Юный фараон

Хонс стоял в толпе отбывающих из замка. Он прощался с Невиллом, который уезжал — чтобы впервые встретить праздник с родителями. — Ты бы со мной поехал, мы бы тебе очень рады были… — проговорил друг грустно, ставя чемодан перед собой — их вот-вот должны были позвать на кареты, в которых они прибудут на Хогвартс-экспресс, который и отвезет их обратно. — Твой отец отпустил бы тебя со мной! — Нет, Нев, езжай без меня, — мягко проговорил паренек, поплотнее запахиваясь в теплую мантию, так как ему, выросшему посреди горячих песков, все еще не полюбилась зима. — Да и это твое первое Рождество с родителями. Я буду только мешать, тем более я в трауре… — Ну, ладно. Держись, — обнял его Долгопупс, а тут уже профессор МакГонагалл, поднося рупор ко рту, начала подгонять всех уезжавших — отметиться в списке-гигантском пергаменте, — пока! Веселого Рождества! — Веселого, — сказал ему Хонс, и их обьятие распалось. Невилл поспешил к заместителю директора. А мальчик-фараон остался в замке. *** Впрочем, с факультета остался не он один — делили факультетскую спальню они с Роном Уизли, чьи родители куда-то уезжали на праздники, а младшие дети оставались в школе. Уизли опасался оставаться наедине с Хонсом, и первым в этот день вылетел из спальни. Мальчик лениво полежал пару минут в постели, и, встав, начал одеваться и делать разминку. После завтрака в почти пустом Большом зале, парень лениво пошел в библиотеку — делать домашние задания чтобы освободить себя на все оставшиеся дни. Стиснув зубы, мальчик склонился над книгами. И выпрямился лишь когда за окном стемнело. Хонсу снова предстояло встречать Рождество здесь, и он с любопытством оглядывал красивый Большой Зал — точь-в-точь такой же, как и год назад. Но тогда его Рождество было отвратительным… и в этот раз предстояло не лучше. В кружке плавал пряный, душистый напиток, на блюде была горка леденцов и рождественского печенья, но парню не хотелось ни кусочка. Он сделал глоток, но тут же чуть не поперхнулся — его по плечу внезапно хлопнул Фред Уизли: — Чего грустим, в праздник, а, Поттер? Хонс для начала проглотил все, что было у него во рту, а затем проговорил: — Да, как-то не празднуется… Настроения нет. Сам Хонс относился к парням с осторожностью, но вместе с тем считал их гораздо умнее их младшего братца… ну а то, что они были известные приколисты — их слава гремела по всем факультетам… они — веселые и смешные. Зло они шутили только над слизеринцами, и то в последнее время не прокатывались на их счет. — Надо тебе развеселиться, а то постоянно во всем черном ходишь, и с мрачным видом, как Снейп… — Фу! — скривился Хонс, — не напоминай! — Ну, вот, уже человеские эмоции! Пошли в гостиную, мы шоу покажем — много нового разработали, фокусы всякие… Хонс кивнул, и слез с длинной лавки. *** В гостиной у камина действительно было мини-шоу. Джордж жонглировал огненными и водяными шарами, затем они с громким шумом лопались и превращались в серпантин и яркий, переливающийся волшебный дождик. Джинни, которая в последнее время выглядела очень усталой и бледной, сейчас была более здоровой и веселой, весело смеялась и хлопала в ладоши. Хонс принял участие в игре в бутылочку (Рон участия не принимал — иногда пялился на них всех волком, лениво читая в тысячный раз «Историю Квиддича»), затем в «Наперстки»… Хонс затем принес из спальни свой набор игры в сенет, и остаток дня они по очереди сражались друг с другом «за душу».* Так Сочельник и прошел, а мальчик-фараон чуть забыл о своей боли, и, кажется, отпустил и Са, и воспоминания о нем. *** Утром Хонс открыл глаза один из самых первых. Спустился вниз, не утруждая себя одеванием — был в пижаме, подаренной ему Невиллом, и чуть недоуменно уставился на гору свертков под раскидистой елкой. Большая часть посылок в праздничных упаковках была адресована именно ему. Похоже, отец все-таки узнал от Невилла о празднике, и решил прислать подарки. Отец прислал ему новые фигурки для сенета из черного дерева, Невилл — красивые писчие принадлежности, а другие «родственники» прислали книги, скарабеев и прочее, довольно-таки невинное, не выдающее ни Золотого города, ни «работы» дарителей. Тут на лестнице послышались быстрые шаги — и начали спускаться Уизли. — Ого! — выдохнул завистливый Рон, разрывая праздничную упаковку, — как у тебя, Хонс, много свертков! — Ну, — Хонс тут чуть улыбнулся, — я ж с Востока, семьи у нас большие… Родственников со стороны папы очень много… Вот и подарков много. И они, иногда, специфические, — мальчик надел на левую руку, точнее на предплечье, широкий золотой браслет со знаками Око Уаджет. — Так, еще сюда, — и другой браслет занял свое место на другой руке. — Дядя Ги, его работа… Великолепно! Джинни кинула на Хонса короткий, нечитаемый взгляд. *** Ночью мальчика будто бы что-то толкнуло — и он проснулся. Несколько мгновений он лежал, не понимая свое состояние. А потом его сила вновь, подобно пламени, обожгла изнутри. Хонс прислушался — Уизли храпел с прежней интонацией. Значит… Снова… Хонс, как кобра, беззвучно соскользнул с постели. Даже не одеваясь, а лишь прихватив мантию-невидимку из чемодана, он, не создавая никакого шума, вышел в темный коридор. Нырнув под мантию, и приобретя вид Птаха, парень двинулся по галереям, минуя портретный проем. Его вела вперед эта сила… Хорошо, что он в темноте ориентируется не хуже, чем летучие мыши из Египтуса. Хонс ощутил будто бы как дуновение — его сила, как некоторые древние боги и богини, шептала в ночи, наполняя благословенную тишину тихими, едва уловимыми звуками. Он шел на них, иногда сворачивая по сторонам, и тихо ступал ногами по холодному полу. Мальчику было не привыкать — пустыня, ведь, двояка, ночью может быть и очень холодно. Шепот привел его к странному месту. Это место давно пользовалось дурной славой — старый туалет для девочек, с обитавшим там призраком Плаксы Миртл, которая ни минуты не замолкала, воя, причитая и проливая слезы о своей нелегкой судьбе. Впрочем… Сейчас Миртл, о счастье, не было. Но тут Хонса как ударило — всего за поворотом находится стена с надписями об открытии Тайной комнаты! Именно тут напали на кошку! Туалет оказался пуст. Но почему его привело сюда? Неожиданно, Хонсу под ноги попалось что-то мокрое. И только тут мальчик поднял — следы! На сухом камне были длинные, извилистые следы. И они совсем не принадлежали человеку! Он нашел одни… но они явно принадлежали маленькой, изящной ножке, девичей. Следы вели к раковинам, но у них же и обрывались, так как там пол был в решетках, а мокрые следы уже высохли. Нужно отложить все до завтра. При свете дня он разглядит больше… Хонс, сжав, зубы, отступил…