***
И вот уже микроавтобус везёт компанию по загородной трассе, разрезая дальним светом фар сгустившуюся вечернюю темноту. Несмотря на то, что в городе снег практически полностью растаял, в лесу, который проносился сейчас за окнами автобуса, царила настоящая русская зима: между деревьями простирались ещё не осевшие сугробы белого снега. Всю дорогу Сережу опять терзали сомнения по поводу всей этой авантюры с баней: затея так и эдак представлялась ему опасной. С одной стороны, хотелось, мучительно хотелось признаться Диме в своих чувствах, с другой — лучше было бы сделать это наедине, и тем более не хотелось выдать себя при стольких-то свидетелях. При каждом взгляде на оживлённого и улыбчивого Позова, Матвиенко бросало в жар, а спина покрывалась противным липким потом, и он отворачивался от любимых глаз к окну, за которым мелькали деревья. То ли Сергею продолжало казаться, то ли в самом деле Димка смотрел на него как-то особенно, что-то сквозило в его взгляде, кроме веселья и дружелюбия. Нечто, что заставляло Серого бессознательно «ломать» пальцы и невпопад отвечать на радостную возню Антона, настроение которого теперь оставалось неподходяще замечательным. Блин, с чего? В то же время Арсений пребывал в глубокой задумчивости и почти не смотрел на Антоху Шастуна, который о чём-то болтал со Стасом, периодически разражаясь громким хохотом с участием и Краба тоже. Лишь несколько раз на протяжении пути Арсений встречался взглядом с зелеными глазами Антона и погружался в них совершенно самозабвенно. Тогда Шаст вопросительно мотал головой, в ответ Арс молча улыбался и отворачивался к окну, как и Сережа, а Димка улыбался тоже, хлопал Матвиеныча по коленке и возвращался к беседе. Спустя непродолжительное время микроавтобус въехал в какой-то посёлок и, свернув с центральной дороги, двинулся по улице, ведущей к лесу. Ещё один поворот, остановка — и взору ребят открылось небольшое огороженное забором домовладение, находившееся в некотором отдалении от поселковой улицы, по которой они приехали. За двухэтажным домиком с одной стороны виднелся смешанный лес, а с другой угадывался берег небольшой реки, с той же стороны поднимался дымок из трубы — это, видимо, и была баня, ради которой они сюда притащились.***
Стас открыл калитку, и компания дружно ввалилась во двор. Вход в дом находился со стороны леса и реки, и потому только миновав двор с хозяйственными постройками, мужчины наконец вошли в гостеприимное жилище. Хозяев, как и предполагалось, не оказалось дома, но к предстоящему мероприятию всё было подготовлено: баня натоплена, стол сервирован, холодильник наполнен закусками, а также пивом. Весело и возбуждённо переговариваясь в предвкушении, парни сняли верхнюю одежду и расположились кто где: на диване, стульях, креслах. Антон и Поз проинспектировали холодильник и остались крайне довольны его содержимым. Сережа невидящим взглядом уставился в окно, выходившее на поселковую улицу, и предался размышлениям о предстоящем испытании своих чувств и силы воли. В подобном же настроении пребывал и Арсений, отвлекая себя от тревожных мыслей беседой со Стасом, который беспрестанно потирал руки и сиял улыбкой. Как дурак, ей-богу. Тем временем Позов успел сбегать в баню, которая находилась на небольшом расстоянии от самого дома и надворных построек, ближе к реке. Очевидно, летом здесь был огород, а вдоль забора, со стороны леса, виднелось несколько плодовых деревьев и какие-то кустарники. Здесь, как и в лесу, лежал снег, но к бане вела довольно широкая тропа, которая затем спускалась вниз к реке, покрытой ещё достаточно толстым слоем льда. В нескольких метрах от берега, насколько Серёжа смог разглядеть в темноте, виднелась небольшая круглая прорубь. — Отличненько, — пробормотал Дима, с удовлетворением убедившись, что всё в полном порядке: баня хорошо прогрета, веники запарены, а у стен бани, с теневой стороны, высились полутораметровые сугробы, в которые можно окунуться сразу по выходе из парилки. — Мужики, раздевайся и погнали париться! — радостно воскликнул Дима, ворвавшись в дом и на ходу скидывая лишнюю одежду. Парням ничего не оставалось, как последовать его примеру. Ребята оккупировали один из диванов, где образовались две аккуратные стопки вещей Арсения и Димы и невнятная куча Серёженого барахла. Старый русский анекдот про баню с раздевалкой через дорогу реализовался почти буквально: мужчины остались в одних трусах, на головы надели банные шапки и, прихватив припасенные заботливыми хозяевами полотенца и по бутылочке пива, в кроссовках на босу ногу гуськом направились к заветной избушке. Баня оказалась весьма добротным и функциональным сооружением. Главный вход находился с торца, здесь был очень удобный предбанник с вешалками для одежды и банных принадлежностей, шкафчик и полки для них же, пара скамеек для отдыха, а также столик для чаепитий и кресло рядом с ним. Следующая дверь вела в «помывочное» отделение, отделанное плиткой, здесь было значительно теплее, имелись краны с холодной и горячей водой, а также душ; в углу, под полкой с мылом и прочими средствами для мытья и бритья, стояла стопка разноцветных тазиков; вдоль каждой из боковых стен располагались скамьи, на одной из них стояли две связки с вениками. И наконец, ещё одна дверь вела в просторную парилку, где возле печи помещался двухступенчатый полок, а вдоль перпендикулярной ему стены — длинная лавка. Прямо из парилки, через небольшие сенцы, можно было выходить на улицу, минуя длинный путь через «помывочное» отделение и предбанник. Мечта, в общем, а не баня. Оставив обувь в беспорядке у дверей, составив пиво на столике и ребята толпой ломанулись в парилку.