до тебя теперь — миллиарды вёрст

Столько лет прошло, холод жжёт в груди. Эй, Земля, алло, я — Вояджер-1, выходи на связь, срочно выходи Наскитался всласть по Млечному Пути, Да так и не сумел себе найти другой ориентир. Хозяйка смотрела на него из-под модно уложенной челки, как смотрит питон на полевую мышку, неудачно свалившуюся к нему в гнездо. Крылья ее носа хищно раздувались, почуяв запах очередной жертвы осеннего обострения на дешёвую недвижимость. Сугуру старался сидеть непринужденно – не слишком закрыто, но и не чересчур в развалку, – пока она пыталась увеличить свои худые плечи, больше похожие на костяные крылья летучей мыши, и занять больше места в комнате. Отсутствие бюста и маленький рост нивелировали все ее потуги. Сугуру постучал пальцем по коленке. Женщина напоминала ему одновременно смесь Круэллы – только без шубы и любви к собакам породы далматинец – и той эпатажной дамочки из Дьявол носит Прада, имя которой он забывал каждый раз после просмотра. Надменный взгляд у них, впрочем, был одинаковый. – Так сколько времени вам потребуется на раздумья? – ее чопорный тон был похуже чем у профессора философии в институте Сугуру. – Думаю, к вечеру я вам дам ответ, – попытка мило улыбнуться провалилась перед хищно вздернутой бровью женщины. Она сейчас отрастит орлиный клюв, расправит крылья, бросится на меня и заклюет до смерти, отстраненно подумал Сугуру. Зато не придется искать квартиру дальше. Он просто не вынесет ещё одного похода по риелторам с бесконечными вопросами про цену, место расположения и отопление при заморозках. – Я не собираюсь торопить вас, но покупателей много, хоть и недвижимость не самая доступная для вашего возраста, – она выпрямила спину сильнее, хотя казалось, куда уже больше. – Поэтому поспешите – есть вероятность, что уже вечером я подпишу договор с другими людьми. Сейчас сезон такой – все возвращаются из отпусков или приезжают учиться, поэтому каждый квадратный метр нарасхват. Вы ведь тоже не местный? Она задала последний вопрос с таким явным презрением в голосе, что Сугуру захотелось дёрнуть ее за тупую челку, чтобы фифа поняла, что место жительства не всегда влияет на платежеспособность человека. Кому-то просто нравится жить в тихой префектуре и не слышать вечного гвалта улиц. – Хорошо. Нет, я не местный. Из Сайтамы. Вот, решил устроиться на работу, чтобы было легче оплачивать учёбу, но дорога стала занимать слишком много времени – пришлось искать новое место жительства. Кажется, даме понравилось его заявление о том, что он нашел работу. В ее крашенной под каштан голове сразу закрутились колесики приводя мозг к выводу, что Сугуру будет только спать и есть в доме, никого водить не будет, ибо некогда, и вообще не собирается мозолить соседям глаза. А главное – Сугуру имеет какой-то стабильный доход. Женщина впервые за вечер ему улыбнулась не наигранно. – Думаю, вы приняли здравое решение. Что же, вечером я жду вашего вердикта. Мой номер у вас есть. Сугуру собирает свои скромные пожитки, состоящие из спортивного рюкзака и телефона с наушниками, и хозяйка начинает его теснить к двери. – Благодарю. Хлопок дубовой двери с огромной подковой вместо глазка о собственный каркас звучит как удар колокола в ушах Сугуру. *** Дом хороший, небольшой, а главное: находится близко к станции метро Сибуя – значит до работы буквально рукой подать. Нужно брать. Сугуру в этом году перевелся на заочное, поняв, что в каждодневном лицезрении кислых рож преподавателей толку мало, а в бессмысленных лекциях, на которых ты или спишь, или залипаешь в телефон с отсутствующим взглядом – вообще один убыток. Поэтому он сделал полезное и нашел себе работу в магазине раритетных пластинок. Небольшое