Юный фараон

Они прожили в состоянии напряжения — ожидания визита Блэка в замок около двух месяцев. Но все это надоело и прекратилось после многочисленных нарушений со стороны как и профессуры, так и студентов. И опять воцарилась обычная школьная жизнь со своими повседневными занятиями, заботами и тревогами. Блэк так и не появился. Уизли, кстати, счел, что его крыса ушла куда-то умирать, и ее судьбой больше не интересовался. Существа из Дуата все так же кружили вокруг замка, и пытались кормиться доносившимися до них остатками — яркими эмоциями подростков, сулившими им небывалый пир. Хонс боялся их, знал, как они могут навредить. *** С Луной отношения выходили на новый уровень. Девочка стала иной — и это заметили все окружающие, более приветливой, более радостной и счастливой. Ее мечтательность, казалось, отошла на второй план, и вперед вышло что-то невероятно нежное, женственное, хрупкое… Это проявлялось и в блеске глаз, и в улыбке, и в движениях. Хонс уже морально дозрел до того, чтобы написать о Луне отцу, но вот уже три письма отправлялись в камин, не запечатываясь. Юный сын не знал, как описать на бумаге то чувство, что теплится у него в груди. Но, может быть, он сможет донести это до отца — ведь он тоже испытал это в свое время. Ему не хотелось втягивать Луну в противостояние в Египтусе, но все шло к одному — он обязан рассказать ей, кто он, и только тогда он будет честен с ней, а она выберет дальнейшее… А недели все шли, складываясь в месяцы, и скоро наступила экзаменационная пора… *** С началом экзаменов на замок опустилась тишина. Например первый же экзамен, по трансфигурации, был сложный до невероятности. Требовалось превратить, например, фарфоровый чайник в черепаху. Хонс, перенервничав, сделал вместо обычной маленькой черепахи, громадную. Затем экзамен по заклинаниям. Флитвик выбрал тему — веселящие чары, и после его экзамена все вышли в превосходном настроении. Потом состоялся экзамен по уходу за магическими существами, затем экзамен по зельям — у Хонса он прошел блестяще, и он даже заработал дополнительные баллы. Экзамен по астрономии мальчики даже и не заметили — у юного фараона знание о звездах было в крови, а Нев использовал астрономию в семейном деле травологии. История магии тоже пошла быстро — они писали сочинение о средневековой охоты на ведьм и колдунов, и Нев с удовольствием описал семейную легенду о том, как его пра-пра-прадед вытащил из огня костра свою будущую супругу. Предпоследним был экзамен у профессора Люпина, самый диковинный из всех. Это была полоса препятствий на местности. Надо было перейти вброд глубокую заводь — в ней засел гриндилоу; преодолеть цепочку канав, полных красных колпаков; прошлёпать по участку болотной топи, не поддаваясь на сбивающие с пути хитрости фонарника. И в конце концов, забравшись в дупло старого дуба, сразиться с очередным боггартом. У Гермионы было все прекрасно… до боггарта. Побывав в дупле буквально секунды, она с визгом вылетела оттуда. Профессор с трудом добился от нее причины невыполнения задания — ей там привиделась МакГонагалл, которая сообщила ей, что девочка завалила все экзамены. То, как Хонс и Невилл оба с трудом удерживались от смеха — целая отдельная история. *** Последним экзаменом у них было прорицание. И у Невилла с этим было худо — мальчик не мог читать знаки (и в магическом шаре, в том числе, как этого требовал экзамен) и Хонс это прекрасно знал, и рассказал другу об одном своем сне, надеясь выручить его. Впрочем, этого не умели девяносто процентов их класса, и сейчас большая часть из них паниковала, сидя под люком с веревочной лестницей. Гермиона была одной из первых, кого впустила к себе прорицательница. Через пятнадцать минут сверху послышались громкие голоса, затем крышка люка явно отлетела от удара ноги, а на веревочной лестнице показалась гриффиндорка, которая, оказавшись внизу, громко крикнула: — Мошенница и шарлатанка! И гордо проследовала прочь. Потрясенный Хонс в шоке открыл рот — чтобы хоть что-то сказать, но язык свой все-таки сдержал. Похоже Гермиона, которая и ранее относилась к прорицаниям отвратительно, окончательно разругалась с преподавательницей, что была откровенно слабой в этой сфере. Но именно она и предсказала тринадцать лет назад его рождение… А еще то, что он якобы победит Лорда… Наверное, у нее прорицания бывают и приходят только вспышками. — Гарри Поттер! — глухо прозвучало сверху, и Хонс, тяжело вздохнув, полез вверх по веревочной лестнице. *** Дементоров, после