Somewhere over the rainbow

Someday I'll wish upon a star, Wake up where the clouds are far behind me, Where trouble melts like lemon drops High above the chimney top that's where you'll find me. Israel Kamakawiwi'ole. Over the Rainbow*

Каждый раз Драко Малфой обещает себе, что не вернется. И каждое утро просыпается в этой небольшой, такой магловской и такой ненавистной квартирке в таком ненавистном пригороде Лондона. “Это больше не повторится”, — проносится у него в голове до боли знакомая мысль. Он нехотя встает с кровати, чуть не сбив лампу, стоявшую на крошечном столике, и плетется на кухню. Мерлин, как же тут было тесно. Каждый раз он ворчит, что ему не хватает места, и каждую ночь прижимает ее еще ближе, словно боится, что она вдруг исчезнет. Он ненавидит каждую деталь, каждый предмет в этой квартире. И каждый раз возвращается. От неудобной кровати противно ноет спина. И каждую ночь он спокойно засыпает на ней, потому что только здесь ему не снятся кошмары. Где-то высоко-высоко над радугой Есть все то, о чем ты мечтал, Еще слушая колыбельные... Она уже встала и, напевая простенькую магловскую песенку, заваривает чай. Как же он ненавидит эту глупую песенку. И каждый раз завороженно слушает, наслаждаясь тем, что противный внутренний голос, ехидно напоминающий о каждом промахе, каждой ошибке, наконец затыкается. Каждый раз он находит оправдания. Случайная встреча. Слишком много огневиски. Слишком горячие поцелуи. Слишком сладкие стоны. Всего лишь случайность… Он ненавидит оправдания и случайные встречи. И каждый раз облегченно выдыхает, когда она нежно касается губами его щеки, возвращаясь с работы. Она замечает его и приветливо улыбается. Почему-то становится легче дышать. — Чай будешь? Он почему-то кивает, хотя никогда не любил чай. И каждое утро пьет его из простенькой и такой ненавистной кружки. Где-то высоко-высоко над радугой, Там, где парят певчие птички, Мечты, которыми ты давно грезил, Действительно сбываются... Она продолжает напевать свою дурацкую песенку. И чувство абсолютно ненормальной радости наполняет его изнутри. Она наклоняется и ставит перед ним кружку с ненавистным ему чаем. Она пахнет лавандой, которую он так ненавидит. И каждый раз с необъяснимым удовольствием жадно вдыхает ее запах. Он замечает шрам на ее тонком и бледном запястье. И хочется выть от разрывающего чувства вины. Грязнокровка. Призраки прошлого снова стоят перед глазами. Хочется броситься перед ней на колени и молить о прощении. — Что-то случилось? — спрашивает она, замечая, как он изменился в лице. — Прости меня, — в очередной раз произносит он. — За что? — удивляется она, давно зная ответ. — За все. Она молча кивает и нежно касается его предплечья, обезображенного уродским клеймом. И почему-то становится легче. Каждый раз он говорит себе, что ненавидит ее прикосновения. И каждый раз жадно ловит каждое из них. Она берет новый выпуск Ежедневного пророка, зачитывает дурацкую статью Скитер и болтает о какой-то ерунде. Он ненавидит пустые разговоры. И каждый раз не может перестать ее слушать. Каждый раз он убеждает себя в том, что ненавидит время, проведенное с ней. И каждый раз считает часы до новой встречи. Он ненавидит нежность и каждый раз судорожно выдыхает, когда она мягко касается шрамов на его груди. Боль, раздирающая в клочки, наконец отступает. Он молча наблюдает, как она собирается на работу. Каждый раз он говорит себе, что ненавидит ее суетливые движения. И каждый раз не может оторвать взгляд. Каждый раз он решает, что больше не вернется. — До вечера! — говорит она. И он кивает, зная, что обязательно вернется.