Наконец-то Нормальная Еда

Антон устал изнурять себя голодовками. Заходя в гостиную, он тут же падает на объемное жёлтое кресло, стоящее напротив телевизора. На пыльной тумбочке лежал пульт и какие-то учебники, книги и журналы. Он берёт пульт и нажимает красную кнопку включения. Плазма сменяется синим экраном, который через секунду становится разноцветным. Мелькают разные изображение без звука, потому что Шастун ставил беззвучный. Он начал листать каналы, пока не долистал до новостей. Сначала Путин опять встретился с каким-то важным хером, которого не знает никто, кроме Путина. Затем лесные пожары и потопы. Потом криминальщина: мужчина изнасиловал, убил и съел жертву, оправдываясь тем, что был голоден. Как это похоже на мою жизнь, - подумал Шаст, ухмыляясь своим же мыслям. Он закинул ногу на ногу, вальяжно раскинувшись на кресле. Дальше был репортаж про зоопарк, и Антон переключил с новостей на Спас, потому что это самый нудный канал, под который можно легко задремать. Антон устраивается поудобнее в кресле, ожидая того, как уснет под монолог какого-нибудь попа. Обычно сны снятся очень сумбурные, но ему это нравилось. Типа, ехать в Золотую Орду на самолёте (именно ехать) времён второй мировой вместе с кем-нибудь– это круто. Потом можно было кому-нибудь рассказать, хоть странному голубоватому соседу по комнате, и знатно поржать. Но вдруг в комнату заходит странный голубоватый сосед. Антон аж дернулся и широко распахнул глаза. Арс же никак не отреагировал и просто положил на стол серебряный поднос и нож для масла. – Нахрена оно тебе? – спросил Антон, смотря на этот набор. – Я в ресторане спёр. Сдам в металлолом, – сказал он будничным тоном, будто так делает каждый день. – Ну-ну, – сказал Антон, устремляя взгляд обратно в телевизор. – Стоп, ты же официант? – Да, – ответил он с улыбкой. За креслом, где сидел Шаст, Арс начал переодеваться. В отражении плазмы было видно всё, на что Антон старался не обращать внимания. На несчастье обоих включилась реклама бургеров. У Шастуна вновь заурчало в животе. К тому моменту Арс уже переодел штаны, но копошился в вещах, стараясь найти нелюбимую футболку с Сейлор Мун. Антон начал метать взгляд от стола, где лежал поднос, до рекламы с крайне аппетитной едой. Реклама закончилась, затем началачь тёмная заставка какого-то фильма. Он вспомнил фильм, где людей заперли на долгий промежуток времени и они начали друг друга пожирать. На тёмном экране хорошо отражался Арсений, который выглядел очень даже аппетитно. Антон опрокидывает голову назад, смотря на перевёрнутого Арса. Тот посмотрел на него неодумевающим взглядом и начал натягивать на себя футболку с черной надписью на английском. Точкой кипения стало повторное урчание в животе Антона. Он резко поднимается, облокачивается на тумбочку и смотрит на Арсения кокетливым, кошачьим взглядом. – Тох, ты чего? – спрашивает обескураженный Арсений. Его глаза метались от тумбы до двери, не желая смотреть в глаза Антону. – Ура! Наконец-то нормальная еда! – воскликнул Шаст. Он взял запястья Арса. – Эй! – вскричал он. – Стоп, ты чего? Совсем головой тронулся? Говорил же… – Дай мне сойти с ума! – сказал Шаст, закрывая ему рот рукой. Тот стал пихаться, драться, кусаться и самообороняться, но тщетно, – Шаст был сильнее. Он ударил парня головой об стену, заставляя его стонать от боли. На комоде с вещами Арсения лежал чёрный скотч. Антон схватил его и, схватил парня за патлы, потащил к столу, где одной рукой удерживал его, а другой – отрезал скотч ножом, принесённым Арсением. – Ты, чёртов псих! – Шаст заклеил ему рот. – Мгм! Мн, – попытался что-то сказать Арс. Антон улыбнулся гаденькой ухмылочкой. Антон перевернул шокированное тело Арсения, который по-прежнему сопротивлялся и бил его ногами. Тогда Антон снова отматал нужное ему количество скотча, отрезал и связал руки. Пленник начал дрожать, через его кожу просачивался