Позывной "Кусок"

Командиры начали собирать разрозненные отряды в наиболее обширных помещениях или прямо на дорогах, но вдали от линий огня предателей из Церкви. Звучали не громкие приказы, которые солдаты сами передовали остальным, а сержанты знали, как реагировать. Вскоре все легко поняли цель мероприятия - реорганизация их изрядно потрёпанный войск, в которых уже несколько недель творится неразбериха, ведь младшие начальники по собственной инициативе создавали новые отряды из остатков старых, количество рабочей техники было под вопросом, а остатки амуниции по какому-то чуду еще не израсходованы полностью. Капитаны и лейтенанты по всем фронтам вокруг штурмуемого здания забирались повыше, чтобы наглядно и слышимо руководить переформированием. Жестами и словами были созданы новые отряды, а численность личного состава с ресурсами подсчитаны. Офицеры демонстрировали свои отточенные навыки в руководстве, а люди покорно маршировали в акте распределения, и многие из них ощутили облегчение. После всех прошедших дней, которые они провели в дыму, перестрелках, атаках и отступлениях, столь простой строевой шаг оказал лечебное для души свойство, ведь многие будто специально старались стучать сапогами как можно громче, иные смеялись, когда соревновались в высоте поднятого носка, явно противоречащей уставу. После подсчета, командиры доложили собранную информацию полковнику. Прошло несколько минут, и был передан приказ о возвращении на позиции. А через ещё десяток минут, вокс в ушах каждого захрипел и издал слова. - На связи полковник Норн, солдаты, - его простоватый низкий голос был знаком каждому в 157-мом Иорнфельскому стрелковому полку, но такое прямое обращение они слышат впервые, - Я, честно говоря, изрядно заебался наворачивать круги в бункере при подсчете потерь после каждого боя. Уже образовалось заметное кольцо в скалобетоне, - послышались странные звуки, смешанные с помехами, которыми был глухой неуместный смех полковника, о неуместности которого он сам знал, - Теперь оказалось, что потеряли мы еще больше бойцов, чем предполагалось ранее. От пяти тысяч славных ребят остались три сотни, а от прикомандированной техники - шесть Химер да три Леман Русса, где каждый выглядит хуже другого. Помехи, посторонние звуки, переговоры. Они на несколько секунд прервали слова командира, а за это время солдаты успели усомниться в его моральном состоянии и были не рады его словам. - Знаете, я никогда не думал, что из меня выйдет настолько посредственный командир, - сказал он то, с чем никто не был согласен, ведь при учете такого огромного количества потерь Гвардейцы всё-таки сумели добраться до этого проклятого места, хотя противник превосходил их числом втрое, от которого сейчас тоже остались жалкие калеки, запертые в стенах Церкви, - И я несказанно рад тому, с какой жадностью вы перемалывали этих ублюдков в труху, раз за разом ломая все мои заниженные планы. Говорю взять улицу - вы выхватываете три. Говорю, чтобы к вечеру взяли библиотеку - вы хватаете ее до обеда. Говорю удержать оборону - вы переходите в контратаку. Сейчас солдаты чувствовали себя неловко. Норн умалчивает, что с каждым приказом он подробно разжевывал план действий, отправляя его гонцами для каждого направления войск, чтобы враг не мог подслушать вокс-сообщения. Полковник великолепным образом находил способ идеальным образом сочетать имеющиеся силы, которые дополняли друг друга и всегда знали, что необходимо делать, даже если происходили неожиданности. Пусть о тех неожиданностях, которые все таки не были отбиты, уже никто не расскажет, но живущим сейчас об этой мелкой горечи лучше не знать. - Вы кишки крепчайшего сорта, друзья. Был бы я одним из тех уродов, то, наверное, - он добротно хохотнул, - Давно бы попробовал вас на вкус. Уверен, что только скрип зубов и был бы слышен, и ни кусочка бы не смог проглотить, ведь вы умеете встать поперек горла, даже когда враг открывает пасть, полную острых зубов. Никто из нас не ожидал ни самоубийственного безумия умов, ни неубиваемой прокаженности тел этих проклятых жителей - а вы умело