***
Бал в самом разгаре, объявляют вальс. Мужчины приглашают своих дам на танец. А Ольга ищет глазами лишь его. И находит. Андрей Андреевич Жадан приглашает на танец Катерину, новую гувернантку Володи. Молодой панночке казалось, будто музыка играет бесконечно. А они все кружат и кружат. Так легко и беззаботно... Вербицкая смотрит на него с нежностью, обожанием, ищет в его глазах поддержку. Даже не осознавая, что вызывает раздражение и полное отвращение, у своей негласной соперницы.***
(От лица Ольги)
Ну уж нет. Жадан — мой, МОЙ! И только. Я добьюсь его, чего бы то мне не стоило. Наконец-то танец заканчивается. Подхожу, начинаю с приветствия. — Андрей Андреевич, —произношу, склоняясь в легком поклоне. Теперь обращаясь к спутнице Жадана: — Добрый вечер, вы, наверное, очередная учительница Володи? Меня зовут Ольга. Ольга Платоновна Родзевич. Простите, Катя, я, наверное, сейчас сделаю кое-что, возможно, скандальное, однако считаю, что глупые условия только портят жизнь. Надеюсь, вы меня поймете.Объявляют сербский вальс.
Выходяна несколько шагов вперед, Ольга становится лицом к паре. — Андрей Андреевич, позвольте пригласить, — небольшой книксен. Люди оборачиваются на нас, шепчутся, но моей беспринципности можно только позавидовать. Я задолго до этого научилась не обращать внимание на чужое мнение, что бывает очень полезно в мире полном сплетен. Все же Жадан не спешит соглашаться. Неужели мне следует начать переживать? — Сделайте честь, — произносит Жадан. Я облегченно выдыхаю. Наша пара начала танцевать. Я смотрю на него во время вальса, и понимаю.. Какой же он... Красивый, волшебный, надежный. Именно в том момент осознаю, что еще сильнее влюбляюсь. Хотя казалось что сильнее полюбить невозможно. — Признайтесь, вам просто нравится эпатировать... снобов. — Ну, если я хочу танцевать, глупо подпирать колонну в ожидании приглашения, — отвечаю гордо, с нотками стали в голосе, чтобы казаться убедительнее. — Вам ведь приятно, что я вас пригласила? — скорее утверждаю, чем спрашиваю. — Несомненно.— Андрей Андреевич сегодня поразительно немногословен. — Мир стал бы лучше и проще, если бы женщины могли свободно выражать свои желания так, как и мужчины, — говорю, ухмыляясь. Ведь Девушки — это не вещи, нами нельзя похвастаться при дворе, жаль, что в современном мире не все это понимают. — Осторожнее, Ольга Платоновна, наше примитивное патриархальное общество боится смельчаков, которые подрывают его устав. Вы так дойдете до того, что дамы сами станут мужчин замуж звать. — Не вижу в этом ничего дурного, множество женщин относятся к этому вопросу проще. Вот к примеру: приходилось ли вам встречать женщину, которая вышла замуж, потому что у мужчины красивые ноги? — Мне показалось,что я застала его врасплох. В этот момент по всему залу был слышен его низкий бархатистый смех. Нет. Не показалось — Шах и мат. Не встречал. — все ещё улыбаясь,отвечает Андрей Андреевич. — Искренне завидую тому, кого вы выберете себе в мужья.— Интересно, представлял ли он в тот момент, что последует в ответ на сие провокационное высказывание? — А вам не нужно никому завидовать. Ведь я выбираю вас, Андрей Андреевич. — Музыка еще не затихла, но это и не нужно мне, цель достигнута. — Вы так многозначительно молчите, неужели мне удалось вас шокировать? — Что вы, Ольга Платоновна, я для этого слишком много пожил. Но выбор вы сделали, увы, неверный. — Теперь шокирована была я. Неужели он меня отверг? — И что сие значит? — огорчаюсь, но не подаю виду. — Вы отказываете мне? — если он еще хотя бы полминуты будет молчать, я засыплю его вопросами. — Надеюсь, это не испортит вам настроение, но если вы хотите равных прав с мужчиной, то должны быть готовы к мимолетным разочарованиям. Где вы видели мужчину, который обижается на первый же отказ? — а он хорош, и остроумен. — Один-один, Андрей Андреевич, однако знайте, я просто так не сдамся. Музыка затихает, пары кланяются друг другу, а это значит лишь одно — танец окончен. Так же, как и разговор. — Мне кажется, или вы угрожаете