многочисленных жалоб родителей (особенно после экзаменов — отпрыски поступили мудро, свалив все свои неудачи на влияние темных тварей), из школы убрали. Так что последние две недели в школе школьники провели в тишине и покое. *** Ребята дружно собирали свои вещи — поезд отходил завтра утром, и нужно было до конца дня отыскать их, да еще собрать одолженные другими конспекты, книги и прочее. Хонс, который давал свои конспекты за второй курс Полумне, пошел ее навестить. И застал около гостиной в слезах, держа в руке письмо из утренней почты. *** Она сидела на первой ступеньки головокружительной винтовой лестницы, ведущей в ее гостиную. У Хонса противно екнуло сердце — Луна выглядела очень несчастной. — Луна? Что случилось? — спросил Хонс, который не мог видеть ее слезы. — Отец… Ты же знаешь, что после смерти моей мамы он потерял себя… Парень кивнул. — В этот раз с ним случился очередной приступ — он перестал кого-либо узнавать… По счастью, с ним была моя крестная, и именно она отправила его в больницу Сент-Мунго. — О, Полумна, мне так жаль… — сжал ее ладошку юный фараон. — Она просит меня остаться на лето у каких-либо друзей, но у меня же кроме тебя нет никого… — Ты что! Конечно, ты поедешь со мной, Луна. Проведешь каникулы у меня… — Хонс лихорадочно вспоминал, успел он послать последнее письмо, или нет. Кажется, оно все еще в сумке… Ну, что ж, раньше узнают — раньше ему достанется… от отца. — Вытри слезы, все решаемо. Полумна Лавгуд повеселела. *** Они ехали в купе втроем. Праздничный пир прошел в спокойной атмосфере, лишь только было объявлено, что профессор Люпин будет преподавать у младшекурсников, а начиная с четвертого курса у всех будет преподавать новый преподаватель по ЗОТи. Кстати, Кубок Школы выиграли вороны, а второе место — по количеству заработанных баллов, занял их факультет, причем с минимальным отрывом в десять баллов. Очень был рад окончанию года Уизли-младший: больше ему не придется батрачить на учителей или Филча. Нев в этот раз приедет к Хонсу позже, всего на пару недель — этим летом состоится чемпионат мира по квиддичу, и им бесплатные билеты выделило Министерство Магии и лично сам министр — Корнелиус Фадж. Невилл был страстным поклонником этого магического спорта, и решил посетить спортивное мероприятие вместе с родителями и бабушкой. Это было разумно — выйти в свет на одно-единственное громкое мероприятие, а потом снова жить тихо и спокойно. Так что в этот раз Хонса в Египтус сопровождала Луна. Невилл развлекал друзей номером газеты «Ежедневный пророк». Газета все еще не могла слезть с темы сбежавшего преступника Сириуса Блэка, и пестрила истерическими нотками заметок, писем и записок разных дамочек-ведьм и мужчин-колдунов о том, что не далее как сегодня, Блэк проходил мимо их домов! Луна разгадывала кроссворд из последнего номера газеты отца «Придира». Хонс, к своему сожалению, чувствовал через разные газетные статьи с невероятными фактами и доказательствами, что издатель явно душевно не здоров. Прекрасно понимала это и девочка. Хотя, судя по всем статьям, «Пророк» от них ушел нынче не так далеко. Так они и провели время до вокзала Кингз-Кросс. *** Невилл первым вышел из купе; ранее они простились. Хонс же помогал Луне в багажном отделении выволочь ее тяжеленный чемодан. Неподалеку его ожидали преобразившиеся в магов Рамзес и Кефер. Фараон сжимал письмо, которое получил недавеча как этим ранним утром, и был рад тому, что удосужился его прочитать. Раскрывать землянам их секреты, конечно, было опасно, но Хонс в письме сказал, что желает поговорить с ним с глазу на глаз о своем будущем. И, некстати, вспомнилась его мать, Лили. Если бы Золотой фараон сразу бы признался ей во всем, то всех последующих событий не случилось бы. — Вот он, фараон, — сказал Рамзес, привлекая его внимание; он высмотрел все-таки мальчика в многочисленной толпе школьников и родителей, встречающих путешественников с поезда Хогвартс-экспресс. Хонс двумя руками волок тяжелый груз в виде чемодана, а рядом с ним шла симпатичная девочка блондинка с длинными, чуть вьющимися волосами, его же лет. Его сумка была у нее, как и переноска с котом Нилом. — Сын! — Кефер сделал три шага, и Хонс, поставив чемодан, кинулся к нему в объятия. — Я рад видеть тебя в добром здравии (разговор проходил на языке Египтуса)… Хонс кивнул ему, мягко выпутался из объятий, подошел к Полумне, и, взяв свою сумку из ее рук и переноску с котом, и взвалив ее на свои плечи, просто сказал: — Отец, Рамзес, это