щелкали их ружьями, и также умело резали добежавших. Я никогда не верил во всякую чушь, зная только свет Императора, и не поверил словам о крикунах, что кидаются живыми тенями из пальцев, рвущими танки - а вы с улыбкой увидали достойную вашей славе цель! Да, сержант Соркендоф, по прозвищу "Цемерт?! Те, кто видел сейчас лицо упомянутого, застали стеснительную ухмылку крепкосложенного человека, что сидел с Эвесцераптором в руке, который тот позаимствовал у покойного Миссионера. Розариус был честно отдан Комиссару. - И мы всегда догадывались. Возможно где-то на краю своих темных мыслей, возможно во время молитвы перед сном, или в очередной раз идя искупать свои грехи, но была идея об особом враге, пред которым мы должны стать факелом, разгоняющим тени. Неспроста эти молитвы и эти тайны. Даже когда враг дал плоть самому безумию, которое отростило ноги, чтобы до нас добраться, и языки, чтобы нас попробовать на вкус, вы обратили насланное помешательство в оружие!Эти твари скребли по мозгу, как только на них вы смотрели, - его голос начал дрожать, иногда подходя к тому, что можно было назвать срывом, - Вам внушали ворох новой сладкой лжи, открывая горькую ложь Империума, а вы лишь иронично смеялись, поднимая упавшие винтовки, как будто всегда знали! Даже по голосу было легко понять, как сейчас трясло полковника. Он был на передовой, когда это случилось, и он обомлел в тот час от облика демонов, ходящих сквозь стены. Он дал слабину, в отличии от его же солдат. Он проиграл, но не его войска. Всего нескольких устоявших хватило, чтобы поднять всех остальных в бой своим примером, и пусть эта внутренняя борьба длилась жалкий десяток секунд, для солдат они были борьбой с самой вселенной, из которой те вышли маленькими покалеченными победителями. Вышли, чтобы встать пред исчадиями ада. - И тогда я увидел более ужасающую вещь, чем колдовство и кошмары, - после паузы голос Норна стал спокойнее, и сейчас он давил на слова, - Сколь ни были бы страшны уродства прокаженных или образы демонов, сколь многих бы мы не потеряли в этой войне, и даже когда наши же братья и сёстры начали вставать, хотя час назад были убиты, вы и только вы продолжали стоять, чтобы доказать, что у всего этого безумия тоже течет кровь! Солдаты проглотили накопившуюся слюну. Сильнее сжали ружья, смотря на Церковь. Сильнее стиснули зубы, ощущая все детали плана, уже дошедшего через посыльных. - Вы - главный ужас этой галактики! - с нескрываемым восхищением закричал полковник, лично явившись к войскам, стоящим на главной линии атаки. В своих словах ранее он соврал о численности, ведь людей и техники осталось в два раза больше, в отличии от заявленного. Норн поднял оставшуюся аугметическую руку, держа в ней гранатомёт. - И Вы заставите сам ад дрожать, ибо после смерти отправитесь изничтожать ересь в её же дом! Яростный клич вырвался из глотки каждого Имперского Гвардейца, как вырывалась и пыль из под стремительных ног. Стрелки 157-го Иорнфельского отправились в свою последнюю атаку. ...в которой они принадлежали силам Астра Миллитарум. Огромные створчатые ворота взорвались, открывая вход в вытянутый молельный зал с четырьмя рядами колонн, поддерживающих арочный потолок, и с высокими окнами, перекрытыми выдвижными плитами из пластали. С потолка свисали огромные позолоченные люстры, на которых догорали пухлые восковые свечи, окрашивающие помещение в теплый оранжевый оттенок. Силы отступников заполонили собою и укреплениями этот зал. Все здания Империума строятся из расчета на то, что ими могут воспользоваться в качестве убежища, посему вдоль стен протянуты прочные балконы, в мирное время используемые для высокопоставленных прихожан, а в военное - для размещения орудийных позиций. Но человек многогранен, и сегодня это место стало пристанищем тому, против кого эти укрепления возводились. Первыми в помещение влетели светошумовые гранаты, заставляя защищающихся спрятаться за укрытиями или временно ослепнуть, а за ним прокатились дымовые. Из распространившегося по воздуху смога на полном ходу выехал танк Леман Русс, лишенный башни и орудий. Он