меня насильно осчастливить? Ольга Платоновна, теперь мне даже немного жаль, что я категорически не верю в умство брака. Вы самая удивительная женщина, которую я когда либо встречал, Ольга Платоновна, — он традиционно целует руку, и вот мы уже вместе продвигаемся к пану Родзевич. — Благодарю, — говорит Андрей Андреевич, отвешивает небольшой поклон моему папа и уходит. Ах, как же он галантен и обходителен, если бы мой отец знал, какие чувства я к нему питаю, точно не смотрел бы так, как смотрит сейчас. — Ну что? Ушла добыча из расставленных силков? — не без ехидства спрашивает он. — С чего Вы взяли, папа? Увяз по самую галстучную булавку, — самодовольно отвечаю, чувствуя удовлетворение от разговора. Остаток вечера прошел, на удивление, скучно и банально, даже Николай Александрович Дорошенко не изменил себе и не упустил возможности съязвить: — Платон Андреевич, Ольга Платоновна, — целует руку, — очень рад; а как поживает общество амазонок? Я надеюсь, оно пополнилось новыми адептами? Вернее, адептками. — Наше общество открыто для женщин и для мужчин, так что можете прямо сейчас стать одним из его участников, — ну не могла же такая дама, как я не ответить нахалу. В то время неожиданно подошел Коренев. — Платон Андреевич, Оленька, прошу прошения, но вынужден украсть у вас Николая Александровича, — после чего оба удалились. На самом деле жаль, я надеялась, что хотя бы господин Дорошенко скрасит это унылылое праздничество.***
(От лица автора)
Бал в самом разгаре, гости довольны, повсюду музыка и веселье. Казалось бы, что может пойти не так? Если бы не старший сын губернатора — Ну что вы, Владимир, а? Не стоит так расстраиваться. Катерина Степановна не могла вас так подвести, я уверен, она вот-вот появится, — Сказал Андрей Андреевич, после чего послышался грустный детский голос. — Крестный, это такой важный вечер, это же мой первый бал, — казалось, Володя скоро расплачется, но на помощь пришла Ольга Платоновна (или просто Оленька). — Вольдемар, мой друг, что случилось? Может быть, я в силах Вам помочь? — в её глазах читается не вопрос, а скорее мольба. Слава небесам, ребенок слишком мал, чтобы заметить это изменение в девушке. — Вы видели фройлен Китти? — жалостливо продолжил мальчик. — Нам скоро выступать, а её нигде нет, — Панна выпрямляется, стараясь видеть дальше, искренне пытаясь помочь юному другу. — Милый, — как нельзя кстати подходит мама Володи, Елена Александровна. — К сожалению, фройлен Китти слегла с сильным жаром и не сможет тебе компонировать. — Произносит Елена, и теперь уже трое взрослых думают, как успокоить мальчика. — Ну как же так? — протягивает детский подрагивающий голосок, перебивая мать. Когда Андрею Андреевичу и Ольге Платоновна казалось, что плача не избежать, Елена Александровна выдает: — Однако, твоё выступление все равно должно состояться, я сяду за рояль, — сказала с уверенностью женщина, после чего робко добавила: — Вот только давай ты споешь ту же песню, что и тогда, на вечере для крестного? — Ну мамочка, ведь ее все слышали. — Милый, но я не знаю нот романса «Белеет парус одинокий», — в этот момент Елена готова была выучить ноты всех романсов, лишь бы не видеть таких грустных глаз ее сына. — Соглашайтесь, Володя, вы тогда блистали, — заговорчески проговорил Жадан, переглядываясь с крестником. — Я знаю этот романс, — гордо выдает Родзевич, — и почту за честь компонировать такому талантливому мальчику. Елена шепчет одними лишь губами «спасибо», а Жадан одаривает ее доброй улыбкой, под которой девушка готова растаять.Белеет парус одинокий В тумане моря голубом, Что ищет он в стране далёкой, Что кинул он в краю родном. Что ищет он в стране далёкой, Что кинул он в краю родном. Играют волны, ветер свищет, И мачта гнётся и скрипит, Увы, он счастия не ищет И не от счастия бежит. Увы, он счастия не ищет И не от счастия бежит.
Под ним струя светлей лазури, Над ним луч солнца золотой, А он, мятежный, ищет бури, Как будто в бурях есть покой. А он, мятежный, ищет бури, Как будто в бурях есть покой.
