться на нем. Ее ярко-зеленые глаза были почти нервирующими своей яркостью, а шрам на ее лице свидетельствовал о том, что это был боец. Его инстинкты, которые никогда раньше не подводили его, говорили ему, что, если эта вторая половинка решит остаться с ними, она будет настаивать на том, чтобы сражаться на передовой, для нее не будет ухода. Это было в ее походке, в том, как она двигалась, и в том, как она составляла каталог каждого командира дивизии, принимая их вооружение, прежде чем остановиться на самой большой угрозе в комнате, как в прямом, так и в переносном смысле, - на нем. Непрошено его губы скривились в веселой улыбке, Марко определенно получил интересную половинку. Он смотрел, как она изучает его, гадая, о чем она думает, и ждал, когда она сделает первый шаг в безмолвной тишине комнаты. — Значит, ты Белоус? - наконец спросила она, ее мелодичный голос почти оглушил тишину комнаты. — Меня зовут Эдвард Ньюгейт, но большинство в этих морях знают меня как Белоуса, да, а кто ты? - он поинтетерсовался — Меня зовут Виолетта, Виолетта Джанин Поттер, - сообщила она ему, и ему потребовалось время, чтобы узнать смиренное ожидание на ее лице, это было чувство, которое он часто испытывал, когда ожидал, что его узнают, но не особенно заботясь об этом. — Я никогда не слышал о тебе, - прямо сказал он ей, задаваясь вопросом, было ли это эго или что-то еще, что вызвало такое выражение на ее лице. — Забавно, пятнадцать минут назад я тоже никогда о тебе не слышала, - возразила она так же резко, как и он, явно не обращая внимания на вздохи изумления за столом. Белоус чувствовал, как его губы подергиваются от непрошеного веселья, по крайней мере, она была храброй, он должен был дать ей это. — Возникает вопрос, где я, черт возьми? - спросила она прежде, чем он успел ответить. — Ты в Новом Свете, девчонка, - прогрохотал Джозу слева, первый, кто оправился от своего удивления, и продолжил. - На Гранд Лайн. — Я не знаю, где это? - спросила она, явно сбитая с толку и собирая удивленные взгляды из-за стола. —Эээ, Новый Свет, - снова попробовала Татч, глядя на нее с интересом. - Это то, что ветераны Гранд Лайн называют его второй половиной. —Мне очень жаль, - извинилась Виолетта, нахмурившись. - Кажется, я немного отстала в своем географическом положении, где именно находится Гранд Лайн? Ньюгейт нахмурился. Девушка даже не слышала о Гранд Лайн? Откуда она тогда была? Потому что даже те, кто жил в Блу, хорошо знали о Гранд Лайн. Его сыновья были так же обеспокоены, странно глядя на нее и бормоча между собой. — Есть ли у кого-нибудь карта мира? - обеспокоенно спросила она, с расчетливым взглядом в глазах, когда она еще раз оглядела комнату, ее глаза задержались на Джозу, Куриэле, Атмосе, Кингдью, Бленхейме, Фосса и его самого, которые были намного крупнее ее. Он задавался вопросом, считает ли она их угрозами или думает о чем-то совершенно другом. — У меня есть, - хрипло сообщил ей Намюр, встав со своего места и пошарив в карманах, прежде чем передать ей через стол. Она легко поймала его, но ее глаза по-прежнему были прикованы к его единственному командиру рыболюдей, и он чувствовал, как по комнате поднимаются волосы. — Что?! - Намюр потребовал раздраженно и защищающе, готовый быть оскорбленным еще раз. Все в его команде более чем немного защищали своих братьев-рыболюдей, зная, с какими предрассудками они сталкивались за пределами корабля. Никому не понравится, если родственная душа Марко будет грубой, и хотя это может вызвать всевозможные проблемы, Белоуса не слишком волновало. В конце концов, она казалась не враждебной, а просто любопытной. Его подозрения подтвердились, поскольку она заметно встряхнулась, на мгновение на ее лице появилось выражение стыда, прежде чем решимость и извинения заняли свое место. — Извини, ты мог подумать, что с этим на моем лице я знаю, что лучше не смотреть на людей так грубо, - сказала она ему, обводя пальцем свой шрам и поморщившись.