успел передавить несколько насыпей, пока не был поврежден автоматическими пушками, что порвали левую гусеницу. Машину повернуло в ту же сторону, заставив её буксовать по мрамору в одну из крестовидных колонн, которая, как и остальные, не уступала по диаметру размерам самого танка. Из белого облака посыпались снаряды: короткие очереди тяжелых болтеров и автопушек, экономившие каждый выстрел, дополненные отличительным плевком орудия Демолишер. Прикрытые этим огнем, в зал заехали Леман Русс Экстерминатор и две Химеры, стараясь подавить стрельбой как можно больше целей, пока из-за их корпусов работали гранатометчики. Обычные противопехотные лазганы сейчас почти полностью молчали из-за ненадобности, пока их носители шли за техникой. Снаряды спаренных автопушек с болтерами, лучи мультилазера, пули стабберов и осколки гранат с лёгкостью смяли первые линии обороны, а укрывшиеся за застрявшим танком люди не успели пожалеть о своём решении, ибо заложенная в машину взрывчатка сделала своё дело, докинув их куски до конца зала. Пусть штурмующие машины гвардейцев несли на себе множество повреждений с прошлых боев, основную работу они выполняли исправно даже без некоторых изначальных орудий, которые были заменены на тяжелые стабберы. К проходу подъехал безбашенный от рождения Тандерер с орудием Демолишер в корпусе, но с самодельной турелью-огнеметом на крыше, приготовившись заменить своего старшего собрата, если того выведут из строя. С ним были ещё некоторые силы, оставленные в резерв, что состояли из снайпера и трёх стрелковых отрядов, один из которых был гренадерским. В это время штурмующие силы двинулись дальше, начиная ощущать на себе усиливающееся сопротивление со стороны культистов, которые взорвали левую Химеру из ручной ракетницы с балкона, пробив крышу корпуса даже под углом. Экстерминатор разрывал огневые точки и предателей за ними осколочными снарядами, но он не долго продолжал бой: сперва его развернуло от потери гусеницы, открыв уязвимый борт для огня. Лазерная пушка успела сверкнуть быстрее, чем танк повернулся обратно, и меткий выстрел взорвал боекомплект тяжелого болтера, тем самым убив экипаж. К оставшейся Химере, которая не щадила башенный тяжелый стаббер с корпусным тяжелым болтером, присоединился и подоспевший Тандерер, что гордо изрыгал свои редкие снаряды, попутно поливая врага горящим прометием. Дойдя до последнего укрепления, сооруженного из нескольких скалобетонных плит, танк потратил свой последний 380мм снаряд, пробив в преграде брешь. Только гвардейцы начали рассредотачиваться, чтобы занять позиции вдоль стены, как из проделанной дыры выбежала очередная свора воплощенных ужасов и громадных орущих чудовищ из плоти, бесформенные тела которых несли на себе многочисленные изогнутые конечности, а над самой стеной появились высокие воины в бледных доспехах, отмеченные восьмиконечной звездой на груди. Подле них стоял сгорбленный старик с посохом из поломанного канделябра и множеством тонких рогов, растущих из головы. Ракетница одного великана уничтожила Химеру, а лазпушка второго заставила осадный танк захлебнуться в своём же прометии, и стрелки тут же сменили оружие на тяжелые стабберы, чтобы уподобиться третьему собрату, который уже отстреливал солдат короткими очередями, ведь четырнадцати с половиной миллиметровые пули с лёгкостью рвали человеческие тела. Колдун бормотал слова себе под нос, что были слышны каждому человеку одинаково отчетливо, пусть и абсолютно неразборчиво. Атака Гвардейцев захлебнулась, но они не утратили решимости. Пока одних жрали демоны и отродия, другие стреляли по жующим чудовищам из лазганов, выкрученных на максимальную мощность, и этого хватало, чтобы отрывать изогнутые кости, нарушать связи эфемерных тканей и лопать бессмысленные органы, упрощая работу гранатомётам и цепным мечам. Также за колоннами спрятались несколько человек, двое из которых были вооружены плазменными ружьями, трое других приберегли ракетницы, а остальные несли стандартные лазганы. Затаившиеся выскочили вразброс, чтобы попытаться снять тяжелобронированных воинов со стены