количество народа, тихий голос Синатры или симфониетта Яначека из проигрывателя и добрый владелец преклонного возраста – сделали Сугуру жизнь. Шесть часов смены, и он свободен как ветер, да и плюс с наличкой на руках. Но магазин находился рядом с Сибуей, а Сугуру жил в Сайтаме, и ему все ещё нужно было посещать институт, поэтому пришлось собирать свои сбережения и идти на поиски квартиры. Руки тряслись от злости и глаз дёргался от вида кухонь разной степени заваленности посудой, ванных «тут небольшая трещина, ну ничего» и аляповых штор уже к третьей квартире. После вида павшего в неравном бою с пылью таракана на пороге одной особо дорогой квартиры, Сугуру понял, что нет ничего хорошего в выборе места жительства и решил было бросить свою затею, но ему позвонила Эта женщина и предложила двухэтажный дом за очень небольшую сумму. Сугуру был готов к тому, что его обманывают, но – нет, переговоры прошли сравнительно гладко, несмотря на явно предвзятое отношение хозяйки, и он вечером уже подписал договор и перевез вещи с помощью новой машины Мей-мей. Конечно же, ей пришлось заплатить. Он долго ее соблазнял раритетной коллекцией пластинок Вагнера и стаканчиком мятного Рафа, но оно того стоило. Один заезд – и они перевезли скромные пару чемоданов Сугуру и его любимый светильник в новый дом. Место Мей-мей понравилось, ибо гостиная и кухня были в традиционно европейском стиле – мрачными и с большим количеством мебели, шторами в пол и темной отделкой. В одной из двух спален стояла кровать с темно-красным балдахином, как будто здесь не типично японский дом, а Европейский замок династии Батори. В стеклянных шкафах нашелся набор хрустальных бокалов, и они открыли бутылку Хеннесси, чтобы отпраздновать новоселье. – Прекрасное место, – сказала Мей-Мей, отпив маленький глоток из бокала – ей нельзя было много пить, так как она была за рулём. – Жаль, что я его не нашла раньше тебя. Тут даже лестницы и двери из красного дерева. – Поэтому я очень удивился цене. Может здесь водятся крысы или крыша течет, – предположил Сугуру. Мей-мей задумчиво покачала бокалом, подняв взгляд на такой же темный, как и сам дом, потолок – тоже с отделкой из дерева. – Навряд ли. Мне кажется, хозяйка просто не могла найти того, кто захочет жить в такой темноте. И тут появился ты с нелюбовью к японскому минимализму. – Возможно, ты права. Хотелось бы в это верить. – И кресла здесь красивые, – сказала она и с комфортом улеглась на кожаное кресло, забросив ноги в черных чулках на подлокотник. – Ты сделал правильный выбор. Синее платье задралось слишком высоко на ее бедрах, но Мей-мей не спешила его поправлять, задумчиво смотря на оранжевую жидкость в бокале, пока Сугуру, с тем же выражением лица, смотрел сквозь нее в черноту дома. Он счёл тихое восхищение Мей-мей хорошим знаком и этой же ночью выяснил, что зря. Любимый светильник стал первой жертвой. Когда Сугуру после страшного грохота слетел на первый этаж, как будто за ним гналась стая чертей из самого ада, бедный источник света лежал мертвым на полу в окружении осколков. Гето хотел было мысленно себя покарать за то, что поставил светильник в неустойчивую позицию, но периферическое зрение подсказало ему, что на стене гостиной не должно быть надписей. По крайней мере, когда он заехал сюда, их не было. – Если стена хочет меня напугать, то ей стоит придумать что-то получше, чем «ты скоро сдохнешь». Зачем он это сказал в слух, Гето так и не понял. Видимо, так проявилась защитная реакция организма на стресс – он просто сказал в пустоту какую-то хуйню, с грустью убрал осколки от лампы и пошел спать. Дверь в дом была закрыта, значит никто зайти не мог. Он проверил замок. В подвале и на чердаке неопознанных