I
А становятся рекрутами так: Военное ведомство издаёт приказ, по которому в определённый срок в определённой местности из лиц мужеского пола определённого состояния (чаще всего из числа сельских обывателей) и определённого возраста необходимо набрать определённое количество рекрутов. Далее это приказ попадает в военный департамент той земли, где должен произойти набор, и офицеры, глядя на карту своей провинции, выбирают общины, где этот набор будет производиться. Выбирают они по объёму народонаселения – по закону сотня жителей мужеского пола должна выставить одного рекрута, а потому общины, в которых числится менее сотни мужчин, пусть хоть все они, молоды, крепки и храбры, в наборе не участвуют (однако, чтоб таких случаев избежать, такие общины постепенно упраздняют, сливая их вместе с более крупными). После этого в каждую провинцию направляется офицер, начальник местного ополчения, заведующий набором рекрутов в конкретной общине. Сопровождает его десятеро конных солдат. Все они въезжают в деревню в парадных мундирах, с высоко поднятыми головами, чтоб будто сказать: «Поглядите на нас! Ваши сыны могут оказаться на нашем месте!» Офицер на площади, заполненной жителями деревни, начинает читать приказ военного ведомства, дополненный толкованиями из военного департамента провинции: «В срок двух недель приказано поставить пятнадцать рекрутов мужеского пола в возрасте от пятнадцати до двадцати пяти годов – десятеро конных и пятеро пеших – снабжённых конями, деньгой на покупку амуниции в расчёте сотни крон на пешего и ста пятидесяти крон на конного, а также провиантом. Выбор рекрутов оставляется на волю общины, однако, при неудовлетворённости департамента представленными рекрутами, департамент оставляет за собой право произвести повторный набор по своему усмотрению. В случае недобора община обязана уплатить департаменту неустойку в расчёте трёхсот крон за недостающего рекрута».Потом к офицеру выходитлагман – лицо, заведующее судопроизводством и регистрацией граждан в общине – с полным списком всех обывателей общины мужеского пола, дабы офицер мог понимать, сколько вообще потенциальных рекрутов проживает в общине. После этих процедур уезжают офицер с командой, и община остаётся один на один со своей бедой.II
На время набора, то есть, с первого приезда офицера и до отправки рекрутов, запрещалось играть свадьбы, уезжать из деревни, а также охотиться, рыбачить и ходить в лес, дабы предотвратить побег будущих рекрутов, причём, запрет этот налагался на всех сельских обывателей обоего пола. Если кто-то и сбегал, то по его нахождении общину в лучшем случае облагали штрафом в размере трёхсот крон. Если набор попадал на время страды, парни в ней не участвовали, что объясняется скорее обычаем давать рекрутам отдых перед службой, чем отдалённостью полей от деревни. А сбежать хотят многие, если не все – после ухода в рекруты вернуться на родину было невозможно. Служба пожизненная, и даже если бы ты сумел бы дожить до ста лет, сохранив рассудок и телесное здоровье, тебя б всё равно не отправили бы на пенсию, если же некое обстоятельство не позволяло продолжать тебе службу, тебя отправляли на пенсию, на которой ты жил бы в казарме с такими же инвалидами, никто на родине даже не узнает, когда, где и отчего ты умер. Государство в этом находит заботу о солдатах, не способных более отдавать долг родине, однако зачем печься о пошатнувшемся здоровье человека, которого лет двадцать-тридцать назад лишили абсолютно всего? Потому-то никто не желает отправляться на военную службу, хоть она и считается почётным долгом каждого мужчины. Чаще всего, не выбирают в рекруты единственных сыновей в семье и сыновей из семей, что выставили рекрута в прошлый набор, хотя, если наборы производятся слишком часто (а они происходят беспорядочно, лишь по мере необходимости и прихоти высшего командования), то таковой порядок может нарушаться. Сбор же провианта, денег и коней, что должно отправить с рекрутами, распределяется между остальными семьями общины. Невероятное напряжение творится в общине в эти две недели. Сколь бы взвешенным, справедливым не было решение общинного схода, те семьи, что по итогу выставят своих сыновей в рекруты чувствуют себя обманутыми и обделёнными, а решение схода несправедливым и основанным на личной неприязни. В иных случаях это перерастает в серьёзный конфликт с односельчанами, который порой становится единственной памятью об ушедшем в солдаты сыне. Никто не хочет навсегда расставаться с любимым сыном, а подчас мужем и отцом (стоит вспомнить, что многие на момент ухода в солдаты уже обзаводятся семьёй и детьми). Обряд проводов в солдаты вполне странен – сочетает в себе и культ смерти, ибо парень-рекрут для общины уже мёртв, и надежду на его возвращение со службы. Даже в метрических книгах под годом смерти рекрута пишется год его ухода в солдаты с припиской «в рекрутах». Начинаются проводы, по сути, с отъезда офицера. Всех парней, годных к службе освобождают от всяческой работы в поле и в дому. Помолвленным парням разрешают приводить в дом своих невест, которые проводят с ними всё своё время, зная, что теперь они никогда не смогут жениться друг на друге. Когда же список рекрутов оглашается, те, кого в этом году не отправляли в солдаты, возвращаются к своей обыденной жизни. Те же, кому через неделю предстоит навсегда покинуть свой дом, проводят последние дни своей свободы в празднестве, которое, однако, не приносит никому веселья.III
И вот, в назначенный же день в деревню снова приезжает тот же офицер, теперь же уже с большим отрядом солдат, число которых доходит иной раз до сотни. На площадь выводятся избранные в рекруты парни, которых осматривает офицер и военные лекари. Как это очень часто бывает, офицер остаётся недоволен рекрутами и производит повторный набор. Он поочерёдно вызывает все годных к службе и осматривает их. По итогу повторного набора число рекрутов возрастает вдвое, как и размер податей, что должны быть при рекрутах. Многие не выдерживают такого произвола и тут-то и вступает в дело сотня солдат – рекрутов, что пытаются сбежать, расстреливают или же закалывают штыками, а народ, на который резко свалилось вдвое больше тягот, и молящий о милосердии и сострадании, отгоняют, избивая прикладами. Иногда, при уж очень сильном сопротивлении жителей решению офицера дело доходит и до организованных расстрелов. Когда же удаётся восстановить порядок, офицер отдаёт команду, и рекрута в сопровождении конвоя отправляются в путь в ближайший полк. Некоторые из них, не наученные опытом погибших товарищей, пытаются сбежать и остаются лежать на дороге, так и не став солдатами, о чём, однако, даже не догадываются их родные. Оставшиеся же обыватели общины остаются жить дальше до следующего набора.