с помощью бронебойного оружия, но солдаты не знали о системах внутри доспехов их врага, что только и ждал этого манёвра. Пули быстро сразили на пол тех, кто представлял наибольшую опасность, пусть оставшиеся и успели поднять плазменное оружие, чтобы, вновь укрывшись за колоннами, использовать его хотя бы против остатков многоруких выродков и теневых хищников. Порченные космодесантники взяли цепные топоры с тяжелыми лазерными пистолетами и спрыгнули со стены, ведя за собой смертных приспешников. Слова колдуна перешли на бешеный крик от злобы, ведь его питомцев презренно разорвали на части, и его заколотило в такт резких фраз, начавших менять реальность под стать фантазиям. Тела убитых гвардейцев вновь зашевелились, наделенные новой формой функционирования, отличной от жизни, а для направления в них вдохнули новую цель - убивать. Силы Империума оказались зажаты между проклятыми отступниками и восставшими соратниками, и даже пришедшее подкрепление из двух отрядов не давало гарантии на, хотя бы, возможность забрать врага с собой. Тяжелый болтер в корпусе правой химеры дернулся и изрыгнул крупнокалиберные болты в одного из Ангелов Смерти. БМП не была уничтожена полностью, а ауспексы силовых доспехов не обладали мощностью достаточной, чтобы распознать признаки жизни под пятнадцатью сантиметрами пластали. Бледный воин успел лишь повернуться так, чтобы минимизировать по себе урон, и пал с тяжелыми ранами и чуть не был убит, если бы не своевременный огонь толстых лазерных лучей от его собратьев. Четырёх попаданий из громоздких пистолетов хватило, чтобы оплавить орудие, которое тут же взорвалось от своего же болта. Это пробудило энергию в великанах, что сорвались на бег и начали точными ударами рубить гвардейцев, где некоторые из смертных успевали увернуться, но в таком случае от них отрывал куски пистолет, который не ощущал препятствия даже в тяжелых нагрудных пластинах флак-брони. Эти воины, давно распознанные гвардейцами, как космодесантники, пусть и действовали агрессивно, но не проявляли безрассудство. Они постоянно пускали вперёд себя культистов, избегали открытых мест и атаковали топорами только при полной уверенности в эффективности рукопашного боя. Приспешники беспрекословно шли на смерть по приказу своих господ, а гвардейцы были слишком увлечены желанием сразить мифических воинов, чтобы рассматривать таких же смертных в качестве цели, достойной чего-то большего, чем очередь из ружья, ведь Иорнфельцы все как один вошли в кровавый кураж, достигнув допустимого им предела реакции, и отказывались умирать, пока не убьют несколько еретиков. Скорость, с которой люди пополняли количество мертвых, могла полностью удовлетворить потусторонние силы и стать ключом к новой волне исчадий ада, но притаившегося колдуна, способного воспользоваться моментом для открытия врат, зарезал одноногий солдат и долго всматривался рогатому предателю в глаза, пока те не потеряли искру жизни. В это же время постоянно отступающие гвардейцы, втаптывая остатки восставших мертвецов, объединились с почти не поредевшим подкреплением в центре зала. Здесь стояла автопушка, что могла бы быть шансом навредить десантникам, но ее быстро уничтожили еретики, как только заметили. Последняя надежда была на отряд новоприбывших гренадеров, вооруженных гранатомётами и хэллганами, но Астартес, быстро оценив смену баланса сил, перезарядили свои стабберы и вернулись к позиционной тактике, лишая гвардейцев пользоваться неразберихой короткой дистанции. В перестрелке у остатков 157-го была возможность лишь отстреливать ополченцев, но при каждом попадании на линию огня стабберов они бы теряли очередного солдата. Они, по команде командира взвода, ринулись в последнюю скорректированную атаку, чтобы иметь возможность воспользоваться жалкой восьмёркой бронебойных лазганов, из которых ещё требовалось попасть на максимальной мощности и молиться, чтобы луч справился с керамитом. Гвардейцев не учили стрелять в Астартес, и они ничего не знали о космодесанте, кроме возвышенных легенд о завоеваниях, но было доподлинно ясно, что этих предателей