Стас, Антон и Димка бодро вспрыгнули попами на полку, к ним присоединился и Краб, Арсению же и Сереже достались места на лавке, где было не слишком жарко. — Эх, хорошо, — кряхтел Антон, энергично растирая вспотевшие моментально грудь и плечи. Арс воззрился на него, непроизвольно отвалив челюсть и чуть ли не капая слюной себе на колени, причём непослушные глаза так и стремились опуститься в область паха Антохи. По счастью, тот ничего не замечал, жмурясь от удовольствия. Стас, повторяя за Шастом, тоже усиленно скрёб свои плечи, грудь и прочую мускулатуру У Матвиенко от горячего воздуха и, чего уж скрывать, вида обнажённого Позова слегка закружилась голова, и он откинулся спиной на обжигающую стену парной, что немного отрезвило. Серега прикрыл глаза, словно бы наслаждаясь этим приятным расслабляющим теплом, и безвольно опустил руки вдоль тела, не вдохновившись действиями Антохи и Стаса. И всё же из-под опущенных ресниц он наблюдал за Димой, который, в этом Серега готов был поклясться, не сводил с него глаз с плясавшими в них озорными зелёными искорками. Или опять кажется, чёрт возьми?! Неужели Димка сам догадался о чувствах к нему? Да вряд ли. Хотя… Стараясь остановить течение мыслей в ненужном направлении, Матвиенко повернул голову к Арсению, очарованному созерцанием раскрасневшегося от жары Антона.***
Тут Краб, доселе расслабленно восседавший на полке, соскочил на пол и заявил: — Надо поддать, мужики! Зачерпнув ковшом из стоявшей возле печи «кадки» воду, парень плеснул её на каменку, раздалось шипение испаряющейся жидкости, и всем опалило уши горячим воздухом, наполнившим помещение. Впрочем, многоопытные Позов и Шастун благоразумно спустились на ступеньку пониже, зато Стасу досталось по полной программе, но он сильно не огорчился. Тем временем Краб успел сгонять в соседнее помещение и, кышкнув с полки совсем товарищей, принялся нахлёстывать себя добротным берёзовым веником, при этом регулярно крякая, ахая и охая. Получив свою дозу удовольствия, он дружелюбно пару раз приложил веником по спине Стаса, который, несмотря на опалённые уши, обжигающий жар и бесконечное потение, не собирался покидать насиженное место. Однако веник переполнил чашу терпения, и Стас, жалобно хрюкнув напоследок, вылетел из парилки в помывочную под хихиканье импровизаторов. Пока Стас скоренько принял душ, завернулся в полотенце и расположился на лавке в предбаннике отходить от полученных впечатлений, Краб выбежал голышом на улицу и босиком по снегу в темноте помчался к черневшей впереди проруби. Вернувшись через несколько минут, красный, как варёный рак, и счастливый, он уселся на лавку рядом с Позом, который успел пересесть поближе к Матвиенко, и сейчас потные бёдра мужчин соприкасались, что приводило влюблённого Сергея в трепет, но отодвинуться он не решался, чтобы не вызывать лишних подозрений. Между тем Антон затащил на полок ничуть не сопротивлявшегося Арсения и, приобняв за плечи, что-то втолковывал ему. Арсений избегал смотреть Антохе в глаза и мало что понимал из его речи, сосредоточившись на подавлении непроизвольно возникавшей от прикосновений эрекции. — Ладно, ребят, парьтесь, а я пойду займусь шашлыками, — сказал согревшийся Краб и поднялся со скамьи. Ополоснувшись под душем, а затем растерев себя полотенцем, он обул кроссовки и, замотавшись в полотенце, вышел из предбанника, где одинокий Стас попивал пиво. Вскоре к нему присоединился Арсений, который, осознав бесполезность борьбы с собой, вырвался из цепких дружеских объятий Антона, и так же, как и его предшественники, не прошёл мимо освежающего душа, охладившего пыл. Арс схватил верхнее полотенце из стопки, вытер горевшее огнём лицо, а затем, обернув полотенцем бёдра, упал на лавку рядом со Стасом и залпом проглотил полбутылки пива, предложенной заботливым и слегка осоловевшим соотечественником.***
Таким образом, в парилке остались самые стойкие: Антон Шастун, Дима Позов и Сергей Матвиенко. — Ну чё, поддадим жару! — залихватски воскликнул Антоха и потянулся к «кадке» с водой. Дима тут же вскочил, хлопнув Сергея по коленке, и смотался за вениками. — Сейчас, Серёжка, мы тебя напарим! Матвиенко вздрогнул и плотно вжался спиной в раскалённую деревянную стену, ощутив нахлынувший волной горячий воздух, после того как Шаст плеснул пару ковшей на каменку. В дверях стоял улыбающийся Позов с двумя вениками в руках и движением головы указывал Сергею на полку. Ложись, мол, Серый, сейчас я тебя отшлёпаю, шалун ты этакий… Сергей отрицательно покачал головой, испуганно вытаращив красивые карие глаза. — Не хочешь — как хочешь, — засмеялся Антон, резво плюхнулся грудью и животом на самый верх полка, — Поз, давай, как следует, — и спрятал лицо в ладони. Дима не заставил себя долго уговаривать и начал усердно хлестать товарища сразу двумя вениками, сопровождая каждый удар возгласами «эх!», «ух!», «ать!» и тому подобными. Антоха довольно кряхтел и пыхтел. Перед сидящим тихонько на лавке Сергеем в это время открылось живописнейшее и восхитительное зрелище: вид возлюбленного сзади. Матвиенко даже не заметил, как самоконтроль мгновенно улетучился, не сказав «до свидания». Все эти звуки и вид спины Димы с волнами движущихся под кожей мышц, чуть вздрагивающие при каждом ударе ягодицы обтянутые боксерами, напряжённые