субъектов тоже не обнаружилось. Значит Сугуру Гето купил чёртов дом с призраками. Трижды сплюнуть и перекреститься не помогло – дверцы шкафа угрожающе хлопнули. Пришлось закатывать глаза и показывать призраку фак. Наутро стена в гостиной известила его о том, что ее зовут «Сатору Годжо» и «если ты не уберешься отсюда, то я вырву тебе глаза». С вселенским пессимизмом во взгляде Сугуру, попивая подаренный Мей-мей кофе, смотрел на надпись, которая одновременно была самым заезженным каноном всех дешёвый ужастиков от Астрала до Кошмара на улице Вязов и одновременно рвала их шаблон напрочь. Призраки не представляются, они, в основном, топорно пытаются тебя выжить или сожрать. Где это видано, чтобы тот, кто хочет тебя убить, почти учтиво протягивал эфемерную руку для знакомства? Похоже Сугуру достался дефектный призрак со странным фетишем на глазные яблоки. Но это было не смертельно. Пустые угрозы и хлопанье дверьми его не пугало. Гето слишком устал от поисков места жительства, чтобы так просто сдаваться. Ему сейчас нужно на работу, а потом эссе по философии писать. У него нет времени на всяких призраков, даже если их зовут Сатору Годжо. На улице третий день шел противный дождь, и температура не желала подниматься выше десяти градусов. Гето поставил кружку на стол и пошел за курткой потеплее. – Не буянь тут, иначе я реально съеду, – предупредил Сугуру призрачного жильца дома, которому явно было одиноко и скучно разговаривать своим нетипичным способом с прежними пугливыми жильцами. Свет в гостиной дважды мигнул ему на прощание. *** Домой вернулся Сугуру усталый. Медленный поток покупателей в магазине его чуть было не усыпил, пока Сугуру не пришло в его сонную голову, разморенную теплотой кондиционера после мерзкой мороси ветра улицы, погуглить, кто такой Сатору Годжо. Выяснилось, что это бывший студент японского университета Туо, сын какого-то депутата или мецената (Сугуру не вдавался в подробности), смазливый на вид, альбинос, умерший при странных обстоятельствах пять лет назад. Дело закрыли, а тело так и не нашли. В общем и целом, Сугуру к концу дня знал о Сатору Годжо больше, чем о себе любимом. И, кажется, он догадывался, где находится так и не найденное тело. Откопать его, что ли, и похоронить по-человечески, подумал Сугуру, стаскивая мокрую куртку с плеч. На столе, в том же положении, стояла его кружка с милой обезьянкой и с новой порцией кофе. – Спасибо, – благодушно изрек Гето, присосавшись к напитку. – Ты меня прямо спасаешь. Нет, уничтожать такого удобного сожителя будет кощунством. Ему слишком скучно в одиночестве в большом доме, а кровавые надписи Сугуру как-нибудь переживет. В какой-то момент, кажется на третьем глотоке, Сугуру отстранился от кружки и взглянул внутрь. Со дна ему весело подмигнул яркий голубой глаз с огромным зрачком. Гето подмигнул ему в ответ и со всей силы запустил кружку в стену. Стена, с чавкающий звуком, проглотила керамику с расплывшимся от времени рисунком обезьянки на шаре. Плюнув на эссе (Сугуру решил дописать его завтра на работе) и философию в целом, он пошел в спальню без кровати с балдахином – спать. Разделся и счастливо лег в чуть холодную постель. Но сон не пришел даже через час. Устав мять лицом подушку, он решил перевернуться на спину и чуть было не упал с кровати. Сверху на него падал ночной небосвод со всеми огнями далёких сверхновых, складывающихся в многочисленные созвездия летнего неба. Потолок и крыша отсутствовали. – Красиво, не правда ли? – счастливо пропел сладкий голос призрака (долбаёб просвечивался по всему торсу, как будто так и было нужно, и даже этого не смущался) у него над ухом, игнорируя руку Сугуру, слабо пытающуюся убрать от себя этого