можно убить. Культисты пошли на тот же манёвр, чтобы завязать солдат в ближнем бою и дать своим хозяевам цели для легкого отстрела, а те использовали последние светошумовые и дымовые гранаты, но первые дарили лишь кратковременное преимущество, а облака не давали никакой маскировки от огня десантников, что прекрасно видели тепловой след людей в дыму. Гвардейцам приходилось постоянно двигаться, пользуясь всеми возможными укрытиями, что остались от побитых укреплений, и старались достать десантников всем, способным хотя бы в теории нанести им урон. Лазганы не имели эффекта против керамита и на максимальной настройке мощности, а в хаосе перестрелки было глупостью рассчитывать на попадание в уязвимые места. По этому шея одного из Астартес лопнула. Он повернулся в сторону, чтобы достать гвардейцев, но его достал лонглаз снайпера, давно занявшего позицию ещё за входом в зал. Выстрел пришелся чуть левее от глотки и голова повисла на остатке мышц, когда остальная часть шеи разлетелась в кровавой вспышке вместе с позвонками, лишившихся сухожилий. Стрелок тут же доложил о удачном попадании по воксу, и это дало настоящую возможность завершить начатое. Оставшийся десантник быстро отреагировал на сложившуюся ситуацию, взвесив все варианты. Он приказал культистам отступить к другому ряду колонн, чтобы сгруппироваться и встретить силы Империума в обороне, а их краткий манёвр сопровождал огонь гвардейцев, положивший треть повстанцев. Каждый выстрел лазгана на стандартной мощности вспарывал грудную клетку, отрывая от той чуть меньше четверти общей целостности, когда хэллганы превращали тела в разлетающееся месиво краткими очередями на автоматическом режиме огня, при этом луч шел дальше, изредка задевая еще одну цель. Иорнфельцы рассредоточились, создали полукольцо пред немного возвышающимися укреплениями культистов, и начали зажимать. Гренадеры доподлинно убедились в том, что десантник не только рассматривает их как первостепенные для отстрела цели, но и старается избегать огня хэллганов, несколько попаданий которых, все же, не нанесли вреда броне, но то была стандартная мощность. Один ветеран, выживший после очереди крупнокалиберных пуль благодаря панцирной броне, щелкнул переключателем, прицелился и нажал на спуск. Луч в мгновение ока проплавил бедро десантника и заставил того сперва пошатнуться, а после добить выжившего. Астартес не издал ни звука от полученной раны, но нескольких свидетелей произошедшего более чем хватило, чтобы донести информацию через вокс. Гвардейцы окружили падшего Ангела и приблизились к нему, добивая остатки культистов. Великан выбросил стаббер и вновь достал цепной топор, начав двигаться с устрашающей скоростью, чтобы достать солдат, численность которых, всё же, превосходила ту, которую проклятый смог бы пережевать. Вспышки хэллганов одна за другой оставляли в доспехе дыры, с каждым разом делая воина все яростнее, но его скорость быстро сошла на нет, когда оказалась пробита другая нога и живот. Космодесантник взмахнул топором по гвардейцу, что сперва успел увернуться, но в итоге тело смертного разорвал возвратный удар. Гренадеры сблизились с великаном на расстояние десяти метров, и сделали методичный залп, которого хватило на то, чтобы повалить монстра. Астартес лежал, на его груди дымились три ямки от попадания хэллганов, а оставшихся сил у него не только хватило на то, чтобы подбросить осколочную гранату, но и чтобы с безумной радостью смеяться. Осколки смогли ранить лишь тройку гвардейцев, рядом с которыми не оказалось укрытия. Десантнику выстрелили в голову и тот сразу умолк. И даже эхо его хохота быстро развеялось в воцарившейся тишине. С прохода пришел снайпер. Товарищи одаривали его улыбками и рукопожатиями. Большинство других солдат легли на пол, сраженные нахлынувшей усталостью. Их всего осталось тридцать два человека, все раненые и голодные. С десяток перебинтовывали конечности, которые либо были отстрелены, либо превращены в фарш, ведь Иорнфельцы смело подставляли свою левую руку под удар, когда дело доходило до ближнего боя, и даже усиленная пластина брони