красивые ноги сводили с ума. Сергей скользил взглядом сверху вниз и обратно — снизу вверх, лаская мысленно каждый сантиметр покрытой капельками пота кожи любимого человека; ему казалось, что он чувствует кончиками пальцев каждый изгиб и каждую впадинку такого близкого и желанного тела. И струйки влаги, стекавшие по шее и плечам, которые Сережа покрыл бы жаркими поцелуями… О, да… Мягкий толчок в живот прервал плавное течение эротических фантазий — восставшая плоть Сергея возвещала полдень. Ну, или полночь. Переведя взволнованный взгляд с собственного паха на парящихся коллег, Матвиенко со вздохом констатировал, что они не заметили его состояния, увлечённые процессом. Прошипев какое-то ругательство, Серёжа опрометью кинулся в дверь, ведущую прямо на улицу, и без долгих раздумий нырнул всем организмом в ближайший глубокий сугроб. Облегчение наступило незамедлительно: возбуждение от соприкосновения с холодной и колючей субстанцией спало и даже скукожилось, а Сергей, неожиданно для себя, кайфанул, уткнувшись лицом в девственно чистый снег. Через пару минут из бани прытко выскочили Антон с Димой и, окунувшись в соседний с Серёжей сугроб, начали растирать свои разгорячённые тела снегом. Услышав кряканье и хрюканье, перемежающееся радостными матюками, Серый нехотя поднял лицо из сугроба, а затем вылез весь и тут же попал в фонтан из снежных брызг, устроенный хохочущими парнями. Серёже нужно было лишь отрезвляющее воздействие холода, а замерзать в его планы вовсе не входило, и потому, сдавленно хихикнув, он поспешил вернуться обратно в тёплую баню. Но не успел закрыть за собой дверь, и точнёхонько в его левую ягодицу прилетел снежок, пущенный меткой рукой Димы.***
Потирая ушибленную снежком задницу, Матвиенко вошёл в парилку и увидел там Стаса и Арсения, растянувшихся на нижней ступеньке полки. Хлебнув пивка, ребята даже слегка продрогли в предбаннике и решили опять погреться, да и отправляться уже на ужин, потому как жрать хотелось нестерпимо. Серёжа опустился на лавку рядом со Стасом, вытянул ноги и утомлённо закрыл глаза. За это время Димка с Тохой окунулись в прорубь и, возвращаясь по тропе, плотоядно принюхивались к аромату шашлыка, идущему от мангала, вокруг которого хлопотал Краб. — Парни, мясо почти готово! — крикнул недо-шашлычник. — Давайте закругляйтесь там, ужинать будем! — Отлично, скоро придём! — ответил ему Позов, и они с Шастом скрылись за дверью бани. — Ух ты, вся банда в сборе, — ухмыльнулся Антон, обнаружив полный комплект в парилке. — Ну, кого первого попарить? — вопросил он и схватился за веник, в то время как Дима поддавал парку. Под горячую руку Антона попал не успевший соскользнуть с полки Арс, который тут же был ловко перевёрнут на живот. И вот уже Антоха с энтузиазмом принялся охаживать веником своего друга, начиная с плеч, вниз по спине, ягодицам, ногам — до самых пяток, и снова — теперь начиная с ног, поднимаясь по спине к плечам. Арсюша закрыл лицо ладонями и глухо стонал от мазохистского наслаждения причиняемой болью и непередаваемого кайфа от русской бани, который он незамедлительно почувствовал всей своей шкурой. — А теперь бегом в прорубь, потом мыться и на ужин! — скомандовал Шаст, напоследок резко хлестнув Арса веником по попе. И тот, послушно спрыгнув с полка, побежал к двери, но к проруби идти не рискнул, только наскоро обтёрся снегом, ещё раз словив то фантастическое ощущение, которое даёт перемещение тела из жары в холод и обратно. Зайдя в «помывочное» отделение, где Антон воодушевлённо надраивал себя мочалкой, и Арсений робко предложил потереть ему спину, на что Шаст без тени смущения согласился, выронил при этом мыло и сразу же технично его поднял, развернувшись к Арсу задом.***
Всего несколько мгновений понаблюдав за пыткой веником, Стас смекнул, что ему-то это на хрен не надо, и быстро свинтил из парной со словами: «Пойду сполоснусь — и в дом». И действительно так сделал, завернувшись в полотенце, рысью поскакал в дом помогать Крабу с ужином. Серёня и Дима остались вдвоём, после того как Арс ушёл мыть спину Шасту. И снова этот пронзительный взгляд будто прошил а насквозь. — Ну что, попаришь меня? Или я тебя сначала? — предложил Дима, улыбаясь и облизывая нижнюю губу. Серёжа моментально припомнил недавний восхитительный вид Позова сзади, нервно сглотнул и обречённо распластался на полке — будь, что будет. Дима ещё немного поддал, всего пол ковшика, и на спину хвостатого коллеги посыпались удары веником. Ощущения накрыли Сергея с головой, он всей кожей, каждой клеточкой чувствовал прожигающий всё тело жар русской бани. Удивительно, ведь, казалось бы, Дима бил его, но эти удары не причиняли боли, а доставляли лишь острое наслаждение и хотелось ещё и ещё. Сережа стонал и кряхтел от удовольствия, а сознание того, что до такого умопомрачительного состояния его довёл обожаемый Дима, буквально выталкивало сердце из груди. Тут Матвиенко громко охнул и Димка остановился. — Достаточно? Сережа согласно помычал, с трудом поднялся с полки и сел на нижнюю ступеньку. И снова эти искорки в чуть прищуренных глазах Димона, раскрасневшееся румянцем лицо и короткие мокрые волосы, прилипшие к потному лбу, его розовато-коричневые небольшие соски и мягкий живот, бёдра… — Эй, Сереж, ты в порядке? — Поз аккуратно подхватил начавшего внезапно сползать вбок друга и похлопал его по щекам. — Серёжа? — А-а, — невнятно ответил Матвиенко, открыв глаза, и Диман увидел, что карий взгляд блуждает, не видя его. — По ходу, лишка попарились, — пробормотал мужчина.***