назойливого комара. – Все дети в детстве любили тему космоса. У каждого должен был быть период залипания на кольцах Сатурна и спутника Деймос и Фобос. Космос – это пафосно, красиво, далеко и монументально. – Поэтому ты решил устроить мне сердечный приступ из-за чувства ностальгии? Сатору наконец прекратил прятаться за кроватью, вылез, отряхнул свои драные джинсы от невидимой пыли (Сугуру с тряпкой на прошлой неделе залез в каждую щель) и устроился в изголовье кровати, нагло своей жопой подвинув голову Гето. Его прозрачные волосы были такими же белыми, как и на фотографиях пятилетней давности. Только небольшая струйка крови у виска портила картину. – Нет. Мне просто захотелось тебя впечатлить. – Я очень впечатлен. Но ты мог это сделать, например, заранее известив меня о своих действиях, а не устраивая шоу, чтобы я поседел на пару десятков лет раньше планируемого. – Какой же ты скучный, Сугуру Гето, – заныло длинное нечто, начав раскачиваться на месте, да так, что затылком приложилось о стену. – Ай. Больной. Дебил явно сдох сам – по неосторожности. Никакого убийства не было. Сатору Годжо ебнулся головой о кафельную плиту в ванной, зацепившись о порожек – самая тупая смерть в мире. Гето мстительно ткнул его пальцем в голую коленку, пока Сатору потирал ушибленный затылок. Кожа на коленке была холодной, но осязаемой, и Сугуру на секунду запаниковал. Вдруг он все себе придумал? – Как ты можешь испытывать боль, если ты призрак? Ты же буквально этот дом. Почему ты можешь становиться материальным? – Много будешь знать, быстрее состаришься, – голосом старца продекламировал Сатору, вздернув вверх палец. – А ты ведь не хочешь облысеть раньше времени и стать похожим на одного из своих буддийских божков, которые ты хранишь по карманам своих бесконечных курток? Сугуру схватил его за ногу и попытался вытолкать с кровати, но так чтобы Сатору приложился своей тупой башкой уже об пол повторно. Но призрак успел соскочить на пол, не упав, и упрыгать цаплей подальше от рук Сугуру. – Я к тебе с романтикой, а ты! – Это не романтика, а фирменное издевательство над моей нервной системой, – устало ответил Сугуру, возвращаясь под одеяло. – Мне завтра рано вставать. За окном опять начался дождь, а значит завтра придется топать в метро и толкаться с такими же недовольными погодными условиями пассажирами – обитателями мрачных общежитий и каменных домов в аренду. Невольно, его взгляд опять вернулся к звёздному небу, теперь не так сильно доставляющему ему дискомфорт своей необъятной громадной закованной в четырнадцать квадратных метрах. – У тебя был телескоп? – спросил он замявшегося на несколько минут в другой части комнаты Сатору. – А? Да, конечно. Родители мне подарили его на десятилетие. Самый их нормальный подарок среди конструктора для малолетних, энциклопедий и пазл. Бррр, кто вообще любит собирать пазлы в маленьком возрасте, когда от тебя активность так и прёт? – Я любил, – вступился за пазлы Сугуру. Родители всегда на Рождество дарили ему огромные наборы по тысячи деталей с пейзажами или знаменитыми картинами художников. – Ну, оно и видно. А теперь ты живёшь в доме с призраками и разговариваешь с трупом, – издевательски выдал Сатору и опять упал рядом на кровать. Оказавшись перед богом, Сугуру Гето обязательно у него спросит: «за что?». Узловатым пальцем Сатору ткнул в особенное яркое пятнышко на небе, заставляя Гето перевести внимание со своей персоны на небосвод. – Это моя любимая звезда. Она зовётся Бетельгейзе. Язык сломать можно, но мне нравится. Она является частью созвездия Орион. Смотрел Любовь, Смерть и Роботы? Сугуру на секунду задумался, а потом вспомнил, скривился и, под хохот Сатору, скорчил рожу, как будто