Ты или тебя

На улице было пасмурно. Неприглядный дворик в одном из старых спальных районов на окраине Москвы окутал серый туман. Кричали вороны, откуда-то издалека доносился лай собак, гудела железная дорога. Вокруг на сотни метров не было ни души. Казалось, люди толи давно покинули эти места, толи, не выходя из собственных домов, погрузились в какой-то очень долгий сон. Окно было открыто, и по комнате гулял холодный ветер, заставляя шелестеть плакаты на стенах и забиваться в угол поближе к батарее маленький рыжий пушистый комочек по кличке Сонька. На подоконнике, вцепившись в телефон, сидел парень лет пятнадцати. Капюшон толстовки закрывал лицо, но было понятно, что он, не отрываясь, смотрит на экран мобильника. Он почти не двигался, только иногда нервным, резким движением поправлял светлую челку, падающую на глаза. На диване напротив двери, завернувшись в одеяло, лежала девочка. Она не отрывала головы от подушки, из-за разноцветных прядей волос глаз не было видно. Но она не спала. Стараясь не шевелиться, она молча наблюдала за парнем на подоконнике. Он в очередной раз взъерошил челку и с размаху швырнул телефон на пол. Послышался грохот, затем жалобное "Мяу!" из под батареи, по экрану мобильника расползлась паутина трещин. Парень равнодушно взглянул на разбитый телефон и опустил ноги на пол. Теперь он стоял в полный рост у окна. Высокий, худощавый, нескладный, с болезненно-бледной кожей и нездоровым румянцем на щеках, он тем не менее смотрелся здесь и сейчас очень красиво. Неестественно светлые волосы закрывали существенную часть лица. Но все же просматривались искусанные тонкие губы, нижнюю из которых украшала аккуратная сережка, прямой нос, белесые брови и ресницы, синяки под холодно смотрящими в пустоту зелеными глазами. Он простоял в одной позе насколько секунд, затем торопливо начал прощупывать карманы узких серых джинсов и потрепанной черной толстовки. Не найдя ничего нужного, парень снова быстрым рывком поправил челку и шагнул к шкафу слева от окна. Он стал судорожно открывать дверки, выбрасывая сложенную до этого момента в аккуратные стопки одежду на пол, выдвигать ящики и перерывать их содержимое; руки его при этом слегка дрожали. Он хаотично раздвигал книжки на полках, пытаясь найти что-то среди них. Потом он распахнул большое отделение шкафа, где на плечиках мирно покоились рубашки, пиджаки, свитера и брюки. Парень в разнобой прощупывал все, у чего был хотя бы намек на карманы. Но, видимо, снова ничего не нашел. Проведя - напоследок - ладонью по нижней полке, предназначенной для обуви, и собрав там только пыль, он с силой пнул один из открытых ящиков и устало опустился на пол, прислонившись спиной к холодной стене. Девочка на диване приподнялась на локтях над подушкой. Сейчас, когда темно-русые волосы с несколькими небесно-голубыми прядями не закрывали лицо, стало видно, что большие светло-карие глаза не выглядят ни капли заспанными. Ничего удивительно. Арина уже давно не спала. Натянув рукава пижамы на ладони, и спасаясь таким образом от холода, она продолжала наблюдать за другом. - Глеб? Он поднял глаза на Арину, сделал глубокий вдох. Она не отводила от него вопросительного взгляда. - Сигареты, - хриплым голосом отозвался парень. Он протянул руку и поднял с пола разбитый мобильник. Арина следила. Глеб уставился в экран абсолютно пустыми глазами, а по его подбородку ползла алая капля - парень прокусил губу до крови. - Что-то случилось? Глеб поднял глаза на девочку, ухмыльнулся, поправил челку. - Да, - кивнул он. Арине показалось, что вопрос "И что же?" прозвучал бы очень глупо, наиграно. Он же должен сам сказать, если хочет. Глеб не считал нужным говорить сам. Или просто хотел накинуть драматизма. Арина встала, подняла с пола свой рюкзак. Обшаривая его боковые отсеки в поисках зубной щетки, она не переставала боковым зрением наблюдать за Глебом. Телефон парня, который снова успел оказаться на полу, неожиданно завибрировал и что-то невнятное пропиликал. Так приходили смс-ки. Глеб рывком схватил мобильник. - Ебучий МТС... - и на этот раз телефон полетел в стену. На несколько секунд в комнате повисла мертвая тишина. Как будто никто здесь даже не дышал. - Что-то у Лики? - не выдержала Арина. - Она в реанимации, - холодно отозвался Глеб. Арина плохо понимала, что ей сейчас делать. Глеба было жалко. Возможно, очень дорогой ему человек чуть ли не при смерти. Хотелось сказать что-то правильное, обнять. Хотелось сделать что-нибудь, чтобы ему стало легче. И лучше бы это все с ней самой было, чтобы ему не больно. Это с одной стороны. А с другой, Арина сомневалась вообще в существовании самой Лики, не то, что в реанимации. Ее не оставляло ощущение, что ее самого близкого друга обманывают. Жестоко наебывают. А он ведется, как маленький ребенок. Уж очень эта девочка-из-интернета напоминала фейк. К тому же, где-то внутри не давало спокойно дышать что-то очень горькое, противное. То, что называют ревностью. - И что случилось? -она с трудом удержалась, чтобы не добавить "на этот раз?". - Ее сбила машина, - проговорил парень себе под нос. - Ты серьезно? - и хочется сказать "в это веришь?". - Нет, блять, я шучу. - зло, совсем уже сквозь зубы, - С такими вещами же так здорово шутить. Арина посмотрела на Глеба. Он сидел на полу, обхватив коленки руками. Кровь продолжала струиться по подбородку, пачкая толстовку. Такой несчастный, грустный, как будто сильно обиженный. И хочешь-не хочешь, надо что-то делать. Она достала влажную салфетку из рюкзака, молча подошла к парню. Он, насупившись, все же позволил вытереть себе лицо. Уголки его губ дрогнули в чем-то, отдаленно напоминающем улыбку. Арина села рядом с ним, невольно поеживаясь в одной пижаме на холодном полу. - Ты правда в это веришь? - она спросила это после нескольких минут молчания и сразу же пожалела о своих словах. Глеб, уже успевший, если не простить все обиды, то как минимум успокоиться и теперь мирно лежавший у Арины на коленях, резко встрепенулся, взлохматил челку. - Что? Была, не была. Если уж говорить, то говорить до конца. - Ты правда веришь во все это? Во все, что с ней происходит? - закончила свою мысль Арина. Глеб сел. Нахмурился. Прикусил губу. - Ты вообще понимаешь, что ты несешь? Арина старалась не смотреть парню в глаза. Сразу возникало непонятное ощущение вины. - Понимаю. Глеб... - голос не должен был дрогнуть, - Это не похоже на правду. С ней каждую неделю что-то случается. Понимаешь? Ты не думал, что это все просто для того, чтобы ты понервничал? Арина упрямо смотрела в пол. Только в пол. - Дура, - прошипел Глеб, поднимаясь на ноги и подходя к окну, - Какая же ты дура. Он захлопнул окно. В комнате в один момент стало тише и теплее. Рыжий котенок выполз из под батареи и забрался к Арине на руки. - Я люблю ее, - негромко сказал Глеб, устало прислонившись лбом к стеклу, - Как я могу ей не верить? Арина вздохнула. Господи, какой же он глупый. И как же это все противно. - Я люблю ее, - упрямо повторил Глеб. Он как будто твердо решил довести девочку, - Люблю. - Ты даже не знаешь, существует ли она на самом деле... - прошептала Арина. - Дура, - еще раз холодно бросил Глеб, - Ты понимаешь, что она может умереть? В любой момент, понимаешь? - он сделал многозначительную паузу, - А ты тут устраиваешь сцены ревности, - еще пауза, - Мне казалось, мы доверяем друг другу. Арина машинально провела ладонью по лицу. В глазах стояли слезы. - Мне тоже так казалось. Остаток утра ребята провели в полной тишине. Только изредка мяукала Сонька. Арина ушла в ванную. Когда она вернулась, волосы уже были собраны, пижаму сменил синий вязаный свитер и черные джинсы, и только глаза оставались влажными и красными. Глеб был почти готов. Его сумка стояла у порога, на ногах красовались кроссовки старшего брата, толстовку сменила рубашка в синюю клетку. Воротник был идеально выглажен, а на письменном столе стоял утюг. Парень напротив зеркала старательно приглаживал непослушную шевелюру. Арина села на край дивана и вытащила из-под него кеды. Пока девочка возилась со шнуровкой, дверь отворилась. На пороге стояла женщина лет сорока-сорока пяти. Невысокая, худенькая, она выглядела очень уставшей и измученной. Бесформенная кофта, накинутая на плечи поверх старого домашнего халата, ужасные тапки в цветочек и неаккуратный пучек на голове превращали ее буквально в старушку. - Можно к вам? Глеб поморщился, резко взъерошил только что уложенную челку. При виде матери его и без того не веселое лицо омрачилось еще больше. - Ты уже зашла, - холодно отзывался он. - Глебушка... Глеб поморщился, губы неприятно скривились. - Не надо называть меня так. Женщина как будто испугано приложила ладонь ко рту. - Прости, прости... Я хочу сказать, возьми деньги. Их перевел вчера твой отец... Арина, третий раз перешнуровывая один и тот же ботинок, тихо наблюдала за происходящим. Отношения в семье у друга были не из приятных. - Хорошо, - кивнул Глеб, протягивая руку за купюрами в руках матери. - Послушай, это до зимы. У него сейчас какие-то финансовые проблемы... Здесь восемь тысяч. На все расходы. Хорошо? Этого должно хватить. И еще тысяча от меня... Но больше я не смогу передать. Будь разумнее, пожалуйста... - она отдала деньги. - Хорошо, - очень холодно. - Я пойду... - женщина неуверенно приблизилась к сыну и обняла его, - До Нового Года, Глебушка... Равнодушное: - Пока. Шарканье тапок об пол. За ней захлопнулась дверь. Потом так же хлопнула входная. Глеб снова уложил челку. - Нам тоже пора. Одевай куртку, там холодно - не глядя на Арину строго сказал он, - Еще нужно кое-куда зайти. Он перекинул сумку через плечо, взгромоздил на плечи чехол с гитарой. Электоро была еще вчера отправлена в школу со всем багажом. С акустикой же Глеб расставаться отказался. Это был подарок Арины на его прошлый день рождения. Подарок Арины. Все же еще будет хорошо. По-другому быть не может. Они вышли из квартиры. Мальчик, с головой погруженный в свои мысли, и девочка с заплаканными глазами. Внутри жалобно мяукнул брошенный в одиночестве котенок.