Уплывающее сознание вдруг вернулось к Сергею от резкого запаха аммиака из пузырька с нашатырным спиртом, невесть откуда взятого Димой. Он обнял коллегу за талию и закинул его руку себе на шею, Серый с его помощью неуверенно встал на ноги, и мужчины направились к выходу на улицу. — Вот так, мой хороший, сейчас полегче будет, — приговаривал Димка, помогая другу выйти на свежий воздух. От холодных и колких крупинок снега под босыми ступнями Матвиенко пробрала дрожь, и ясность мышления восстановилась, хотя слабость во всём теле оставалась. Серёжа глубоко вдыхал и постепенно приходил в себя, Позов, зачерпнув в пригоршню немного снега, заботливо и осторожно обтёр лицо товарища. — Теперь пойдём. Так же поддерживая друга за талию, Поз отвёл его под душ, поминутно заглядывая в тёмные глаза. — Как ты, нормально? Матвиенко молча кивнул, убрал руку с шеи Димы, погладив того по затылку, словно бы в благодарность. — Хорошо, тогда помоемся и идём в дом, пока ребята весь шашлык не сожрали без нас, — подбодрил Поз Сережу. Тот улыбнулся, слегка вымученно, но самочувствие действительно улучшилось, и он смог самостоятельно помыться, стараясь не смотреть на Диму. Когда они вышли в предбанник, там предсказуемо никого не оказалось. Не оказалось также пива на столе, только два полотенца… Хорошо, хоть обувь не прибрали, хватило ума оставить. Пока Сережа, вытираясь, наблюдал за вытирающимся рядом Димой, его мысли потекли сами собой, и захотелось снова на секунду потерять сознание, чтобы опять оказаться в крепких поддерживающих объятиях красавца, снова ощутить его тёплые ладони на своих щеках, увидеть этот обеспокоенный взгляд, услышать заботливый и успокаивающий голос. Позов обернул полотенце вокруг бёдер и надел кроссовки. — Ты чего? — спросил он застывшего с полотенцем в руках Матвиенко, который пожирал его безумным взглядом. — Ничего, — Сережа зажмурился, тоже завернулся по пояс в полотенце и стал обуваться. Решив, что полуголыми идти после бани будет не очень комфортно и чревато простудой, Дима залез в шкафчик, нашёл там махровую простыню и со словами: — Вот, так-то лучше, — накрыл ей себя и друга. Серёжа потянул со своей стороны, заворачиваясь плотнее, и Димку чуть качнуло в его сторону, пришлось упереться ладонью Серёже в живот, чтобы не упасть. Их лица оказались так близко, что дыхания смешались, глаза смотрели в глаза, но мужчины не видели друг друга, всё расплывалось. Губы Сергея несмело коснулись губ Димы, рука которого скользнула с живота друга вниз в сторону и сжала его ягодицу. — Тьфу, чёрт, чуть не свалился из-за тебя, — рассмеялся Позов, восстанавливая равновесие, и первым шагнул к двери, таща за собой в простыне Матвиенко.***
Когда Димон с Серёжей, укрытые одной простынкой, вошли в дом, вся компания, уже одетая, сидела за столом. — Где ж это вас носит, сладкая парочка? — ехидно поинтересовался Антон, оторвавшись от шампура с мясом. Остальные гаденько захихикали, а Арсений ещё и залился краской. — Ничё не отморозили? — съязвил в свою очередь Стас, вызвав следующий взрыв дурацкого смеха. — Очень смешно, — проворчал Дима, освобождаясь от простыни и соседа по ней. — Блин, мужики, верните одежду, имейте совесть, — попросил он по-хорошему. — Да вон она, — показал Арс на вещи Димы, лежавшие там, где он их оставил, — Нужна больно. Пока опоздавшие к ужину переодевались из полотенец в свою нормальную одежду, Краб принёс из холодильника запотевшую поллитровку беленькой. — Только вас, дураков, и ждали. Водка уж остыла, чесслово. После всего пережитого в этой чёртовой бане Серёже невыносимо хотелось потерять память (не смотря на то, что считался заядлым трезвенником), чтобы как будто ничего-ничего не было: ни эрекции, вызванной прелестями Димки, ни злосчастного обморока, ни детсадовского поцелуя в предбаннике. Ещё больше Серёже хотелось, чтобы обо всём вышеперечисленном (кроме стояка, которого он не видел — и слава богу) забыл Дима, причём немедленно, окончательно и бесповоротно. Однако сие чудо было не в силах Матвиенко. Да и сам коллега вёл себя абсолютно непринуждённо, словно бы и не его несколько минут назад целовал посторонний мужик, которого он — кстати! — бессовестно лапал за задницу под предлогом потери равновесия. Матвиенко уже ничего не понимал, поэтому предложение выпить водки прозвучало очень вовремя. Он зажмурился, выпил стопку залпом и отказался закусывать, дабы воспоминания о нынешнем вечере поскорее покинули его заполошенную голову. Арсений едва не подавился шашлыком, когда увидел, как его друг одну за одной махом накинул ещё две рюмки и занюхал кусочком ржаного хлеба. Даже Антон, в котором было не меньше трёх литров пива, попытался остановить разошедшегося друга: — Э-э, Серёнь, незачем так спешить. Арсений отобрал рюмку и подсунул тарелку с салатом, приготовленным Стасом. В ответ Серёжа икнул и утёрся рукавом, перед его взором всё плыло, как в тумане, голоса сливались в неясный отдалённый гул. Единственное, что Матвиенко видел чётко, — лицо Димы Позова, который с полуулыбкой смотрел на друга, общаясь при этом с ребятами. Что происходило потом, сколько они выпили, о чём говорили — всё прошло мимо Серёжи. Вроде была ещё литровая бутылка водки или две, но, кажется, они не допили: темп, заданный хвостатым коллегой никто не поддержал. Стас, так и не утративший позитива, первым отправился спать, облюбовав диван, на который они с друзьями несколькими часами ранее складировали свои вещи. Под его звучный храп компания начала потихоньку расползаться. Серёжа, нетрезво спотыкаясь на ровном месте, пошёл к лестнице, ведущей на второй этаж, но подниматься не стал, а уселся на ступеньку, прислонившись головой к стене. Мозг отчаянно пульсировал в черепной коробке, радужные круги расплывались перед глазами, пришлось их закрыть, что слабо помогло, впрочем. Матвиенко уже не видел, как оставшиеся за столом Попов и Шастун всё ж таки решили выпить на брудершафт, прежде чем разойтись по кроватям. После звона рюмок раздался звонкий чмок поцелуя, поскольку Арс, хоть и будучи пьяным, благоразумно не пустил в ход язык. Кое-как выбравшись из-за стола, Антоха и Арсений в обнимку поковыляли к свободному ещё дивану и обрушились на него с грохотом, хохотом и матом.***