***
Вечер следующего дня. Ольга имеет смелость наведаться к господину Малибуру, по очень деликатному вопросу, касаемо женитьбы. Заходит в помещение, плотно захлопывает дверь и обращаясь к секретарю господина. — Мне нужен господин Малибуру, — ели успевает договорить панья, как дверь открывается, и она становится свидетельницей ухода предыдущего клиента, если можно так сказать. —… Не извольте беспокоиться, господин Кузьмич, сделаем в лучшем виде, — вежливо проговаривает шаблонную фразу, видимо, сам Малибуру. — Не называйте меня по имени, — шепотом просит второй. — Конечно, конечно, — отвечает первый и провожает мужчину за дверь. Проходится взглядом по девушке, после чего делает приглашающий жест рукой. Ольга Родзевич заходит в кабинет, осматриваясь. Господин Малибуру следует за мной, нарочито вежливо спрашивает: — Чем могу служить? — Это пытка, как только турчанки ходят в чедере? Задохнуться можно, — произносит девушка с недовольством. — Слава Богу, у нас все иначе. Не представляю, что бы я делал, если бы лишился возможности лицезреть такую красоту, — и опять шаблонный комплимент и поцелуй руки. — Пани Ольга Платоновна Родзевич? — Откуда вы знаете, кто я? — безусловно, ошеломляющее заявление, особенно для Ольги которая хотела сохранить конфиденциальность до определенного момента . — Ох, я осведомлен столь о многом, что размышлениями об этом не стоит забивать вашу светлую головушку. Итак, я вас слушаю. — Какой пренебрежительный тон... будь они на светском мероприятии Родзевич нашла бы что ответить этому... пану. — Я намерена выйти замуж. — Мои поздравления! — Не позднее Рождества. — Оу, ну я буду спрашивать о причине спешки… — От чего же? Спросите! Это не то, о чем вы могли подумать, — говорит Ольга, невольно вспоминая…Некоторое время назад
Окрыленная влюбленностью девушка и Андрей Андреевич стоят около огромных, массивных дверей. Смотря на него панья думает, какой же он потрясающий... Уложенные набок волосы, темный костюм, который ему, как никогда, идет. Так, возвращаемся в реальность. Потирая дрожащие от волнения руки, Ольга слышит из-за спины его голос: — Смелее, эта новость не может не радовать, — наверное, нужно было верить в это… — Андрей, помните, вы обещали быть рядом, что бы не произошло? — произносит девушка, убеждая себя в том, что так и будет, и в то, что все пройдет спокойно. Родзевич берет его руку в свою обмениваясь улыбками. Пара проходит в гостиную, в которой на удивление и так сидят два человека: пан Родзевич и еще один крайне неприятный господин, абсолютно не знакомый нашим героям. Но папа девушки не упустит возможности сосватать дочь. — …А вот и моя пташка, — произносит отец, подойдя для приветствия. — Ольга Платоновна, прошу знакомьтесь — Юлиан Юрьевич Юрашка, самый богатый помещик Екатеринославля и мой прекрасный знакомый, — Если бы приличия не требовали поцелуя руки, то она бы никогда в жизни не позволила этому господину касаться ее. Уж слишком он был противным. — Весьма рада знакомству, — в наглую врёт девушка и не краснеет. — А я как рад! — с преувеличенным восторгом говорит этот господин Юрашка. — А это — Андрей Андреевич Жадан, — произнес папа паньи, когда заметил напряженную обстановку. — Жадан? Тот самый Жадан? О вас ходят легенды,— Юлиан Юрьевич был действительно удивлен. — Не стоит верить молве, она всегда придумывает лишнего, — учтиво добавляет Андрей Андреевич, хотя и понимает, что Юрашка за несколько дней пустит новый слух о нем. — Прошу вас, у Ольги Платоновны есть объявление, давайте её послушаем. — Поздравьте меня, господа, с этого дня, я - владелица парфюмерной мануфактуры, — У Юлиана неугомонно бегают удивленные глаза то на виновницу его смятения, то на ее отца, который начинает злиться. — Что?! Банк дал кредит на моё имя, без моего согласия? Да я им просто…! — Нет, папа, — понимая, что скандала не избежать, девушка поспешила его успокоить. — Господин Жадан инвестировал в мое предприятие двенадцать тысяч, — как никогда твердо сказала она, а отец заметно стушевался. — А... Ваше начинание, Андрей Андреевич? Ну, что же я… Я желаю вам успеха, новое дело всегда хлопотно, — увидев растерянное лицо самой Ольги, Жадан поспешил объяснится: — Вы не поняли, я всего лишь инвестор. Ольга Платоновна сама будет вести дела, —теперь и у Платона Андреевича забегали глаза. — Ольга Платоновна, вы что и в правду САМИ собираетесь