***
Котёнок оцелота, подаренный одним из торговцев в порту, тихо сопел на кресле, а вот его хозяйке сон не шёл никак. Уже неделю Нурай-Султан оставалась совершенно одна в своих покоях, имея желание, но никак не гордости сделать первый шаг: о чём думал Мелек, когда осмелился нарушить приказ Султаны? В том походе на Родос сложилась критическая ситуация с пленниками, которые не представляли особой ценности для их правителя, но в глазах захваченных граждан его идеи разжигали огонь мнимой справедливости, потому впервые для устрашения фанатичных жителей города Нурай-Султан приказала советникам казнить тех, кого удалось пленить, и, наверное, это имело бы эффект на граждан ценной военной позиции османов, если бы не Мелек. Не подумайте, он прекрасный советник и должность великого визиря ему досталась ни разу не за близость с Султаной, однако так не вовремя дала о себе знать черта безмерной доброты и сострадания в характере молодого дипломата, который ослушался приказа, отпустив пленных накануне казни, надеясь на понимание девушки. Однако его не последовало. Нурай пришла в дикую ярость, когда узнала, и не без причины: мало того, что армия лишилась своего козыря, коих и так было мало, греки сразу обо всём доложили их главнокомандующему, из-за чего пришлось тут же менять абсолютно все свои позиции, в том числе, переставлять тяжёлые пушки и палатки. Мелек понимал, что просчитался, но не признавал, что банально прирезать вражеских солдат было единственным правильным способом подорвать веру в диктатора вражеских солдат. Впрочем, уже намного позже он понял это, но собственная гордость не позволяла первое время даже себе в этом признаться, а Нурай-Султан тем более, поэтому с месяц он не мог нормально начать работать.***
"- Что же будет, Мелек? - у принцессы не остаётся сил ни на что, да и слёзы давно кончились, - Аслана убили, лекари говорят, что Султан Селим... мой отец покинет нас меньше, чем через неделю... Что мне делать? Юный советник не отрывает взгляда от карты Османской Империи, лежащей на столе госпожи, разрисованной различными пометками и пятнами - местами восстаний. Многие недовольны кандидатурой девушки на трон великого Султана, и с этим срочно надо было что-то делать, пока люди не пошли войной на главный дворец. На самом деле, на уже порядком надоевшую бумагу он давно не обращал внимания, глядя сквозь неё от усталости и замешательства. Мужчина не знал, что делать, а единственную идею не хотелось говорить до последнего - слишком опасной она была. Некогда мягкая кровать казалась сейчас принцессе жёстче особого седла её любимой лошади, предназначенного для долгих тренировок боя. Уже полгода как погиб единственный наследник престола, шехзаде Аслан, поэтому подготовку и обучение Нурай по новой программе проводили в огромной спешке, и лишь тихое дыхание Мелека рядом успокаивало юную девушку. Они давно хотели прекратить эту игру в прятки, а выбору любимой дочери Селим возражать бы не стал, тем более, что Мелек-паша имел достаточно наград за свою службу и отличался преданностью и тягой к постоянной учёбе на благо Империи, но встал вопрос о том, что престол унаследует Нурай, а Султанам, как известно, было запрещено иметь супругов. Мужчина слегка опёрся скулой о её затылок, изредка целуя в волосы и прижимая к себе сильнее. - Знаешь, пожалуй, я выйду и поговорю с недовольными! - вдруг резко повернулась к нему наследница, раздражённо цокая, - по-другому мы не добьёмся ничего кроме агрессии населения к действующему правителю. Мелек дёрнулся всем телом и посмотрел на девушку как на сумасшедшую, не в силах поверить, что услышал ту единственную мысль, которая терзала его подобно голодному зверю. Он был готов идти в одиночку, принять весь удар на себя наравне с Янычарами, но принцесса будто поняла это сама. - Не смей мне перечить, - от неожиданного напора османки парень даже подрастерялся, замолкая на пару секунд, но и этого хватило для неё, - решено. Распорядись, чтобы Вели-паша и Пияле-паша подготовили охрану, пусть Мехмед проследит, чтобы новость о Манифестах по всеобщей аудиенции Султана с народом дошли до всех районов нашей Империи! Именно так, вплоть до районов, чтобы никто не сомневался в моей верности гражданам, или моё имя не Нурай-Султан!" Шатенка, не замечая этого, тепло улыбается, стоя на балконе. Как Мелек тогда переживал за неё, вызвавшись в первый ряд Янычар, охраняющих принцессу, пусть агрессия населения ещё с самого появления османки заметно убавилась, а к концу выступления будущей Султаны от всеобщего негодования не осталось и следа. Взгляд упал на балкон великого визиря, но не обнаружив там никого, вновь вернулся к видам ночного Стамбула. Сегодня Нурай не пожелала позвать даже наложников, понимая, что на обсуждение проблемы, да что там - на слова, у неё не хватит сил. Мало ей назревающей войны с неким Владом, славящимся своей кровожадностью и жестокостью, которая была лишь вопросом времени, скандалов