Ночной звонок

      Когда раздается звонок телефона, Чуя, невероятно уставший после взбучки с новой группировкой, осмелившейся ворваться на территорию мафии, только-только собирается открыть одну из своих бутылок вина и приятно провести вечер.       Он подрывается с места, ожидая увидеть номер босса и услышать о чрезвычайной ситуации, иначе кому и зачем еще звонить в такое время Исполнителю Портовой мафии, учитывая то, что у Чуи друзей за пределами этой самой организации нет. А те, что в ней состоят, обычно информируют о чем-либо через сообщения, зная, как тяжко бывает после выполненного задания, и как важно сохранять этот ритуал отдыха в редкие минуты, когда он возможен.       Однако номер оказывается незнакомым, и Чуя замирает, задумчиво глядя в экран. Если мафиози звонит кто-то, кого он не знает, обычно ничего хорошего не означает. Редко случается, что это просто ошибившийся незнакомец, обычно это либо кто-то очень влиятельный звонит с угрозами или предложением переметнуться, или кто-то недалекий, так же с угрозами или предложениями. У Чуи не было желания общаться ни с теми, ни с другими, но внутренний инстинкт подсказывал взять трубку.       Чуя чертыхнулся и трижды проклял этот самый инстинкт, когда услышал знакомый голос:       – Чууууя, – тянет Дазай на том конце провода, и Накахара мечется между желанием хорошенько удариться головой об стену и долбануть об эту же стену чертового Дазая.       Впрочем, сбрасывать он не торопиться.       – Ты время видел, идиот? – шипит Чуя, устало закрывая лицо рукой.       – А что есть время, малыш Чуя? Выдуманные человеком единицы для упрощения такого сложного и непонятного процесса перехода от жизни к смерти, – философски замечает Дазай, еле ворочая языком, будто он вдребезги пьян.       – Если у тебя ко мне ничего важного, то я бросаю трубку, – предупреждает он.       – У меня полный желудок ксанакса. Я принял всю упаковку, – бормочет Осаму, но уже чуть более четко, и Чуя раздраженно выдыхает, чувствуя, как сводит от непрошенных волнения и страха желудок.       Он переводит дыхание и как можно спокойнее спрашивает, попутно оглядываясь в поисках ключей от квартиры и готовясь вызвать скорую в случае чего:       – А это разве была не твоя цель? Тихо-мирно уйти в мир иной?       – Я хотел умереть без боли. А от этих таблеток болит живот и кружится голова. Возможно, это перебор, – жалуется Дазай, заставляя его закатить глаза.       Как ребенок, ей богу. Как не в меру умный и любопытный, лезущий повсюду ребенок.       – Это не совсем честная попытка суицида, скорее, своеобразный крик о помощи, – продолжает он, и Чуя слышит, как что-то с громким стуком падает у него. Чуе кажется, что это его терпение и силы.       – Для того, кто то и дело пытается себя прикончить, это какой-то запоздалый крик, – отвечает Накахара, уже выходя из квартиры и закрывая дверь.       – А может я звал о помощи все это время?       – Тогда хреновый ты нашел способ, Дазай, мог просто попросить.       – И ты бы пришел?       – А кто говорил про меня? У тебя там целая куча друзей из твоего любимого агентства, – от собственных слов хочется смеяться, ведь, что бы там Чуя не говорил, он уже заводит свой мотоцикл подрагивающими от напряжения руками. – Где ты?       Абсурдность вопроса на фоне его предыдущей фразы комична, неудивительно, что Дазая пробивает на смех.       – В отеле «Лилит» неподалеку от Агентства.       – Знаю, – отрывисто кивает сам себе Чуя, прикидывая самые быстрые пути до места. – Как тебя угораздило там оказаться? Почему ты не в общежитии?       – Туда то и дело кто-нибудь заглядывает, а мне нужен был покой, – в телефоне что-то шуршит, и Чуя, пользуясь заминкой, подключает наушник к телефону, чтобы спокойно ехать и продолжать разговор.       – Хочешь, я опишу тебе смерть? Тебе неинтересно узнать, сможет ли моя душа говорить по телефону? Тебе когда-нибудь доводилось слушать замогильную трескотню? Это произведет на тебя впечатление? Или все ограничится предсмертными хрипами? – словно в доказательство своих слов Дазай закашливается, и Чуя ускоряется, надеясь, что никто его не собьет, а полиции хватит ума его не останавливать, иначе сложно будет потом объяснять боссу, почему он угробил парочку копов. – К отлету души приготовиться….       