Не обращая внимания на эти выкрутасы, хозяйственные Краб и Позов попытались немного прибраться: засунули недоеденное в холодильник, составили пустые бутылки ровными рядами, а грязную посуду сложили в мойку с намерением помыть всё с утра. Потом Краб со вкусом зевнул и поплёлся к лестнице; использовав сидящего возле стены Серёжу в качестве опоры и пробубнив «спокойной ночи», скрылся в недрах второго этажа. Следом за Крабом, с коротким интервалом, туда же направился и Позов, но не смог пройти мимо печально прильнувшего к стене Сережи, Димка сел рядом с ним и, обнимая, попытался поднять друга на ноги. — П-пойдём наверх. — М-м, — Матвиенко открыл глаза и среди ярких радужных кругов и пятен опознал Димона. Он обнял за плечи, и они вновь предприняли попытку подняться. Наконец их совместные усилия увенчались успехом, и «сладкая парочка», с трудом преодолевая ступени, двинулась на второй этаж. Сосчитав в темноте пару-тройку углов и наткнувшись на энное количество несуществующих кочек, парни вломились в первую же открытую дверь, за которой оказалась — бывают ведь такие совпадения — спальня с отличной двуспальной кроватью, где можно было спокойно и вчетвером поместиться. Путаясь в собственных ногах и фыркая сдавленными смешками, они кое-как добрели до постели и, не разжимая объятий, рухнули на неё так, что Поз навалился сверху на Сергея, лежащего на спине. И без того нетрезвого мужчину мгновенно опьянила столь волнующая близость давно и страстно желанного тела Позова, грудь которого покоилась сейчас на груди Сергея. Дима тихонько сопел в подушку рядом со щекой Серёжи. Жгучее необоримое вожделение охватило Матвиеныча с макушки до кончиков пальцев рук и ног, заглушённый алкоголем рассудок лишь слабым писком придавленной мыши старался пробиться сквозь вой сирены взыгравшего основного инстинкта. Сергей начал самозабвенно целовать ухо Димки, что-то хрипло и бессвязно шепча, провёл кончиком языка по краю и прикусил мочку, нежно её посасывая. Никакой реакции не последовало — ни положительной, ни отрицательной, Серёжа слышал лишь собственное сердце, громыхавшее в троекратно ускорившемся ритме. Осмелев, он запустил руки под футболку и покрыл поцелуями его шею, пока ещё нежно поглаживая спину. И вдруг Сергей почувствовал на своей шее губы, а секунду спустя и зубы, и горячий влажный язык Димы, ласкающий прикушенный участок кожи. В почти полностью отключенном страстью мозгу Матвиенко словно сверкнула молния, и он, не вынимая ладоней из-под футболки Позова, проворно опрокинул того на спину и сам навис над ним. Серёжа готов был принять это за наваждение, настолько нереальным казалось происходящее, когда Дима уверенно обнял его за шею и привлёк к себе для глубокого, проникновенного и многообещающего поцелуя.***
Диме никогда не нравились мужчины. То есть вообще никогда. Ему ни разу в жизни не приходило в голову рассматривать мужика с точки зрения романтической к нему любви или, упаси боже, сексуального влечения. Слово «пидор», как и большинство нормальных людей, Позов считал обидным ругательством, да и обращение «гомосек» никто не счёл бы за комплимент, по его мнению. За свою карьеру в шоу-бизнесе Диме довелось повидать немало мужчин: одетых, полураздетых и голых, во всеразличных позах и ситуациях, и ни единого раза и ни при каких обстоятельствах ему не захотелось вступить с кем-то из них в половую связь. К шипперам он относился со смешком и легким пренебрежением. Дима совсем не заморачивался на эту тему. Пока один из его коллег, с которым они частенько оказывались вместе, не стал обнимать его как-то иначе. Объятия Сергея длились порой значительно дольше регламентированного времени и были гораздо нежнее и чувственнее приятельских. Может быть, и на это импровизатор не обратил бы внимания, но Сергей ещё и регулярно одаривал Позова непозволительно продолжительными взглядами, от которых иной раз хотелось спрятаться. В душу Димы закралось нехорошее подозрение, возраставшее при каждой встрече; начав придавать значение несущественным ранее деталям, Поз чуть ли не сам себя уверил, что Сергей Матвиенко к нему неравнодушен. Это напрягало. Бесконечное рассуждение и копание в себе всегда являлось отличительной чертой Димы и он, решился всё-таки выяснить, действительно ли Серёжа как-то особенно к нему относится. Понять собственные ощущения от осознания данного факта — или только гипотезы? — тоже было бы неплохо, поскольку Поз стал замечать, что слишком много думает о хвостатом коллеге. Проклятый Сергей дольше остальных не соглашался на увлекательную загородную поездку с банным экстримом. Позов пробовал пустить в ход всё природное обаяние как умел, улыбался, как последний