Полумна Лавгуд. — Коротко сказал он, и обратился к девушке: — Луна, это мой отец, зови его Кефер, и мой… дядя, Рамзес. — Очень приятно, — сказала она. — Луне некуда идти, у нее дома случилась… случилось кое-что. Я посылал тебе письмо. Отец, мы можем принять ее в качестве гостьи? — Конечно, — чуть склонился фараон девушке, — твои друзья — наши друзья. *** Луна не высказала большого удивления, когда перешагнула через портал. Но когда ее ноги в туфлях погрузились в песок, и она увидела Золотую пирамиду, стены Золотого города и летающие пирамиды… — Ух ты, какая красота! Хонс… Ой! От неожиданности она подпрыгнула — когда обернулась чтобы посмотреть на семью Хонса, что сопровождала ее. Воины и Хонс уже преобразились сами в себя. — Хо-о-онс, — протянула она, — по-моему, ты кое-что должен мне объяснить… И начала снимать туфли, которые продолжали погружаться и черпать желто-рыжий песок. *** — Для нашего первого свидания здесь — неплохо, — сообщила девочка между прочим, бодро шагая голыми ногами по дороге. Хонс яростно покраснел, несмотря на явно веселящегося Рамзеса, и внимательно глянувшего на него отца-фараона. И спрятал лицо в ладонях. — Луна! — простонал он. — А что? — будто бы специально наивно захлопала ресницами веселая девочка. — тут есть где погулять, не так ли? — метнула она внимательный взгляд на «папу-фараона». Кефер, которому уже становилось так же смешно, как и Рамзесу, с улыбкой кивнул забавной девочке, которая ему понравилась своей необычной живостью. Она даже напомнила ему его любимую, Лили… Странно было думать Кеферу, что его сын почти что взрослый… всего два года* — и придется выделять ему в официальное управление ном**. Быстро годы пролетели, невероятно быстро. *** После богатого пира-ужина Кефер и Исида вышли прогуляться по саду, находившемуся за Золотой пирамидой. Они шли по аккуратной дорожке, проложенной каменными блоками и любовались на многие деревья, кусты и цветы. Преобладали, конечно же, большей частью фруктовые деревья, но было множество сикомор, платанов, пальм. Сад был двухуровневым — обильно росшие и зеленевшие травы и вьющиеся лозы кустарников и винограда закрывали своеобразную «стенку» второго уровня, где массово росли пальмы и другие тропические растения. Четко посередине этого сада, образующего почти что закрытый круг, била струя фонтана, а воды от него стекались в круглый бассейн, украшенный голубыми лотосами. Так же он был украшен арками из камня и выстриженными геометрическими фигурами из кустарников. Светильники в виде небольших пирамидок сейчас были потушены. В саду можно было просто посидеть на низких скамеечках и отдохнуть в тени, что оба бога и сделали в данный момент. Они спокойно разговаривали, пока не услышали два юных голоса. Голос своего сына Кефер узнал моментально, и уже хотел окликнуть его, как вдруг Исида положила в жесте «молчи, тише» указательный палец к своим губам. Ее глаза при этом весело сверкнули. Поневоле Золотой фараон стал прислушиваться к доносящемуся до них разговору, точнее обрывкам. Впрочем, часть разговора они с Исидой явно пропустили — из-за близости льющейся воды. Наследник был в этот раз не в коротком шендите, а в схенти — одеянии, которое начиналось от груди, было застегнуто на брошь в виде лазуритового скарабея. Ну, и на голове был полосатый царский платок немес с золотой диадемой-короной с одним уреем. Ну и кинжал был в кожаных ножнах на груди, помимо серебряного браслета. Девочка была в симпатичном легком платье с узором в виде красных мелких розочек. Но поразило фараона сейчас не это. Хонс вел себя довольно фривольно. Впервые на памяти фараона он так прикасался к девушке, так смотрел ей в глаза… С Меререт, своей наложницей, он так себя не вел. Вот они уже взялись за руки, и тут фараон осознал, что его сын очень… нежен с этой девушкой. Они еще стояли — символично, под деревом с гранатами***, которые были большей частью уже зрелыми, красными. Вот Хонс, протягивая руку, срывает один с опущенных под тяжестью плодов веток, и хрустом разрывает на две половинки, и одну протягивает Полумне… Девочка смеется. Ее смех был негромким, с какими-то серебристыми нотками. Поедая зернышки граната дети… или точнее — уже юноша и девушка болтали одновременно обо всем — и ни о чем на свете. Но вскоре гранат был забыт, и вот они подвигаются друг к другу ближе… И целуются, не замечая вокруг никого… Фараон, было, открыл рот, но мягкая рука Исиды в золотом массивном браслете легла ему плечо: — Красивая пара, не правда ли? Кажется, Кефер, Старшую Супругу для Хонса тебе искать не придется… — сказала женщина-богиня негромко. Она улыбалась.