Время, кажется, замедляется, пока он стремглав мчится к неторопливо и равномерно считающему Дазаю. Чуя быстро проскакивает через администратора, который то ли его просто не заметил, то ли узнал и не стал мешать. В конце концов, у мафии свои люди повсюду, и всех их он на лицо не помнит. Накахара между делом уточняет номер бывшего напарника, и тот, прерывая отчет, бормочет что-то похожее на пятьсот тринадцать. Поднявшись на второй этаж, он быстро находит нужную дверь и стучится, проверяя Дазая на способность передвигаться. Он слышит медленные шаги, а в наушнике раздается:       – Подожди, не вешай трубку, - а затем дверь раскрывается, и Осаму оглядывает его не совсем осмысленными глазами и втягивает за рукав в номер. – Быстро ты, – отмечает он и при попытке сесть на кровать, падает, вызывая у Чуи нервный смешок.       – Ты испортил мне вечер, – обвинительно начинает он, и Дазай жмет плечами, строя виноватую мину. Чуя ему ни капельки не верит.       – Какие-то особые планы? – уточняет Дазай и своими длинными ногами умудряется задеть его, слегка пиная.       – Да. Вино и душ, – Чуя обессиленно скалится и усаживается на постель, отодвигая эти самые ноги.       – О, – только и говорит Осаму, принюхиваясь, и морщиться. В ответ Накахара только кривится, потому что да, от него смердит, но он и не планировал проводить время в номере гребанного суицидного, которому что-то сбрело в голову.       Только факт остается фактом: он здесь. Примчался, чтобы спасать этого самого гребанного суицидника, который сейчас, удобно устроившись, лениво улыбается и ведет стопой по его боку.       Чуя, черт его знает почему, позволяет, только досадливо вздыхая.       Он вздрагивает, когда раздаются сирены, но тут же успокаивается, вспоминая, что сам вызвал скорую по пути.       – Проклятие, кто-то вызвал копов, – чертыхается Дазая, с усилием поднимаясь с кровати и подтягивая ботинки, стоящие рядом.       – Во-первых, это был я, – возмущенно замечает Чуя, отодвигаясь. - А, во-вторых, я вызвал скорую, а не копов.       – Да, но с ними, приехала полиция. Я всегда узнаю, кто это. И я не хочу иметь с ними дело сейчас, – Осаму договаривает таким тоном, что Чуя сразу вспоминает Элис, капризничавшую, если Мори не давал ей то, чего она хочет.       Дазай, быстро обувшийся, резво хватает его под руку, вытаскивая из номера так, что и пискнуть не успевает. Они бодрым шагом направляются к лестнице, когда снизу слышатся многочисленные шаги, и Накахара, действуя интуитивно, затаскивает Дазая в угол, прижимая к стене, и тот понятливо опускает голову ему на плечо со смешком, из-за которого Чуе тут же хочется ударить его под дых, но он сдерживается, взамен сжимая пальцы на чужой талии и сильно прикусывая шею согнувшегося в три погибели Осаму. Тот в отместку бьет его бедро коленом, а другой ногой обхватывает голень Чуи, прижимая ближе.       В таком положении их и застает пробегающая мимо полиция, мимолетно оглядевшая устроившуюся парочку. Кто-то из них осуждающее цыкнул, кто-то понимающе хмыкнул, пока Чуя нервно постукивал ногой, подыскивая возможности сбежать.       Когда его посетила довольно трезвая мысль, чего он вообще подыгрывает Дазаю вместо того, чтобы просто сдать его полиции, чтобы разбирался сам и пожинал плоды собственных идиотских затей, один из полицейских уже подбежал к ним, спрашивая:       – Номер пятьсот тринадцать, где это?       Не поднимая головы с его плеча, Дазай махнул куда-то в сторону за ним и пробурчав:       – Там, в конце коридора.       И стоило остальным пробежать мимо них, Чуя, таща Дазая за рукав неизменного плаща, направился вниз по лестнице, но, конечно же, Осаму не захотел упрощать ему жизнь, поэтому болтать не остановился.       – Парень, что там живет, раньше был мил и обаятелен, но он утратил веру в себя! – прокричал он вслед полицейским, и с губ Чуи сорвался смешок.       – Ты там не жил, а провел всего одну ночь.       – Мистер, позвольте нам помочь... – колотя в дверь, начал тот парень, что подошел к ним чуть ранее.       – Он чудовище! – не останавливался Дазай, и Чуе очень хотелось злиться, но вместо этого он едва сдерживал смех.       – Вы непременно должны жить, – продолжал полицейский.       – Он не человек, а скопище мерзости! – Осаму тоже не сдавался и почти вырвался из рук Чуи, но тот вовремя ухватил его за шкирку, ведя прочь к выходу. – Желаю вам спасти его!       Пока на них не обратили внимания полицейские из-за буянившего Дазая, Накахара ускорился и, только оказавшись у своего мотоцикла, позволил себе перевести дыхание. Осаму стоял с довольной улыбкой, глядя куда-то в звездное небо, и его безмятежность до невозможности раздражала, как будто не он сейчас умирает, а надрывается почему-то Чуя.       С другой стороны, именно от Дазая такое поведение в случае угрозы смерти кажется максимально логичным.       – Каков шанс, что ты не отрубишься и не помрешь, пока я буду везти тебя? – Чуя с подозрением оглядел его, внутренне поджидая, когда он выкинет что-нибудь в своем стиле.       На его вопрос Дазай только пожал плечами и все с таким же нагло-расслабленном выражением лица перевел взгляд на него:       – Теперь ты должен не дать мне уснуть, иначе я умру.       Признаться честно, Чуя не долго боролся с желанием врезать ему, поэтому, будучи абсолютно взбешенным чужим поведением, с размаху ударил его в челюсть, так, чтобы ничего не сломать и не выбить зубы, но, чтобы мужчина смог почувствовать отрезвляющую, как Накахара надеялся, боль.       – Ничего я тебе не должен, захочу, оставлю тебя здесь подыхать или отведу к ментам! – выпалил он, раздраженно разминая руку, горящую от удара.       – Однако ты здесь, – лучше бы Дазай ничего не говорил, особенно если обличает такую откровенную ложь Чуи.       Конечно же, он тут же рванул вперед, желая сбить Осаму с ног, но тот молниеносно перехватил его кулак, а за ним второй, последовавший после. Вырваться из его захвата для Чуи не стоило никакого труда, это было известно им обоим, а потому в таких ситуация – происходящих крайне часто во время их работы вместе – Дазай всегда задействовал хитрость и эффект неожиданности. Вот и сейчас прежде, чем Накахара успел сделать хоть что-то Дазай резко наклонился и поцеловал его.       Чуя успел оторопеть, шокировано распахнуть глаза, подумать, что это до ужаса банально и похоже на сцену из кого-нибудь фильма за долю секунды. А уже в следующую он таки ударил Осаму, в этот раз не особо рассчитав силу, и мужчина отлетел в фонарный столб.       – Не такой реакции я ожидал, конечно, – прохрипел Дазай, одной рукой держась за бок, а другой трогая голову, проверяя, вероятно, на наличие повреждений.       Все еще не пришедший в себя окончательно Накахара мимоходом думает о том, что Дазай мог вырубиться и поминай, как звали.       Впрочем, особого стыда он не чувствует, только отголоски тревоги.       – Это было подло, – сипит он, ловя удивленный взгляд Дазая. – В драке все средства хороши, но не настолько же.       Осаму еще несколько мгновений смотрит на него непонимающе, пока на него, видимо, не находит озарение.       – Возможно. Он еще и не сработал, – он обводит себя рукой, пытаясь свести все в шутку, но Чуе совсем не смешно, он продолжает смотреть на него зло и немного обиженно.       Поняв, что такой ответ не сработал, Дазай поднимается и аккуратно приближается к нему, подняв ладони. Чуя моментально встает в боевую позу, но нападать не торопиться.       – Я просто подумал, что есть один конкретный способ, как бы ты мог помочь мне с борьбой за сном, – он тянет руку к чужому плечу, но Накахара тут же ощетинивается.       – Дазай…       – Я серьезно, – его черты смягчаются, и смотрит Дазай неожиданно так тепло, что только это и останавливает Чую от очередного удара, когда Осаму игриво проводит пальцами вниз к локтю. – Кроме того, я же должен как-то отплатить тебе за то, что выдернул тебя среди ночи.       Долго вглядываясь в лицо Осаму, Чуя так и не сумел отыскать следы лжи или насмешки и, ощущая легкую дрожь, позволил себе расслабиться. Дазай, заметив это, широко улыбнулся, а в глазах у него заиграл огонек. Он подцепил пальцем его подбородок и прильнул ближе, но Чуя в последний момент ловко увернулся и направился к мотоциклу, чувствуя чужое разочарование кожей.       – Тогда ко мне? – невинно уточнил он, похлопывая сзади себя по сидению.       Ответ в виде обнявших его за талию рук и прижавшихся к затылку губ не заставил себя долго ждать.