придурок, лишь бы Серёга составил им компанию, а не запирался в отеле в один. Всю дорогу до места Дима жалел, что ввязался эту эпопею с баней. Он слушал болтовню Арсения и Стаса, иногда поддерживая её смехом, однако взгляд против воли устремлялся на Сергея, явно пропускавшего мимо ушей беседу. Возможно, находясь в опасной близости в замкнутом пространстве, Сергей не решался подолгу глазеть на вожделенного Диму, и поэтому чаще любовался видом из окна. Диме уже хотелось повернуть время вспять и не выяснять ничего: как бы хуже не стало, впереди перерыв между съемками, мы с Сергеем не будем видится так часто, проведу время с семьёй, а потом мы продолжим наше общение и дружбу, я же нормальный, забуду на фиг этот бред, — примерно такие варианты перебирал Димка, сдерживая дрожь в коленях. Но мысль о расставании с Матвиенко почему-то раздражала и тревожила.***
Когда дошло до бани, действительно стало хуже. Любоваться мужскими прелестями никоим образом не входило в его привычки, а тут, не отдавая себе отчёта, он бесстыдно пялился на Серёжу, пока тот млел на на лавке в парной. «Да на хрен оно мне надо?!» — в чёрт знает какой раз спросил себя Дима, но ответом ему была тишина, а вовсе не возмущённый вопль внутреннего голоса жёсткого натурала: «Вообще не надо!!!» Зачем он кинул в убегающего в баню Сергея снежком, Позов не смог бы объяснить никому. Наверно, просто дурачился. — Да что ж в жопу-то?! — шёпотом всхлипнул Димка, проследив путь снегового снаряда, — Ведь в спину целился… — с досадой махнув рукой. Злодейка судьба предоставила Позу ещё один шанс прояснить ситуацию, возможно до конца, когда Антон и Арсений оставили его наедине с Матвиенко в парилке. «Ах ты, хрен ты моржовый, бармалей бородатый…» — приговаривал Димка мысленно, умело массируя веником разлегшегося перед ним Серёжу, одновременно пытаясь унять волнение, возникавшее при виде тела друга, да ещё в такой соблазнительной позе. Громкий вздох Серого остановил игру воображения. Когда Серёжа вдруг собрался хлопнуться в обморок, Дима всерьёз испугался и предпринял все необходимые меры. Поз превратился в заботливую мамашу и трясся над хвостатым импровизатором, как наседка над яйцом. Беспомощность обычно колючего коллеги породила в душе мужчины целую бурю переживаний, совсем не похожих на обычное беспокойство за друга. Всегда несгибаемый и уверенный в себе Сергей внезапно стал беззащитным, как двухнедельный котёнок посреди проезжей части улицы большого города, и таким мягким и податливым в руках Димы. После благополучного исхода инцидента Позов по-детски радовался и готов был петь, плясать и нести любую ахинею, лишь бы с другом всё было в порядке. А тот уже почти не скрывал своих эмоций, и его взгляд, которым он наградил Диму в предбаннике, можно сказать, спровоцировал дальнейшее развитие событий. Вряд ли бы Позов признался, что первый поцелуй случился во многом по его вине. Может, и не нарочно, но совсем не по-дружески он погладил живот Матвиенко и, почувствовав робкую ласку его тёплых губ, решительно схватился всей пятернёй за упругую ягодицу. То, что после всех банных приключений, Сережа вознамерился залить воспоминания алкоголем, Поза ни капли не удивило. Сам Дима не планировал упиваться но к концу вечера опьянел сильно. И вовсе не имел Димка никакого коварного плана затащить коллегу в постель, когда помог Серёже подняться с лестницы и отвёл в спальню; и ничего страшного, если бы они провели ночь в одной кровати — она ведь огромная, но Матвиенко рассудил иначе, практически не оставив Позу выбора. Новогодним фейерверком вырвавшаяся наружу страсть Сергея привела к непредсказумым последствиям: Страстный шёпот в до неприличия зализанное ухо, и с мыслью «один раз — не пи… водолаз» напрочь утративший самоконтроль Дима ответил пере-другу взаимностью. «Может, он с утра ничего и не вспомнит, » — утешал себя Дима, увлекая новоявленного партнёра в полный неутолённого желания зовущий поцелуй.***
Самым добрым утро выдалось для Арсения Попова, пусть и проснулся он повинуясь зову мочевого пузыря. Сначала с удивлением, а мгновением позже и с радостью, Арс обнаружил, что лежит на диване, а сзади его обнимает Антон Шастун, по-свойски закинув ногу на друга. Блаженно улыбаясь от нахлынувшего счастья, Арс предусмотрительно проверил наличие одежды и удостоверился, что интимного контакта между ним и Антохой не случилось. «Оно и к лучшему» — подумал Арсюша, пребольно ущипнув себя, с целью убедиться в реальности волшебного момента. Покидать уютный капкан не было ни малейшего желания, однако употреблённое накануне пиво настойчиво требовало выхода. Аккуратненько, стараясь не потревожить сон драгоценного Антона, Арс выбрался из-под его руки и ноги, но не смог не остановиться, чтобы лишний раз посмотреть на свою прелесть, которая безмятежно посапывала, чуть приоткрыв рот, и даже почти не опухла с похмелья. Арсений опустился на колени рядом с диваном, нерешительно коснулся кончиками пальцев виска Антона и медленно провёл ими по щеке, очерчивая контур, на несколько секунд задержался на подбородке и уже смелее переместился на губы, обрисовывая их лёгкими, почти невесомыми касаниями. Невыразимая нежность затопила Арсения изнутри, и он, забыв куда и зачем собирался, припал к этим губам жадным поцелуем. Опасение, что ему может внезапно прилететь в челюсть за такие проделки, маленьким красным маячком поблёскивало над расцветающими весенними садами в голове Арса, и он ослабил напор, лишь бережно пробуя на вкус уста любимого до тех пор, пока тот не застонал, не открывая глаз. Арс резко отпрянул и шарахнулся за близстоящее кресло, и весьма своевременно, потому как с соседнего дивана лениво сползал Стас, а со второго этажа спускался, шаркая хозяйскими тапками, Краб. Арс поспешил первым занять туалет.***