на торговых путях, где Османские караваны грабили бандиты пустоши, так Мелек ей слова помимо сухих отчётов не скажет. Была бы Нурай обычной девушкой, может, пошла бы на встречу сама и давно, однако как Султан она не имела на это права, ведь показная немилость должна стать уроком не только великому визирю, но и другим советникам предупреждением, что их ждёт в лучшем случае, если будут творить, что хотят, не советуясь со своей повелительницей. Хотелось бы свалить слезящиеся глаза на усталость и ветер с моря, что находится недалеко от дворца, но сейчас врать некому и незачем - от себя не убежишь, и принцесса это уже поняла. Мелек не спал второй день, слоняясь по своим покоям до утра, каждый раз порываясь выйти, но вот он снова разочарованно садится на стул за письменным столом, чтобы через полчаса резко отложить перо и выскочить, направляясь к двери, как было уже слишком много раз. Он безумно любил Султану, с горечью оглядываясь на исписанный лист среди небольшой кучи подобных. "...Великий падишах нашей Империи, всесильный и всепрощающий мой Султан, владыка почв и вод священных османских земель... Смею ли я, ваш покорный раб Мелек, называть Ваше Высочество своим, чувствуя искренний трепет сердца?.. Луна и Солнце свидетели моей верности Вам и делу османов; любви к моей госпоже и её подданным. Я словно в кипящем адском котле учусь свободно дышать в попытках не захлебнуться собственными криками... Моя Султана, моя госпожа... Молчание Ваше хуже всех пыток, холодный тон тяжелее любого европейского мороза. Смогу ли я когда-нибудь вернуть себе милость моей Нурай, которую сам же по собственной слабости потерял? Смогу ли я увидеть в этих прекрасных, давно родных мне, карих глазах прежние заботу и нежность? Единственное, о чём я сейчас мечтаю - вновь довольствоваться Вашей лаской и никогда не оставлять Вас более. Смею ли я просить об этом? Нисколько, моя госпожа, но я буду ждать. Долго, упорно, хоть всю жизнь, и если Вы просто улыбнётесь мне, я буду знать, что ждал не напрасно. Ваш покорный и преданный раб Мелек." Визирь часто ходил на бои арены ещё в должности простого советника, сам принял участие во многих боях против других советников дворца и обычных войнов; не вылазил из библиотеки и академии, всё время стараясь узнать что-то новое, а сколько кодексов войны было прочитано - не сосчитать! Мужчина хотел оправдать своё высокое назначение и перед Нурай-Султан, и перед другими пашами, шепчущимися за его спиной об их непозволительной близости и из этого вытекающих привилегий османа. Конечно, от правителя ничего не скроешь: однажды страсти между советниками накалились настолько, что рассудительная и спокойная Султана кричала на тайном совете так, что по меньшей мере Пияле вечером пришлось вызывать лекаря, чтобы успокоить мигрень. Однако сейчас буквы в глазах политика отказывались складываться в слова, и Мелек раздражённо откладывает свиток истории, потирая виски: надо поговорить, надо идти на встречу, и дело уже не в давно отступившей гордости - ему надоело это хуже Синадима, который до сих пор не успокоился и при встрече с парнем старается его задеть по-больнее, считая, что "не эта грубая невежественная... персона достойна такой должности". Мелек уже один раз не сдержался, врезав ему и по итогу разбив нос, но осуждения во взгляде его бывшего наставника Пира-паши хватило, чтобы теперь сдерживаться, из последних сил сжимать зубы и терпеть издевательства командира артиллерии.***
Так могло бы долго продолжаться, но, увы, всем резко стало не до этого. Многие из советников подозревали, что война с Владом была огромной ошибкой, ведь по расчётам Синана, нужно было провести ещё кампаний пять точно, чтобы значительно ослабить валахийскую армию, а тем временем ресурсы Османской империи подходили к концу: солдаты, деньги в казне и даже продовольствие, которого не хватало для вечно уставших бойцов. Сотнями они погибали в плену у жестокого диктатора Дракулы, под страшными пытками не выдавая ничего, даже сколько в среднем человек в отрядах... Нурай чувствовала, как начинала сходить с ума. "- Лекаря! Стража, где вас черти носят?! Быстрее лекаря к Султане! - Мелек врывается в шатёр на крики Вели спустя секунду. Султана тихо скулит, сползая по стенке шатра и обхватывает себя руками, отворачиваясь от советников. Мелек всё бы сделал ради покоя повелительницы, но к кому идти, чтобы это сделать?.. Вели тактично выходит, но остаётся ждать у входа в шатёр, ему срочно надо поговорить с великим визирем. - Мелек... Влад сделал меня горьким человеком... Мне снится месть, как он захлёбывается в своей крови! - девушка чуть ли не задыхаясь цепляется за советника, боясь его отпустить, словно если она это сделает, окажется перед уже осточертевшим лицом врага, - я едва могу спать по ночам! - Нет, Ваша Светлость... Нет... - Мелек щурится от боли в горле, пытаясь подавить ком, застрявший в глотке, но слишком безуспешно: его некогда