пот, он был в ужасе. Антон же перехватил его под руки, кладя его на пол, усаживаясь на его бёдрах. Картина, которую он видел радовала его сознание. Он примкнул к его шее, начав немного покусывать её. Арс стал активнее стонать и бить ногой тумбочку возле телевизора. Его лицо скорчилось в гримасе отвращения. В какой-то миг Антону понаскучила шея бедного парня. Тогда он с сожалением посмотрел на парня, но потом передумал. Он должен знать, с кем живёт. Антон сунул руку в карман Арса, думая, что, возможно, там будет пакетик смазки. Так и оказалось. Недолго думая, он начал справляться со штанами соседа по комнате. Арс сопротивлялся, но его руки были связаны за спиной. Его рот закрыт, и это было в первый раз, когда он увидел своего соседа в таком состоянии. Антон начал растягивать юношу, и тот, не зная, как ему противостоять, стал подчиняться его движениям — сначала нехотя, потом все более охотно. Юноша усмехнулся и начал расстёгивать ширинку собственных джинс, попутно пристраиваясь сзади. Вообще, ему хотелось, чтобы Арсений получил максимум боли, но в парне ещё остались крупицы сочувствия. Антон вылил треть пакетика на член и начал медленно входить в юношу. Арс между тем начал рыдать. Солёные слёзки падали на холодный пол. Парень начал набирать обороты, входить с большей скоростью, Арс – громче всхлипывать. Судорожные всхлипы, приглушённые стоны и сбивчивое дыхание доносилось по комнате, где херово обоим. Арс снова разрыдался, Антон снова с большей силой входил в него, что стоны превратились в настоящую агонию. Если бы это было по обоюдному согласию… Антон почувствовал наступающий оргазм, и, ускорив темп, испытал настоящее удовольствие, влил своё семя в Арса. На несколько секунд тот замолчал, а потом снова начал отбиваться. Шастун усмехнулся такой реакции. Антон надел обратно его и свои штаны, перевернул Арсения, чтобы увидеть выражение его лица. И да, его надо было видеть. На виске – кровь от ударов в стену; заплаканные глаза, мокрые щёки, опустошённый взгляд, слюна, текущая по подбородку. Он трясся и боялся каждого последующего действия. И не зря: Антон, вспомнив сцену из Сербского фильма, схватил нож, которым до этого отрезал скотч, и пырнул им Арсения чуть ниже солнечного сплетения. Он истошно закричал, что есть мочи, пока Шаст наносил удары ножом до тех пор, пока он не замолчал. Его белая футболка окрасилась в алый. В комнате наконец стало тихо, как до прихода Арса. Лишь телевизор что-то бурчал про христианство. Антон вырезал неровный квадрат на животе мёртвого соседа. Он неумело положил его на серебряный поднос. В комнате царила гнетущая и неуютная атмосфера. Антон с сожалением посмотрел на юношу, щёлкнув на память его на свой телефон. Взяв поднос он медленно пошёл на кухню, обходя стороной труп. Шаги становились всё более неестественными, его воротило от запаха крови и плоти. С каждым шагом всё больнее. Этот горелый запах разлагающегося трупа на серебряном подносе… Антона воротило от этого! Он открыл ящик с ложками и вилками, и взял одну вилку. Сев за стол, он с расстроенным лицом проткнул плоть и откусил. – Наконец-то нормальная еда, – усмехнулся Шаст. Но он сразу же загрустил. Погрузился во мрак, можно сказать. Шастун схватил нож и нанёс длинный вертикальный порез по левой руке. Он скорчился от боли и укусил нижнюю губу. Второй порез – уже более глубокий. Хлынула кровь, испачкав белую скатерть, где стоит и поднос. Он рассмотрел порез, напоминающий коньён или впадину. Кровь сочилась сначала маленькими красными бусинками, а уже потом струйками. На ватных ногах он поплёлся в комнату с трупом Арсения, чтобы взглянуть на него ещё раз, пока совсем не отключился. Он перекладывает нож из правой руки в левую и отрывает скотч. Антон улыбается, вспоминая события. Юноша обратно берёт в правую руку нож и проводит глубокую горизонтальную линию по своей шее, задевая артерию и вены.