- Ах, юность… — Значит, вот о чем хотел поговорить со мной Хонс, — проговорил Золотой фараон задумчиво. — Хотя, не спорю с тобой, Исида, эта девочка весьма симпатична. Интересно, сколько ей лет? — Она на год младше нашего юного фараона… Твой сын решил повторить твой путь… — Ну что ты, Исида, совсем нет. Будь я чуть смелее — я бы рассказал все моей Лили, но я не знал, как на это отреагируют и люди, и Правящий Совет Египтуса. — Горько усмехнулся фараон. — Здесь же Хонс буквально идет напролом — я же все-таки его отец, и характер его знаю… Он ставит меня перед фактом. — Тебя шокирует, что он выбрал эту девочку? — спросила богиня. — Ну что ты, Исида, совсем нет! Я лишен предрассудков насчет землян больше, чем кто-либо… я же тоже когда-то любил. Я искренне желаю своему сыну счастья, которое и сам испытывал… — Кефер грустно улыбнулся, глядя на слившуюся в страстном поцелуе молодую пару. — Пусть у него будет долгая и счастливая жизнь, и не менее горячая и страстная любовь… — Ты разобрался с крестным Хонса? — перевела разговор Исида. — Да. Осирис стабилизировал его состояние, и отправил поправляться в южный ном, куда затем поедет и Хонс. Пусть мой сын решает — принимать его к себе, или нет. Но я знаю одно — этот… Сириус нуждается в контроле. Он как будто бы застыл в подростковом возрасте, уж больно порывист и несдержан… — покачал головой властитель. — Ты приставил к нему охрану? — Конечно. Он наш важный свидетель, и ниточка к магам, что провернули такое — засадили невинного человека к существам из Дуата, — Золотой фараон передернулся, — это и для матерых преступников чересчур сильное наказание… Даже для Собека**** я не желаю такой участи. — Тут же нахмурился фараон, вспоминая о предательстве стража врат. Их разговор прервал веселый двойной смех. — Пойдем, Исида, — сказал Кефер, вставая, — пусть останутся вдвоем. Богиня кивнула и тоже встала, и они неслышно удалились из сада. *** Хонса Кефер отправил в короткую инспекцию в южный ном. И Наследника уже отпустил туда одного, без провожатых и без учителей. Луна не стала сопровождать его, и терпеливо ожидала его в Золотой пирамиде. Фараон Золотого города не стал мучить девушку расспросами, лишь только ограничился ее магической клятвой о неразглашении, как и у Невилла, да предупреждением никуда не выходить без охраны или провожатых. Полумна все это выполняла, и была заранее предупреждена Хонсом и Кефером о мумиях и Темном фараоне Эксатоне, да и об опасных тварях пустыни. Хонс с тяжелым сердцем отправился в эту поездку; не хотелось ему расставаться с любимой, пусть и на короткий срок, но верность правящему дому фараонов Ра пересилила. Он — правитель, и обязан в некоторых случаях выбирать долг. Но никто не ведовал, что в стенах Египтуса завелся предатель. И он доложил о землянке Эксатону, и Темный фараон велел любой ценой выкрасть девчонку Полумну Лавгуд из рук брата — Золотого фараона. *** Анубис легко прокрался за стены Египтуса. Идя в облике обычного воина, он держал свой путь в Золотую пирамиду. Именно он обязан был выкрасть эту девчонку, и тогда Темный фараон выторгует у брата за ее жизнь, быть может, и корону, и трон. Луна, ни о чем не подозревая, гуляла сейчас в саду, собирая цветы. Девушка без истерик и криков приняла уезд своего любимого, Хонса, по делам — то, что он такой важный, он фараон, будущее Египтуса, она тоже приняла. Тем более она знала, что это всего пара недель, и они снова будут вместе. Анубис легко оглушил стражников, связал их и заткнул рты, оттащив в заросли. Нужно чтобы их отсутствия хватились как можно позднее… — Ядовитое пламя, — прорычал бог, и Полумну, что не успела даже вскрикнуть, как ее окутала зелено-желтая пелена. Она моментально потеряла сознание, и выронила букет из рук. Шакал легко принял облик Гора, и вместе с бессознательной землянкой поднялся в воздух, беря курс на Темную пирамиду. И скоро они растворились в голубой дали. *** Гор был вынужден нарушить покой фараона. Кефер только-только прилег на небольшой отдых. — Повелитель, — склонился друг перед ним, а Золотой фараон поспешно вставал с лежанки, — у меня недобрые вести. Стражу нашли в саду, оглушенную и связанную, с кляпами во рту. Землянка Полумна бесследно пропала… Последнее, что помнят стражники, это то что их оглушил Анубис… Кулак Кефера грохотом опустился на рядом стоящий столик. По столику пошла трещина…