Такое рутинное

      Отношения — это всегда работа над собой. Гвинам осознал это как никогда, когда в круглосуточном вместо куриных крылышек со стикером «обратите внимание на срок годности», намекающим на тридцатипроцентную скидку, к которым уже тянулась его рука, в корзине оказались обычные крылышки, не обремененные течением времени. Чипсы без скидки, пара бутылок пива — которое нравится, а не самое дешевое — и вот он, как герой аниме, который превозмог собственный лимит силы и спас мир от злодея, почти вприпрыжку спешит к Чжиа, которая уже написала, чтобы он торопился, ведь она уже разогрела духовку и смешала специи для курочки.       Впрочем, не всегда подобное превозмогание было уместно: перестроить его мышление оказалось сложнее, чем предполагала Чжиа.       — Нам нужно заплатить за Нетфликс. — напомнила она когда-то.       — Что? — то ли притворился, то ли правда не понял.       — Нетфликс. — повторила терпеливо девушка, хотя догадывалась, что нащупала еще один камень преткновения: платные подписки на фильмы. — Девять долларов. Закинешь? Раз уж у нас совместный бюджет.       Ах, да. Совместный бюджет. Взаимовыгодная сделка, построенная на обоюдном контроле. Бич Чжиа, возможная причина смерти Гвинама. Смерти от возмущения.       — Подожди, — Гвинам как-то нервно мотнул головой, отвлекаясь от планшета, которым был увлечен секунду назад. — Мы правда будем платить за фильмы в интернете?       Чжиа уже начинала подкипать, но терпеливо кивнула.       — Я протестую. — критично, несправедливо. Очень по-гвинамовски.       — Не хочешь платить производителю за труд?       — Мы не будем платить за то, что можно за минуту найти в свободном доступе.       — Это в корне неправильный и потребительский подход, и я с ним не согласна. Но мы обговорим это, когда я вернусь.       Она суетливо закрутилась уже где-то в районе прихожей и уже обувалась, когда Гвинам подошел, чтобы попрощаться.       — Передавай привет Президенту и секретарю Ким. Удачи.       — Угу. Пока.       Они поцеловались на прощание, и она быстро выбежала из квартиры — парень посмотрел, как она чуть не навернулась на лестнице, напомнил вслед, чтобы была внимательна за рулем, и закрыл дверь.       Наблюдая за тем, как Чжиа аккуратно выезжает с парковочного места, он осознал, что сейчас его ждет интересный опыт, ведь он понятия не имеет, как, чтоб эту шайтан-машину, платить за Нетфликс.       — Теперь тебе будет чуточку сложнее. Прости меня, Чжиа, я сглупила.       Ким Мисо очень недвусмсленно закончила пересказ вчерашнего вечера поглаживанием по уже заметному животику.       Чжиа скорбно втянула воздух. Дело в том, что, находясь на седьмом месяце беременности жена Господина Гиперопекающего, как называли его лишь в пределах их рабочего стола, вчера перед сном случайно сболтнула, что что-то ей спину тянет, в связи с чем она получила два месяца отпуска за счет компании и незабываемую ночь массажа спины, сопровождаемого ворчанием мужа, состоявшим из упреков и «а я же говорил не перенапрягаться», «ты должна была раньше сказать, что тебя что-то беспокоит», «тебе нужно больше отдыхать», и коронное «больше ты на работе ближайшие несколько лет не появишься».       Собственно, сегодня это ходячее ворчливое противоречие собственноручно привезло жену на работу и едва не на руках внесло в офис, чтобы она не напрягалась. Но, по просьбе жены, так что все в порядке.       Для Чжиа это было трагедией едва ли большей, чем для Мисо — теперь молодая девушка в своем познании секретарьских хитростей настолько преисполнится, что захочет найти великое сокровище секретарей и стать королем секретарей.       Впрочем, прежде чем крыша двинется, она пообещала наставнице стараться изо всех сил.       Пообещала это Ким Чжиа, а страдал от этого больше всех Ко Гвинам. На часах без двадцати девять вечера, в животе пусто, в голове мысль о том, что Президент не заплатит за внеурочные, а перед глазами все шмыгает от стола к принтеру и обратно любимая женщина, вяло перебирая руками листки с завтрашним планом итогов за квартал, который нужно сделать по экземпляру на каждого участника. Нынешних же распечаток хватит, только если кроме президента никто не придет. А все еще нужно прошить, подписать, пронумеровать, вложить в каждый записку с деталями, которая, кстати, тоже написана не для всех. Ей-богу, оставалось только каждого спикера в лобик поцеловать, и получится образцовая мать.       К десяти вечера с записками девушка кое-как покончила, и принтер закончил свое черное дело, и теперь все это изобилие макулатуры лежало перед ее лицом. А картинка по краям уже начинала расползаться, глаза сами закрывались, руки и ноги двигались не более охотно, чем остальная туша. Гвинам заснул за своим рабочим столом и очень соблазнительно посапывал, маня таким умиротворенным лицом к тому, чтобы примоститься рядом, прижаться и прикрыть на минуточку глазки.       — Гвинам, — шепотом. Она явно не хотела его будить, находя его большим милашкой, когда он спит, но нужно. Склонившись над ним, она погладила его по шее и голове — легонько, подушечками пальцев, все еще неохотно отрывая его ото сна. — Гвинам, просыпайся. На работу опоздаешь.       Последняя фраза сыграла роль детонатора — он в секунду поднял голову и устремил на девушку глаза, полные какой-то грустной, сдавливающей, смертельно нежной нотки.       Он быстро понял, что ни на какую работу он не опаздывает, но факт того, что он опаздывает на отдых в любимую квартирку, огорчал его не меньше, чем предательство с использованием его слабости — работы.       — Поможешь? — она не торопилась повышать голос, все еще используя шепот. — Мне нужно продырявить, чтобы подшить… Но ручки уже не слушаются. — она не старалась выглядеть грустнее, чем на самом деле, потому что полуприкрытые глаза были весьма красноречивы.       Гвинам без лишних слов усадил Чжиа на место, где только что спал сам, легко поцеловал то ли в губы, то ли в щеку, вытянул из-за стола дырокол.       — Здесь дырявить? — он уточняюще провел пальцем вдоль линии сгиба. Немного растерявшись, Чжиа кивнула и вытянула шнуры, проводя их через сделанные мужчиной дырки.       Секретарь Ким бы гордилась ими, если бы не Президент, которому позвонил сотрудник охранной компании с криками, что у него в офисе в двенадцать ночи свет горит и звуки посторонние. Нет, чтобы посмотреть камеры или журнал посещений, чтобы понять, кто еще не покидал здание — он позвонил Господину Гиперопекающему, по эмоциональному спектру которого можно было сделать вывод, что это он здесь вынашивает ребенка, а не жена. Ну, приехал Президент к часу ночи, а эти два влюбленных идиота как раз из здания выходят.       Вот тогда-то они и познали всю строгость гиперопеки Президента, кажется, настолько переполненного желанием защищать всех, все и вся, что, если бы они не остановили его перед дверью своей квартиры, он бы лично проследил, чтобы они почистили зубы и легли спать.       Потом она расскажет это секретарю Ким, и они очень посмеются с этого, а потом Мисо серьезно добавит, что это не шутка. Он правда следит, чтобы она чистила зубы в течении двух минут.       Гвинам часто плакал. Он был весьма слаб, когда дело касалось уборки, утилизации, обновления старых вещей и замены их новенькими.       Сейчас вот храбрый любимый мужчина лил слезы над старым набором постельного белья с незамысловатым узором, тремя дырками в разных местах и разошедшимся швом. Лил горькие слезы, вытирая их этим самым набором «невразумительной ткани», как назвала его Чжиа, и не мог смириться с мыслью, что это перерабатываемый мусор, и сегодня нужно с ним распрощаться.       Еще хлеще Гвинам плакал через два часа, когда они вместе листали ленту онлайн-магазина и заказывали себе новое белье, с красивым узором, резинкой и шестизначным ценником.       Но они договорились, что постельное белье — это их подарок друг другу на первую годовщину отношений. А первое правило их отношений — не экономить на подарках.       Гвинам продолжал плакать также, когда Чжиа предложила подарить на первую годовщину свадьбы Президента и Ким Мисо набор постельного белья тоже. А что? Дата одна и та же. Качество подарка достойное. И предмет полезный.       Гвинам рыдал навзрыд, когда смотрел на изобилие оповещений о списании денежных средств, приходящих то на его телефон, то на телефон любимой женщины.       Однако Чжиа лишь слышала:       — Да, любимая. Конечно, любовь моя. Прекрасная идея.       Конечно, были и ссоры. Немного — чаще они находили компромисс.       Но не всегда.       Вот, к примеру, они уже второй день не разговаривали, потому что должны были ехать к родителям Гвинама.       Должны были, и поехали бы, если бы не цепочка серьезных «но».       Дорога занимала три часа на автомобиле, четыре на поезде и едва ли час на самолете.       Хотела ли Ким Чжиа провести это время с комфортом, выбирая самолет? Да. Хотел ли того же комфорта Ко Гвинам? Кажется, нет! Он продолжал настаивать на поезде, как на самом бюджетном виде транспорта. Идея арендовать машину не нравилась никому.       Они так и не нашли решения их спору, потому что каждый настаивал на своем и приводил убедительные аргументы.       Если они выберут самолет, то помимо денег за билет, весьма немалых, нужно будет раскошелиться на такси от аэропорта до дома родителей Гвинама. Если воспользуются поездом, то тратиться на такси не придется, ведь от вокзала до дома — недалеко. Но такое расточительство времени Чжиа считала недопустимым.       Гвинам позвонил матери и объяснил суть их конфликта, и она сказала, что они — взрослые люди и должны быть дипломатичны, но оба недодипломата были в ужасе, когда спустя полчаса после звонка на их номера телефонов пришли оповещения, что они зарегистрированы на рейс через два часа.       Матушка объяснила это тем, что ей не сложно, и она будет счастлива все-таки познакомиться с женщиной, которая смогла вынести ее сына.       Больше ее попросили так не делать — Чжиа очень долго собирается.