его сейчас стошнит. – Фууу. Что за намеки? Ты хочешь переспать со мной, а потом сожрать? – Нет. Я просто играю с тобой в ассоциации. Если ты в детстве не любил астрономию, то хотя бы сериалы смотрел, значит знаешь о существовании Любовь, Смерть и Роботы. – Ты не ищешь лёгких путей, как я погляжу. – Это слишком скучно, – пафосно откинул голову назад Годжо, махнув своим безобразием вместо прически. Хозяйка дома бы удавилась от такого вида. – Итак, на чем я остановился? Бетельгейзе находится довольно близко к Земле, на расстоянии около 550 световых лет. Это так называемая полуправильная переменная звезда. Она естественным образом светлеет и темнеет каждые 400 дней. Но то, что произошло со звездой полтора года назад, было необычным. Она потускнела гораздо быстрее и сильнее, чем когда-либо прежде в истории наблюдений за ней, прежде чем снова вернула свою привычную яркость несколькими месяцами позже. Такая история. Сатору замолчал, видимо, ожидая мнения Сугуру насчёт его потрясающего рассказа. Но Сугуру был слишком занят вычислением вероятности попадания в больницу с белыми стенами, если он сейчас вызовет полицию и скажет им, что в доме тусуется призрак пятилетней давности и «вообще, я раскрыл вам висяк». – Она умирает? – К сожалению, как и все живое. Она была обречена. Возможно, она уже давно мертва, но мы об этом узнаём только лет через сто, когда пылевое облако вокруг рассеется. Сатору лежал рядом с ним, свесив одну ногу на пол, готовый в любую секунду вскочить и бежать, слишком сильно пышущей внутренней энергией, которой пропитался весь дом. Энергией, которую даже смерть не смогла остановить, а только приумножить. Пальцами он нервно постукивал прямо по локтю Сугуру, который был слишком увлечен рассказом и не заметил посягательства на свое личное пространство. – Мне жаль, – ответил Гето, развернувшись к Сатору боком, чтобы посмотреть на его слегка расстроенное лицо. – Да ничего. Все умирают. Только со мной баг произошел. Видимо рай ещё не готов лицезреть мое прекрасное лицо. Сугуру не выдержал и всё-таки прыснул – самоуверенность этого человека просто поражала. Он показушно делал томный взгляд и двигал бровями, показывая свою значимость, пока глаза оставались пустыми и холодными – как только недавно купленное стекло для окон очередной высотки. Возможно, стоило взять его за руку и переплести их пальцы, попытаться утешить, но Сугуру решил пойти чуть дальше. Почему только он даёт окружающим право вламываться в его личное пространство? Теперь его очередь. Голова Годжо на плече оказалась довольно тяжёлой, но мягкость белых волос приятно холодила кожу под футболкой. Нос Сатору уткнулся ему рядом с ключицей. – Тебе удобно? – Да, – ответил Годжо и получше устроился у него под боком, умудрившись засунуть свои длинные руки между бедер. – Я немного так полежу, а потом пойду. Тебе завтра рано вставать. – Уже сегодня. Оставайся, если ты не собираешься забрасывать на меня ноги и спихивать с кровати. Холодный нос Годжо кончиком ткнулся ему в шею, заставив дёрнуться под тихое хихиканье. – Спасибо, Сугуру. Все ещё ярко горящее на ночном небе созвездие Орион подмигнуло ему Бетельгейзе, и Сугуру провалился в сон, чувствуя теплые руки, обнимающей его поперёк груди. – И, умоляю тебя, не стучи дверцами шкафов по утрам, – едва ворочая языком, прошептал он в полу сне. – И нет нужды бить мои светильники, если ты можешь просто позвать меня. Сатору, тебе придется вспомнить, что люди общаются словами через рот, если ты, опять же, хочешь разговаривать со мной по нормальному. – Я подумаю, – хитро улыбнулся Годжо. – Ничего не обещаю. Прям кот с плавающей улыбкой из Алисы в Стране Чудес. Как странно – белого кота нет, а улыбка есть.