на ней не могла спасти от повреждений. Никто толком ничего не говорил. Лишь несколько быстрых фраз, не связанных с прошедшим боем. Те, у кого были силы, продолжали осматриваться, чтобы предупредить атаку предателей, которые могли выжить и затаиться. После десяти минут и трёх убитых пачек со свертками лхо, солдаты собрались и пошли обратно, в конец зала. Уже на подходе стало ясно, что тот десантник, павший под огнем тяжелого болтера, ещё оставался жив. Гвардейцы окружили его, заняв позиции, но одно из лежачих отродий внезапно заорало смесью животного визга и человеческого крика, начав судорожно дёргать обрубленными ногами в попытке встать. - Заткнись! - взревел лежачий воин и методично, один за другим, сделал семь выстрелов из своего лазерного пистолета по неугомонному монстру. Гвардейцам стало как-то не по себе от того, что он предпочел полностью их проигнорировать, чтобы просто излить немного злобы на тварь, которая в конце лишь последний раз взвизгнула и унялась. Астартес выронил оружие и повернул голову к солдатам. Он тяжело дышал, и этот звук усиливался от динамика в его треснувшем шлеме. - Вы слишком долго смотрите. Где?! - вновь заорал великан, приподнявшись на локтях, пусть от левой руки и остался обрубок, - Где ваша неутомимая жажда карать всех, кто не разделяет веру в вашего Бога-Трупа?! Но гвардейцы молчали. Они понятия не имели, как сейчас действовать, а усталость не давала маневра для особых размышлений. Один рядовой все же задал вопрос. - Как вы посмели предать Императора? - парень не заметил, как использовал уважительное обращение, но интонация его была не лишена презрения. Десантник устало вздохнул. - Маленькие слепые котята Империума. Я родился среди Хаоса, пережил опороченную форму превращения в ваших распрекрасных Ангелов, и сейчас подыхаю, никогда не зная верности к Императору, - он нарочито громко шмыгнул носом, - Я даже не знаю, как она пахнет. Он улыбнулся под своим шлемом, довольствуясь образами замешательства этих людей. Когда в голову пришла интересная идея, десантник улыбнулся ещё шире и осуществил её в реальность. Одной оставшейся рукой покалеченный снял с себя шлем. Гвардейцы не знали, что ожидали увидеть, но точно не человека. Бледноватую кожу покрывали причудливые татуировки из символов, смесь из боевых и ритуальных шрамов, а правый глаз смотрел раздвоенным зрачком в карией радужке, но это было настоящее человеческое лицо, даже не обладающее отличительной квадратной брутальностью. Лишь острые скулы, весёлый взгляд и желтоватые зубы меж растянувшихся в улыбке губ. - Ой, да ладно, не напрягайтесь, - десантник плюхнулся обратно на спину, быстро сменив тон голоса на какой-то чуть ли не дружественный, - Вообще, было неплохо. Вы прорвались как черти. И как же тупо с моей стороны было попасться на этот болтер. Ну, ведь на то она и война, что здесь происходит слишком много мелочей, чтобы мы могли их всех учитывать каждую секунду. И да, кто этот выблядок? Покажите мне этого умника! Сами не зная, что они делают, Иорнфельцы вытащили тело солдата из БМП. Его лицо было изуродовано огнём и осколками от взрыва. Кто-то сорвал его жетон и произнёс "Вердиго Декеторн". - О, спасибо, - беззаботно выдал великан столь простую реакцию, от которой у гвардейцев прошли мурашки по спине, - Попытаюсь его найти на том свете и перерезать глотку, если его или меня не успеют сожрать фурии. Краткая пауза, в которой десантник с выпученными глазами повернул голову в сторону сержанта гвардии. - Проклятье! Быстрее, прикончите меня! Гвардейцы переглянулись, испытывая титанические сомнения. Они всё ещё соблюдали значительную дистанцию от великана. - Его душа все равно сдохнет, и нет разницы, кто это будет! Дайте ему увидеть моё лицо, сволочи! Выругавшись, вперёд шагнул сержант и сделал сказанное. Голова дернулась, когда её поджаренные внутренности вылетели из глаз. Всех мучила невозможность увиденной картины. - Какого черта их можно убить из чего-то слабее, чем автопушка, - сжатым тоном, и негромко, протянул сержант Соркендоф. Никто не отреагировал. Солдаты стояли и смотрели на пробитую