этим заниматься? — ошарашено спросил Юлиан Юрьевич. — Конечно, не только у мужчин есть амбиции. — Так. Кх, — собеседник побагровел от возмущения. — Чем бы дитя не тешилось, — поспешил успокоить отец дамы. — Вы недооцениваете свою дочь, Платон Андреевич. Будущее за теми, кто смело идет за своими устоями, — Ольга улыбнулась, видя заботу в глазах Андрея Андреевича. — Ваша дочь может стать первой в империи женщиной-химиком. — Вы, господин Жадан, известный вольнодумец, а у нас тут более традиционные взгляды на природу жизни. — Всецело согласен, — решил вставить свои пять копеек Юрашка. — Вы не правы, — заступился за Ольгу, Андрей Андреевич. — Спасибо, господин Жадан, извините меня за мою неучтивость, но семейные дела требуют уединения, — твердо отрезал Платон Андреевич, на что первый встал и попрощался. — Всего доброго, господа, — после чего Оленька вызвалась его проводить. Они вышли за дверь, после чего завязался данный разговор: — Держитесь дорогая, простите, Ольга Платоновна, что не смог сдержать своё обещание, но ваш отец высказался весьма прямолинейно. — Надеюсь, вы ему извините его грубость, бесконечно Вам благодарна за то, что поддерживаете меня. — Никогда не сомневайтесь в своих решениях, если их невозможно изменить. Этим вы только усложните себе жизнь. Первопроходцам всегда тяжело, и помните, что я на вашей стороне, — целует руку и уходит. Однако Ольге тоже нужно возвращаться, как бы она не хотела обратного. Заходя в гостиную и с порога можно услышать не самую приятную для девушки в данный момент беседу. — ...Производственная промышленность — это мужское занятие! — Да-да, — они что, поменялись местами? Теперь Юлиан Юрьевич читает нотации, а пан Родзевич поддакивает? Крайне странная и неожиданная картина. — Женщина, если и должна что-то производить, так это детей! И всё! — не смотря на злость, Ольга Платоновна и не думает терять самообладание, в отличие от мужчин. — Это весьма консервативное суждение, — с привычными нотками стали в голосе отвечаю она. — Ольга Платоновна, давайте начистоту. Вы идеально подходите на роль продолжительницы рода Юрашка, —Она смотрит полным ненависти взглядом, что он о себе возомнил? — У вас прекрасная родословная, — девушка как в тумане видит улыбку папа, которая приходится очень не кстати — Отличное здоровье, блистательная красота, такие правильные черты лица, крепкая кость…—чушь собачья, раз отец Ольги не против, навряд ли она сама сможет чем то помешать. — Это… — панья не сдерживается и перебивает его тираду, — вы что, мне в такой форме делаете… п-предложение? — Да, — от такого заявления разъяренная Ольга просто теряет дар речи. Наскоро распрощавшись с Юлианом Юрьевичем, под неодобрительный взгляд отца она удалилась из комнаты. Стоит ли говорить о том, что весь этот день девушка не могла спокойно ни есть, ни пить.Ей подумалось о том, что возможно, увлекшись чтением, станет возможным отвлечься от мыслей о замужестве. Но эта идея отпала, как только Ольга прочитала страницу первой попавшейся мне книги. Книга была о истории одной девушки, которую насильно выдавали замуж. После дважды испорченного настроения она приняла решение покататься на лошади. Настоящее время — Мои родители намерены выдать меня за некого господина, который мне противен, — холодно отрезает панья, быстро добавляя, чтобы у господина Малибуру не было возможности и слово вставить. — Я же намерена выйти замуж по собственному желанию, — когда замечая растерянность в лице собеседника, она добавила: — И этот выбор я уже сделала! Моим мужем будет Андрей Андреевич Жадан. — То есть, родители против вашего обручения, и вы хотите, чтобы я устроил ваш побег? — Хм… Идея хорошая, но у меня другой план действий. — Нет, ваша задача — заставить моего избранника сделать мне предложение. — Послушайте, ну Вам бы к свахе обратиться. — Прекратите издеваться! — сил Ольги больше нехватает для спокойного разговора. — Если бы мне могла помочь сваха, я пошла бы к ней. Мне рекомендовали вас как человека, способного решить вопрос. Это так? Или мне солгали? — Приятно слышать о себе столь лестное мнение… Я могу все. Но это, возможно, потребует значительных трат, — тяжело вздыхает Родзевич, в этом мире все измеряется в деньгах. Бросает на стол пачку купюр и выжидающе глядит на господина. После того, как дождалась его кивка, что означало согласие, спешно уходит из этого места.