Слезы Пьеро

Пьеро плакал целыми сутками и черные слезинки катились по белоснежному лицу. Он пил много кофе с молоком из чашечки с надписью "I love Barabas". Курил тонкие "Kiss" и сидел на крыше, думая о нем... О ком? Конечно о Буратино. Этот прекрасный деревянный мужчина уже неделю как сводить нашего Пьеро с ума. И не мудрено! Ведь Буратино был эталоном красоты: резкие, точеные черты лица, грубые руки, губы, после поцелуя которыми казалось, будто тысячи заноз вонзились в кожу. А этот прекрасный нос?! Пьеро сразу начинал плакать от желания, когда видел этот величественно торчащий кусок дерева. Добило нашего героя известие, что его объект воздыхания на днях сделал предложение бывшей возлюбленной Пьеро — Мальвине. Это было последней капелей. Сейчас, любуясь звездами, нарисованными на потолке, Пьеро слушал песню "Ох, какой несчастный я" в исполнение Какого-то Никакойтого. Шел девятый день очередной его дисперсии. Они, в смысле депрессии, у Пьеро было частенько. Примерно, каждый месяц. Последний раз причиной для вселенского горя послужила афиша Театра, на которой наш бедный мальчик был изображен с темно-синими волосами, а не с черными, и только потому, что черной краски в типографии не было. Это был огромный удар для мастера грусти и он не пренебрег шансом им воспользоваться. Тут, кто-то раззанавесил окно, впуская в каморку серость осеннего дня, чьи-то ловкие ноги затопали по деревянному полу, аки кто-то гвозди в гробы забивает, и чьи-то тонкие пальцы выключили вязкую песню, доносившуюся из динамиков. – Эй, бледная поганка, хватит тут черные сопли в перемешку с белой краской распускать! Нам пора новый спектакль "Вишневый огород" репетировать, – звонкий голос стал обволакивать комнату, проникая в затуманенное сознание Пьеро. Это была его полная противоположность и, по совместительству, лучший друг — Арлекин. – Отстань, рыжий, я в печали... – театрально приложив бледную руку ко лбу заскулил наш герой. – С какого это перепугу? Али ты свое счастье в очередной раз спустил в унитаз? – Арлекин, радуясь удачной, по его мнению, шутке, сделал грациозное сальто, неудачно приземлившись на пол пятой точкой. – Нееет, друг. Я из-за Буратино тоскую. Понимаешь, он такой... Такой деревянный, что аж выть хочется от его изумительность! – мечтательно замурлыкал Пьеро, болтая в воздухе босыми ногами. – Артемона мне в жены! Да ты спятил, если сохнешь по этому куску гнилого стула, – Арлекин обеспокоено взглянул своими зелеными глазами в серые глаза друга. – Да ты ничегошеньки не понимаешь, башка с бубенчиками! Это любооовь... – он сделал небольшую паузу и зло добавил, – я влюблен, понимаешь?! Красно-золотистая шутовская шапка полетела в Пьеро: – А ты не мог бы влюбляться в кого-то более подходящего?! – В кого?! В Дуремара? Или в Папу Карло ради приличия?! – В меня, кусок какашки Лисы Алисы! – крикнул во все горло Арлекин. Повисла неловкая тишина. Пьеро сел на кровати и посмотрел на окончательно покрасневшего друга. – Ты... Это... Того, не воспринимай серьезно. Это я пошутил не удачно. – Арлекин уперто пытался склеить из своего лица подобие радостного выражения, но выходило как-то хиловато. – Влюбляйся в кого хочешь, только не грусти по всяким недостойным деревяшкам и бревнам, хорошо? – Угу. Арл, а ты хорошо целуешься? От такого вопроса шут поперхнулся воздухом при вдохе. На него в упор смотрели серые глазища друга. Пьеро выглядит очень мило с растертыми по щекам черными слезами и полупотрескавшейся белой краской. Огромная белая рубашка, точно палатка по размеру, сползла и оголила нежное, словно нос мышонка, плечо парня. А смольные волосы неаккуратными завитками падали на глаза. Сам Арлекин выглядел похуже. Его рыжие, словно ржавчина волосы смялись под шапкой и сейчас стояли торчком во все стороны. Но Пьеро они нравились и хотелось запустить в них пальцы. Зеленые глаза шута будоражили практически также сильно, как нос Буратино. В общем, наш герой сполз с кровати на пол и придвинулся ближе к другу. – Ну... Эээ... Вроде никто не жаловался. Стой, Пьеро, ты что делаешь, ирод... Хмкмх... – черные и красные губы сплелись в душезахватывающем поцелуе. Наплевав на Буратино, Мальвину и на то, что под ним живет старая перечница, которая наверняка растрезвонит о стонах двух парней над ее жилищем на весь город, Пьеро стал снимать с друга его красочное трико, а тот, в свою очередь, стянул эту ненавистную белую плащ-палатку с худого тела нашего героя. Несмелые поцелуи потихоньку перешли в более страстные, а сознание орало партнерам: "Вы задрали скрывать свои чувства друг от друга! Один вечно ищет поводы пострадать, другой просто молчит в шапку, а вы любите друг друга, психи разукрашенные!" После бурного оргазма с фонтанами спермы и громкими стонами, наши герои лежали на пыльном полу и смотрели на нарисованные на потолке звезды. – Ой, смотри, звезда упала... – пискнул Пьеро, такая пальцем в отвалившейся кусочек штукатурки. – Ты успел желание загадать? – Угу. Оно уже сбылось. – расплылся в чеширской улыбке Арлекин. – Кстати, если тебе вдруг захочется пострадать, то вот тебе повод: я через два месяца на три дня уезжаю к маме и тебя с собой не беру. Вот. И без того круглые глаза стали похожи на две серые луны: – Как на три дня?! Так долго?! Не берешь с собой?! Ооооо, я не переживу! Нет-нет, Арли, только не бросай меня... Не бросай... – заплакал горючими слезами Пьеро, а его друг стал слизывать черные капельки с белоснежных щек, периодически морщась от вкуса чернил...