голову. Лишенную глаз. С вытекшей из рта кровью. Слишком многое попало им в мозг, чтобы сейчас говорить. Они принялись рыскать в поисках выживших, чтобы добивать их. Кто-то из числа прокаженных ещё сопротивлялся, кто-то отдавался казне, иные были просто не в силах хоть как-то отреагировать, смиренно принимая смерть, а на глаза гвардейцев пала тень. Они опустили плечи, ссутулились в своей последней охоте на мутантов, ногами переворачивая трупы и пиная валяющиеся головы. Иногда Иорнфельцы стреляли в собственные тени, краем глаза замечая в них зубы демонов. Тела многоруких чудовищ сожгли вместе с колдуном, но космодесантников трогать не стали, даже вопреки ненависти к ним. Ещё кто-то нашел пульт управления системой безопасности и опустил оконные бронеплиты. В остатках заката главный зал Церкви окрасился темно-алым цветом, смешиваясь с черными контурами, что бросали колонны. Богам, имена которых кричали еретики, будто было мало одной только крови. Безумную безмятежность шорохов и редких выстрелов прервал шум пробитого потолка. Какая-то металлическая капсула размером с человека приземлилась точно у Иконостаса. Через несколько мгновений воздух сперва наэлектризовался, а после вспыхнул белым светом, и пред людским взором встали шестеро Астартес в чистейших серебряных доспехах, вооруженные мечами и наручными двуствольным болтерами. Они быстро оглядывались по сторонам, ища нечто особенное, но на фоне развалин и трупов видели лишь уставших солдат, которые все меньше понимали увиденное за этот долгий день. Только ирония сложившейся ситуации явственно давалась солдатам и сержант не постеснялся посмеяться, прежде чем поприветствовать воинов с непростой интонацией. - Да здравствуют Ангелы Смерти! - крикнул Соркендоф, предпочитая не подходить к гостям, чтобы не отдаляться от колонны. Доверие к космодесанту было испорчено первой встречей. - Просим прощения за завершение работы. Видимо необходимо было начать атаку на минут тридцать позднее, но воистину неисповедимы пути Имп... - Молчать, - раздалось слово, требующее только беспрекословного подчинения, и повисло в воздухе, будто он тоже внял приказу. В низком голосе десантника сержант расслышал скрываемые нотки столь знакомого раздражения. Соркендофу всегда нравилось дразнить вышестоящих, но он никогда и представить себе не мог, что допустит подобное и в отношении Астартес, которого видит в первый раз. Принцип оказался на удивление схожим - подчиняйся, но стой с высоко поднятой головой, ибо они не терпят проявление характера, - особого вида силы, - со стороны младших. А эти воины, полагал сержант, не могли и помыслить о столь нестандартной реакции смертного. Астартес начали спускаться по лестнице, кроша края ступенек своим весом, но резко обернулись. Воздух вновь наэлектризовался и в небольшой вспышке появился человек. Женщина. Чуть выше среднего роста. В строгом пальто из черной кожи. На левом бедре покоились болт-пистолет в кобуре и тонкий меч в ножнах. Недлинные русые волосы собраны в пучок на затылке. Привлекательное лицо с тонкими чертами. Она огляделась вокруг, прошлась из стороны в сторону и после направилась к солдатам, которые уже начали собираться в три шеренги по десять человек, расценивая появившихся за высшее командование. Соркендоф увидел в её движениях какую-то простоту, беззаботность. Будто она хотела разрядить натянутую обстановку, что плохо получалось в помещении, окрашенном багрянцем от внутренностей людей и чрезмерно красного света местной звезды. Но если это было её личной чертой характера, - вот так разглядывать потолок, пока её фигура то пропадает в тени колонны, то загорается контрастом, - то сержанту будет неловко в её компании. А девушка подошла к нему и, не дав ему начать говорить, протянула правую руку с раскрытой ладонью. Она была без перчатки, в отличии от левой. Солдат, мысленно проклиная себя за догадливость на счёт неё, пожал руку. - Я - Инквизитор Унхейра Уктоглен, Ордо Маллеус, - мягким приятным голосом представилась она, - Расскажите о произошедшем в общих чертах. Соркендоф сглотнул, не зная, с чего ему начать.