- Меня просто застали врасплох. Я никогда раньше не встречал никого, кто был бы похож на тебя, приношу свои извинения за мою грубость. Белоус видел, как его сыновья расслабляются, в том числе и Намюр от ее искренних извинений, и чувствовал одобрение, как и от их действия, так и от ее. — Никогда не видела рыбочеловека, а? - искренне заинтересовался Намюр. —Нет, я так не думаю, разве что рыбочеловек - синоним слова "мерфолк"? - спросила она, и Намюр в ответ покачал головой. — Я так и думала, к тому же у русалок, которых я встретила, над водой был другой язык, и они не могли выжить на суше, - рассеянно сказала она ему, совершенно не замечая испуганных взглядов, когда она наклонилась над картой. Более чем когда-либо Белоус задавался вопросом, откуда, черт возьми, она взялась. Другой язык? Только самые изолированные острова говорили на другом языке, кроме общего, и даже там они, как правило, говорили на обоих. Нигде в мире, о котором он знал, не было бы возможности понять, что он сказал, и предостережение «над водой» также вызвало несколько вопросов. Плюс все те, кого он классифицировал как мерфолков, определенно могли выжить на суше. Конечно, они не могли хорошо передвигаться, но выжить не было проблемой. Он как бы надеялся, что она захочет указать на карте, откуда она пришла. Это было похоже на интересное место, которое, возможно, стоит исследовать. Он плавал по этим морям в течение долгого времени, и он становился старше, но он был не из тех, кто откажется от приключения, если оно представится. Интересно, что в тот момент, когда она действительно развернула карту, она, казалось, застыла, ее глаза расширились от шока, а кровь текла с ее лица. Белоус озабоченно нахмурился, наблюдая, как Марко сделал несколько шагов вперед, опираясь на дверной проем, его рука беспокойно коснулась ее плеча. — Все в порядке ~ йой? - мягко спросил он, его голос разнесся в тишине комнаты. Вид его, казалось, немного успокоил ее, и она медленно кивнула: —Думаю, да, может, просто я этого не узнаю этих мест. Марко нахмурился, глядя через ее плечо на карту, его глаза скользнули по ней, прежде чем снова повернуться обратно: —Это наверно даже более точная, чем большинство карт, доступных сейчас в мире. Она на мгновение вгляделась в его лицо, прежде чем повернуться к птице, которая въехала в комнату на ее плече: — Фоукс, что ты сделал? Птица спрыгнула с ее плеча на стол, глядя своими темными глазами на карту, осторожно обошла ее и осмотрела со всех сторон, прежде чем повернуться к ней, издав странную трель. По выражению его лица Марко не понял, но его вторая половинка определенно понимала. — Я не знаю, говорила ли я это раньше, Фоукс, но тебе не кажется, что это многовато? - спросила она в голосе с легким намеком на истерику. Феникс ответил странным звуком, который напомнил ему ругань, и, очевидно, это было именно так, потому что в ответ ее плечи опустились. — Ты, конечно, прав, - сказала она ему со вздохом. - Но ты понимаешь, что попытка объяснить им это заставит меня казаться совершенно ненормальной, по-моему мнению, безумнее, чем псих? Ее птичий друг сделал очень узнаваемый жест, ка будто пожал плечами, и она тяжело вздохнула, в раздражении ущипнув переносицу, прежде чем сделать большой вдох, расправила плечи и повернулась не к Белоусу, а к Марко. Никогда за всю свою долгую жизнь он не догадался бы, что она скажет дальше. — Послушай, ты, наверное, подумаешь, что я сошла с ума, но клянусь своей жизнью, это правда. Насколько я могу судить, я вообще не из вашего мира.… ~ OO * Oo ~…