Ласковое солнце тёплыми лучиками золотило ресницы и приятно щекотало веки, вынуждая Дмитрия открыть глаза навстречу новому дню. Спокойное глубокое дыхание Сергея согревало щёку и ухо, а ладонь друга расслабленно покоилась на животе Поза, скомканное одеяло валялось где-то в ногах у обоих. Тихо-тихо, боясь разбудить сладко спящего коллегу, Димка выскользнул из-под обнимавшей его конечности и скатился с постели, угодив ногой в свои трусы. Надев их, Дима потянулся, потёр ладонями лицо и, въерошив волосы, подошёл к зеркалу. Зверски хотелось пить. Зазеркальный двойник отнюдь не блистал красотой: мешки под глазами и потрескавшиеся искусанные губы не добавляли облику эстетичности. Ух, а что же это у нас на шее? Какие дивные узоры переходящего в красный ярко-розового цвета, и на плечах, и на груди… Повернувшись спиной, Дмитрий ошарашенно вытаращился через плечо: таких выразительных царапин не оставляла даже жена с её гелевым маникюром. С опаской обнажив зад, Позов предсказуемо убедился, что непослушные руки Матвиенко наследили и там. И как, блин, появиться дома в таком виде? Дима беззвучно рассмеялся, вновь поворачиваясь к зеркалу передом. «Ну, вот и довыяснялся» — мужчина медленно огладил свои грудь и живот, затем засунув большие пальцы под резинку трусов, и облизнул пересохшие солёные губы. Дима возможно испытывал легкое чувство стыда за эту ночь, провёденную с пьяным мужиком, хотя он и не представлял себе раньше, что бывает настолько хорошо. Дима чувствовал себя свободным и обновлённым, несмотря на назойливый сушняк и потрёпанный внешний вид. Позов начал собирать разбросанные по всей комнате вещи и постепенно одеваться; попутно подобрав с пола и мебели предметы гардероба новоиспечённого любовника, он сложил их ровной стопкой на прикроватную тумбочку. Матвиенко, наверное, что-то снилось, тёмные ресницы подрагивали, но он не просыпался. Димка не удержался и, с нежным вниманием рассматривая черты ставшего вдруг родным лица, легонько прикоснулся рукой к раскрытой ладони Серёжи. Неожиданно она сомкнулась, поймав незадачливого Дмитрия за шаловливые пальцы, карие глаза в то же мгновение распахнулись, и, сфокусировав взгляд на удивлённом лице Позова. После чего, так же неожиданно выпустив руку Димы, перевернулся на другой бок с намерением продолжить спать.***
Приютивший компанию загородный домик понемногу оживал и наполнялся утренними звуками: топотом ног, хлопаньем дверей, журчанием и плеском воды, звоном кухонной утвари, смехом и вялыми пререканиями. Кто-то маялся головной болью, запасы минералки заметно поредели. Очередь в санузел благополучно рассосалась, и каждый занялся своими делами. Стас с Арсением сообразили нехитрый завтрак из оставшейся от вчерашнего застолья снеди и сварили кофе на всех. Вскоре к ним присоединился по уши замотанный шарфом Позов. — Дим, чё с тобой? — Антон озвучил вопрос, читавшийся на лицах всех присутствующих. — Горло болит… — просипел Поз и демонстративно закашлялся, на всякий случай шмыгнув носом. — А не фиг после бани гулять, — заржал Краб, передавая другу вымытую тарелку, чтобы тот её вытер. Дима с загадочной улыбкой промолчал, мечтательно глядя в окно и машинально возя по тарелке полотенцем. Идиллию утра слегка омрачало только подозрительно долгое отсутствие Серёжи, который до сих пор не соизволил спуститься, несмотря на шум, производимый его коллегами на первом этаже.***
— Дима, — томно прошептал Серый, ощутив лёгкое прикосновение. — Ты чего, блин, друзей не узнаёшь с перепоя, алкаш? — раздался сварливый голос Арсения, и утренняя дрёма слетела с Матвиенко. Открыв глаза, он увидел небритую физиономию дорогого друга, трясшего его за плечо. Постепенно просыпаясь, Сергей осознавал, что лежит один, укрытый одеялом, на краю огромной кровати, и его будит Арс. Голова болела, но не сильно, можно было терпеть. Серёжа перевернулся на спину и обратил лицо к сидящему рядом Арсению. — Ёпт, что это, Серёжа?! — воскликнул тот, тыча пальцем в большой насыщенно-лиловый недвусмысленный засос на шее друга, глаза которого растерянно забегали под пристальным вопрошающим взглядом. — А ч-что там? — пролепетал Матвиенко, прикрывая ладонью невидимое нечто, так шокировавшее Попова, и пытаясь вползти с головой под одеяло. — Синяк… вроде, — неуверенно ответил Арсений. — Чем ты ночью занимался-то? — уже менее возмущённо и скорее обеспокоенно спросил он. — Не помню, — вздохнул Серёжа, — Спал, кажется… — С кем, если не секрет? — съехидничал Арсений, не глядя на Матвиенко, щёки которого вмиг предательски заалели. Не найдя никакого вразумительного объяснения. — Да иди ты… — Иду, иду, — пробурчал тот, поднимаясь, — Вставай уже, нам уезжать скоро, — и не оборачиваясь, но многозначительно хмыкнув, покинул комнату, оставив Серёжу наедине с его размышлениями. Странно, но одежда была аккуратно сложена на тумбочке, хотя Сергей помнил, что в порыве страсти они с Димкой расшвыривали её в разные стороны. А случилась ли ночь любви на самом деле? Или приснилась похмельным утром? Внешних признаков безудержного разврата как будто не наблюдалось, но ощущения внутри организма свидетельствовали об обратном. — Так, а чего там Арс узрел? — с