невинная принцесса сейчас едва могла продохнуть от смрада крови, в которой испачкала свои руки. Бесполезно было отрицать: Султана теряет над собой контроль, пытая солдат Влада и переходя грань. Никто не осмелится ей это сказать - почти некому, ведь те же Вели, Фазиль и Герцек были сторонниками жестоких пыток; они сами лично вешали многих врагов правительницы. - Вы хороший и почётный человек. Не позволяйте трюкам ума этого монстра обмануть Вас! Это всё ложь! - Мелек гладит её, прижимая крепче и стараясь докричаться до теряющей рассудок Султаны, когда его вдруг посетила одна мысль, - Повелитель, если мы пойдём на Валахию, мы можем поднять наш шанс получить Влада. Как только вы отомстите, вы, возможно, почувствуете себя лучше! Но рассеянность из взгляда османки не пропадает. - Да... Мы должны отомстить... - советник замечает прокушенные до крови губы девушки, когда та отстраняется, - это всё, о чём я могу думать... - Султана? - он уже не мечтает увидеть в ней свою Нурай. - Надо отомстить... Заставить его жалеть о том дне, когда он появился на свет." С каждой неделей Мелеку всё меньше хотелось открывать глаза по утрам: приближалась осень, уже было сыро, пехота вязла в грязи, передвигать пушки было очень тяжело. От Фазиля с моря были новости лучше, но он выступал лишь прикрытием - основные силы были на суше. Султана упала в обморок прямо во время проведения совета: отсутствие нормального сна, еды и отдыха сильно добивали её и без того ухудшающееся состояние. Османка спала только когда её уже отрубало, а до тех пор она пыталась сократить количество времени снящихся ей кошмаров. " - Что же вы делаете? - Мелек зацеловывает её ладонь, осторожно прижимая к своей щеке, по которой катятся предательские слёзы. - Мне снятся кошмары, Мелек... - болезненно усмехается Нурай, - Я вижу, как Валахия горит. И во сне я... Улыбаюсь. - Это Влад! - в ярости рычит великий визирь, сжимая челюсти, - он - ужасное существо! Единственный способ хорошо спать - убить его в страшных муках! - Не совсем. Мелек дёрнулся, где-то глубоко в душе надеясь, что ему не послышалось. - ...не совсем? - Я много думала с той ночи: Влада нужно казнить, верно, но пытки - мы не должны опускаться до его уровня, милый мой Мелек. Пусть это будет честный бой, что нас, османов, отличает от него. - Повелитель... - пальчики Султаны стирают слёзы того, кто всегда её спасает, и ей есть чему у него поучиться: прежде всего, уметь вовремя остановиться и никогда не забывать о человечности, - ... моя Нурай, моя чистая светлая Нурай... Как я скучал по тебе... Визирь целует девушку горячо, преданно, стараясь передать всё, что чувствовал все эти месяцы, что так долго не давало спокойно дышать. Они давно простили друг друга, но только сейчас вспомнили почему: впервые за последние пол года они провели эту ночь спокойно и без ужасов, которые рисовало воображение, не давая им забыть о поле боя даже во сне."***
Голова Дракулы была повешена на двери ворот замка Валахии, и Нурай прогуливалась во дворцовом саду, зная, что румынский посол с подарками прибудет уже завтра. Выйдя прямо к арене, она завороженно наблюдала из тени деревьев за сражающимися Мелеком и Синадимом. В Стамбуле сегодня жарко, поэтому оба были лишь в шароварах и сапогах, а Нурай оставалось только пробегаться оценочным взглядом по фавориту, запоминая каждый изгиб его тела, каждый рельеф мышц... Когда бой закончился, а наблюдать, зная о взаимной неприязни представителя легендарного собрания Четверых и великого визиря, было за чем, она вышла к советникам. Все голоса сразу смолкли, а паши заметались, пытаясь понять, что надо сделать сначала: прикрыться или поклониться ей, но Султана рассмеялась и махнула рукой, всё-таки они не первый год служат ей. - Отдохнул бы, сколько времени на фронте были, - османка нежно целует мужчину в щёку, стоя с ним недалеко от арены. - Я оттого и пришёл: устал за бумагами сидеть, надо развеяться было, - улыбается политик, перехватывая ладонь любимой и целуя каждый её пальчик. - Я жду тебя сегодня вечером, - поднимает бровь Нурай, стараясь держать серьёзный вид. - Как прикажете, мой повелитель! - с готовностью распрямился визирь, - разрешите идти готовиться! - Разрешаю даже немного отдохнуть перед этим, - закатывает глаза девушка, направляясь в сторону дворца: почти ужин, нужно выглядеть великолепно для сегодняшней ночи. Мелек тихо выдыхает и долго не может отвести от неё взгляд, и пусть Султана уже скрылась за поворотом сада, когда на его плечо мягко опускается чья-то рука. - А Вы переживали, паша, - Пир, любивший смотреть на бои молодых советников, сам уже не имея должных сил, и сегодня не пропустивший данное мероприятие, по-доброму улыбался другу, - наша повелительница очень мудрая женщина, я всегда верил, что она сможет взять над ситуацией контроль. - Верно, Пир-паша... - парень влюблённо касается своей щеки, куда поцеловала его османка, - моя Нурай поистине прекрасна.