этими словами Матвиенко глянул в зеркало и едва не подпрыгнул от увиденного. — Вот постарался Димочка… Ещё некоторое время Сергей сосредоточенно изучал своё отражение: следы недавних плотских утех вопиюще бросались в глаза почти со всех частей тела, хорошо, что они оказались скрыты от бдительного Арсения одеялом. Значит, всё произошло наяву, а не во сне? Однако память, которую Серёжа старался нейтрализовать накануне, теперь мстительно отказывалась выдавать подробности минувшей ночи: за ярким фрагментом, где они, задыхаясь в поцелуе, дрожащими от возбуждения и нетерпения руками торопливо раздевали друг друга, наступал почти полный провал, если не считать ощущения безмерного счастья и бесконечной эйфории. С надеждой, что хранилище воспоминаний, пока крепко запертое, выдаст свои тайны после чашки кофе, аромат которого доносился с нижнего этажа через приоткрытую дверь, Матвиенко натянул худи, поднимая повыше капюшон, отправился к коллегам. Сергей прежде всего отыскал взглядом укутанного в шарф Дима, сидевшего в дальнем конце стола. Потупив ясные очи в кружку с дымящимся горячим чаем, Дима был задумчив, даже печален, что контрастировало с приподнятым настроением остальных. И до самого отъезда в город Матвиенко так и не удалось остаться наедине с Позовым даже на пару минут, чтобы задать распиравшие мозг вопросы. Мало того, Поз не удостоил коллегу вообще не единым словом, из чего Серёжа сделал вывод: или Диме не понравилось, и он жалеет о прошлой ночи, или одно из двух. Сергею взгрустнулось, но вида он не подал; охваченный заботами Арса, он выглядел довольным жизнью, несмотря на мучившее его неведение относительно реакции Позова на то, что между ними было. Да, было…***
Когда парни собрались в обратный путь, ясная с утра погода сменилась пасмурной, начался мелкий противный дождь с редкими снежинками, и мир вокруг стал унылым, как выражение лица Димы Позова, который забился в дальний угол салона микроавтобуса. Матвиенко, как ни старался, так и не сумел посмотреть в них: взгляд Димы был направлен то в окно, то в пол, то на Антона со Стасом, весело трепавшихся обо всякой ерунде. Они даже не пытались разговорить Поза, легенда с больным горлом успешно работала, и друзья не мешали Диме предаваться переживаниями. По крайней мере, со стороны казалось именно так. Неизвестно какая по счёту попытка поиграть с Позовым в гляделки не принесла успеха, и утомлённый этим бесполезным занятием Серый отвернулся к окну. Монотонный и однообразный лесной пейзаж, рябивший сквозь капли дождя на стекле, лишь усугблял неважное настроение и нагонял тоску, и Серёжа заставил себя вновь посмотреть на Диму, который за долю секунды до этого буквально любовался Серёжей. Но Матвиенко её уже не увидел. Чёрт с ним, с лицом, Сергей принялся разглядывать руки друга, сцепленные в замок. Похоже, завтрак благотворно повлиял на память Матвиенко, и она, хоть и без особого энтузиазма, всё же начала выдавать некоторые сохранившиеся в ней эпизоды. И Серёжа совершенно ясно вспомнил, что вытворяли с его телом эти красивые пальцы, как плавилась кожа от их горячих касаний, какие то страстные, то нежные ласки дарил ему Дима. Немного успокоив себя нарисовавшимися приятными картинками, Серёжа по-прежнему недоумевал, с чем же связано неожиданное пренебрежение к нему Димой, какова причина внезапного и явного безразличия после совсем недавних внимания и заботы. Неужели придётся вечность мучится этой загадкой? Не спрашивать же, в самом деле, при всех, какого хрена Поз демонстративно его игнорирует. Из транса, вызванного неимоверной путаницей в эмоциях и умозаключениях, Матвиенко вывел тычок под рёбра. — Серёнь, очнись. Мы приехали.***
За каким чёртом нужны такие долгие прощания? Сколько можно жать друг другу руки и хлопать по плечам, глупо улыбаться и смеяться над натужными и нелепыми шутками? Нервы Сергея Матвиенко скручивались и завязывались узлами от этих тошнотворных проявлений дружелюбия, в то время как Арсений таял в объятиях Антона, не стесняясь поглаживал плечи своего зеленоглазого чуда и, не сдержавшись, пылко поцеловал его в щёку. «Как любимую девушку», — не без злорадства подметил про себя хмурый Серёжа, отчаяние которого достигало предела. Страдальческая гримаса исказила смуглое лицо, ведь пока все жизнерадостно прощались до новых встреч, Дима Позов стоял немного в стороне и сосредоточенно ковырялся в своём телефоне, беззвучно шевеля губами. «Эсэмэски жене строчит», — закипал Матвиенко внутренне, с трудом подавляя нарастающую потребность разбить долбаный аппарат вместе с наглой мордой его владельца, будь он неладен. Когда последняя ниточка терпения Серёжи с треском разрывалась от неимоверного натяжения, и он готов был, наплевав на приличия, броситься к Диме и, схватив за грудки, вытрясти хоть какие-нибудь объяснения, Позов наконец убрал телефон в карман и одарил присутствующих лучезарной улыбкой. Во второй раз за этот день их взгляды встретились: в печальные карие глаза Сергея брызнул фонтан искр, от чего у Матвиенко моментально пересохло в горле, а в голове образовалась звенящая пустота. Ладонь Димы крепко стиснула ладонь Сергея, вцепившегося в плечо друга, чтобы не упасть, потому что ноги внезапно подкосились, как только Поз обнял его второй рукой и, неторопливо проведя по спине сверху вниз, остановился в области поясницы, плотно прижимая к себе. Матвиенко судорожно вдохнул, прильнув щекой к щеке Димы и чувствуя, как джинсы становятся всё теснее в районе ширинки.